Также России не стоит рассчитывать на союз с Европой против Америки. Модная нынче тема у политологов и геополитиков. Играть на противоречиях этих двух центров силы Запада, конечно, необходимо.
Вообще, стоит заметить, России повезло, что в 17-м веке обстоятельства сложились так, что самый мощный в Европе еврейский капитал предпочел для своей штаб-квартиры именно Амстердам, а затем Лондон, но, скажем, не, Ганзейские города. В итоге Англия смогла составить конкуренцию объективно более ресурсным Германии и Франции, а в освоении Нового света инициативой завладели ирландцы и англичане, которых спонсировал всё тот же еврейский капитал. В результате в Североамериканских штатах возникла идея
«англо-саксонской расы». Апологеты этой идеи утверждают, что судьбы англосаксонства
и его величие связаны с морем, и здесь оно закономерно противопоставило себя материковому тевтонству. К нашему счастью это помешало романо-германцам соединить усилия в достижении мировой гегемонии.
Русская имперская дипломатия всегда старалась учитывать не только различия в интересах Европы и Америки, но и внутри Европы между её крупнейшими державами. Сталин в 30-х также пытался использовать противоречия западных держав. Но тут нужно понимать три вещи. Первое - Субъектами исторического процесса являются не матафорические «суша» и «море», но народы и мультиэтничные локальные культуры – цивилизации, занимающее крупные этноландшафтные зоны, которых только в Евразии несколько - суперэтносы в терминологии Л.Н. Гумилева, объединяющие комплиментарные, близкие в культурном отношении этносы, переживающий органический цикл этногенезов.
Так вот Старый и Новый свет – две части одного романо-германского суперэтнического целого, и противоречия меж ними всегда будут оставаться менее глубокими, нежели с Россией как православно-христианской славяно-тюркской цивилизацией. Неприязнь к нам европейцев - не каприз и не свойство лишь европейских элит, но фундаментальная реакция всего романо-германского мира, основанная на подсознательном ощущении нашей им чужести. На уровне индивидуального сознания, то есть отдельным человеком эта чужесть может ощущаться или неощущаться, но на уровне коллективного сознания она ощущается всегда и весьма остро. Гумилев в таких случаях говорил о суперэтнической некомплиментарности, о разных ритмах колебания этнических полей. Но это на низшем биофизическом уровне. А в высшем духовном плане наши различия тем более глубоки, о чём не раз и весьма убедительно писали лучшие русские умы и разъяснению чего посвящены предыдущие главы этой книги. На политику эти различия проецируются в первую очередь.
Здесь иллюстраций могут послужить события 30-х годов 20-го века. Тогда влиятельный немецкий геополитик К. Хаусховер склонял Гитлера к военно-политическому союзу с Россией и Японией, к созданию евразийского континентального блока в пику атлантического морскому союзу США и Великобритании, и их имперским амбициям. И, ведь, по объективным соображениям Германия, действительно, была заинтересована в таком союзе. Тем более американцы ещё в 90-ые годы 19-го века определили Германию, наряду с Россией своими соперниками в достижении гегемонии в Евразии. Собственно, Хаусхофер и позаимствовал идею континентального блока у одного из отцов американской геополитики – Ф. Тэрнера. Только американцы говорили об этом союзе, как о чем-то для Америки крайне нежелательном и опасном, а Хаусхофер, как о насущной необходимости для Германии. Однако этнокультурная мотивация немцев оказалась сильнее геополитической. Гитлер заключил тайное соглашение с Черчиллем при посредничестве Гесса и напал на СССР.
Всё же при всех противоречиях и даже искусственно сформированной газетами во второй половине 19-го века бытовой взаимной неприязни атлантического англосаксонства и континентального тевтонства глазу среднестатистического немца милее вид башен лондонского Тауэра, чем московского Кремля, а слуху бой Биг Бена, чем Кремлёвских курантов. И никакие прагматичные геополитические интересы эти пристрастия не смогли перевесить. Гитлер не уставал повторять, что его цель, его задача и его миссия - спасение Европы от «азиатских орд» - так он называл русских.. Здесь он наследовал практически всем сколь-нибудь влиятельным и значительным политическим и идейным европейским традициям со времён Крестовых походов на Русь, которые все без исключения были русофобскими, включая марксизм. Маркс, как известно, настолько ненавидел русских и Россию, у него русофобия была в столь острой клинической форме, что его язык даже не поворачивался выговорить русское имя. Русских он называл или монголами, или варварами, или азиатами.
А, вот, противостояние Англии и Германии отнюдь не имеет оснований в глубоких различиях ментальности немцев и англичан. Таких глубоких различий попросту нет, и те, и другие принадлежат романо-германскому миру. Две мировые войны, в которых немцы воевали с англичанами и французами, а последние были формальными союзниками русских, никаким образом не противоречат сказанному: милые бранятся - только тешатся. Немцы во Франции крутили романы с француженками, выказывая себя галантными кавалерами, а когда пришли в Россию ничего кроме «русиш швайн» и выговорить не могли. В Париже они фотографировались на фоне Эйфелевой башни в обнимку с местными подружками, а в России на фоне повешенных русских партизан и сожжённых изб. Парижу они не уставали признаваться в любви, а Петербург собирались полностью уничтожить, хотя главный идеолог нацизма А. Розенберг по-русски говорил едва ли не лучше, чем по-немецки, так как вырос в России и именно в Петербурге делал первые шаги в политике, будучи поклонником и знакомцем Троцкого. Не помогла Петербургу и слава самого европейского города России.
