Анастасия БОГОМАЗОВА. Фёдор Иванович Буслаев. В поисках прекрасного.

Ещё в середине XIX столетия древнерусским искусством, особенно художественным оформлением рукописей, практически никто не интересовался. Эта область считалась тёмной, недостойной внимания исследователей и общества. Первым, кто начал его изучать, кто открыл его красоту и значение, был Фёдор Иванович Буслаев.

По широте интересов этого человека сравнивали с М.В. Ломоносовым, по работоспособности – с С.М. Соловьёвым, по объёму материала, который он первым ввёл в научный оборот, и по значению его трудов для общества – с Н.М. Карамзиным.

Родился Буслаев в 1818 году в Пензенской губернии. Школьное обучение пробудило в нем «любовь к наукам, которая потом навсегда сделалась предметом и целью всей… жизни», – вспоминал он. Нежно любившая его матушка, женщина сильной воли и высоких моральных качеств, заботилась об образовании и эстетическом развитии сына. Она стала для него близким другом, более того – примером для подражания. «Ты поехал в Москву с хорошей нравственностью, и это в глазах добрых и честных людей ценится лучше графства и княжества» – таково было её последнее благословение сыну, уезжающему поступать в Московский университет. Там, на лекциях историка отечественной словесности С.П. Шевырева, Буслаев впервые почувствовал красоту русского и церковнославянского языка и «сознательно полюбил его». Под руководством Шевырёва он написал первые работы по филологии. Много счастливых часов Буслаев проводил в древлехранилище знаменитого историка М.П. Погодина – своего рода частном музее, в котором помещалось собрание старинных предметов: икон, оружия, монет, наградных знаков, рукописных и старопечатных книг. Именно здесь Федор Иванович учится читать и понимать старинные русские рукописи.

В 1838 году Буслаев, блестяще подготовленный, выпускается из университета и поступает домашним учителем в семью барона Л.К. Боде, а потом к графу С.Г. Строганову – попечителю Московского учебного округа, образованнейшему человеку своего времени. Граф принял искреннее участие  в судьбе юноши. Чтобы заниматься с его детьми, Буслаев едет в Европу. Прежде бедному молодому человеку, сироте такое не могло и присниться…

Усадьба С.А. Строганова в Братцево.

Фёдор Иванович ставит себе целью продолжить образование, изучить античную культуру, выработать эстетический вкус, прикоснувшись к красоте, и стать лучше, духовно чище, он «заранее мечтал пересоздать себя и преобразовать». Эта поездка не только имела для него познавательное значение, но и определила его судьбу. Он осознал, что жизнь без изучения искусства для него немыслима.

Буслаев возвращается в Москву, и начинается его научная деятельность, такая же обширная, как и его познания (только языков за свою жизнь он выучил около десятка). В какой только области гуманитарного знания ни оставил он свой след! Филолог, историк языка, исследователь древнерусской и западноевропейской литературы, доктор русской словесности и искусства, литературный критик, Федор Иванович стал основателем мифологической школы и сравнительно-исторического метода в отечественной филологии. В 26 лет он издаёт учебник «О преподавании отечественного языка», а в 1858 году по поручению Я.И. Ростовцева пишет «Историческую грамматику русского языка» для военно-учебных заведений. Эти его труды были высоко оценены современниками и переиздаются до сих пор. В 1859-1860-х он преподавал историю русской литературы цесаревичу Николаю Александровичу. Буслаев очень внимательно относился к личности ученика, к его интересам и способностям, а его лекции завораживали слушателей и заражали их страстной заинтересованностью к предмету. Отдавал он им и свободное время, приглашая к себе домой для занятий с рукописями, а также для бесед, о которых сохранилось много благодарных воспоминаний. Федор Иванович всегда очень радовался, если кто-то из его учеников добивался больших результатов, чем он сам.

