XI. Вскоре после этого Анастасий умер, и власть получил Юстин, отстранив от нее всех родственников Анастасия, хотя их было много и они были весьма имениты 84. (2) И тогда-то Кавада охватило беспокойство, как бы персы, как только он окончит дни своей жизни, не произвели мятежа против его дома, тем более что он собирался передать власть одному из своих сыновей не беэ их противодействия. (3) Старшего из его сыновей Каоса 85, уже в силу возраста закон призывал на престол. Это отнюдь не было по душе Каваду, и воля отца шла вразрез с правами природы и существующими законами. (4) Закон не позволял вступить на престол второму его сыну Заму, так как он был лишен одного глаза. Ибо у персов нельзя стать царем одноглазому или страдающему каким-либо другим физическим недостатком. (5) Хосрова же, который родился у него от сестры Аспеведа 86, отец очень любил, но видя, что поистине почти все персы восхищены храбростью Зама (был он превосходный воин) и чтут его за другие достоинства, он боялся, как бы они не восстали против Хосрова и не нанесли бы непоправимой беды его роду и царству. (6) Итак он счел за лучшее прекратить войну с римлянами и уничтожить все поводы к ней при условии, что Хосров станет приемным сыном василевса Юстина. Только тогда, думал он, будет надежной его власть. Поэтому он по поводу этих вопросов отправил в Визaнтий к василевсу Юстину послов с грамотами. (7) Послание гласило: “То, что мы претерпели со стороны римлян несправедливости, ты и сам знаешь, но все обиды на вас я решил окончательно забыть, будучи убежден, что истиннейшими победителями являются те из людей, которые, имея правду на своей стороне, себе во вред добровольно уступают друзьям. (8) Однако за все это я прошу у тебя одной милости, которая, соединив не только нас самих, но и всех наших подданных узами родства и естественно вытекающим отсюда взаимным расположением, оказалась бы в состоянии дать нам в изобилии все блага мира. (9) Я предлагаю тебе сделать моего Хосрова, который будет преемником моей власти, своим приемным сыном”.
(10) Когда василевс Юстин ознакомился с этим посланием, то он очень обрадовался, так же как и его племянник Юстиниан, который, по общему мнению, должен был перенять от него власть. (11) Они хотели спешно приступить к делу, составив, в соответствии с существующим у римлян законом, письменный акт об усыновлении, если бы от этого их не удержал Прокл 87, который являлся советником васплевса, исполняя должность так называемого квестора; это был человек справедливый и известный полным своим бескорыстием. (12) Поэтому он не так легко соглашался на создание нового закона и не хотел менять что-либо из уже установленного. Так и теперь, возражая против их намерения, он сказал: (13) “Я не привык прилагать свою руку к тому, что отдает новшеством, и вообще я боюсь этого больше всего, хорошо зная, что стремление к новшествам всегда сопряжено с опасностью. (14) Мне кажется, что даже очень смелый человек в делах подобного рода задумался бы над этим предложением и ужаснулся возможному в будущем потрясению. (15) Ибо, по моему мнению, мы сейчас рассуждаем ни о чем ином, как о том, чтобы под благовидным предлогом передать персам государство римлян. Они не скрывают своих мыслей и не пользуются какой-либо завесой, но открыто признаются в своем намерении и, совершенно не стесняясь, выставляют свое требование отобрать у нас все государство, прикрывая явный обман личиной простодушия, речами о любви к миру оправдывая свои бесстыдные домогательства. (10) Потому вам обоим следовало бы всеми силами отвергнуть эту попытку варваров: тебе, государь, чтобы не быть тебе последним васнлевсом римлян, а тебе, стратиг, чтобы она не оказалась помехой в достижении престола. (17) Ибо если другие их хитрые планы, скрытые обычно под пышностью слога, и нуждаются для многих в объяснениях, это посольство с самого начала имеет целью этого Хосрова, кто бы он ни был, сделать наследником римского василевса. (18) Вот как, по-моему, вы должны смотреть на это дело: по естественному праву имущество отцов принадлежит их детям и, хотя законы у всех пародов, расходясь между собой, по многом друг другу противоречат, в этом случае, как у римлян, так и у варваров они сходны и, согласуясь друг с другом, признают детей полными наследниками отцовского имущества. Посему, если вы согласитесь на первое предложение, вам останется принять и все остальное”.
