Премьеру Владимиру Путину поручено в кратчайшие сроки – к пику отпускного сезона - подготовить план приватизации крупных компаний, в которых доля госсобственности все еще превышает пятьдесят процентов. Параллельно с этим с пяти до двадцати пяти процентов снижается и ограничение на иностранное участие в отечественных компаниях. Ограничение в общем-то мнимое: не секрет, что активы большинства прибыльных «фишек», спрятанные за оффшорными ширмами, давно уже слиты на сторону.
Надо бы спрашивать за отсутствие контроля, но вместо этого наверху с необоримым упорством изобретают все новые схемы увода собственности у народа. А чьи-то пахнущие младенческой плотью советники по экономике вещают на пресс-конференциях, сколько денег мы все получим от реализации птицефабрики, где куры несут золотые яйца. С такими же примерно восторгами нам объясняли в 95-м, накануне выборов 96-го, сколько от залоговых аукционов казна получит денег (которые из казны же на эти аукционы и выуживались будущими олигархами).
На виду у отдыхающей общественности вершится еще одно действо в бесконечной череде инсинуаций и приватизаций, а «паркетные СМИ» придают ему форму госмысли, проникнутой заботой о стране.
Что характерно, для подобных акций всегда выбирается летнее отпускное затишье – время, когда общественность наиболее беспечна. Такое же произошло и год тому назад, в середине лета, когда все с той же трибуны питерского экономического форума было заявлено: «Я сокращаю перечень стратегических предприятий в пять раз… Такой указ мною подписан».
Как хотелось возразить избраннику: еще ведь Аристотель утверждал: богатство – не во владении, а в пользовании. Христос взглянул на дело с моральной стороны: легче верблюду - в игольное ушко, чем крупному собственнику в рай. Прудон сказал и того резче: собственность есть кража. Граф Сен-Симон был не против частного труда, но свято верил в прогресс морали и провозглашал: по-настоящему эффективны только те стимулы к труду, что основываются на понятиях справедливости и морального удовлетворения, поэтому «от каждого по способностям – каждому по труду». (Утопист, конечно же, но среди его утопий была и идея канала между Атлантическим и Тихим океанами, и идея общеевропейского парламента).
В СССР общественная собственность на средства производства реально гарантировала соблюдение этого принципа. В кибуцах (еврейских колхозах) вообще до сих пор предпочитают марксову формулу – «каждому по потребностям» (иначе – всем поровну) – и ничего, справляются, все на доверии. При общей численности колхозников в сто тысяч человек обеспечивают почти половину сельскохозяйственного производства Израиля.
Даже в президентском Институте современного развития по итогам обсуждения исследования «Модели посткризисного развития» пришли к выводу, что в будущем в числе проигравших окажутся страны с низким качеством госуправления. Что – научная база этого учреждения настолько слаба, что там не в состоянии вычитать свои труды на предмет устранения вопиющих противоречий и алогизмов? О каком управлении вообще может идти речь, если государство избавляется от последних активов? Если собирается изживать «госкапитализм» до основания – добивая коллективизм словами и делами, извращая смыслы, путая понятия, называя коммунизм капитализмом и т.п.?
Можно было бы и дальше продолжать в традиционном ключе риторику опровержения экономических бесчинств нынешней власти, если бы не одно «но». «Госкапитализм» в том виде, в котором он при ней оказался, и в самом деле неэффективен. И почти не имеет будущего – как все, обреченное на заклание и терпящее системные обструкции. В ресурсных отраслях – потому что слишком прибылен, а эту прибыль в них научились прятать не хуже, чем Кио прятал кроликов в цилиндре. Тут еще остались крупные не поделенные куски. В госкорпорациях – по одному только, что они изначально создавались под последующую приватизацию. В мизерном сегменте народных предприятий так ничего и не забрезжило. Национально-ориентированный бизнес - тоже под лезвием руководящей бритвы. Потому и бессмысленно доказывать преимущества социалистических форм хозяйствования на современной российской фактуре, апеллируя к нынешнему нашему «статусу кво» в экономике.