Буслаев дружил и со славянофилами, высоко ценя «их нравственное достоинство, безукоризненную чистоту помыслов», и с западниками, причём сам себя не относил ни к тем, ни к другим. Он принимал некоторое участие в общественной жизни, являясь одним из членов-учредителей Московского славянского комитета (1858), но политика его совершенно не интересовала. «Для меня нет ничего скучнее, чем тарабарская грамота политических дебатов», – говорил он. Буслаев вырос в эпоху господства романтизма, когда «вся обстановка жизни, всё ежедневное с его толкотнёй и суматохой…казалось пошлым и невзрачным.., надобно было уноситься от всех этих дрязгов в необозримую даль прошедшего и в фантастических потёмках средневековья искать светлые идеалы своих тревожных мечтаний». Романтиком он остался до конца жизни. Служение науке всегда было для него главным: «Истинный учёный, равно как и истинный поэт, не станет мешать в грязь действительности своих высоких идей… истинная наука, неподкупное искусство также чисты и светлы, как и сама религия», – писал он в дневнике.

Разносторонние интересы Федора Ивановича объединяло одно – любовь к русской народности во всех её проявлениях: её отражение в жизни языка, литературе, искусстве и фольклоре. Изучение русского искусства, художественного украшения рукописей стало делом его жизни, и в этой сфере он стал подлинным новатором.

Один из его учеников, Н.М. Гутьяр, вспоминал, что «красота во всех своих проявлениях всегда сильно подкупала Фёдора Ивановича. Поклонник изящного, он многое мог простить ради эстетических достоинств явления или факта». Вот эту-то красоту он и смог увидеть в древних русских и славянских рукописях. И не просто увидеть, а донести до общества, доказать ему, что наши «лицевые» рукописи прекрасны, а  наше древнее искусство ничем не хуже европейского, просто до Петра Iони развивались в разных направлениях.

Русский лицевой Апокалипсис. 1884.

Впервые русское искусство заинтересовало Буслаева в 1849 году, когда он прочёл монографию своего наставника С.Г. Строганова о Дмитриевском соборе во Владимире. Книга, по собственному признанию ученого, открыла его глазам «новую область для исследований… богатых материалов русской монументальной и художественной старины в сравнительном изучении их с средневековыми стилями византийского и западноевропейского искусства». Кроме того, граф Строганов собрал в Москве богатую коллекцию старинных икон, с которой мог познакомиться и Буслаев. Благодаря Строганову же Буслаев узнал об иконописных подлинниках, т.е. руководстве для мастеров – в каком виде писать священные лица и события, не отступая от церковного предания. С тех пор он увлёкся изучением «лицевых» рукописей, иначе говоря, рукописей, текст которых дополняется и объясняется миниатюрами. Федор Иванович скупал их на книжных рынках и составил значительную коллекцию. Она  была доступна и для его учеников. В 1880-х годах часть её он отдал в библиотеку историко-филологического факультета (позже передана в Фундаментальной библиотеке университета). Другая часть попала в Московскую Публичную Императорскую библиотеку и Румянцевский музей.

В 1855 году, по указанию С.П. Шевырева, Ф.И. Буслаев подготовил для юбилейного издания, посвящённого столетию Московского университета, описание нескольких ценнейших рукописей из Синодальной библиотеки. Труд этот сопровождался  приложением – раскрашенными снимками живописно оформленных листов. Целью этой работы было – «дать точное понятие об орнаментации заставок и заглавных букв русских писцов XI-XVI вв». Тогда Буслаев впервые приступил к изучению русского орнамента – делу, которым он с таким удовольствием  и любовью занимался до конца своей жизни.

В 1860-м Буслаев печатает сборник статей «Исторические очерки русской народной словесности и искусства». Во второй том вошли такие статьи, как «Изображение страшного суда по русским подлинникам», «Византийская и древнерусская символика по рукописям от XV до конца XVI века», «Для истории русской живописи XVI века». Это издание снабжено большим количеством миниатюр с «лицевых» рукописей, так как Буслаев считал, что не обращать внимание на миниатюры и не изучать их научно  «значило бы не исчерпывать вполне всего, что давал писец своим читателям». Выход в свет этого труда имел колоссальное значение для отечественной науки. Буслаев поставил новые вопросы, на часть из которых постарался ответить, а остальные ждали ещё своего решения. Все его работы написаны живым, понятным языком, так чтобы их могли читать даже не специалисты: «Буслаев в своих очерках не спускался до публики, а поднимал её до науки».

