На период отмены крепостного права общая площадь освоенной земли составляла 390 млн. десятин. В распоряжении крестьянских общин – и «вольных», и бывших «крепостных» - лишь 131 млн. десятин. (Водарский Я. Население России за 400 лет. М. «Просвещение», 1973, с. 125.)
Численность крестьян удвоилась, а земель – нет.
Напомню, численность Русского мира по переписи 1897 года была около 88 млн. чел. Остальное население России – около 28 млн. Крестьяне к началу ХХ века составляли 80%. Семья русского крестьянина в среднем состояла из 6-7 человек. Так что число русских крестьянских семей в начале ХХ века было в пределах 10-11 млн.
Поэтому из 131 млн. десятин обработанных земель на ОДНУ русскую крестьянскую семью приходилось примерно 9-10 десятин освоенной земли.
Численность крестьян увеличивалась. А площадь земли крестьянской общины просто так не увеличится. Другой, удобной для крестьянского хозяйствования, земли на Русской равнине уже не было.
Поэтому крестьянский мир общины был вынужден нарезать семьям все более мелкие участки земли.
Ведь основные обработанные земли – по-прежнему остались во владении дворян. На 1905 год 70 млн. десятин земли принадлежали 30 тыс. дворян. (Водарский Я. Там же, с. 126.)
Так что на ОДНОГО дворянина приходилось - более ДВУХ ТЫСЯЧ десятин обработанной земли.
Лишить дворян их помещичьей земли царь не решался. Ведь дворяне – это была вековая опора царского самодержавия. (Эту «опору» рассмотрим ниже).
В результате, к началу ХХ века царское правление оказалось перед земельным вопросом, завязанным в огромный очень тугой узел.
И этот узел надо было «развязывать».
Эту задачу царь поручил Столыпину.
Что важно отметить сразу.
Ту часть огромного «узла» земельного вопроса, которая относится к владениям дворян, Столыпин отложил в сторону и сосредоточился на «развязывании» проблем общинного землепользования.
Так что далее исследуем – именно, проблемы общинного землепользования.
Развитие русского крестьянства начала ХХ века и реформу Столыпина полезно рассмотреть с привлечением мнений и практики самих крестьян.
При этом важно понять:
- какие препоны в этом тугом узле земельного вопроса видели сами крестьяне?..
- какие взгляды были среди самих крестьян?..
Сначала почитаем как видел проблему общинного земледелия современник русских крестьян начала ХХ века, редактор сельскохозяйственного журнала, предназначенного для народных училищ, сельских библиотек, читален и отдельных хозяев:
«Крестьянин имеет право пользоваться своею землею только от посева до уборки. После уборки поле его переходит в общественное пользование для пастьбы скота. При таких условиях крестьянин лишен мало-мальски возможности подготовить пашню к посеву.
Земельная неволя связывает крестьянина по рукам и ногам. Он не пользуется даже простой свободой занятий и хозяйственного почина. Предприимчивый не может использовать свою землю, как ему кажется выгодным. Он должен использовать так, как не хочет, но как считает это нужным самые неспособные крестьяне в деревне. Все должны обрабатывать землю на один манер».(Журнал «Хутор», 1-й год издания, 1906 год, №;6, с. 418.)
Согласитесь, если «все должны обрабатывать землю на один манер» -в этом прямая нелепость такой формы землепользования.
Ведь наиболее «предприимчивые крестьяне не смогут использовать землю, как ему выгодно».
И такая нелепость землепользования в крестьянской общине средней и южной полосы Русской равнины, в отличие от северной, была.
Из письма крестьянина Тульской губернии:
«Нас четыре брата и пятый отец, и все мы работники. Нам очень хотелось бы всем жить дома на своем хозяйстве.
А это невозможно потому, что при нынешней обработке земли с общиной и трехпольем, земля наша не прокормит нас. Поэтому 2-3 из нас живут на стороне и оплачивают оброк.
А ведь наша земля при лучшем возделывании в состоянии прокормить втрое большую семью против той, скольких кормит она теперь.
Мы это отлично понимаем.
Поправить землю?.. Но как?..
Поправлять землю неизбежно нужно начать с травосеяния, а тут община и трехполье, вот и начни поправлять ее?!..
Сельскохозяйственная литература нам доступна, но при таком порядке бесполезна. Хотя мы и засадили сад яблонями, но все это делается нами вяло, так как мы не уверены в глубине души, что это никогда от нас не отберут или не урежут...
Спасение крестьянского хозяйства будет состоять в том, что, освободившись от ненавистной общины, хотя бы небольшая часть более трезвых и развитых крестьян, которые еще уцелели, даст пример и образец земледельческого хозяйства.
Жизнь в табуне при общинном владении землей, при постоянном раздоре из-за общественных дел, до того нам опостылела, что все только и думают, куда бы пристроиться на жалованье, куда бы убежать из своей деревни, с глаз долой.