В двух мировых войнах европейские романогерманские народы сталкивала лбами третья сила – западная этнохимерная этнофобия. И не случайно после войны их удалось так легко помирить. Тогда как русско-немецкие антагонизмы обусловлены принадлежностью к разным суперэтносам и, следовательно, они более глубокие. Конечно, временный русско-немецкий союз возможен. Например, против инопланетян. Даже против Америки и Англии, как показала история 30-х годов. Но он носил чисто конъюнктурный характер. В нём немцы пытались использовать русских, а русские немцев, но у каждого были свои, подчас прямо противоположные долгосрочные интересы. При этом и те, и другие не доверяли столь неестественному – потому что чуждому по духу союзнику. Примерно, такого же рода «дружба» установилась между Россией и Германией и сегодня.
Геополитический анализ внешне выглядит иногда весьма разумным и убедительным. Он прагматично учитывает экономические и политические интересы различных стран, политико-экономических группировок внутри них, и даже ментальные особенности отдельных политических лидеров, но мало чувствителен к глубинной, то есть культурно-религиозной в своей основе мотивации таких субъектов политики как народы. Однако роль и влияние отдельных политиков и групп высока, пока ведутся политические игры, когда же дело доходит до масштабных катаклизмов – войн, революций и т.п., на первый план как раз и выходят глубинные мотивы крупных общностей – народов.
Сталин, к примеру, был, безусловно, тонким геостратегом, пусть и послабее своего современника Рузвельта – креатуры американского ростовщического кагала, присвоившего основные плоды наших побед над Германией, но едва ли слабее Черчилля, при котором Великобритания незаметно превратилась из могущественной империи в рядовую европейскую страну на окраине европейского континента. Если бы за Лондоном не сохранился статус мирового финансового центра, в известной мере, кстати, автономного от национальной английской государственности, Англия в мировых и даже собственно европейских делах была бы сегодня ничуть не более значимой влиятельной, чем Голландия или Бельгия. Но Сталин не имел русской души и не понимал ни глубинных смыслов русской истории, ни сакрального характера русского призвания, ни подлинных источником русского могущества. Именно поэтому он, как известно, в начале искал союза с Францией и Англией против Гитлера, а затем решил договариваться с Берлином, и с фанатично убежденностью, до последнего дня рассчитывал, что Германия пойдет по пути, если не блокирования, то, по крайней мере, разделения сфер влияния с СССР. И эта ошибка стоила нам миллионов жертв, которых можно было избежать.
Вообще, выпячивание в геополитике географического и узко политического факторов в ущерб фундаментальным культурно-цивилизационным порождает самые разные геополитические мифы и ложные представления. К примеру, именно в силу географического детерминизма записным российским геополитикам не кажется противоестественным такая экзотическая вещь, как измышленный упомянутыми выше немецкими геополитиками германо-русско-китайско-японский политический союз вдоль «географической оси истории». А противоречия между Германией и тандемом Англии и Америки, между Америкой и Японией, напротив, кажутся глубокими и определяющими.
Однако политическая история – дама серьёзная. Она любит основательность, объективность, закономерности и причинно-следственные связи. Если за почти полторы тысячи лет, которые прошли с эпохи Асука, когда на Хонсю и других японских островах сложился и основал свою государственность этнос ямато, а германцы утвердились в «Мitteleuropa», и за полтысячелетия, которые русские доминируют в Евразии, упомянутая дама так и не прочертила оси Берлин-Москва-Токио, это означает, что таковая лишь плод досужих вымыслов.
Действительно, был период, когда США соперничали с Японией за гегемонию в южных морях Тихого океана. Но это не более чем эпизод истории, вполне проходной. Объективный соперник США в Восточной Азии и Тихоокеанской регионе вовсе не островная Япония, но Китай. Япония как раз объективный союзник США в его противостоянии с Поднебесной. Не случайно японцы и китайцы – старинные заклятые враги. Союз между китайцами и японцам – утопия, хотя геополитически он и оправдан. Равно как не реален и искренний фундаментальный союз России и Китая, России и Японии. Культурные коды слишком различны, чтобы достичь глубокого взаимопонимания, а геополитические и геоэкономические интересы России и Китая, к примеру, имеют точки соприкосновения лишь до той поры, пока Китай не решил проблему Америки. При этом пересечение интересов в Средней и, шире, Центральной Азии, богатой природными ресурсами, а также концентрация сырьевых запасов вблизи российско-китайской границы – в Южной Сибири – серьёзный повод не только для разногласий, но и для горячей войны, о чём подробнее скажем в другой главе. Во всяком случае, сегодня китайцы уязвлены вытеснением их в пору их слабости в 19-м веке из Монголии, лишения их прав на Южную Сибирь и левобережное Приамурье.
Теперь перейдём ко второму, менее фундаментальному, но также существенному препятствию, не позволяющему России сыграть на противоречиях Европы и Америки. На это можно было рассчитывать, если бы таковые были силами равновеликими. Но нынче этого нет. По результатам Второй Мировой Европа не более чем сателлит Америки. Её евразийский форпост. Германия и Британия утратили статус «держав» и самостоятельных геополитических полюсов. В 20-м веке они могли бы претендовать на эту роль в европейском союзе, но надуманные тевтоно-англосаксонские разноречия лишили их этой возможности. В 60-х годах вернуть Европе статус самостоятельного политического субъекта попыталась Франция. Но ЦРУ позаботилось спровоцировать «1968 год» и мечтам Де Голля не суждено было сбыться. Поражение СССР в 40-летей или, иначе, «холодной» войне лишь закрепило за Европой малопочётный статус сателлита.
