8. С. Г. ВОЛКОНСКОМУ
Начало 1844 г. (?)
Mon cher ami! Votre lettre du 5 Novembre 1843 m'apprend des choses tristes aux quelles il faut se resigner, puisqu'il ne depend pas de nous de les changer. Elles changeront d'elles-memes par la suite; car il n'y a rien de stable et de permanent dans ce monde, dont la figure passe. De mon cote je n'ai que de bonnes nouvelles а vous donner. Ma sante se soutient а ravir, malgre les rigueurs de la detention et les privations de toute espece. Mes etudes progressent dans la solitude et le silence du cachot. Durant les deux dernieres annees, je me suis principalement applique au grec, а l'aide des livres, que ma Soeur m'a envoye, comme par inspiration, de Berlin. Mes etudes ont eu pour objet les doctrines religieuses d'Homere. L'on est surpris en parcourant le monde traditionnel qu'il devoile, d'y trouver а chaque pas l'autel au Dieu inconnu. Les fictions et les fables dont le poete entoure les verites de la Revelation primordiale, n'en offusquent pas l'eclat et ne sont а leur tour que l'abus de quelque verite.
Cette partie n'a ete qu'effleuree par les nombreux commentateurs d'Homere et elle echappe а l'analyse dans toutes les traductions. J'ai recueilli un nombre considerable de materiaux а cet egard. Mais malheur а moi, si mon griffonnage Grec tombe entre les mains des Autorites. Elles seraient capables de me brыler vif, comme un necromancier. Чернокнижник.
Vous vous plaignez de ma Soeur, et elle se plaint de vous. Il est assez etrange, que vos lettres reciproques s'egarent. Une lettre de vous, avec un mot indirect sur mon compte lui ferait un grand plaisir. Cette pauvre iemme // С 260 est comme une poule, qui a couve des canards. L'un donne dans le militaire, l'autre dans la science. Elle ne sait plus apres le quel courir, ni ou donner de la tete.
L'image de la S —te Vierge n'arrive pas. Je l'attends avec une vive impatience. Adressez vous aux autorites d'Irkoutsk, pour m'envoyer le reste de mes livres. Elles ont reсu des ordres а cet egard. Les frais de transport seront preleves, d'apres votre demande, sur les sommes а moi, deposees au Zawod de Nerchinsk.
Le soin, que vous prenez de Wassilitch et de sa famille, prouve а la fois Votre excellent coeur et votre constante amitie pour moi. Qui voudrait se charger d'une pareille corvee? ne pouvant rien faire pour ces pauvres gens du fond du cachot, je remets leur sort entre vos mains. Achevez une bonne oeuvre, que vous avez commence et continue avec tant de succes. Ne pourrait-on pas leur creer une occupation ou leur trouver une place, dont le produit suffirait а leur entretien? Si la maison n'est pas confisquee, vous pouvez la vendre pour en employer le prix а leur etablissement. Concertez-vous а ce sujet avec ma Soeur, qui s'empressera, j'en suis sur, de realiser vos idees, malgre l'etat critique de ses finances. Warka m'est devenu encore plus cher depuis qu'il est estropie. Je donnerais la moitie de ce que je possede pour revoir ce compagnon inseparable de mes courses aventureuses dans les forets Siberiennes. Ayez soin de bien nourrir le pauvre invalide. Que sont devenus les autres chiens: Morga, Formosa, Audax, les deux Dianes, Togratch et Placsa? Tachez de racheter ma noble arme. Ma soeur vous remboursera. On ignore ici le prix de cette arme, qui a ete payee 3 mille francs а Paris.
Adieu, mon cher et respectable ami. Saluez de ma part tous ceux qui se rappelent de moi et croyez а la sincere amitie de votre devoue et reconnaissant Michel.