Мы стыдимся своей нужды друг перед другом, стыдимся грехов своих и перед знающими нас и перед самим собой, а оттого и потребность бежать куда-нибудь. всем хочется уйти куда-то, где бы их никто не стеснял.
И если до сих пор еще остаются на своих местах крестьяне-общинники, сплошные нищие, то только потому, что места с жалованьем не может найтись для всех. Да к тому же и с землей в общине не скоро разделаешься. Многие крестьяне отдают свою душевую землю другим и согласны не только не брать аренды, но даже платят по 5-6 руб. с души тем, кто освободил их от этой земли, а сами уезжают.
От всего от этого и падает крестьянское хозяйство. Жить в деревне стало вместо Божеского наказанья.
Чтобы спасти крестьянское хозяйство, нужно дать ему новую форму, при которой была бы возможность кормиться на этом хозяйстве.
При подворном владении не будет места соблазну на все дурное, а главное, на водку. Еще большая выгода та, что люди не будут ненавидеть так друг друга, будут реже сходиться в кучи для пустых пересудов... При теперешнем житье в табуне мы до тошноты надоели друг другу...»(Журнал «Хутор», 1906 год, №;7, с. 500-501)
Как видите, предприимчивый крестьянин понимает, чтобы увеличить урожаи – это надо«поправлять землю». Для этого нужно начинать с травосеяния». А при «общинном трехполье» - это сделать невозможно.
О подобной проблеме свидетельствует письмо и другого крестьянина Тульской губернии:
«Большинство сильных крестьян готово сразу начать новую форму подворного владения землей.
И только более слабые, а их треть, твердят: «А как нам быть со скотиною? Кто ее сторожить будет? На какие средства нароем себе по колодцу»
Очень немногие протестуют против расселения дворов на отдельные участки земли. Большинство в один голос кричат, что тогда и человек человеку не надоест как собака, как теперь. Что и ссор от дальнего расстояния убавится намного. Что каждый, придя к дому к другому, будет считаться скорее гостем, чем надоедливым соседом. Да и страху от пожара не будет.
А главное, что всякий будет чувствовать под собою свою землю, свое хозяйство, никем и ничем не связанное с соседом. В особенности молодым крестьянам хочется развернуться на просторе с развязанными руками, на своей земле...»(Журнал «Хутор», 1906 год, №;7, с. 499.)
Как видите, письма полны стремления к свободе длительного хозяйствования на своей земле. Ведь любой настоящий крестьянин знает: хорошая земля за год не делается!
Вот еще мнение читателя журнала:
«Прихожу в неописуемый восторг, прочитавши статью о подворном владении землей. С умилением сердца благодарю Господа, что в наше время умные люди сознают и даже ратуют против железного кольца, которое обхватило крестьян и не дает им свободных действий, не дает им воли, не дает возможности воспрянуть, улучшить хозяйство и поднять урожай, который упал благодаря общинности.
Я крестьянин из молодых, и все современные крестьяне - не можем дождаться, когда придет час, когда отменят эту устарелую общинность. И хотел бы я улучшить свое хозяйство, да не могу. При таком порядке невозможно ничего сделать. Невозможно на словах передать всей этой ненужной, непременной общинности...
В настоящее время сена нет, кормить скотину нечем, купить ужасно дорого.
А будь у меня в одном месте, я бы не бедствовал так. Занялся бы травосеянием и с 8 моих десятин я наработал бы сена вдоволь, хлеба также, и с меня бы другие взяли пример, и не стало бы бедноты. Разместились бы каждый на своей земле отдельно и нас не стали бы разорять пожары...
Господи, да неужели не придет тот час, который принесет нам радостную весть, давно желанную?..»(Журнал «Хутор», 1906 год, №;7, с. 502-503)
Что, прежде всего, бросается в глаза, при чтении писем в редакцию?.. Это то, что почти во всех выражены стремления и чаяния молодых крестьян.
В чем они видели нелепость общинности?..
На основании действующих тогда законов, все меры по изменению крестьянского землепользования могли быть осуществлены лишь в порядке добровольности всех членов общины, без исключения.
По закону согласие крестьян на совершение каких-либо мер по изменению землепользования должно было выражаться в приговорах, постановленных большинством двух третей всех домохозяев, а устранение подворной чрезполосицы - только единогласным постановлением схода.
Порядок был таков: писарь составлял приговор, а остальные домохозяева подписывались. Ясно, что дела по землепользованию носили в «приговорах» самый животрепещущий характер.
В начале 1900-ых годов были крестьяне, которые не только писали письма, но и пытались «приговором» ликвидировать эти нелепые положения общинного землевладения.
Вот что написано в приговоре переселенцев Елизаветинского сельского общества из 100 домохозяев, Покровской волости, Тобольской губернии:
«...мы с 1896 года прожили 7 лет вместе в одной деревне, а пользы от выделенной нам земли и труда своего не видели.
