Николай Михайлович КАРАМЗИН
1766–1826
«Письма русского путешественника» (1801) Н.М. Карамзина представляют собой органическое единство объективного и субъективного. Предметом их повествования являются не только собственный внутренний мир, но и нравы, быт, общественное устройство, политика и культура современной Европы. Одной из важнейших составляющих этого мира, по наблюдениям писателя, уже была периодическая печать.
В примечании к письму, написанному на первой от Данцига станции 22 июня 1789, автор вспоминает о своем попутчике, который знал «многие восточные языки»: «После читал я о магистере Ринге в прибавлении к «Йенским литературным ведомостям». Он известен в Германии по своей учености».1 Н.М. Карамзин упоминает газету, точное название которой было иным – «Всеобщая литературная газета». Она издавалась в Йене с 1785 по 1849 год и являлась одним из авторитетных научно-библиографических изданий Германии в конце XYIII – первой половине XIX века.
В письме из Берлина, датированном 30 июня 1789 года, автор сообщает, о своем немалом удивлении тому, «что завтра берлинская публика узнает через газеты о моем приезде». [70] Одной из функций, если не обязанностью, местных газет того времени было информировать читающую публику о прибытии и убытии любого значительного лица, особенно из иностранных путешественников.
В одном из писем из Парижа мая 1790 года, рассказывая о писателе Мормонтеле, Карамзин упоминает, что последний теперь занимается «литературною частью «Французского Меркурия» – газеты, основанной в 1672 году и просуществовавшей до начала XIX века. Характерно, что, как и в большинстве других случаев, Н.М. Карамзин избегает характеристики упоминаемого издания, словно бы такой проблемы для него не существует. Единственная важная для нас информация, которую можно получить благодаря этому упоминанию, это та, что общественно-политические газеты могли иметь «литературную часть».
---
Примечания
1 Карамзин Н. М. Письма русского путешественника. М.: Правда, 1988. С. 62. Далее «Письма русского путешественника» цитируются по этому изданию с указанием страницы в тексте.
Не делает этого писатель и тогда, когда рассказывает о том, как завистники устроили травлю датскому поэту-романтику Иенсу Баггесену (1764–1826) после того, как он сочинил две оперы, «которые отменно полюбились копенгагенской публике». Зависть вооружила против него многих писателей, и он оказался один против толпы неприятелей: «В газетах, в журналах, в комедиях – одним словом, везде его бранили». [183]
В «Письмах» есть подробное рассуждение о том, как по причине того, что «в сочинениях некоторых писателей нашли что-то иезуитское», началась «ужасная война», а «Берлинский журнал» «избран был в театр сей войны». Журнал как средство массовой информации становится местом столкновения мнений католиков и протестантов, выяснения мировоззренческих позиций. Война оказалась настолько серьезной, что нашелся даже придворный дармштадский проповедник Штарк, объявленный берлинцами «тайным католиком, иезуитом, мечтателем; который судился с издателем «Берлинского журнала» гражданским судом и писал целые книги против своих обвинителей». [73, 74]
Французский город Треву, мимо которого по реке Сонна проплывает путешественник, более всего известен ему «по «Memoires de Trevoux»1 антифилософическому иезуитскому журналу, который, подобно черной молниеносной туче, метал страшные перуны на Вольтеров и д’Аланбертов и грозил попалить священным огнем все произведения ума человеческого». [294]
Описывая Орлеанский замок, который «называется столицею Парижа», среди прочего путешественник замечает: «Тут видите вы и кофейные домы, первые в Париже, где также все людьми наполнено, где читают вслух газеты и журналы, шумят, спорят, говорят речи и проч.
<…>». [298] По произведениям французских писателей (к примеру, по роману В. Гюго «Отверженные») мы уже знаем, что в описываемую эпоху в Париже и других крупных французских городах были специально отведенные для чтения газет и журналов места, а «Письма русского путешественника» лишь подтверждают такое наблюдение. Письмо, написанное в апреле 1790 года, открывается вопросом: «Говорить ли о французской революции?», на который писатель дает такой ответ: «Вы читаете газеты: следственно, происшествия вам известны. Можно ли было ожидать таких сцен в наше время от зефирных
---
Примечания
1 «Тревуские памятные записки» (франц.).