Само объединение Европы осуществляется по решению американского олигархата, принятого ещё в середине века, в виду необходимости консолидации усилий Запада по завоеванию в начале экономической, а теперь и политической власти над миром при одновременном ослаблении Германии и лишении Европы роли самостоятельного субъекта мировой политики. Сегодня не редко услышишь разговоры о том, что объединенная Европа, Евросоюз имеет собственные интересы, которые приходят в противоречие с американскими, и она будет их отстаивать. Однако разве позволили бы США объединяться Европе, если бы увидели в ней опасного конкурента? Или, правильнее было бы спросить, разве позволил бы трансатлантический финансовый олигархат, определяющий политику и США, и их сателлитов, объединятся Европе, если бы это объединении не служило бы его глобалистским устремлениям к мировому господству.
Затея с евро, по всей видимости, также инициатива новых гобсеков - банкиров, контролирующих равно американскую ФРС и европейскую финансовую систему. Этот так, хотя бы постольку, поскольку никакие глобальные финансовые проекты без их ведома и в пику их интересам в мире в последние пол века, как минимум, не возможны.
Трансатлантический ростовщический олигархат решил диверсифицировать стратегические риски, связанные с обречённостью безмерно раздутого долларового мыльного пузыря рано или поздно лопнуть. Эта мера выглядит весьма своевременной, особенно в свете решения ещё саддамовского Ирака, а затем и Ирана отказаться от доллара в расчётах за нефть. А также наделение евро статусом второй мировой резервной валюты - а эмиссия таковой - самый выгодный бизнес из всех существующих - является платой банкирского интернационала европейским элитам за их активное участие в глобалистском проекте под патронажем США. Но роковой угрозы доллару евро в себе не несёт. Можно не сомневаться, что американский и европейский финансовые истеблишменты договорятся о разделе рынка резервной валюты, взаимоприемлемых лимитах и ограничениях. Кстати уже слышны разговоры и о приватизации европейского печатного станка, по аналогии с долларовым, которым владеют частные банки, учредители ФРС США. Собственно, и во времена национальных валют центральные банки европейских стран, занимавшиеся эмиссией, были мало зависимы от национальных правительств, так что уже тогда определение «национальная валюта» было вполне условным.
Да и форсированное расширение Евросоюза и НАТО в последние два десятка лет, как отмечают многие эксперты, проект не столько самой Европы, сколько именно Америки, стремящейся продвинуть этот форпост как можно дальше на Восток. В нынешнем расширении ЕС и НАТО геополитические выгоды приобретают США, а экономические убытки несёт так называемая старая Европа - Германия и Франция. Но, Европа даже такую малопочетную и губительную для себя роль сателлита США всегда и без особенно понуждения предпочтёт честному союзу с Россией.
В последние годы благодаря усердию многочисленных эпигонов основателей западной геополитики, таковая стала приобретать влияние в России. В этой связи здесь сделаем небольшое отступление и скажем ещё два слова по её поводу. Самое важное, на что обратим внимание - для западных стратегов равно англичан, американцев и немцев геополитика всегда являлась наукой о завоевании мирового господства, «расширении жизненного пространства» - «лебенсраум», как говорят немцы. Сами они, впрочем, оставались всего лишь слепым орудием подлинных демиургов – всё того же трансатлантического ростовщического кагала, успешно развившего под предлогом и прикрытием геополитических измышлений романо-германцев свой наднациональный глобалистский проект. От концепции дуальности «суши» и «моря» К. Риттера, атлантизма и континентализма упомянутого выше К. Хаусхофера – нацистского генерала и дипломата, и его ученика К. Шмидта сильно веет пресловутым западноцентризмом. Эти концепции описывают именно коллизии западной истории и западной стратегии завоевания мирового господства. Те же Китай и Индия – ныне крупнейшие геополитические субъекты в них вписываются с большим скрипом.
Но Россия никогда не ставила себе подобных целей. Русские никогда не искали господства над миром. Они искали «покой и волю». Покой не в смысле бездействия, но в смысле гармонии, и волю как гарантию таковой. Именно эти поиски толкали русских первопроходцев - пассионариев - Ермака Тимофеевича, Ерофея Хабарова, Семёна Мотору, и подобных им в Сибирь, привели к Тихому Океану, побудили переплыть Берингов пролив, строить форты на Аляске и в Калифорнии. А талант государственной жизни, государственного строительства, умение таких людей как Муравьев-Амурский, адмирал Невельский не просто подчинить личные интересы общенациональным, но служить им, что называется, не за страх, а за совесть, позволили освоить и прирастить эти земли к русскому государству.
Для геополитиков историю творит физическая среда и активное отношение государства к ней. Отсюда, в частности, понятие теллурократии, власти земли. Но русской душе идея теллурократии никогда не была близкой. Власть не земли, и не моря, но неба признавала она. Для православных русских историю творит дух. Русское жизненное пространство, это в, конечном итоге, небеса – Царствие Небесное, и русский всегда стремился «завоевать» именно это пространство. Потому Россия никогда не была геополитическим по-преимуществу проектом, но в первую голову именно культурно-религиозным.
Может показаться парадоксальным, но это политико-географическое нестяжательство наряду с талантом государственного строительства – имперского строительства способствовало тому, что евразийское пространство политически организовали и объединили именно русские. Пять веков назад было не мало претендентов на доминирование в Евразии. Тут и поляки, и литовцы, и татары. Но победителями вышли русские, и не в последнюю очередь потому, что не искали господства над другими народами, уважали иные культуры, и несли христову веру не мечом, а примером христианской любви и справедливости. Здесь правильнее говорить, что Евразия предпочла среди всех народов отдаться в натруженные, сильные, справедливые незлобливые русские руки.