Во-первых, земля наша в течение этого времени сильно истощилась и без удобрения назьмом хлеб на ней более не родится, а родится только горькая трава и полынь.
Во-вторых, на таких старых пашнях без удобрения назьмом ежегодно зарождается кобылка в большом количестве, которая ежегодно пожирает посевы. Между тем, на унавоженной земле этого никогда не бывает, как это испытано и наблюдается на пашнях доступных для удобрения назьмом.
В третьих, ежегодно много времени тратим на дележи пахоты и покосов, а покосы уменьшаются, так как каждый домохозяин старается поднять плугом залежь, чтобы не остаться без куска хлеба.
В четвертых, жить в деревне очень опасно в пожарном отношении, потому что наши усадьбы имеют в ширину 14 саженей, так что строения очень стеснены и через неосторожное обращение с огнем может произойти большое несчастье и погибнуть вся деревня.
В пятых, мы можем понести большие убытки от распространения заразных болезней на скоте, как это мы видим в старожильских деревнях.
Мы желаем трудиться и улучшать свое хозяйство, не бросать назем кругом деревни, а воспользоваться этим богатством, которое у нас пропадает. Мы хотим удобрять пашни назьмом, устроить многопольное хозяйство и таким образом приобретать от труда пользу.
Мы все единогласно постановили: просить тобольского губернаторского агронома ходатайствовать перед кем следует, разрешать нам разделить хуторами землю - пахоту, лес, покос и пастбище с тем, чтобы каждому была предоставлена свобода по его усмотрению, жить ли в деревне, или же выйти на свой хутор».(далее следуют 65 подписей).(Журнал «Хутор», 1906 год, №;8, с. 586-587)
Из приговора Кокоринского сельского общества из 120 дворов, Крестовской волости, Шадринского уезда, Пермской губернии:
«...ссорам и тяжбам нет конца. Земля наша отодвинута от наших домов до 25 верст, так что обрабатывать ее - нет расчета. Много пропадает сил и рабочего времени зря на переходы и переезды на поля и обратно. Трудно так расположенную землю хорошо обрабатывать, а об удобрении навозом нечего и думать. Оттого наша земля истощается и родит все хуже и хуже.
Принимая все это во внимание, считая дальнеземелье и пестроземелье главным злом и, не находя выхода из этого положенья, так как сами не можем устранить это зло, а устранить его необходимо во что бы то ни стало, сход постановил: ходатайствовать перед Шадринским земством, коему вверена забота о нуждах нашего хозяйства, помочь нам через плантовщиков или агрономов устроить нашу землю, или направить ходатайство куда следует, (далее 76 подписей).(Журнал «Хутор», 1906 год, №;7, с. 504-505)
На поданные ходатайства от Елизаветинского, Кокоринского и других обществ, земскими начальниками были сделаны заключения о важности и желательности удовлетворения «приговоров».
Но были и иные примеры.
Вот типичное для тех времен взаимодействие крестьянского начальника с сельским обществом:
«Переселенцы поселка Салтыково, Сыропятовской волости пытались перейти к хуторскому хозяйству, но не встретили сочуствия со стороны начальства.
В 1901 году они постановили приговор о разделе всех земель и о выделении хуторами.
Приговор был представлен крестьянскому начальству. При этом начальник уговаривал их не делить землю: «Вы народ бедный, как вы так жить станете, с голоду помрете, да и земли у вас не ровные, как вы их разделите?»
Народ от такого ответа пришел в большое возбуждение: «Так, говорят, мы жить не можем! Не привыкли мы тратить времени на поездку в поле за 7-8 верст. Да и неудобно это: иногда в сухую погоду выедешь, а на поле приедешь - дождь. Навоз возить туда нельзя, а без навозу земля не родит!»
Настаивали, если крестьянский начальник не даст их делу движения, то обратятся они с просьбой к Тобольскому губернатору о разрешении разделить им землю хуторами...» (Журнал «Хутор», 1906 год, №;8, с. 585)
И те, и другие примеры можно продолжить. Главное, что крестьяне не молчали. Многие пытались найти выход из нелепого и жестокого положения, в которое они были поставлены существующим законодательством об общинном землепользовании.
Теперь нелишне привести мысли Петра Столыпина, к которым он пришел накануне своей реформы.
«Та картина, которая наблюдается в наших общинах, та необходимость подчиняться всем одному способу ведения хозяйства, невозможность для хозяина с инициативой применить свою склонность к определенной отрасли хозяйства - все это распространяется на всю Россию».
«Пока крестьянин беден, пока он не обладает личной земельной собственностью, пока он находится в тисках общины, он остается рабом».
«Нравственная обязанность правительства - указать законный выход из крестьянских нужд».