Перевод:
Мой дорогой друг! Письмо ваше от 5 ноября 1843-го сообщает мне о печальных вещах, которым следует покориться, ибо не от нас зависит изменить их. Они изменятся сами впоследствии: ибо нет ничего устойчивого и постоянного в этом мире, формы которого преходящи1. С своей стороны я могу сообщить вам лишь добрые вести. Здоровье мое превосходно, несмотря на суровость заточения и всевозможные лишения. Мои занятия идут отлично в тюремной тиши и уединении. В течение двух последних лет я занимаюсь более всего греческим языком, с помощью книг, которые сестра прислала мне, словно по внушению, из Берлина. Занятия мои имеют предметом религиозные верования у Гомера 2. Обозревая раскрываемый им мир преданий, удивляешься, когда находишь на каждом шагу алтарь в честь неведомого бога. Вымыслы и мифы, которыми поэт окружает истины первоначального Откровения, не затемняют его блеска и сами являются лишь искаженным изображением некой истины. Все это было лишь слегка затронуто многочисленными комментаторами Гомера и ускользает от разбора во всех переводах. Я собрал значительное количество материалов по этому поводу, Но горе мне, если моя греческая мазня попадет в руки властей 3. Они будут способны сжечь меня живым, как колдуна, чернокнижника*.
// С 261
Вы жалуетесь на мою сестру, а она жалуется на вас. Довольно странно, что ваши взаимные письма пропадают. Письмо от вас с одним косвенным намеком на мой счет доставило бы ей большое удовольствие. Эта бедная женщина похожа на курицу, высидевшую утят. Один ударился в военщину, а другой — в науку 4. Она не знает, ни за кем ей бежать, ни что делать.
Образ пресвятой девы еще не дошел. Ожидаю его с живым нетерпением. Обратитесь к иркутским властям, чтобы мне выслали остальные книги5. Они получили насчет этого распоряжение. Расходы по пересылке будут удержаны, по вашему требованию, из моих денег, находящихся в Нерчинском заводе.
Ваши заботы о Василиче и его семье свидетельствуют одновременно и о вашем добрейшем сердце, и о постоянной ко мне дружбе 6. Кто пожелал бы взять на себя подобные тяготы? Не имея возможности ничего сделать для этих бедных людей из глубины моей темницы, я вручаю их судьбу вам. Довершите доброе дело, начатое и продолжаемое вами с таким успехом. Нельзя ли придумать им какое-нибудь занятие или найти место, дохода с которого хватало бы на их содержание? Если дом не конфискован, вы можете продать его, чтобы вырученную за него цену употребить на их устройство. Столкуйтесь по этому вопросу с моей сестрой, которая не замедлит, я в том уверен, осуществить ваши мысли, несмотря на критическое состояние ее финансов. Варка сделался мне еще дороже с тех пор, что стал калекой. Я отдал бы половину того, чем владею, чтобы вновь увидеть этого неразлучного товарища моих рискованных походов по сибирским лесам. Позаботьтесь хорошенько кормить бедного инвалида. Что сталось с другими собаками: Моргой, Формозой, Аудаксом, двумя Дианами, Тограчом и Плаксой? Постарайтесь выкупить мое благородное оружие. Моя сестра возместит ваши расходы. Здесь не знают цены этому оружию, за которое было заплачено в Париже 3 тысячи франков 7.
Прощайте, мой дорогой и почтенный друг. Приветствуйте от меня всех, кто меня помнит, и верьте искренней дружбе вашего преданного и признательного Михаила.
М.С. Лунин. Письма из Сибири. М., Наука. 1988.
Письмо 8. С. Г. Волконскому (с. 260—262)
Печатается по французскому подлиннику ПД (ф. 187, № 89). На обороте листа надпись рукой Лунина: «Сергею Григорьевичу Волконскому». Впервые опубликовано Б. Л. Модзалевским на языке подлинника и в русском переводе («Атеней», 3, с. 18— 20). Основа для датировки — упоминание о получении письма С. Г. Волконского от 5 ноября 1843 г., а также большая вероятность появления ксендза Филипповича или другого посредника во время рождества (см. примеч. к письму № 2). В то же время указание Луниным полной даты получения письма Волконского (не просто «5 ноября», но «5 ноября 1843 года») позволяет предположить, что ответ Лунина пишется в начале 1844 г.