Но вот что главное: космические цены на нефть (даже с поправкой на то, что в фискальные органы поступает неизмеримо меньше возможного – владей государство уведенными когда-то активами: только налоги с показанной прибыли, а не вся она в реальном исчислении) привели к социальной стагнации общества и серьезным мутациям в ментальности населения – в первую очередь молодежи. Офисных трясогузок уже давно убедили, что общественная собственность не нужна и неэффективна по определению.
В нынешней России «госкапитализм» неэффективен ввиду своей маргинальности, загнанности в угол. Любая попытка к сопротивлению вызывает командный окрик и удар по реноме или активам. (А западные СМИ все льют на страну ушат за ушатом, убеждая, что мы все такие же «красные», какими и были, и что нам нужны серьезные реформы в экономике. Мы-то считаем иначе: России диета нужна, она объелась реформами, а они все талдычат и талдычат свое).
И как теперь иначе – ведь ему, «госкапитализму», создан режим наименьшего благоприятствования. Он нежизнеспособен – как отбившийся от прайда львенок, даром что царь зверей. Он попросту не в состоянии защититься от стервятников – и крупных хищников, гиен и леопардов, и стай шакалов-миноритариев, и своих, и приблудших. Уж слишком много их развелось.
Уместна и хрестоматийная аналогия с периодом развала СССР. Тогда ведь тоже вовсю разыгрывались мистерии о нежизнеспособности страны и ее экономического строя. Но так ведь можно и чемпиону в абсолютной весовой категории сунуть под лопатку нож и долго горевать над телом: увы, он был нежизнеспособен, раз не смог себя защитить…
Есть и антитезис: необходимо на законодательном уровне поставить разумные границы указному праву, которым творится расхищение государственных активов. В таком виде России «президентская республика» не нужна. Жаль, что сделать этого нельзя сегодня – при нынешнем составе парламента, все упования на будущий. Какая здесь присутствует деструкция – психология временщиков ли, «засланных казачков» или простая клептомания, однозначно не скажешь, но создается впечатление, что все решения подобного рода принимаются наверху с тихой решимостью до конца таранить общественное мнение, зная, что в переизбрании отказано. Чубайсиада продолжается в самом изощренном виде - замаскированном под благородный нарциссизм и праведническое упоение.
В какой-то части дерзость и спонтанность последних «атак на госкапитализм» объясняется и эмоциями - раздражением в связи с неспособностью подстегнуть экономический рост и с оттоком капитала из России, $30 млрд. за полгода – не шутка. В каком-то смысле это жест отчаяния.
Тут бы радоваться – ведь самое время перекупать сбрасываемые активы. Иностранцы – и прямые, и портфельные инвесторы – в большинстве случаев хорошо знают, во что вкладываются. Просто у них сейчас иные приоритеты. И бегут-то, кстати, не из госкомпаний. Немцы, например, и не думают уменьшать свою долю в «Газпроме». То же и с «Роснефтью» - только дай кому поучаствовать. «Би-Пи», например, очень хотелось, свои же капиталисты из фридмановской группы и отказали. Да и «Газпром» - вполне ли он государственный? Вспомним, как пять лет тому назад Д.А.Медведев убеждал в Давосе иностранных инвесторов, что «Гаспром» - уже давно никакая не госмонополия, а очень даже разгосударственная компания.
А если и не радоваться, то как минимум – не сильно огорчаться, ведь ситуация с оттоком капитала в Еврозоне ничуть не лучше нашей, как свидетельствуют эксперты. И ничего – не дергаются, блюдут спокойствие.
В 2008-м отток иностранных инвестиций составил почти полтораста миллиардов долларов – но о приватизации тогда и слова не говорили, тогда только о роли государства по-настоящему и вспомнили. Где же логика в нынешних действиях власти?