«При составлении законов надо иметь в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых».
«Никто не будет прилагать свой труд к земле, зная, что плоды трудов его могут быть через несколько лет отчуждены».
«Приравнять всех можно только к низшему уровню. Нельзя ленивого приравнять к трудолюбивому, нельзя тупоумного приравнять к трудоспособному».
«Пусть каждый устраивается по своему, и только тогда мы действительно поможем населению».
«Коренной мыслью всегда будет вопрос землеустройства. Земля - это залог нашей силы в будущем. Земля - это Россия!»
Комментировать эти мысли Столыпина смысла нет. Они были верны 100 лет назад, верны и сейчас.
Вот что надо отметить. Все эти беды чрезполосицы и малоземелья характерны только для поселений в десятки и сотни дворов. Выше было показано образование на землях севера Русской равнины небольших поселений, где никакой проблемы нехватки земли и чрезполосицы не было.
В средней и южной полосе Русской равнины вырваться из тисков общины было непросто. Но и тогда на пороге ХХ века находились энергичные крестьяне, которые находили выход из того нелепого положения, в которое их поставило законодательство об общинном землепользовании.
Вернитесь к главе 4, к диаграмме 4.1 закона нормального распределения. Всегда есть «деятельные» крестьяне, у которых большое желание «делать» жизнь лучше. Такие крестьяне были и до реформы Столыпина. Именно такие, наиболее энергичные и инициативные, требовали отказа от общинного землепользования и настаивали на необходимости перехода к подворному владению землей.
Были и безрезультатные попытки убедить земских чиновников. Были и такие крестьяне, которые добивались успеха в борьбе с чиновничьей системой.
Снова обратимся к публикациям 1900-1906 годов.
В Зауралье и Сибири большое распространение получили «заимки» - как один из вариантов нормального ведения хозяйства.
Вот как описан процесс возникновения заимок:
«...стремление к округлению участков осуществляется разными путями. Один крестьянин просит общество дать ему при переделе надел в одном месте. Другой - выменивает прилегающие участки у соседей. Третий - арендует до следующего передела...
Сумевшие сгрудить землю в «кучу» - к одному месту, строят на таком месте «заимку» - полевую избушку, куда и выселяются туда со скотом...»(Издание «Пермский край», № 378, 1902)
Цель таких «заимок» одна – «чтобы приблизить пашню к местам накопления навоза и тем самым упростить и удешевить вывозку его на поля».
В Баклановской волости Шадринского уезда первые заимки появились в 1887 году. Однако начальство смотрело на их возникновение весьма неблагосклонно. Полиция распорядилась даже, чтобы на зиму непременно вынимались у всех избушек двери. (Журнал «Хутор», 1906 год, №;8, с. 583.)
Полицию не интересовало улучшение земледелия. Ей надо было упростить поиск и поимку беглых.
Тем не менее, с начала 1890-ых годов, заимки стали быстро распространяться. Сначала строились небольшие избушки, отапливавшиеся «по черному».
Затем стали строиться – «по белому», с печами.
К началу ХХ века «заимки» были почти у всех более-менее зажиточных домохозяев. Были среди них «заимки» благоустроенные: с овином, с погребом, с колодцем, с амбаром и теплыми стаями для скота.
Сибирь - не Аргентина или Австралия, скотину: хоть лошадей, хоть коров, хоть овец - их под открытым небом не оставишь. На Руси всегда делали закрытые скотные помещения - стаи и конюшни.
На благоустроенных заимках кто-нибудь из семьи жил круглый год.
Вот описание житья на заимке в 1890-х:
«Митрофан Кучин лет 16 назад при переделе земли пожелал получить пашню в одном куске, самую дальнюю, верст 20 от деревни. Общество согласилось и отвело ему надел в одном месте. Здесь он построил заимку, куда и выселился со всем домом.
Вся семья Митрофана живет на заимке круглый год. Кучин крестьянин не богатый, хозяйство ведет небольшое, но ему много легче стало жить, как выселился из деревни.
Сам он не нахвалится своим положением: «...потому что все дома» и «на переезды времени не трачу - как зимою, так и летом...!» (Журнал «Хутор», 1906 год, №;8, с. 584)
В 1900-е годы заимки стали устраивать и сравнительно бедные крестьяне.
Вот что писал один из таких крестьян:
«Вызывает устройство заимок то, что близко к пашне удобрение и не требуется перевозка снопов и соломы. Если из деревни возить назем на самую пашню за 5-6 верст - это станет недешево и не всякому под силу. А в поле накопленный назем возить близко, всего 50-200 сажен от заимки. По всему видно польза от заимки...» (Журнал «Хутор», Там же)
А вот очень важное дополнение к хозяйствованию, развитие промыслов на «заимках»:
«Близость расстояния от заимки до пашни и возможность своевременно запахать назем - это приносит несомненно пользу и облегчение.
