В июле 2010 года исполнилось 70 лет со дня добровольного вхождения республик Прибалтики в состав Советского Союза. Споры по данной теме продолжаются и в наше время. В соответствии с очередной политической конъюнктурой руководящие круги независимых государств Балтии и сегодня пытаются мифологизировать историю, изображая их присоединение к СССР исключительно как советскую оккупацию.
Что же на самом деле происходило в Прибалтике летом 1940 года? Рассматривать этот вопрос необходимо с двух сторон: во-первых, исходя из внутриполитической ситуации, складывавшейся в этих государствах в тот период, и, во-вторых, трезво оценивая внешнеполитическую обстановку того времени.
Попробуем рассмотреть события 1940 года на примере Литвы.
Начиная с 1926 года Литва находилась под жестким авторитарным управлением диктатора националистической партии таутининков Антанаса Сметоны, в 1928 году официально провозглашенного «вождем нации» и сосредоточившего в своих руках огромные властные полномочия. Ведущие политические партии Литвы были запрещены, а литовский парламент состоял исключительно из членов правящей партии. Люди оппозиционных взглядов, принадлежавшие к левым политическим движениям, и прежде всего – коммунисты, находились в глубоком подполье или были заключены в тюрьмы и 2 концентрационных лагеря, расположенных в Варняй и Димитраве. В стране были запрещены профсоюзы и другие рабочие организации. Вспыхивавшие то и дело во второй половине 1930-х годов крестьянские восстания против низких цен и высоких налогов подавлялись, а их участники подвергались жестоким преследованиям, вплоть до вынесения им смертных приговоров. Особенно жестоко было подавлено выступление крестьян в Сувалкии в 1936 году. Поэтому в среде интеллигенции и студенчества были распространены левые, просоветские настроения.
Следует также отметить, что у Литвы сохранялись крайне напряженные отношения с соседней Польшей, оккупировавшей в 1920 году Вильнюсский край, на который претендовала Литва.
После прихода в соседней Германии к власти нацистов, политические события в Литве начали развиваться с особой стремительностью. В июне 1934 года пронацистски настроенный бывший литовский премьер-министр А. Вольдемарас, являвшийся «фюрером» военизированной националистической группировки «Гялянжинас вилкас» («Железный волк») и начальник генерального штаба генерал П. Кубилюнис организовали неудачный путч против своего старого соратника Сметоны. За спиною путчистов явно просматривались интриги гитлеровского руководства. Путчисты были арестованы, но после амнистии многие из них перебрались в Германию, где позднее создали печально знаменитую группировку «Союз активистов Литвы» (ЛАС). Германия и поощряемая ею Польша со 2-й половины 1930-ых годов стали оказывать на Литву жесткое давление, добиваясь от её руководства внешнеполитических уступок. Так, 17 марта 1938 года Польша, сконцентрировавшая на польско-литовской границе значительные войска, предъявила литовскому правительству ультиматум о немедленном и безусловном установлении дипломатических отношений, что фактически означало отказ Литвы от прав на Вильнюс и Вильнюсский край и признания Польши в границах 1938 года. 19 марта правительство Литвы приняло польский ультиматум. Такие действия вызвали всенародное возмущение, сопровождавшееся массовыми антиправительственными демонстрациями в крупнейших городах Литвы. Год спустя, в марте 1939-го, нацистская Германия, активно поощрявшая прогерманский сепаратизм на территории Клайпедского края, тоже предъявила ультиматум Литве, в котором изложила свои территориальные претензии, и 22 марта сметоновское правительство подписало договор о передаче Германии Мемельского (Клайпедского) края. Единственным гарантом независимости Литвы, готовым прийти к ней на помощь в случае агрессии Польши и Германии, являлся Советский Союз.