французов, которые славились своею любезностию и пели с восторгом от Кале до Марселя, от Порпиньяна до Стразбурга…» [309]
При всей неожиданности революционных настроений, так не характерных для французов в прошлом, автор «Писем» не берется рассказывать о революционных происшествиях для тех, кто читает газеты, значит, последние в достаточной степени полно и обстоятельно рассказывают об этих происшествиях. Концепт газета у Карамзина наполняется значением полной и достоверной информации о происходящем.
Письмо, написанное в мае того же года, сообщает, что «иметь хорошую комнату в лучшей отели», это, помимо всего прочего, возможность «поутру читать разные журналы, газеты, где всегда найдешь что-нибудь занимательное, жалкое, смешное…». [330] Несколькими словами («занимательное, жалкое, смешное») Карамзину удается передать то, какого характера содержание было свойственно французским газетам и журналам 90-х годов ХYIII века.
В письме июня 1790 года автор замечает, что о парижском Народном собрании «так много пишут теперь в газетах», а посещение этого собрания словно бы дает ему возможность сравнить написанное с тем, как на самом деле обстоят дела.
Для английской печати важными предметами внимания являются балы и концерты: «Здесь бал или концерт есть важное происшествие: об нем пишут в газетах. У нас правило: вечна быть в гостях или принимать гостей. Англичанин говорит: «Я хочу быть счастливым дома и только изредка иметь свидетелей моему счастию». [476]
Постоянно общаясь с английской печатью, автор «Писем» заметил, что одним из ее любимых жанров является анекдот: «Я мог бы выписать из английских газет и журналов множество странных анекдотов…» [500] Получается, что помимо информационной функции английская пресса в описываемую эпоху брала на себя и развлекательную.
Лондон удивил русского путешественника (письмо от июля 1790 года) тем, что в нем есть «славный Лойдов кофейный дом, где собираются лондонские страховщики и куда стекаются новости из всех земель и частей света; тут лежит большая книга, в которую они вписываются для любопытных и которая служит магазином для здешних журналистов. – Подле биржи множество кофейных домов, где купцы завтракают и пишут». [451] А журналисты потом пользуются тем, что записали в книге люди, побывавшие в разных странах и концах света.
По наблюдениям автора «Писем», в Англии есть люди, которые пострадали за свои выступления в печати. К примеру, Горн Тук, который «был во время американской войны проповедником в Брендсфорде, писал в газетах против двора, сидел за то в тюрьме, не унялся и поныне еще ставит себе за честь быть врагом министров. Он говорит сильно, пишет еще сильнее <…>» [469]
Одной из причин того, что «англичане просвещены и рассудительны», автор «Писем русского путешественника» считает, что «здесь газеты и журналы у всех в руках не только в городе, но и в маленьких деревеньках». Благодаря постоянному общению с прессой самых широких масс народа концепт периодическая печать наполняется значением источника просвещенности и рассудительности в делах. Такой рассудительности не может помешать даже постоянное рассматривание карикатур, помещаемых в периодической печати: «… даже на самые смешные карикатуры смотрят они с преважным видом, а когда смеются, то смех их походит на истерический». [496–497]
В первой части незавершенной богатырской сказки «Илья Муромец» (1795) Н.М. Карамзин объявляет, что «богиня белого света» – это «Ложь, Неправда, призрак истины», и призывает последнюю быть его богинею. При этом он дает ей такую характеристику:
Ты, которая в подсолнечной
всюду видима и слышима;
ты, которая, как бог Протей,
всякий образ на себя берешь,
всяким голосом умеешь петь,
удивляешь, забавляешь нас, –
всё вещаешь, кроме... истины;
объявляешь с газетирами
сокровенности политики;
сочиняешь с стихотворцами
знатным похвалы прекрасные;
величаешь Пантомороса <…>1
Ложь оказывается частью того, чем занимаются «газетиры» (газетчики), рассказывающие о «сокровенностях политики», а газеты тогда выступают как источник лжи.
---
Примечания
1 Карамзин Н. М. Илья Муромец // Карамзин Н.М., Дмитриев И.И. Стихотворения. –
Л., Сов. писатель, 1958. С. 148–149.