С другой стороны, упомянутое нестяжательство предопределило и поражение России в холодной войне с Америкой. Эта война стала в 70-х годах приобретать именно геополитический смысл, то есть сугубо прагматичный, где нравственное и духовное содержание вторично. В геополитическом противостоянии важно не гнушаться никакими средствами и владеть инициативой. Русские эту инициативу отдали, так как не искали по-настоящему мирового господства. Идея коммунизма во всемирном масштабе уже не увлекала советское руководство. Иногда говорят, что СССР сгубили идеологические химеры, поддержка коммунистических режимов и т.п. Как раз, напротив, уже в 30-ые годы, а в 70-ые годы это стало особенно заметно, советское руководство всё больше подчиняет идеологию геополитическим интересам. Борьба за мировую революцию, когда Москва стремилась перекрасить в красный цвет Германию в Европе и ряд стран в Азии, в частности, Турцию и Афганистан, всё больше отходит на второй план, уступая в части мотивов место борьбе за политическое влияние и ресурсы. Уже при Сталине идеология сама становится лишь ресурсом в этой борьбе. И здесь была ошибка.
Для России геополитический вульгарный прагматизм оказался, в конечном итоге,
таким же тупиком, как и коммунизм. Потому что мобилизационный потенциал любой узко-прагматичной доктрины у русских будет низок. Утопией была и геополитическая по своему смыслу идея конвергенции – сближения СССР и США, создания, своего рода, двустороннего координационного совета по управлению земным шаром. «Конвергировать» можно было элиты супердержав и их ресурсы, но не идеологические концепты, в основе которых опосредованно лежит ментальность народов и весь их исторический опыт. А в этом Россия и Америка, как уже замечено, полные антиподы.
Русские в коммунизме ценили именно пафос социальной справедливости, всеобщей солидарности и равноправия. И тут с западным, иудаистским в своей духовной основе проектом - талмудическим спекулятивным капитализмом, корыстным и эгоистичным, им было не по пути. Данного обстоятельства не понимали некоторые американские политики и общественные деятели, зато хорошо понимал этнофобский финансовый олигархат США, который вовремя растолковал все «тонкости» своим вашингтонским креатурам. Но отказываться от игры в конвергенцию американцы не стали, сочтя её вполне подходящим манком для обуржуазившихся российских элит и удобным способом усыпить бдительность советского руководства. И, действительно, этой идеей удалось заинтересовать даже, казалось бы, искушённого Андропова. А затем при помощи агентов влияния в ближайшем окружении из пресловутого Института США и Канады и подобных лепрозориев Пятой колоны удалось увлечь деревенского паренька из ставропольской станицы, готового за буржуазную мишуру, за «паркер» с золотым пером, видеомагнитофон и стриженую норку для жены, за возможность «красиво тусоваться», по меткому выражению героя известного кинофильма, сдать великую державу. Но примечательно, что в СССР ему в этом особенно никто не препятствовал.
Мировое господство – не наше провиденциальное задание. Русского пассионария
не возможно вдохновить на подвиг и самоотречение ради подобного рода целей - это противно его глубинному существу. Он готов постоять за идеал справедливости во всём мире, но не за власть над ним. Химера коммунизм некоторое время более - менее удовлетворительно исполнял роль высокого идеала, но постепенно стал очевидна его фальшивость. А как только коммунистическая идея поблекла, русского человека перестали интересовать революции в третьих странах и соревнование с капитализмом, и он охотно увлёкся новой химерой, опять же услужливо подсунутой Западом - ложной демократией. Что, в итоге, и обернулось глубочайшим кризисом. Так что русская Россия лишается важных козырей в противостоянии, где геополитические смыслы довлеют. Не господство, но служение идеалу справедливости во всемирно-историческом масштабе – наше русское призвание. Наш нравственный авторитет – вот условие нашего всемирного влияния и самостоятельной геополитической роли.
Это, впрочем, не исключает необходимости заключать выгодные союзы, наличия военных баз за морями и имперской мощи, и даже предполагают таковые. Сам Христос не обещал народам мира. Вечный мир – атрибут Царствия Небесного, а на грешной земле борьба извечных сил – добра и зла не утихает ни на минуту, и нужно крепко держать в руках тот разящий меч, которым добро укрощает зло. В советскую эпоху этот императив выражала формула: добро должно быть с кулаками, и под неё у СССР имелась лучшая в мире армия.
Но исторические цели и идеалы русским нужно формулировать с тщательным учётом русской ментальности.
России правильнее противостоять гегемонистских поползновениям США и шире, наступлению апостасийных сил, глобализации по сценарию трансатлантического кагала, выстраивая редут не по линии Запад – не Запад, атлантизм – континентализм, не с отдельными странами основывать союзы против других стран: Россия – Германия против США и Англии, один политический блок против другого. На этом пути мы уже не раз терпели поражение. Варшавский блок – последний яркий негативный пример. Точнее, подобного рода блоки могут рассматривать лишь как тактический конъюнктурный ход. Но стратегия должна заключаться в консолидации всех антиапостасийных сил в мире, в поиске союзных сил во всех странах мира. Такие силы есть, как ни странно, и на Западе, и в США в том числе. А главное полем битвы рассматривать не физический космос, как в последнее время модно полагать, а космос духовный - поле идей, смыслов и ценностей. Хотя, бесспорно, и в части физического космоса ухо нужно держать востро, имея в виду натуру и повадки наших противников.
Данное обстоятельство нужно иметь в виду и в продвижении актуальной сегодня доктрины многополярного мира. Многополярность сама по себе не несёт никакой нравственной нагрузки, это также всего лишь геополитическая концепция. И в этом её существенная ограниченность.