Заключение советско-германского договора 23 августа 1939 года и последовавший за этим разгром Польши вызвал у значительной части литовской общественности восхищение. Многие литовцы считали, что таким образом Вильнюсский край и город Вильнюс, в конце концов, будут возвращены литовскому народу. Например, известный журналист – редактор пресс-бюллетня «Литауен динтс» Симон в беседе с советским полпредом в Литве Н. В. Поздняковым, состоявшейся вскоре после взятия Вильно Красной Армией, выразил своё восхищение огромнейшими внешнеполитическими успехами Советского Союза, считая что «гениальный маневр советской политики (пакт с Германией и последующие события) в конечном счёте приведёт режим Гитлера к гибели». Симон, как и многие другие литовские представители, заявил, что «доволен тем, что польских панов здорово проучили» и выразил уверенность в том, что виленский вопрос можно будет разрешить посредством дипломатических переговоров и с общего согласия всех заинтересованных сторон. Об этом же откровенно писал известный левый общественный деятель Литвы Антанас Венцлова: «Мы не ошиблись – 10 октября… Советский Союз торжественно передал древнюю столицу и Вильнюсский край Литве. Это был единственный луч солнца и огромная радость той мрачной, темной осенью. Трудно себе представить, что пережил тогда каждый честный литовец – независимо от его взглядов! Свершилась извечная мечта – Литва обрела свое сердце! Стиснув зубы, держа кукиш в кармане, правительство Литвы 10 октября в Москве подписало «Договор о передаче Вильнюса и Вильнюсской области Литовской Республике и договор о взаимной помощи». Опираясь на этот договор, Советский Союз ввел в Литву военные подразделения. Мы видели, что это изменяет международное положение Литвы в лучшую сторону».
И действительно, литовское правительство очень желало заполучить Вильно, при этом не возлагая на себя никаких обязательств. Лишь 22 сентября литовский посланник в Москве Л. Наткевичиус сделал осторожный запрос советскому руководству о разрешении Виленской проблемы. В ответ 29 сентября председатель СНК и Наркоминдел СССР В. М. Молотов в ходе встречи заявил Наткевичиусу, «что Советскому Союзу известна дружественность Литвы… Настала пора сделать эту дружественность более реальной. Ни для кого не является секретом, что Литву стремиться перетянуть на свою сторону Германия. Следовательно, для СССР важно знать, к какой стране Литва испытывает большие симпатии. Сейчас недостаточно быть «ни теплым, ни холодным, а надо принять решение». Молотов высказал пожелание пригласить в Москву руководителей литовского правительства, которые бы «дали в этом смысле ответ». Уже 3.10.1939 г. В Москву прибыл министр иностранных дел Литвы Ю. Урбшис, а с 7 по 11 октября там находилась большая литовская правительственная делегация подписавшая 10.10.1939 года «Договор о передаче Литовской Республике города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи между Советским Союзом и Литвой».
С этого момента обстановка в Литве и других прибалтийских республиках стала все больше революционизироваться. 26 сентября ЦК Компартии Литвы распространил воззвание, в котором говорилось: «Рабочие, крестьяне, трудовая интеллигенция и все честные люди страны! Литва в опасности! Нашему народу грозит гитлеровское иго и гибель нации! Повсеместно, в городах и сёлах, на предприятиях и в поместьях, создавайте комитеты защиты Литвы от гитлеровской Германии и литовских предателей. Созывайте демонстрации и сплачивайте весь народ на защиту Литвы. Боритесь за то, чтобы в защите своей независимости Литва опиралась лишь на Советский Союз – защитника и освободителя малых народов…»
А 5 октября вице-президент Литовского общества по изучению культуры народов СССР и председатель запрещённого Союза молодёжи Литвы (организация, примыкавшая к Союзу крестьян-ляудининков (народников) Литвы – литовской разновидности эсеров и трудовиков) Юстас Палецкис объявил об образовании комитета, объединяющего коммунистов, ляудининков и социал-демократов, требующего «создания Литовской Свободной Трудовой Республики и объявления врагами народа должностных лиц, назначенных партией таутининков (националистов), как активных пособников режима насилия».