1 ...о печальных вещах... преходящи.— «Печальные вещи» — это, возможно, судьба осиротевшей дочери Никиты Муравьева, Нонушки, почти насильственно отправленной летом 1843 г. в Московский Екатерининский институт без права даже заехать к бабушке, Е. Ф. Муравьевой (см. Эйделъман И. Из декабристских архивов.— Дружба народов. 1975. № 11, с. 231—233).
2 ...занимаюсь более всего... имеют предметом религиозные верования у Гомера.— Е. С. Уварова старалась пересылать Лунину в Акатуй необходимые книги. Сестра узнавала о Лунине только из официальных уведомлений III отделения. 28 июня 1843 г.
// C 467
Е. С. Уварова из Берлина писала Дубельту: «Вот уже почти 3 года, как несчастный брат мой томится в заточении без книг, которые ему столько же необходимы как воздух; доставя ему посылаемого при сем Гомера на греческом, его любимом диалекте, вы усладите вместе и его заточение и мое в чужбине изгнание, ибо удаление от святой родины ничем не кажется русскому моему сердцу, как добровольною ссылкой» (Цуприк, с. 117). Эту просьбу III отделение удовлетворило. 21 октября 1843 г. книги Гомера (шеститомные издания «Илиады» и «Одиссеи»), а также словари к ним были получены в Акатуе. Еще раньше через III отделение, от сестры, и с помощью Волконских из Иркутска Лунин получил сочинения Платона, Демосфена, Цицерона, книги по истории Греции и др. См. Цуприк, с. 118.
3 Но горе мне ... ь руки властей.— Трудно предположить, как можно было задеть власть «религиозными верованиями у Гомера». Возможно, речь идет о новом конспиративном сочинении Лунина, начатом в Акатуе и до нас не дошедшем. Некоторые мотивы, постоянно интересовавшие Лунина в древнегреческих поэмах, угадываются в «Исторических этюдах» и ЗК. См. наст. изд., с. 156 —161, 200—202.
4 Один ударился в военщину, другой — в науку.— Речь идет о сыновьях Е. С. Уваровой — Александре и Сергее.
5 ... чтобы мне выслали остальные книги.— С просьбами о присылке оставшихся в Урике книг Лунин обращался к Волконскому и позже, но противодействие иркутских властей (несмотря на разрешение III отделения и ответ Дубельта Уваровой, что книги отосланы Лунину в 1844 г.) не дало возможности переправить все книги. В Акатуе после смерти Лунина оказалось немного книг сверх того, что было в ссылке в 1842 г. (библиотека, отправленная с ксендзом Филипповичем). Некоторые книги из акатуйского собрания Лунина, впрочем, вообще не были в Урике, а пересланы непосредственно сестрой (о судьбе этой библиотеки см. Цуприк, с. 118—121).
6 Ваши заботы о Василиче... постоянной ко мне дружбе.— О слуге Лунина Ф. В. Шаблине см. в «Письмах из Сибири», наст. изд., с. 8. Лунин завещал ему свой дом в Урике. Е. С. Уварова и в 1845 г. еще посылала 120 руб. серебром «престарелому инвалиду Василичу» и его семье (см. ПД, ф. 57, он. 1, № 252).
7 Постарайтесь выкупить мое благородное оружие... за которое было заплачено в Париже 3 тысячи франков.—20 июля 1843 г. Лунин расписался за переведенную в Нерчинский завод сумму 181 рублей 25 копеек «от продажи с аукционного торга двух ружей, трех стальных кинжал и 3 пуд. 33 ф. свинцу, перелитого в дробь» (ГАЧО, ф. 31, оп. 1, № 1372, л. 280). Вероятно, Лунин знал, кем куплены ружья, изумляясь низкой цене, за них назначенной.