(19) Так сказал Прокл. Василевс и его племянник одобрили его слова и стали размышлять над тем, что предпринять. (20) В это время Кавад прислал василевсу Юстину другое письмо, где он говорил о своем намерении послать к нему знатных лиц с тем, чтобы был заключен мир и письменно закреплено, каким образом ему угодно произвести усыновление его сына. (21) Тогда Прокл стал еще сильнее, чем прежде, высказывать подозрение относительно намерения персов, настойчиво утверждая, что у них одна цель: как бы присвоить себе самым спокойным образом всю державу римлян. (22) Он советовал как можно скорее заключить с ними мир и с этой целью послать первых у василевса лиц, которые должны будут, если Кавад спросит, каким образом должно произойти усыновление Хосрова, прямо ответить: так, как это происходит у варваров, при этом он объяснил, что варвары производят усыновление не с помощью грамот, а вручением оружия и доспехов. (23) Так и решив, василевс Юстин отпустил послов Кавада, пообещав, что вскоре за ними последуют знатнейшие из римлян, которые и относительно мира, и относительно Хосрова все устроят наилучшим образом. (24) В том же духе он написал и Каваду. Со стороны римлян были отправлены Ипатий, племянник ранее царствовавшего Анастасия, патрикий, имевший должность стратига Востока, и Руфин, сын Сильвана 88, пользовавшийся почетом среди патрикиев и известный Каваду по предкам своим; (25) со стороны персов послами были Сеос, человек могущественный и располагающий великими правами, носивший звание адрастадаран салана, и Мевод 89, имевший должность магистра. (26) Съехавшись в месте, которое находится на самой границе государств римского и персидского, они вступили в переговоры друг с другом, прилагая старание к тому, чтобы прекратить несогласия и установить прочный мир. (27) Прибыл и Хосров к реке Тигр, которая отстоит от города Нисибиса на расстоянии приблизительно двух дней пути с намерением отправиться в Визaнтий, когда той и другой стороне покажется, что мир прочно установлен. (28) Много было сказано послами и той и другой стороны относительно существующих между ними несогласий. Сеос утверждал, что римляне насильственно и безо всякого на то права владеют издревле подвластной персам Колхидой, которая теперь называется Лазикой 90. (29) Римляне, услышав эти речи, сочли для себя глубоко оскорбительным то, что даже Лазика оспаривается персами. Когда же они, в свою очередь, сказали, что усыновление Хосрова должно произойти так, как полагается у варварских народов, это показалось персам нестерпимой обидой 91. (30) Разойдясь, и те и другие вернулись к себе домой; вернулся к отцу и Хосров, не достигнувший своей цели. Сильно разгневанный всем происшедшим, он поклялся отомстить римлянам за нанесенное ему оскорбление.
(31) Впоследствии Мевод оклеветал Сеоса перед Кавадом, будто бы он умышленно, вопреки данному ему от повелителя поручению, затеял спор о Лазике, срывая таким образом мирные переговоры, и что он заранее сговорился с Ипатием, который, отнюдь нс будучи преданным своему василевсу, пытался не допустить заключения мира и усыновления Хосрова. Враги Сеоса, обвиняя его еще во многом другом, призвали к суду. (32) И весь совет персов — люди, собравшиеся сюда скорее по злобе, чем по требованию закона, судили его. Их очень тяготила его власть, совершенно для них непривычная, да и характер этого человека они переносили с трудом. (33) Ибо, хотя Сеос был самым бескорыстным человеком и со строгой точностью следил за правосудием, он был охвачен недугом надменности несравненно больше, чем другие. Этот порок, по-видимому, свойствен всем персидским сановникам, однако у Сеоса, даже по их представлениям, эта страсть была совершенно чрезмерной. (34) Его обвинители назвали все то, о чем я сейчас сказал, а также и то, что этому человеку ке угодно было жить по существующим обычаям пли выполнять персидские установления. (35) Ибо, по их словам, он почитает какие-то новые божества, а недавно умершую свою жену он похоронил, хотя персидские законы запрещают предавать земле тела покойников. (36) Итак, судьи приговорили этого человека к смерти. Кавад же, хотя, казалось, что он относится с состраданием к Сеосу как к своему другу, отнюдь не обнаруживал желания его спасти. (37) Но в то же время он не делал вид, будто бы он на него разгневан, а говорил, что не хочет нарушать персидских законов. Между тем он был обязан Сеосу своей жизнью, так как именно Сеос был главной причиной того, что он остался жив и стал царем. Таким образом, Сеос был осужден и окончил дни своей жизни 92. (38) Присвоенное ему звание с пего началось и на нем окончилось. Второго адрастадаран салана больше уже не было. Руфин также донес василевсу на Ипатия. (39) Поэтому василевс отрешил его от должности, а некоторых из близких ему людей предал жестокой пытке; но ничего основательного в этом доносе он не обнаружил. Таким образом, он больше не причинил Ипатию ничего худого.