11 октября в Каунасе и других городах Литвы состоялись митинги в поддержку советско-литовского договора, на одном из которых Ю. Палецкис подчеркнул заслуги Советского Союза в деле возвращения Вильнюса Литве и публично потребовал ухода Сметоны и «отставки правительства насилия и бесправия». Несколько часов спустя Палецкис был арестован. Митинг, состоявшийся вечером возле здания Каунасской тюрьмы с требованием амнистии, реформ и отставки правительства, был разогнан полицией, жестоко избивавшей и арестовывавшей его участников. На следующий день полиция разогнала просоветскую демонстрацию возле полпредства СССР, зверски избивая собравшихся. Литовскую столицу наводнила полиция. В местном университете начались избиения студентов-евреев. Официальная пресса обвинила арестованного Палецкиса в получении средств «от одного иностранного государства и инородцев». Из правительства в СМИ была дана директива – не допускать никаких проявлений дружественных чувств по адресу СССР. А газета «Летувос жиниос» поместила статью с нападками на советское руководство, прямо говорящую, что по договору Литвой «получено слишком мало» и, в частности, ей не отдан район Свенцян.
Между тем, литовские власти зарекомендовали себя на новоприобретенных землях не лучшим образом. Американская журналистка А. Стронг сделала следующие наблюдения: «Когда Красная Армия впервые вошла в Вильнюс 19 сентября 1939 года, простой народ встретил её восторженно. Через 6 недель она ушла и Вильнюс был передан Литве. Сразу же сметоновское правительство устроило один из самых страшных в истории Вильнюса погромов, преследуя под маской «евреев» всех, кто проявлял симпатию по отношению к Красной Армии. Около 20 тысяч вильнюсских рабочих, главным образом евреев, ещё до погрома ушли с Красной Армией в СССР… Получив Вильнюс, сметоновское правительство возродило в городе литовский национализм, столь же крайний и деспотичный, как и польский. Никто не мог получить гражданских прав, а также права на работу, если не мог доказать, что жил в Вильнюсе до захвата его поляками в 1920 г. Повсюду господствовал бюрократизм, требовалось столько документов, что из 250 тысяч человек, живших в городе, лишь 30 тысяч смогли получить гражданские права. Гражданство можно было купить за взятку, на которую у многих еврейских семей не было денег. Служащие Сметоны разговаривали с посетителями только на литовском языке, на котором большинство населения Вильнюса не говорило. Школьные учителя должны были сдать экзамен по литовскому языку, в противном случае они лишались работы. Поляки увольнялись не только с государственных должностей, но даже в костёлах польские ксендзы были заменены литовскими. Город голода и безработицы, полный давней национальной вражды, где власти отказывались говорить на языке, понятном народу. Таким был Вильнюс, в который в 1940 году второй раз вошла Красная Армия».
Однако, не смотря на репрессии, в Литве продолжали нарастать революционные настроения. Это отмечал в своих донесениях и директор департамента государственной безопасности А. Повилайтис, подчеркивавший, что «коммунистическая агитация находит себе неплохую почву среди наших рабочих». Демонстрации, митинги и собрания в поддержку укрепления связей с СССР и требованиями демократизации политической жизни проводили не только рабочие, но также студенчество, представители крестьянства и интеллигенции.
Росту просоветских настроений в стране особенно способствовали тревожные сообщения из Западной Европы. По воспоминаниям А. Венцловы, «в апреле 1940 года Германия оккупировала Данию, Норвегию, в мае ворвалась в Голландию, Бельгию и Люксембург. В конце мая англичане, побросав военную технику, отступили из Дюнкерка. В начале июня немцы уже приближались к Парижу. Что случится с Литвой? Этот вопрос не давал покоя ни днём ни ночью…».
