XVIII. В числе копьеносцев Феодора из Каппадокии был некто по имени Максимин, весьма дурной человек. (2) Этот Максимин сумел привлечь на свою сторону очень многих солдат для совершения заговора и стал подумывать о том, чтобы учинить тиранию. (3) Стремясь втянуть в число заговорщиков еще больше солдат, он среди прочих сообщил свой план Асклепиаду, выходцу из Палестины, человеку благородного происхождения и первому из приближенных Феодора. (4) Этот Асклепиад, переговорив с Феодором, раскрыл все это Герману. (5) Поскольку дела в Ливии находились еще в шатком положении, то, не желая еще одного мятежа, Герман предпочел привлечь Максимина на свою сторону лестью и связать его присягой верности государству, нежели подвергать его наказанию. (6) У всех римлян с древних времен было в обычае не брать никого в число копьеносцев полководцев, пока он не принесет самых страшных клятв и тем не даст обещания сохранять преданность своему вождю и римскому василевсу. Поэтому, послав за Максимином, Герман стал хвалить его за отвагу и предложил ему в дальнейшем стать его копьеносцем. (7) Обрадованный такой исключительной честью и думая, что таким образом он легче выполнит намеченный им план, тот принес присягу, а затем, зачисленный в копьеносцы Германа, тотчас же решил пренебречь тем, в чем клялся, и еще упорнее стремиться к захвату власти. (8) И вот, когда в городе всенародно справлялся некий праздник, многие из мятежников Максимина, по существовавшему у них договору, должны были примерно во время завтрака явиться во дворец, где Герман угощал своих близких. Вместе с другими копьеносцами при исполнении своих обязанностей находился на пиру и Максимин. (9) Пир затянулся, и кто-то, войдя, сообщил Герману, что многие солдаты в беспорядке стоят перед воротами дворца и жалуются, что казначейство задолжало им жалование за долгий срок. (10) Тогда Герман приказал самым надежным своим копьеносцам тайно наблюдать за Максимином, ни в коем случае не позволяя ему заметить за собой слежку. (11) Тем временем мятежники с угрозами и шумом бегом устремились на ипподром. Заговорщики, спешно вызванные из своих домов, стали стекаться туда же. (12) Если бы случилось так, что все они собрались сюда, то, я думаю, едва ли кто-нибудь смог легко подавить их силу. (13) Но Герман их опередил; пока большинство из их сборища не подоспело, он послал против них преданных ему и василевсу людей. (14) Они напали на ничего не ожидавших мятежников. Поскольку с ними не было Максимина, который, как они думали, в этот опасный час станет их предводителем; поскольку их не собралось столько, сколько они рассчитывали, а также поскольку они увидели, что, сверх их ожидания, свои же товарищи-солдаты с оружием идут против них, они, потеряв всякую решимость, легко оказались побеждены в схватке и обратились в смятении в бегство. (15) Их противники многих из них убили, а многих живыми привели к Герману. (16) А те, которые не успели прийти на ипподром, ничем не обнаружили своего былого расположения к Максимину. (17) Герман не счел нужным подвергать их Допросу, только спросил, продолжал ли Максимин, после того как принес присягу, готовиться к заговору. (18) Когда тот был уличен в том, что, зачисленный в ряды его копьеносцев, он еще деятельнее продолжал осуществлять свое намерение, Герман приказал посадить его на кол вблизи стен Карфагена 63 и таким образом сумел полностью пресечь мятеж. Так завершился преступный замысел Максимина.
Примечания
63 В новелле о Максимине Прокопий подчеркивает важное значение верности дружинника и необходимость строгости наказания того, кто ее нарушил. Вероятно, здесь на мировоззрении историка сказалось германское влияние. Ср.: Rubin В. Prakopios... Kol. 150.