Сохраненное время сметливые домохозяева употребляют на промыслы: гонят деготь, делают кирпичи и др., что составляет в хозяйстве большое подспорье». (Из письма священника в редакцию журнал «Хутор»)
Наиболее деятельные крестьяне Зауралья и Сибири быстро поняли: гораздо выгоднее получить при переделе пашню, хоть и «утлую», то есть истощенную, но в одном месте, чем получить даже «добрую», но в нескольких местах.
В первом случае земля за несколько лет легко улучшается путем устройства заимки, упрощающей процесс накопления навоза и внесения его в пашню.
Во втором же - почва постепенно за несколько лет истощается из-за трудности или невозможности удобрения его навозом из-за больших расстояний от скотного двора.
Вот почему наиболее деятельные и дальновидные крестьяне, чтобы получить землю «в куче», нередко при переделе меняли «доброту» на «утлость».
Ясно, что не только крестьяне Сибири и Зауралья искали пути улучшения путей ведение домохозяйства. Наиболее деятельные крестьяне европейской России тоже искали пути избавления от общины.
Вот как описан процесс становления хуторов в Смоленской губернии:
«В последние 3-4 года стремление перейти к хуторскому хозяйству появилось и среди крестьян Порецкого уезда.
Присмотревшись к хозяйствам нескольких местных хуторян, крестьяне Лоинской волости пришли к заключению, что жить каждому среди своего участка земли, имея под руками и пашню, и луга, и выгон для скота - удобнее и выгоднее во всех отношениях.
Много раз крестьяне на своих сходах поговаривали, что недурно бы и им расселиться по участкам. Но так как дело было новое и приходилось ломать дедовские и прадедовские порядки и обычаи, то долго дело ограничивалось только одними разговорами, да спорами.
Наконец, одна деревня Малиновка первая решилась расселиться отдельными хуторами.
Крестьяне пригласили землемера, который разбил их земли на участки, сообразно с числом душ каждого хозяйства. При этом принималось в расчет и качество земли. Кому по жребию приходилась плохая земля, тому наделялось земли больше.
Со следующей весны малиновцы стали переносить дома и все хозяйственные постройки каждый на свой участок. К осени все уже расселились и зажили новой жизнью. Теперь каждый двор стоит посредине своего владения. Вокруг каждой усадьбы расположены огород, пашня и другие угодья. Общего выгона для скота не имеется. Скот пасется близ дома. Коровы и лошади ходят по выгону большей частью спутанными.
Малиновцы не нахвалятся новой жизнью. Если у кого не хватает лугов, то те завели с первых же лет травосеяние. Почти у всех посажены сады. Скот у них всегда сыт и на вид гораздо лучше, чем у крестьян в деревнях. Старые усадьбы в деревне малиновцы оставили за собою.
Теперь по примеру малиновцев расселились крестьяне деревень Селец, Марышки и Ивки той же волости».(Журнал «Хутор», 1906 год, №;6, с. 420)
Нужно иметь в виду, что процесс перехода от общинного к подворному землевладению не мог быть скоропалительным. Крестьяне народ обстоятельный и излишне никогда не рисковали.
Раньше и интенсивнее процесс хуторизации начался в западных губерниях.
Вот описание этого процесса в Витебском уезде:
«Особенно сильное движение по устройству хуторского хозяйства наблюдается в Веляжской волости. Еще в 1893 году податная инспекция отметила, что из 106 селений в 61 общинная земля разделена на отрубы, а усадьбы перенесены каждым хозяином на свой участок.
В настоящее время хуторами расселились в названной волости уже 98 селений, а в остальных идет сильное движение в пользу расселения.
Одной из первых расселившихся была самая крупная деревня Загородня. Делили землю по общему согласию всех домохозяев, причем переговоры шли годами, так как более упрямые крестьяне добивались тех или иных себе уступок.
Достигнув согласия, крестьяне составляли частные приговоры с изложением оснований раздела, который затем производился в натуре, сначала без помощи землемера. Пестрота угодий благоприятствовала разверстыванию их. Только в исключительном случае приходилось отвести на двор более одного участка.
Каждому давалось, по возможности, такое количество земли, какое он имел раньше. Выравнивание ценности участков чаще всего производилось путем денежных приплат, доходивших до 10 руб. за десятину, реже путем прирезки или отрезки земли. Чтобы склонить к разделу малоземельных хозяев, им отводилась приусадебная, хорошо удобренная земля. Оставшиеся на старых усадьбах помогали выселившимся работою. На всех вновь возникших хуторах замечается подъем хозяйств и все крестьяне довольны переменой».(Журнал «Хутор», 1906 год, №;6, с. 421)
Надо отметить, что самораспад общин происходил и самой центральной России.