Как вспоминал другой известный литовский общественный деятель – Юстас Палецкис, «в Литве назревала революционная ситуация. На повестку дня вставал вопрос о восстановлении Советской власти, задавленной реакцией в 1919 году при содействии зарубежных империалистов». Между тем сметоновское правительство пыталось решить политические проблемы путем активизации антисоветской пропаганды и усиления репрессий. В начале 1940 г. был даже открыт третий концлагерь – в г. Пабраде. Усилились провокации против советских военнослужащих.
14 июня 1940 года советское правительство направило в литовскую столицу ноту с требованием реформирования правительства с устранением из него наиболее реакционных элементов, с тем, чтобы оно могло воплотить в жизнь положения советско-литовского договора о взаимопомощи. 15 июня литовское правительство, не смотря на сопротивление Сметоны, приняло советские требования. «Вождь нации» А. Сметона сдал свои полномочия премьер-министру А. Меркису и в ночь на 16 июня перешел границу Германии. В тот же день в Литву прибыл дополнительный контингент Красной армии и по призыву Компартии Литвы состоялись массовые демонстрации в крупных городах Литвы в поддержку этих решений. А 17 июня и.о. президента А. Меркис поручил левому политическому деятелю Ю. Палецкису сформировать так называемое «народное правительство». 18 июня стала легально выходить коммунистическая газета «Голос народа». 19 июня правительством была запрещена деятельность профашистской партии таутининков. В тот же день в беспартийное «народное правительство» был введен первый коммунист – Мечисловас Гедвилас, ставший министром внутренних дел. Позднее в правительство были введены еще 3 коммуниста, а только что освобождённый из заключения первый секретарь ЦК КПЛ А. Снечкус стал директором департамента безопасности. 24 июня в Каунасе состоялась огромная, 70-тысячная, демонстрация в поддержку нового правительства. 25 июня была легализована деятельность Коммунистической партии Литвы, Комсомола и профсоюзов. Из тюрем и концлагерей были освобождены свыше 400 политических заключенных. 26 июня был издан Акт о роспуске сметоновского Сейма, а также принято решение о создании отрядов народной милиции. 3 июля был принят закон о реорганизации 32-тысячной литовской армии и переименовании ее в народную армию. 5 июля было принято постановление о выборах в Сейм и опубликована платформа Союза трудового народа Литвы. 13 июля была распущена военно-полицеская организация сметоновцев «Шаулю саюнга». 14-15 июля состоялись выборы в народный сейм, в которых приняли участие 95,5 % избирателей; 99,2 % голосов были отданы за Союз трудового народа. «Выборы в народный сейм прошли триумфально, - вспоминал А. Венцлова. – Этот факт не станет отрицать ни один объективный наблюдатель, который тогда имел возможность следить за их проведением. Чем это объяснить? Сметоновский режим настолько опостылел большинству населения Литвы, что каждый ждал чего-то нового, лучшего. На мой взгляд, много значила и угроза со стороны фашистской Германии. Люди инстинктивно чувствовали: новое правительство, действуя сообща с ближайшим нашим другом – Советским Союзом, помешает гитлеровскому дракону, проглотившему прошлым летом соседнюю Польшу, уничтожить слабую Литву».
В печати появлялись новые произведения известных и ещё никому не известных поэтов и писателей. В те достопамятные дни почти все важнейшие газеты республики поместили «Поэму о Сталине» Саломеи Нерис. В своём поэтическом обращении к вождю народов, вспоминая о времени его пребывания в Сибири она писала:
…Сиянье северное зыбко
Мерцает в черноте окна.
Твоя прекрасная улыбка
Бессмертной мудрости полна.