Другой дефект геополитики – она продолжает рассматривать в качестве субъектов политического процесса государства и их союзы, и объяснять политические коллизии их интересами. Это, однако, уже в 19-м веке было недостаточно для понимания глубинной природы и источников происходящего на планете. Едва ли не решающую роль в мировой политике с начала 19-го века, по крайней мере, играет сила, которая не привязана жёстко к одному государству и даже к устойчивому союзу таковых и, во всяком случае, имеет свои особые, отличные от государственных и национальных интересы. Сегодня уже общим местом стало изобличать эту силу как демиурга мировой политики. Обычно её именуют пулом транснациональных корпораций или банкирским, финансовым интернационалом. Но принадлежность её акторов к финансовой сфере отнюдь не раскрывает её глубинной природы и определить её лишь по «профессиональному» признаку, по месту в хозяйственном процессе явно не достаточно для понимания её существа. Также упрощение называть эту силу сионизмом или международным еврейством. Хотя влияние еврейства в ней сильное и даже доминирующее, но далеко не одни евреи образуют её ряды, а её цели и интересы выходят далеко за пределы целей и интересов сионизма. Мы здесь определили эту силу этнохимерной этнофобией.
В этой связи нужно понимать, что модные у геополитиков формулы -«англосаксонская экспансия» и «англосаксонская политика» не более чем условность. Собственно англосаксонского в этой политике, провозглашённой, в частности, в начале 20-го века В. Вильсоном и Т. Рузвельтом, а позже заявленной в «Атлантической хартии», не больше чем рыбьего жира в фруктовом пудинге, который англичане любят на завтрак. Европейские англосаксы и во времена нормандского завоевания Британских островов Вильгельмом Завоевателем, и в эпоху покорения британской короной Индии, и нынче не более чем провинциалы романо-германской Европы.
Если говорить именно об англосаксах – потомках древнегерманских племён англов и саксов, которые в 6-м веке поселились на Британских островах, изгнав автохтонных кельтов, то после вторжения в 11-м веке в Британию армии нормандских, северофранцузских и итальянских рыцарей под водительством Вильгельма – герцога Нормандского, англосаксы заодно с остатками кельтов были превращены в полурабов в собственной стране, и пребывали в этом положении до самого 19-го века. Именно их сгоняли с земель лендлорды в эпоху огораживания, именно их держали в шахтах на собачьих ошейниках, именно их, ставших пауперами, десяткам тысяч без всяких причин – только за то, что коптили небо, вешал Генрих Y111. Именно их при Эдуарде Y1 отдавали в рабство первому, кто донесет об их бродяжничестве властям, и как рабов могли продать и завещать по наследству, а в случае бегства, клеймили, выжигая железом на щеке или на лбу слово "slave" – раб. Они же первыми среди всех народов мира отведали прелестей талмудического капитализма и промышленной революции, превращённые в пролетариев, то есть людей работающих по 12-14 часов в день в душных фабриках Лондона, Манчестера и Ливерпуля за издевательскую плату, едва хватавшую, чтобы не умереть с голоду. Но и американские англосаксы - те же провинциалы, только разбогатевшие на торговле рыбой, табаком, порохом и ещё чем-то, от чего долго не выветриваются характерные запахи. Во всяком случае, от их бродвейских мюзиклов и голливудских вестернов всегда веяло густой-прегустой провинциальщиной.
Подлинными демиургами и подлинным получателями колониальной ренты от захваченных англичанами и американцами колоний были и остаются стоящие за спиной
рядовых Смитов и рядовых Райанов – Ротшильды, Рокфеллеры, Гольдманы и Заксы – лидеры этнохимерной этнофобии, ростовщический кагал. Именно они оказались получателями главного приза в кровавом соревновании Германии и США за Британское колониальное наследие во Второй Мировой войне. Здесь показательно, что после её окончания Ротшильды и Гольдманы одинаково обложили данью в пользу новоиспеченного государства с незаконно присвоенным библейским именем «Израиль» и победителей англосаксов, и побеждённых тевтонов. Причём, суммы дани астрономические, в пересчёте на нынешние деньги – десятки миллиардов долларов. И сегодня США и Германия безропотно продолжают эту дань выплачивать маленькой стране с населением, меньше чем население одного Нью-Йорка. По сути, можно говорить, что США как часть англосаксонского мира не имеют подлинного суверенитета, поскольку таковой ограничен интересами Израиля, от имени которого действует не просто влиятельное, но именно доминирующее лобби в конгрессе и всём правящем слое Америки. А суверенитет Европы в свою очередь ограничен интересами США.
Однако было бы ошибкой полагать, что сам Израиль является подлинным субъектом мировой политики, диктует свою волю и преследует свои узкие национально-государственные интересы. Отнюдь. Израиль такой же объект манипуляций трансатлантического финансового интернационала, как и США. При необходимости, если этого потребуют задача обретения власти над миром, банкирский кагал, несмотря на родство в этническом и религиозном плане с населением Израиля пожертвует и его узко национальными интересами. Тот авантюризм, с каким нагнетается обстановка на Ближнем Востоке в последнее время лишнее доказательство, что нынешние демиурги при случае принесут Израиль в жертву глобальному проекту без лишних сантиментов и долгих колебаний.
Кстати, именно этнохимерная этнофобия и её авангард - западный ростовщический кагал обладают той одержимостью, которая была необходима для победы США над СССР в холодной войне. Именно кагал, умело запугивая через подконтрольные ему СМИ, заставлял романо-германский Запад напрягать все силы на ослабление СССР в гонке вооружений. Именно он отверг весьма популярную в 60-х годах на Западе идею «конвергенции». Заметим, эта одержимость ничего общего не имеет с пассионарностью Гумилёва.