Из письма крестьянина И. М. Михайлова, Воронежская губерния редактору журнала:
«Община деревни Пешкова, Борисоглебского уезда перешла к подворному владению. Крестьяне разделили деревенскую землю на подворные участки «углами» сами, без участия землемера и находят новый порядок лучше. Стали сеять клевер, отошли от трехпольного землевладения с чрезполосным пользованием землей».(Журнал «Хутор», 1906 год, №;7, с. 498.)
Развитие хуторского хозяйства в Псковской и Новгородской губерниях в последнюю четверть XIX века обуславливалось наплывом эстонцев и латышей:
«Эстонцы и латыши начали появляться в наших местах в виде бедных и скромных арендаторов.
Эстонец брал в аренду участок заброшенных пустырей или часть глухого леса и, упорно работая, в 3-4 года превращал его уже в маленькое имение. Обыкновенно первые 2 года арендатор жил бесплатно, разделывая поля и покосы, выстраивая себе ригу. хлев, амбар, жилой дом.
Прожив 5-6 лет, арендатор уже значительно окреп. Обзавелся постройками, парой лошадей, достаточным количеством скота, наладил свое ремесло.
Если арендатор облюбовал участок, он устраивается на нем прочно и участок быстро совершенствуется. К концу 12-летней аренды место становится неузнаваемым. Поля, окружающие хутор, отлично обработаны, низкие места обращены в чистые покосы, везде посевы клевера, льна...
Через 12 лет арендатор только и думает о том, как бы приобрести участок в собственность и дает за него иногда большие деньги...»(Журнал «Хутор», 1906 год, №;8, с. 588)
В чем же состоял секрет того, что при одинаковых климатических условиях, примерно одинаковом количестве и качестве земли общинный крестьянин беднел, а хуторянин богател?!
Вот какой вывод по этому вопросу сделал агроном, наблюдавший много лет земельное хозяйство России, в конце XIX и начале ХХ века:
«Достаточно взглянуть на планы хуторянина и крестьянина общины, чтобы не оставалось никакого сомнения: именно в разнице этих планов, а не в чем-либо другом и заключается ключ к разрешению загадки!
Свободная хуторская система всегда и везде обуславливала высокую производительность и процветание хозяйства.
Напротив, общинная форма хозяйствования всегда и везде сопровождается упадком земледелия и обнищанием народа.
Смотря по тому, в какую форму сложилось крестьянское хозяйство, можно безошибочно заключить о состоянии земледелия и положения сельского населения».(Журнал «Хутор», 1906 год, №;8, с. 590)
К этим словам добавить просто нечего. Влияние формы землепользования на земледелие настолько сильно, что заслоняет собою влияние других условий, в том числе и «географию» местности.
На пороге ХХ века было совершенно очевидно: вся деревенская жизнь ждала земельную реформу.
Однако реформа Столыпина была еще впереди.
А большинство «сильных мира того» считали так. Общинный способ пользования землею сложился веками. Этим самым и выражается признание его со стороны массы крестьян. Мол, община и черезполосица является следствием того, что крестьяне находят ее полезной и не ощущают ее неудобств.
Чиновник - есть чиновник.
Большинство «сильных мира того» просто не хотело видеть, что наиболее деятельные крестьяне на всех просторах России давно порываются к хозяйственной самостоятельности, давно делают попытку сбросить с себя эту бессмысленную дробную чрезполосицу и длинноземелье (отдаленность полевых угодий от усадьбы крестьянина) – это, во-первых.
Во-вторых, чиновники не знали или не понимали процесс удвоения численности крестьянства. Для этого надо хотя бы знать: сколько крестьян было в ведения его чиновничества – хотя бы 20 лет назад.
Подавляющая площадь обработанной земли средней и южной полосе Русской равнины - владение дворян. Численность крестьян удваивается, а общинная земля разработана до кромки рек, болот и непригодных для разработки лесов.
В апреле 1906 года 44-летний саратовский губернатор Петр Аркадьевич Столыпин получил от царя телеграмму с предложением стать министром внутренних дел. И уже в июле того же года в губернии был разослан «Циркуляр Министра внутренних дел и главного управляющего землеустройством» о ближайших мерах в землеустроительной части.
Прочтем некоторые выдержки из этого циркуляра:
«Высочайшим Указом от 4 марта сего года учреждены губернские и уездные землеустроительные комиссии....
Ближайшая задача землеустроительных комиссий состоит в том, чтобы в возможно короткий срок удовлетворить не терпящие отлагательства земельные нужды крестьян...
Особенно вредным недостатком крестьянского землепользования следует признать длинноземелье, то есть отдаленность полевых угодий от усадебной оседлости, затрудняющую удобрение и обработку дальних полос, вследствие непроизводительной затраты времени на проезд к ним.
Другим, препятствующим правильному ведению хозяйства, недостатком является дробная чрезполосность между участками...