Ты видел сквозь мороз жестокий,
Когда, казалось, жить невмочь,
Зарю на брезжущем востоке,
Рассеивающую ночь…
По воспоминаниям А. Венцловы «Сталин был человеком, который помог нашему народу освободиться от ненавистного режима… Без этого имени не обходилась в эти дни ни одна публичная речь, ни одна политическая статья. «Сталин – это партия, это лучшее, что есть в Советской стране», объясняли нам члены партии. И когда мы читали поэму Нерис, посвященную Сталину, нам казалось, что она говорит не столь о нём, сколь об истории своего народа, что она воспевает вообще героическое начало в революции». Несомненно в литературных произведениях и пропагандистских сочинениях того времени достаточно много сталинских идеологических штампов. Но просоветским пафосом в тот период были охвачены все левые деятели культуры, в том числе и будущие ведущие либеральные литовские литераторы. Попытки современных либеральных историков изъять любые упоминания об этом преобладавшем «просоветском пафосе» литовского общества в1940-ом году, исходя из политической конъюнктуры и идеологического заказа сегодняшнего дня, не имеют ничего общего с реальными историческими фактами.
В эти же дни молодой комсомольский поэт Эдуардас Межелайтис так описал свои чувства в редактируемой им молодёжной газете «Комъяунимо тиеса»:
Человека, как пса, продавали
Там, где молоты громко куют.
Нынче новое время настало
И рабочие вольно поют.
Над хибарками и над дворцами
Красный флаг мы подняли навек.
Взяв свободу своими руками,
На работу идёт человек.
Для понимания причин, способствовавших возникновению революционной ситуации в буржуазной Литве, следует обратиться к свидетельствам её собственных руководителей. Бывший президент Литвы от крестьянской партии ляудининков д-р Гриниус в 1939 году в календаре благотворительного общества «Капля молока» сообщил результаты своего обследования 150 крестьянских хозяйств. По его данным, 76 % обследованных литовских крестьян носят деревянные башмаки, 2 % - кожаные ботинки. Только 1 % женщин носят ночные рубашки, 19 % женщин не употребляют мыла. Паразиты имеются в 95 семьях из 150. Мясо ежедневно едят 2 % обследованных, четыре раза в неделю – 22 %, реже – 7 %, остальные совершенно не едят. 19 % детей умирают, не достигнув года.
Тот же автор в своей статье в «Лиетувос Жиниос» за 25 января 1940 года доказывает, что смертность в Литве превышает рождаемость и что если так будет продолжаться и впредь, то через 150 лет литовский народ как нация вымрет. В Литве 150 тысяч больных туберкулезом. Около 80 % детей больны рахитом.
Не удивительно, что Антанас Венцлова так отразил происшедшее в своих воспоминаниях: «Сбежал Сметона! Человек, который установил давящий режим, вернул помещикам поместья, убивал в газовой камере сувалкийских крестьян; при его власти тысячи хозяйств пустили с молотка, тысячи крестьян уехали в другие страны на поиски куска хлеба; его режим душил печать, уничтожил свободу слова и совести…».
Пожалуй, наиболее глубоко сумел передать психологическую атмосферу 1940 года революционно настроенный ксёндз Винцас Миколайтис-Путинас в «Литве трудовой»:
Под утренним ветром
Колышется даль полевая.
Отчизна встает,
Хлеборобов к страде призывая.
К страде – кто боролся,
К страде – кто сражался,
Кто перед судьбою
Покорно сгибался!
Вы светлой стезёю
По жизни шагайте!
Лачуги оставьте!
Косою, пилою,
Работой любою,
Мозолистой крепкой рукою
И совестью чистой
Отчизну прославьте!
И хлынули сотни,
И тысячи, и миллионы,
Расцвечены площади.
Улицы, склоны.
И желтые нивы шумят благосклонно.
Как будто поток,
Что, разрушив плотину, струится,
Литва трудовая
К свободе и свету стремиться.
От радости головы кружатся
И от свободы,
И руки тоскуют
От жажды великой работы.
Звенят голоса
И колышется рожь, созревая,
И новое утро
Встречает Литва трудовая.