Примечания
84 Здесь, как мы видим, Прокопий выступает сторонником престолонаследия. Однако Византия VI в. еще не знала принципа легитимности в занятии трона. Напротив, требовалось избрание императора сенатом, войском и народом. После смерти Анастасия I, по свидетельству хрониста Иоанна Малалы и автора сочинения VI в. (возможно, принадлежавшего перу известного дипломата Петра Патрикия), вошедшего в качестве эксцерптов в произведение “О церемониях византийского двора” Константина Багрянородного, ни одного из родственников умершего императора не рассматривали в Константинополе как реального претендента на престол. Могущественный препозит священной спальни Амантий добивался трона для своего племянника Феокрита, но войско высказалось за комита экскувитов Юстина. На его же стороне оказались сенат и народ, недовольные религиозной и социально-политической деятельностью Анастасия. См.: Маlal. Р. 410—411; De cer. P. 426—430. Что касается троих племянников Анастасия (Ипатия, Помпея и Прова), то при вcем том, что они не отличались особыми дарованиями, они не были отстранены от двора и продолжали пользоваться высокими титулами и должностями вплоть до 532 г., когда они оказались замешаны в восстании Ника. См.: Чекалова А. А. Константинополь... С. 109—110.
85 Каоc (Каус) был сыном Кавада от той его жены и сестры, которая помогла ему спастись бегством из Замка забвения. Он родился еще в первый период правления Кавада, и его воcпитание шах доверил маздакитам, приверженцем которых Каос, естественно, и стал. Поэтому маздакиты держали его сторону. Между тем Кавад уже отходил от этого, ставшего опасным в его глазах, течения. По всей видимости, это и явилось одной из причин, по которой стареющий шах хотел видеть своим преемником своего младшего сына Хосрова, придерживавшегося, напротив, зороастризма и имевшего тесные связи с зороастрийским духовенством. См.: Christensen A. L'Iran... P. 354—355. О притязаниях Каоса на шахский престол см. ниже: I. 21. 20.
86 Хосров был сыном сестры того самого Аспеведа (Аспахбада), который заключал со стороны Ирана мир с Византией. См. 1.9. 24. Этот Аспевед принадлежал к древнему парфянскому роду и имел сан шпахбада, т. е. командующего военными силами Ирана. См.: Chrlstensen A. Le regne... P. 95. N. 3.
87 Прокл — юрист, квестор священного дворца 522/523— 525/526 гг. См.: PLRE II. Р. 924—925. Об этом Прокле, игравшем важную роль в государстве в период правления Анастасия и Юстина, Прокопий высоко отзывался и в “Тайной истории” (см.: Н. a. VI.13; IX.41). Он является в сочинениях Прокопия антиподом другому известному квестору — Трибониану (см. о нем ниже: I. 24. 11, 16), а возможно, и самому Юстиниану, который “постоянно менял законы”, принося этим, по словам историка, непоправимый вред государству и его подданным. См.: Н.а. XIV. 1—10 etc.
88 По свидетельству Псевдо-Захарии, Руфин, сын Сильвана, был другом самого шаха и пользовался благожелательным отношением со стороны жены Кавада, ибо он советовал шаху оставить трон ее сыну — Хосрову. См.: Zach. IX. 7.
89 Мевод (Махбод) принадлежал к одному из знатнейших, еще парфянских родов — роду Сюренов. Он имел должность шпахбада, т. е. командовал войсками Ирана.
90 Лазикой называли в VI в. древнюю Колхиду. Со времени императора Льва (457—474) Лазика находилась в зависимости от Ирана. В 522 г., однако, когда умер царь лазов Дамназ, его сын Цафий, вместо того чтобы получить инвеституру от иранского шаха, явился в Константинополь, принял там христианство и был удостоен знаков царского достоинства от византийского василевса. Тогда же Цафий взял в жены дочь константинопольского патрикия Нома—Валериану. См.: Theoph. P. 168—169. С тех пор Лазика стала вновь объектом борьбы между Византией и Ираном, пока в 562 г. не была закреплена договором за Византией.
91 Нестерпимая обида, о которой говорит здесь Прокопий, возникла от того, что, начиная с 283 г. между римским императором, наследником которого был византийский василевс, и персидским шахом были официально установлены так называемые братские отношения. См.: Dolger F. Die Familie der Konige im Mittelalter // Byzanz und die europaische Staatwelt. Ettal, 1953. S. 60. Братом Юстиниана называет Кавада посол Руфин. См. ниже: I. 16. 1; Ср.: II, 10. 13. В сочинениях Менандра Протиктора шах Хосров обращается к Юстиниану как к брату. См.: Menander. Fr. 11. Итак, отражая реальные отношения равенства двух держав, категория братства вошла и в политическую идеологию обоих государств.
92 Прокопий — единственный автор, который сообщает об опале Сеоса (Сиявуша). Однако он не упоминает о том, что Сиявуш принадлежал к маздакитам, движение которых в ту пору было более сильным, чем когда бы то ни было. По предположению исследователей, в опале Сиявуша сказался страх Кавада перед растущей силой маздакитства. См.: Christensen A. Le regne... ?. 120— 121; Idem. L'Iran... P. 356.