И можно не сомневаться, что на Западе всегда найдётся тот новый Черчилль, который вовремя произнесёт очередную Фултонскую речь. Правда, со второй половины 20-го века, после крушения плана «Ост» заботу изобретать всё новые и новые антирусские инициативы у Европы отобрала Америка: «доктрина Трумэна», план «Кольцо Анаконды», план «Дропшот», концепция «отбрасывания коммунизма», доктрины «массированного возмездия» и «реальной политики» Киссинджера, борьба с «империей зла» Рейгана. Но и Европа не стоит в стороне. ПАСЕ и ОБСЕ не устают штамповать антироссийские резолюции. Кажется, это, если не единственное, то, по крайней мере, одно из главных заданий, которые сообщают смыл их существованию. Черчилль может спать спокойно – у его русофобии весьма энергичные последователи и приемники по обе стороны океана.
Так что, Америка и Европа для России, что свекор со свекровью из русской пословицы: Америка – гроза, а Европа – выест глаза. Причём, нужно понимать, что Европе, и лице той же ПАСЕ или ОБСЕ совершенно не важно, насколько убедительными будут стыдливые оправдания России в части тех или иных обвинений, в «недемократичности», в «тоталитарных» и «имперских» рецидивах и т.п. Главное поставить нас в положение оправдывающегося, в положение двоечника у доски, не выучившего урок, оставляя за собой роль строгого учителя. Между тем ещё И.А. Ильин в одной из своих статей советовал, что мы – русские должны быть учениками Богу и учителями сами себе.
Кстати, коли уж мы затронули эту проблему, сделаем небольшое отступление и заметим, что есть два способа заставить Европу и, шире, весь Запад отказаться монологичности и назидательности в отношениях с Россией, и воспринимать нас, хотя бы внешне, как равных достоинством. И это отнюдь не успешные словопрения с записными русофобами на заседаниях ПАСЕ и уж, тем более, не уступки их притязаниям. Эту публику, как уже замечено, куда ни целуй, всюду известное место. Так, вот, первый способ с успехом применяла в свое время идеологическая машина СССР. Это демонизация Запада, регулярная наглядная демонстрация его моральной ничтожности. Вот он в своём североамериканском отделении угнетает негров, вот сжигает напалмом вьетнамские деревни, вот беззастенчиво грабит страны Третьего мира и подавляет их национально-освободительное движение, вот, не стыдясь, демонстрирует свою нравственную распущенность: массовая проституция, наркомания, содомия, нарциссизм и т.п.
И, ведь, это было весьма действенное средство. Запад, в свою очередь, демонизировал СССР, но никогда не позволял себе в отношении нас того пренебрежения, менторского тона и дидактики, которые мы наблюдаем сегодня. Поскольку то обстоятельство, что СССР не стеснялся жёстко осуждать и критиковать Америку, означало, что у русских есть не только ядерные заряды, но и собственное понимание должного, свой культурно-исторический проект. А это поважнее бомб.
Впрочем, заниматься откровенной демонизацией Запада едва ли было бы лучшим решением. Более эффективной была бы трезвая, без экзальтации, но последовательная и целенаправленная работа по компрометации идеологического противника. Доказать же моральную ничтожность Запада и сегодня не составляет большого труда, современный Запад предоставляет для этого предостаточно предлогов и поводов. В политике вместо Вьетнама у США сегодня есть Югославия, Ирак и Афганистан, десятки тысяч жертв среди мирного населения этих стран, Гуантанамо и Абу-Грейт, тайные пыточные тюрьмы в Европе и использование химического оружия. В культуре и этике эта ничтожность проступает не менее явно. Даже крутые ковбои, измышленные и мифологизированные Голливудом в 30-ые-40-ые годы, по новейшей версии того же Голливуда оказались слащавыми педерастами.
Европа не столь одиозна. Но и здесь есть, за что ухватится. Одно её лицемерие в отношении косовских и боснийских сербов, и участие в неспровоцированном погроме Югославии лишает её всяких прав выступать с нравоучениями кому бы то ни было. Да и педерастов, трансвеститов и прочего маргинально-девиантного добра здесь не меньше. Причем, чувствуют себя едва ли не хозяевами, однополые браки легализуются уже по всей Европе, включая, якобы, консервативные католические страны. Кажется, скоро маргиналами они объявят нормальных людей, и будут преследовать их за попытку манифестации своей нормальности. Фетальная медицина, когда омолаживающие препараты изготавливаются из умерщвленного абортом, причём, нередко именно на поздних сроках беременности, человеческого плода, а церковь, между прочим, считает плод, полноценным человеком, также распространена отнюдь не в нищей Африке, но как раз на богатом Западе. Кстати, «сырьё» из человеческих эмбрионов для фетальной терапии цивилизованным европейским эмбриофагам - пожирателям плодов возят из России, которая по части абортов впереди планеты всей. Недавно в правительстве появился законопроект, по которому пока пуповина не перерезан плод считается «биоматериалом», то есть пригоден для использования в фетальной медицине.
Опять же сама история русско-европейских отношений. Тут у Европы не один скелет в шкафу, но целый склад. Тут и польская, и шведская интервенции в период Смуты, и Карл 12, и Наполеон, и поддержка турок в русско-турецких войнах 18-го века, и прямая интервенция - Крымская война, и Берлинский конгресс, и Первая Мировая, и Версаль, помощь «интернационалистам» Троцкому и Ленину в так называемой Гражданской войне против русской православной России, и новое нашествие двунадесяти языков теперь уже под предводительством Гитлера, и планы атомных бомбардировок русских городов после окончания Второй Мировой в холодной войне, в которой Европа была верной союзницей Америки, и это лишь самыё крупные эпизоды за последние четыре века, высвечивающие истинное отношение Европы к России.