В целях устранения недостатков крестьянского землепользования, землеустроительным комиссиям надлежит озаботится содействием расселению больших селений, сведением земли к одним местам в участки хуторского типа...»(Журнал «Хутор», 1906 год, №;8, с. 578-582)
Ясно, что циркуляр не мог устранить все препоны общинного землепользования.
Чиновник - есть чиновник. А чиновничья комиссия - это верный путь загубить хорошее начинание.
Но все равно циркуляр Столыпина – это светлый луч, который показывал, что среди высшего чиновничества Царской России есть люди готовые на решительные шаги по преобразованию землепользования.
Самое же главное в циркуляре было то, что официальные власти, наконец-то, признали путы «малоземелья», «чрезполосицы» и «длинноземелья»!..
После этого циркуляра жизнь стремительно понесла Россию к реформе.
8 июля 1906 года царь назначает Столыпина премьер-министром.
9 ноября 1906 года принимается Указ, отменяющий закон 1893 года о неприкосновенности общины. Крестьяне получили право свободного выхода из общины с землями, которыми они пользовались.
10 мая 1907 года Петр Аркадьевич выступил перед Второй Государственной Думой со своей знаменитой речью, которую закончил словами: «Противникам государственности нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!»
Собственно с этой речи и началась земельная реформа в России, которая в несколько лет изменила сельскохозяйственное производство России.
На тему реформы написано много. Нелишне рассмотреть ее с опорой на «цифры».
Главными задачами Столыпина были:
- реформа землепользования;
- и заселение неосвоенных землепользованием территорий, пригодных для крестьянского хозяйства.
Реформа землепользования была проведена в очень усеченном виде. Она затронула земли крестьянских общин, но совершенно не коснулась земель, которые находились во владении дворянства.
Неосвоенные территории, пригодные для крестьянского хозяйствования, находились за Уралом. Это была полоса Степного края от Урала до Алтая и далее до Тихого океана. Её ширина: от реки Урал до Оби – около 750 км., в пойме Енисея - около 250 км, а в пойме Амура - около 200 км.
Реформа Столыпина интенсифицировала заселение этой полосы.
Рассмотрим динамику переселения русских крестьян за период 1906 - 1914 год, таблица 9.1[2]
|
Год |
1906 |
1907 |
1908 |
1909 |
1910 |
1911 |
1912 |
1913 |
1914 |
Итого |
|
Переселенцы |
216.648 |
576.970 |
758.812 |
707.463 |
352.950 |
226.062 |
259.585 |
337.252 |
336.409 |
3.772. 154 |
Как показывает таблица, максимальное переселение по 600-700 тыс. чел. в год было – именно, в разгар реформы Столыпина.
Для сравнения: за 400 лет заселения Сибири в ней накопилось лишь 4,5 млн. русских людей.
И всего за ТРИ года реформы Столыпина, в 1907-1909гг. в Сибирь переселилось 2 млн. русских крестьян из европейских губерний.
Всего же за 1906-1914 годы за Урал направилось почти 400 тыс. семей русских крестьян, общей численностью 3,8 млн., со средней семьей в 9-10 душ.
Напомню, численность русских крестьян к началу ХХ века составляла около 70 млн. чел. При этом средний состав семьи был 6-7 душ.
Так что за Урал переселялись – именно многодетные семьи, которые на родине, на Русской равнине испытывали как раз наибольшую нужду в земле.
Конечно, какая-то небольшая часть крестьян, увидев трудности освоения земли в Степном краю, вернулась обратно на Русскую равнину.
Вот что надо еще отметить. Переселение коснулось 5% крестьян Русского мира. То есть как раз той деятельной части крестьян, что и соответствует нормальному закону распределения.
Урожайность хлебных злаков за время реформы возросла: по России в целом - на 14%, а в некоторых губерниях - на 20-25%.
Темпы прироста производства зерновых хорошо показывает рост экспорта зерна в Европу:
- в 1903-1904гг. было продано - 500 млн. пудов;
- в 1909 году- 760 млн.;
- в 1912г.- 970 млн. пудов.
В период с 1909 по 1913 год русское производство зерновых на 28% превосходило производство Аргентины, Канады и США, вместе взятых - ведущих производителей зерна на Западе.
По сравнению с 1894 годом к 1914 году поголовье крупного рогатого скота увеличилось на 63%.
Россия широко экспортировала масло в Европу. Так в 1912 году только в Англию было продано масла на 68 млн. руб. Что, кстати, в 2 раза больше стоимости годовой добычи всего сибирского золота.
Благотворно реформа сказалась и на образовании людей. Число слушателей сельскохозяйственных чтений увеличилось: с 48 тысяч в 1906 году до 1,6 миллиона в 1914 году.
«Государство есть один единый организм. Самой больной, самой слабой частью, которая увядает, является крестьянство. Ему надо помочь».