Как вспоминал Ю. Палецкис, «народные массы не только ждали с нетерпением, но и настоятельно требовали реальных преобразований. За первые две недели деятельности правительство приняло ряд постановлений. Вскоре была прикрыта партия националистов и все фашистские организации, распущены фашистский сейм и государственный совет, старые местные органы власти. Быстро шла чистка государственного аппарата и армии от реакционных элементов. На крупных промышленных, торговых предприятиях и в банках устанавливался государственный контроль. Имущество бежавших из страны реакционеров было конфисковано. Основали фонд культуры. Сделали первые шаги к системе бесплатного медицинского обслуживания граждан. Расторгли конкордат с Ватиканом и договор о Прибалтийской Антанте, не соответствовавшие духу договора о взаимопомощи между СССР и Литвой. Рабочим предоставили широкие демократические свободы и права. Из представителей рабочего класса сформировали народную милицию, вскоре заменившую полицию. Большую активность проявляли профсоюзы…»
21 июля в Каунасе состоялось первое заседание народного сейма под руководством и.о. президента Ю. Палецкиса. Прибывший на заседание писатель Казис Борута зачитал стихотворное приветствие:
Призвали вас
Решать судьбу отчизны.
Решили вы
За братьев и сестёр.
Нам руку дружбы
Протянул великий
Сосед и друг –
СССР.
Депутаты единогласно приняли декларацию о государственном строе Литвы, в которой она объявлялась советской социалистической республикой, декларацию о вступлении Литвы в состав СССР, а также (после дискуссии с представителями крестьянства) декларацию о провозглашении земли общенародной государственной собственностью.
С 3 по 6 августа 1940 года на 7-й чрезвычайной сессии Верховного Совета СССР был принят закон о принятии Литовской ССР в состав СССР. Там же было принято решение о передаче Советской Литве части территории Белорусской ССР с городами Свенцяны (Швенчёнис), Солечники (Шальчининкай), Девянишки (Девянишкес) и Друскеники (Друскининкай). Весьма примечательно, что литовские делегаты первоначально просили передать в состав ЛССР только Свенцянский (Швенчёнский) район, но находившийся в составе делегации многолетний председатель Союза писателей Литвы Людас Гира «ещё напомнил о литовских селениях Марцинконис, Девянишкес, о курорте Друскининкай». Гира в те дни посвятил этому событию стихотворение «Четыре буквы», в котором так выразил свою благодарность:
И теперь островком не лежим мы оставленным
Средь бушующих бурь, средь кипящей волны –
Сталин стал нам отцом, а с отцом нашим Сталиным
Никакие нам бури теперь не страшны!
В другом своём сочинении («Сталинская конституция ЛССР») тот же Л. Гира так дополняет картину:
Работал народ, избиваем бичами,
И труд для него был мученьем веками,
Теперь он почувствовал радость труда,
Украсит деревни он и города.
Отныне имеем мы право на труд
И с радостью люди работать идут.
Пятнадцать сестёр, породнившихся с нами,
Обрадовать надо большими делами –
Достойно прославить большую семью;
Вперёд неустанно в Советском строю
Идём мы за Сталиным твёрдо и в ногу.
Недаром на новую вышли дорогу!
Шестнадцать сестёр – за великим вождём
В грядущее светлое вместе войдём!
*
Старину победили молот и серп!
Наша Литва – ЛССР!
Нет в Литве тех, кто нас угнетал…
Сталин нам Конституцию дал.
Сталин – наше победное знамя.
Правда Маркса и Ленина с нами.