Вспомним и о серии трупов сербских лидеров в тюрьме Гаагского трибунала, созданного Совбезом в обход международного права и призванного придать законный вид и толк циничной военной агрессии НАТО на Балканах. Мало того, что Запад здесь выступает волком в овечьей шкуре, так еще и пытается обрядить овец в свою волчью. Кстати, сербские политики, умирая в гаагских застенках, сослужили человечеству последнюю, но крайне полезную и нужную службу – их гибель скомпрометировала МТБЮ, и тем самым предостерегла народы мира от очень опасного прецедента – создания постоянных международных судов, распространяющих свою юрисдикцию в пределы суверенных государств и, по сути, кладущих конец их суверенитетам и самому международному праву, оформившемуся в последние четыре столетия. Апостолы насильственной глобализации, то есть нового всепланетарного колониализма, мечтают об этом с 40-х годов 20-го века, а, точнее, еще с начала 19-го века, когда американцами была заявлена «доктрина Монро», а англичане приступали энергично грабить Южную и Восточную Азию.
Важно также развенчивать насаждаемую Западом псевдодемократию и раскрывать онтологическую ложность, лицемерие и подрывной характер его нынешнего конька – доктрины «прав человека». Тем более что сделать это не составляет большого труда. Доктрины западной демократии и «прав человека» довольно слабо обоснованы теоретически. Их многочисленные и многоречивые апологеты редко владеют философским, историческим, антропологическим аппаратом. Как правило, это лишь демагогия, пропаганда газетного уровня. Даже при всей изощрённости приёмов управления массовым сознанием и технологиях НЛП удивительно, как США удаётся навязывать миру этот набор бессодержательных однообразных речёвок, мало, чем отличающихся по своей смысловой насыщенности от мантр кришнаитов. Практически же эти доктрины и вовсе уже скомпрометировали себя, дальше некуда.
Пора прекращать и оперировать западными терминами, идеологическими штампами, ведь мы при этом вольно - невольно подыгрываем Западу. Отказываться от ключевого понятия в его идеологическом дискурсе - демократии, едва ли было бы правильно. Но важно перехватить инициативу в части его эксплуатации, равно как и формулы «права человека», тоже в интерпретации американских идеологов насквозь фальшивой. В чём эта фальшь? Идея «прав человека» возникла ещё в пору Французской революции и означала эмансипацию индивида от института государства. Учитывая сословный характер общества и абсолютизм тогдашних европейских монархий известный смысл в этом был. Но сегодня проблема лежит совсем в иной плоскости. Запад пытается распространить эти самые «права» индивида не только и не столько на его отношения с государством, здесь-то как раз индивид ограничен – налоги, воинская обязанность и т.д., но именно с Господом Богом. То есть с Высшей совестью. Теперь эта Совесть, согласно западной либеральной доктрине уже не довлеет человеку. И потому, к примеру, педерасты и лесбиянки, имеют полное право на шумные карнавалы на улицах городов. В этой связи нам важно разъяснять народам мира, чем подлинная демократия отличается от квазидемократии западной, и какие права являются для человека, действительно, важными и сущностными, а какие всего лишь способ борьбы с традиционной моралью. Для России очень важно также поднять из пыли брошенное Западом знамя христианской цивилизации. Решительно не признавать за иудаизированным Западом права называться христианским именем, противопоставить подлинный христианский гуманизм западному секулярному лжегуманизму.
Второй способ поставить Запад на место использует современный Китай. Он поступает ещё проще. С готовностью усваивая западные технологические приёмы, он выказывает равнодушие в западным идеологическим текстам. Будь-то культовые голливудские фильмы, нормативные «послания человечеству», вроде Всеобщей Декларации Прав человека, где утверждается первенство прав и эгоистических интересов отдельного индивида перед правами и интересами целых стран и народов, или лицемерная риторика американских официальных лиц и неправительственных организаций о «демократических ценностях». И самое главное, Китай мало завидует западной благоустроенности, роскоши и гедонистическим «свободам». А, ведь, на этой зависти в значительной мере построена нынешняя политика неоколониализма, или, как её нынче принято называть – глобализма. В социокультурной сфере содержание таковой состоит, среди прочего, в дискредитации в глазах масс традиционных этнокультурных укладов, не способных обеспечить подобную роскошь, и в интеграции в западные элиты тонких прослоек элиты незападных стран, которые не могут устоять перед далеко не «скромным обаянием» западной буржуазии. Вот это пренебрежительное равнодушие, пожалуй, более действенно, чем демонизация, которая, как никак, но предполагает известное могущество объекта демонизации.
Однако оба способа поставить на место и Европу, и США предполагают строгое подчинение национальным интересам информационной политики. Так что дело за малым - нужно произвести беспощадную санацию медийного поля и медийного сообщества, и национализировать информационное пространство.
Теперь вернёмся к проблеме союза с Европой против Америки и упомянем о третьем обстоятельстве, мешающем таковому. В Европе давно нет того культурного слоя, который способен был бы узреть в России не сырьевую колонию, но партнёра равного достоинством. Рассчитывать на то, что Россию поймут европейские левые – верх инфантильности. Тут нужно понимать, что тот, кто в своё время зарубил ледорубом Троцкого, вместе с этим негодяем прикончил и проснувшуюся, было, после уничтожения в революции православной России любовь европейских левых к России коммунистической. Левое движение в Европе в своей сердцевине еврейский проект и всегда находилось под контролем демиургов диаспоры. Потому Россию европейские левые «любили» пока здесь всюду и явно хозяйничал новоявленный «интернационалист», обрядившийся в кожаную тужурку и без тени сомнения разряжавший маузер «в классово чуждый элемент», почему-то избирательно – никогда в еврейского кабатчика и торговца, но именно в русского священника, русского купца, русского крестьянина и русского профессора. Европейские левые любили Советскую Россию пока её ресурсы служили мондиалистскому антихристианскому проекту, пока она не знала собственных интересов, которые могли прийти в противоречие с интересами еврейства.