Образцы письма и украшений из Псалтыри с восследованием по рукописи XV века. 1881.

В 1864 году было создано Общество древнерусского искусства при Московском Публичном музее. Буслаев стал одним из его основателей и первые три года – секретарём. Целью общества явилось собирание и изучение памятников древнерусского искусства, преимущественно иконописи, и распространение знаний о ней. Общество издавало журнал, а в 1866 году выпустило первый сборник исследований, где Буслаев опубликовал статью «Общие понятия о русской иконописи». В ней ученый показал значение лицевых подлинников для изучения древнерусских икон. Главный его вывод: русская иконопись так же, как и западная, – наследница византийского искусства. Но если на Западе его развитие вылилось в стремление к красоте, изяществу и утратило глубину религиозного смысла, то русское искусство сохранило, в ущерб красоте, благородство и чистоту строгого церковного стиля. Этим оно и ценно. Фёдор Иванович полагал, что необходимо поддерживать зарубежных исследователей, интересующихся древнерусским искусством, распространять знания о нём не только в России, но и за границей. Он сам послал несколько своих рукописей в дар профессору Пиперу, основателю Берлинского христианского музея.

Федора Ивановича тревожило то, что иностранцы из-за своей некомпетентности крайне негативно отзываются о русском искусстве, а из-за отсутствия собственных исследований, русские люди верят иностранным. В 1877 году известнейший французский учёный и архитектор Виоле-ле-Дюк по заказу русского правительства издал исследование об орнаменте в русских рукописях, невысоко его оценив и сделав вывод о сильном восточном влиянии в нём. Буслаев опроверг его выводы и доказал его некомпетентность в этой области. Эта рецензия стала самостоятельным исследованием Фёдора Ивановича об орнаментах в древних славянских и русских рукописях. Он выделяет «византийский» и «чудовищный» орнамент, рассматривает их эволюцию, сравнивает с орнаментом византийских рукописей и западноевропейским «романским» орнаментом. Орнамент для него – не просто украшение текста, но выражение художественных представлений, вкуса писца, да и читателей рукописи. Чуть позже ученый напишет ещё две работы по орнаменту в славянских и русских рукописях.

В конце 1870-х годов Буслаева избрали почетным членом Общества любителей древней письменности, для которого он обещал сделать подробное описание двух  апокалипсисов XVI века. Постепенно эта работа переросла в огромное исследование. В течение восьми лет Буслаев изучил около 60 лицевых апокалипсисов, а решив сравнивать их с западными, поехал опять в Европу за необходимыми рукописями (1880). Он постарался дать настолько подробное описание миниатюр, чтобы люди, не имевшие под руками атласа с иллюстрациями, могли их себе представить. Буслаев лично следил за тем, как снимают копии с миниатюр для атласа иллюстраций. За эти восемь лет он потерял зрение… В 1881-м он ушёл из Университета и полностью погрузился в это исследование, которое принесло ему впоследствии мировую известность. Свой грандиозный труд он посвятил памяти наставника, графа Строганова. До сих пор исследователи обращаются к этой фундаментальной работе.

В 1888 году вся учёная Россия отмечала пятидесятилетие научной деятельности Буслаева, а в 1897-м скорбела по поводу его кончины. Этот удивительно цельный и при этом многогранный человек, скромный, готовый помочь каждому, кто нуждался в его поддержке, отдавший всю свою жизнь служению науке, оставил о себе добрую память – и как о человеке, и как об учёном. Филолог, археолог Вс. Миллер, ученик Буслаева, так отозвался об учителе: «Он был прежде всего учёный художник, высокий служитель не только науки о поэзии, но и поэзии науки».

II гимназия, где осенью 1838 – весной 1839 года начинал преподавательскую деятельность
Ф.И. Буслаев (Москва, улица Спартаковская, дом 2). Открытка