«Правительство желает поднять крестьянское землевладение, оно желает видеть крестьянина богатым, так как где достаток, там и просвещение, там и настоящая свобода. Но для этого надо дать крестьянину освободиться от тех тисков, в которых он находится. Надо дать ему возможность укрепить за собой плоды трудов своих и предоставить их в неотъемлемую собственность. Пусть собственность будет общая там, где община еще не изжила. Отменяется лишь насильное прикрепление крестьянина к общине».
«Не беспорядочная раздача земель, а создание личной земельной собственности крестьянина, реальное право выхода из общины - вот задача и вопросы бытия Русской державы».
«Пробыв около 10 лет у дела земельного устройства, я пришел к глубокому убеждению, что в этом деле нужна продолжительная работа. Разрешить этого вопроса нельзя, его надо разрешать».
«Национализация земли приведет к такому социальному перевороту, к такому перемещению ценностей, какого еще не видела история».
«Единственным противовесом общинному началу является единоличная собственность».
«Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России!»
Увы, России не дали не только 20, но и 2 лет покоя. Воинствующий сброд социалистов непрерывно травил и, наконец, убил Столыпина.
Для воинствующего социалиста Мордахея Богрова не было ничего святого. И его рука не дрогнула, направив 1 сентября 1911 года в Киевском театре, пулю в сердце гения. (Замечу, Мордка родился и вырос в очень богатой еврейской семье, которая воспитала в нем огромную амбициозность). Именно его амбизиозность и убила гения.
Надо признать, что гений беззащитен перед амбициозной бездарностью. Ибо бездари коварны, лицемерны и подлы. Они для утоления своих амбиций могут применить любое средство.
Гений всегда нравственен. Он не может позволить себе такие средства борьбы, которые не укладываются в нормы нравственных взаимоотношений.
Вот что следует отметить. Не успели Петра Аркадьевича похоронить, как все газеты «забыли» про убийцу Мордку Богрова.
Мало того, бездари добились, что на 90 лет подлеца Богрова сделали героем.
«И сатана в славе, да не по добру». «Кулик в своем болоте велик» - так говорят русские пословицы.
Действительно правы те мыслители, которые говорили, что в большинстве людей - по природе своей - сидит дьявол. Ведь это «перевертыши смысла» из гения - сделали злодея, а из злодея – героя. И это деяния вполне конкретных людей, большевиков с сатаной в душе. Вот так и получилось в жизни.
«И один в поле воин, если крепко скроен» - так говорит русская пословица про гигантов ума и души, каким и был Столыпин.
«И комар лошадь свалит, коли волк пособит» - говорит другая пословица.
И, действительно «свалит» - ... если в подлые руки вложить револьвер.
Так и пал гений Столыпин под подлой рукой амбициозного ничтожества.
Пора осознать: люди - не равны! Не равны - по своим умственным и нравственным способностям и возможностям. Значит, и в правах - не равны.
90 лет официальные СМИ России представляли амбициозного ничтожного подлеца Мордку Богрова – героем, а Петра Столыпина - сатрапом, внушая «огромные потери столыпинской реакции».
Мол, столыпинская «реакция» казнила около 4 тысяч людей. А вот события двух месяцев на рубеже 1905-1906 года – представляли как «прогрессивные». Хотя за эти два «прогрессивных» месяца было убило и покалечено 20 тысяч служилых людей.
А теперь сравним из расчета за 1 месяц:
- за 1 месяц «прогресса» – 8 тыс. 500 убитых;
- за 1 месяц «реакции» - лишь 30-40 убитых.
То есть соотношение в СОТНИ РАЗ.
Такова на деле, а не на словах, «прогрессивность революционеров» и «реакционность» Столыпина!..
Действительно прав был Ключевский: «Чтобы согреть Россию, некоторые готовы её сжечь».
90 лет ложь в отношении Столыпина растлевала русские души. Тем боле важно помнить и повторять его ключевую мысль о развитии сельского хозяйства:
«Нужно снять оковы, которые наложены на крестьянство, и дать ему возможность самому избрать тот способ пользования землей, который наиболее его устраивает».
Эту мысль Столыпина бесполезно разъяснять. Ее можно лишь осознать или – «не понять».
Первый. К началу ХХ века земельные вопросы на Русской равнине переплелись в очень тугой узел.
Одной из составляющих этого «узла» было общинное землепользование, которое очень сильно связывало инициативу деятельных крестьян.
Второй. Суть проблемы общинного землепользования состояла в «чрезполосице» (дробность участков крестьянского хозяйства) и «длинноземелье» (отдаленность участков от усадьбы крестьянина).
Третий. За решение проблемы «тугого узла земельного вопроса» взялся Петр Аркадьевич Столыпин, но был убит.
Четвертый. Реформа Столыпина дала сильнейший толчок в повышении эффективности сельскохозяйственного производства Царской России.