И.Р. Шафаревич в книге «Трёхтысячелетняя загадка» приводит высказывание одного из видных еврейских общественных деятелей в Германии Шолом-аша в интервью, данном Горькому. Все евреи без исключения, заметил Шолом-аш, считают, что было бы величайшей бедой, если бы, не дай бог, власть перешла от большевиков в другие руки. Потому что стоит пошатнуться большевистской цитадели, это ударит по евреям».
С другой стороны, здесь нам ещё Ильин, живший в Европе в эмиграции, разъяснял: «И когда Европа увидела, что Россия стала жертвой большевистской революции, то она решила, это есть торжество европейской цивилизации, что новая «демократия» расчленит и ослабит Россию, что можно перестать бояться её и что советский коммунизм означает «прогресс» и «успокоение» для Европы».
Вторая Мировая война на некоторое время затушевала антагонизмы России и западных «демократий». Но после её окончания и, особенно, после сталинского, пусть и импульсивного, и краткосрочного «русофильства» даже еврокоммунисты не скрывали своей русофобии, не говоря уже о социалистах или радикальных леваках – троцкистах и маоистах.
Европейские же интеллектуалы правого толка тем более никогда не питали к России симпатий. Право на свою собственную судьбу и историю они признают только за странами романо-германской Европы. А если они и демонстрируют лояльность к России, то нужно понимать, что идеи вроде мифической «Евросибири» имеют в виду ровно то же самое, что и план «Ост» Гитлера или новейшая Европейская Энергетическая Хартия – доступ к нашим «дешёвым» ресурсам и использование России в качестве удобного буфера между вырождающейся сибаритствующей Европой и наступающей пассионарной Азией. Различается только риторика и средства достижения российских богатств – Гитлер хотел взять их силой, а нынешние европейские правые болтовнёй об общих судьбах белой расы. Когда они век от века приходили жечь наши города, морили голодом детей в блокадном Ленинграде, топили санитарные пароходы на Балтике и умерщвляли сотни тысяч и миллионы пленных в лагерях, они не думали про нашу расовую общность.
Есть ещё в Европе плеяда экзотических постмодернистских псевдотрадиционалистов, которая благоволит нехристианскому «Востоку», принимает ислам и увлекается индийскими практиками. Они модны в узких кругах российских интеллектуалов из разряда этнохимер, воспринявших, как и положено этнохимерам, постмодернистский дискурс. Но русский традиционализм всем им также всегда казался реакционным и обскурантистским. Да и какие у русских варваров традиции - медведями в лапту на Красной площади играть?
К тому же правые консерваторы - природные романо-германцы давно уже оттерты от власти европейской этнофобией и сами превращены ею, в своего рода, маргиналов, подобно тому как русский национальный культурный класс в России. К примеру, в той же ПАСЕ присутствия таких консерваторов никто не замечал.
Наконец, нужно с осторожностью относиться к понятию консерваторов на Западе, вообще. В США, например, так называемые неоконсерваторы, это никто иные как радикально настроенное еврейское лобби из республиканской партии, которое контролирует пресловутый Совет по внешним связям и прочие штабы американской этнофобии.
В виду вышесказанного вспомним заповеданное: не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его своими ногами и, обратившись, не растерзали вас. Не о российских ли это европейских мечтаниях читаем в апостольской Благовести.
Наниматься рудокопами и носильщиками голубого хвороста в услужение к духовно опустошенной, лишенной пассионарности, выродившейся интеллектуально и эстетически, бедной ресурсами, к тому же привыкшей таскать каштаны из огня чужими руками, надменной и спесивой, искони русофобской Европе, всё еще по инерции полагающей себя пупом Земли, что может быть глупее и контрпродуктивнее. Вот уже скоро два века прошло с тех пор, как Пушкин написал свою знаменитую фразу о невежестве и неблагодарности Европы в отношении России. Вопрос уже давно не идет об его правоте, таковая подтверждена уже тысячу раз. Вопрос: почему российские элиты выводы-то не делают? Воистину, плюй в глаза - всё Божья роса.
Да, Европа нам не чужая. Но она нам не более чем соседка. Сотрудничество с ней всегда будет осложнено её неспособностью воспринимать других как равночестных себе и неспособностью к равноправному обмену. Даже компромисс для неё возможен только как требование неумолимых обстоятельств. Нашему развитию она не поможет, но и прежней военной угрозы уже не представляет. Перед лицом военной угрозы с Востока она может быть даже союзником, но нужно помнить, что этот союзник ненадёжен, лицемерен и циничен, и будет всегда преследовать сугубо корыстные цели. В религиозном отношении Европа также уже не представляет былой опасности в силу того, что живого религиозного процесса там нет. Но её влияние крайне вредно в идеологической сфере, потому что её демократия и её гуманизм суть маски апостасии. Ёё духовные и политические формы также глубинно апостасийны. Потому культурный обмен с нею должен быть очень избирательным. К тому же она до сих не отказалась от своей старинной утопической затеи дерусифицировать русских.
Национальные интересы России объективно плохо совместимы с интересами Европы. Но по самому факту её существования с нею нужно уживаться, понимая её цели: получать от нас дешёвое сырьё, разместить на нашей территории вредные производства, выкачивать наши мозги, при этом не делиться своими высокими технологиями и давать монопольно высокие цены на свою высокотехнологичную продукцию и брэндовый модный ширпотреб на российском рынке. Учится у неё можно и нужно, но лишь одному – рациональности и порядку на уровне бытовом - чистые сортиры и ухоженные клумбы.