Разумеется, далеко не все жители Литвы питали искренние симпатии к СССР и новой власти. По воспоминаниям Ю. Палецкиса «после провозглашения народного правительства каждый день поступали охапки поздравлений со всей Литвы; одна за другой рвались в президентуру и кабинет министров различные делегации поздравить лично новых членов правительства. В первые же дни нам пришлось принять ряд таких делегаций. Значительная их часть представляла трудящихся. Но другие… Просто удивительно, как много вдруг появилось у нас революционеров, о которых раньше никто и не подозревал. Даже самые ярые реакционеры и столпы фашистского режима стали усердно доказывать свою прогрессивность. Один напоминал о своём участии в революции 1905 года. Другой уверял, что нёс красный флаг во время Февральской революции 1917 года. Третий утверждал, что он был ярым противником сметоновского режима, но просто не сумел проявить себя, а вот теперь считает своим долгом заявить об этом. Однако как только начали осуществляться радикальные преобразования в литовском обществе, многие из пресловутых «революционеров» постарались удрать из страны».
Кроме того имелся в Литве и особый тип двурушников, успешно мимикрировавших под любой строй из карьеристских соображений. Венцлова описывает таких людей на конкретном примере: «В Народном сейме обличал буржуазию писатель Людас Довиденас, раньше тесно связанный с буржуазной печатью. На второй сессии Народного сейма он ликовал по поводу вступления Литвы в Советский Союз. Когда же позднее гитлеровцы оккупировали Литву, Довиденас издал книгу лживых «воспоминаний», в которой охаивал всё, что защищал раньше в Народном сейме, - Советский Союз и наших революционеров; он снова переметнулся к прежним работодателям»
Развивая мысль о разном отношении в обществе к происходившим событиям, А. Венцлова писал: «Подавляющее большинство населения Литвы ликовало в предчувствии новой жизни, в которой рабочий человек станет хозяином, однако не было недостатка и в тех, кто съежился в своей скорлупе и выжидал, что же будет дальше. Ближайшие холуи Сметоны удрали за границу, в гитлеровскую Германию, но осталась плутократия, которая привыкла чувствовать себя полновластным хозяином не только в своих поместьях, на фабриках и в банках, а и во всей Литве. Остались люди, воспитанные старым режимом и преданные ему. Вся эта публика с первого же дня с нетерпением ждала, как же развернутся международные события. Война, Гитлер – вот на что они надеялись».
Война действительно уже приблизилась вплотную к границам СССР и главным в повестке дня для Литвы стоял вопрос о выживании литовской нации. Сталинские репрессии касались только отдельных представителей политической и экономической элиты. В планах же нацистов все прибалты подлежали либо ассимиляции, либо выселению в завоёванные отдалённые регионы России. Из двух альтернатив необходимо было выбирать что-то одно. Никакого иного, «третьего» пути на тот момент для Литвы не существовало. Это понимали руководители народного правительства, которые сделали в те летние дни 1940 года решающий выбор свой жизни.
ПРИМЕЧАНИЕ: Следует признать, что к началу 1941-го года в Литве в мелкобуржуазных городских слоях, ранее настроенных исключительно просоветски, отмечались признаки недовольства в связи с экономическим дефицитом отдельных видов товаров. Разумеется, всегда резко оппозиционно были настроены и все «бывшие» из числа прежней правящей литовской элиты. По данным Литовского НКГБ, в связи с ростом нераскрытых террористических убийств и бандпроявлений, поощряемых немецкой разведкой, в феврале-апреле 1941 г. было арестовано 262 человека. А в ночь с 14 на 15 июня 1941 г. была предпринята знаменитая спецоперация, в ходе которой было арестовано 5664 человека и ещё 10187 человек были выселены. В числе репрессированных значились активные члены националистических, контрреволюционных и белогвардейских организаций, жандармы, полицейские, тюремщики, бывшие крупные помещики, фабриканты, чиновники, какая-то часть офицеров литовской и белой армий, а также польских беженцев, на которых имелись компрматериалы, и члены их семей. В их числе оказались 400 проституток и 1230 уголовников. Всего 16113 человек.
Далее читайте:
Швед В.Н. Голубые мечты литовских политиков. 28.02.2011