С. S. После долгого заточения память производит лишь неясные и бесцветные образы, подобно планетам, отражающим лучи солнца, но не передающим его теплоты. Однако у меня сохранились сокровища в прошедшем. // С 280 Я помню наше последнее свидание в галерее — N замка. Это было осенью, вечером, в холодную и дождливую погоду. На ней черное тафтяное платье, золотая цепь на шее, а на руке браслет, обставленный изумрудами, с портретом предка, освободителя Вены. Ее девственный взор, блуждая вокруг, как будто следил за причудливыми сгибами серебряной тесьмы моего гусарского долмана. Мы шли вдоль галереи молча; нам не нужно было говорить, чтоб понимать друг друга. Она казалась задумчивой. Глубокая грусть проглядывала сквозь двойной блеск юности и красоты, как единственный признак ее смертного бытия. Подойдя к готическому окну, мы завидели Вислу; ее желтые волны были покрыты пенистыми пятнами. Серые облака пробегали по небу, дождь лил ливнем, деревья в парке колыхались во все стороны. Это беспокойное движение в природе, без видимой причины, резко отличалось от глубокой тишины вокруг нас. Вдруг звук колокола потряс окна, возвещая вечерню. Она прочла ave maria, протянула мне руку и исчезла. С этой минуты счастье в здешнем мире исчезло также. Моя жизнь, потрясенная политическими бурями, обратилась в беспрерывную борьбу с людьми и обстоятельствами. Но прощальная молитва была услышана. Душевный мир, которого никто не может отнять, последовал за мною на место казни, в темницы и ссылку, Я не сожалею ни об одной из своих потерь. Правнука воина является мне иногда в сновидениях, и чувство, которое бы ей принадлежало исключительно, растет и очищается, распространяясь на моих врагов.
М.С. Лунин. Письма из Сибири. М., Наука. 1988.