Капитал бежит не от одних политических рисков, а потому что не очень-то и нужен. И своих «нефтяных денег» полно. Внутренние инвестиции перебивают в нефтянке иностранные – доходность-то какая, в этом секторе давно проявляет себя тенденция к вытеснению иностранцев. (Через агентов влияния последние давят на психику «экономическому блоку», тревожа его подсознание, ведь личные капиталы он держит известно где…) А доходность вложений в несырьевые отрасли низкая – там и делать нечего, потому что экономика в большинстве отраслей стагнирует. Остается торговля, но тут и слава богу, если уходят, если хоть какую-то долю рынка удастся отыграть у транснационалов. Они в торговле начинают за здравие - с демпинга, а кончают…
В исследовании феномена оттока денег исключительно уместным представляется и вот какое соображение: с другой-то стороны, он как раз и порожден высокими ценами на энергоносители. Компании оставляют в стране столько, чтобы было из чего оплачивать труд, развивать производство, платить налоги, бросить крохи на благотворительность, а за границу отправляют все остальное. А поскольку доходность от продаж углеводородов просто чудовищная (автор уже писал об этом в ЛГ два года назад), то и вывозится все больше. Вот и выходит – ничего аномального, все по законам рынка.
Вот уже двадцать лет мы слышим бесконечные заклинания о доверии иностранных инвесторов – и столько же плачемся, что его нет, что никак не можем его заслужить. И в самом деле: очень уж пугливый народ эти инвесторы. Но чего ж вы хотите от чужих-то людей, у которых одни деньги на уме? Это же рынок, в конце концов.
Тут опять же есть два разумения. Первое: чтобы устранить причины такой «волатильности» и нестабильности, не лучше ли опираться на крупные государственные инвестфонды (как в развитых-то странах) и полагаться главным образом на них? Гос-экономика эффективна – важно только, чтобы были обоснованные стимулы к труду, эффективные органы контроля и чтобы в основополагающих отраслях она играла доминирующую роль. И побольше русской национальной идеи - тогда и идея коллективного труда обретет утраченную жизнеспособность. Как не теряла ее, например, во мнении убежденного сиониста Шмуэля Либермана, приведенном в «Еврейской газете»: «В кибуцах – источник нашей энергии и силы, символ единения евреев. Когда главным становится не карьера или богатство, а национальная идея, братство, общая цель… без кибуцев не будет и Израиля».
Предвижу стандартные возражения: только частная собственность и частный капитал по-настоящему эффективны и оправдывают себя. Капиталист не допустит, чтобы у него кто-то воровал из-под носа или бездельничал. Но есть и другие резоны: сам он с удовольствием будет воровать у государства. Как это научились делать многие наши корпорации добычного цикла – не показывая прибыль, пряча ее по контрагентам, «распиливая» и «откатывая». И не из одной лишь буржуинской корысти - просто стыдно стало ее показывать всю, так она велика. Мы все уже давно на бытовом уровне усвоили капиталистическую мораль: теперь и близкий близкому не говорит, сколько зарабатывает…
Как известно, нет ни одной мудрой мысли, которой нельзя было бы противопоставить не менее мудрую и не менее лаконичную, но при этом абсолютно противоположную по смыслу. Доказать преимущества общины или частного дела сложно – тут «кто кого переорет». В разобщенном обществе – идейно ли, культурно ли, этнически – зачастую не работает первое. В обществе, основанном на доверии, нет большой необходимости прибегать ко второму...
А вот и второе разумение: сам автор в начале 90-х никакого ваучера не брал – дело принципа. Был категорически против приватизации, денационализации, разгосударствления – и всего прочего из этого ряда синонимов, что было направлено на умаление его интересов как члена социалистического общества, каковым оно себя конституционно и провозглашало. Было несложно предвидеть, чем это все закончится – разве что не предполагая расстрела парламента.
Не утверждаю, но могу предположить, что неуверенность иностранных инвесторов в сохранности капиталов, вложенных в российскую экономику, происходит в том числе из ощущения, что людей, отказавшихся участвовать в затее с ваучерами, в нашей стране очень много, что права их как бывших обладателей коллективной собственности реально нарушены и что рано или поздно реванш неизбежен. Ну, каким кретином нужно быть, чтобы отдать все в чужие руки…
Это самая большая фрустрация Запада по поводу России: он и пытается использовать традиционные схемы экономического проникновения, и приходит в пассивное недоумение - оттого что на классических аборигенов с бусами мы вроде бы не похожи. Отношение примерно такое же, как и к публичной женщине. Ее и желают, и совращают, склоняя к соитиям, но замуж не берут, потому что взбалмошна и лишена достоинства, вульгарна и непорядочна, не знает, как себя вести в приличном обществе. От этого и фрустрации, и бегство капиталов, и волатильность, и любовь-ненависть, т.п.