Аполлон Николаевич МАЙКОВ
1821 – 1897
Для лирики Аполлона Майкова характерно разнообразное и даже порой неожиданное наполнение содержания концепта газета. Программным в этом отношении является стихотворение «Газета» 1845 года. В нем, по всей вероятности, отразились впечатления поэта, который в 1842–1844 годах, живя в Италии и Франции, следил за жизнью России и Европы по публикациям в периодической печати. Лирический сюжет стихотворения развивается в настоящем времени, в котором, «сидя в тени виноградника, – признается лирический ге-
-----
1 Там же. С. 250.
2 Там же.
[47]
рой, – жадно порою читаю / Вести с далекого Севера». Эти вести, приносимые газетными страницами, наполнены драматическим и даже трагическим содержанием:
Шумно за Альпами движутся в страшной борьбе поколенья:
Ломятся с треском подмостки старинной громады, и смело
Мысль обрывает кулисы с плачевного зрелища правды.1
В отличие от «спокойно-великого Рима», происходящее «на Севере», то есть на Родине, в России наполнено напряжением и громами борьбы:
<…> Точно из верной обители смотришь, как молнии стрелы
Тучи чертят, вековые леса зажигают,
Крест золотой с колокольни ударом сорвут и разгонят
В страхе людей, как пугливое стадо овец изумленных... [99]
Концепт газета наполнен здесь содержанием достоверные и трагические вести, которые обладают большой силой воздействия на читателя, настолько большой, что, как результат чтения газетных новостей, лирический герой загорается стремлением:
Так бы хотелось туда! Тоже смело бы, кажется, бросил
Огненный стих с сокрушительным словом!.. [99]
Однако это стремление лирического героя угасает при воспоминании о той же периодической печати, но уже на Родине, о нравах, которые в ней царят, о подробностях «этой в целом торжественной драмы»:
… Поникнешь в раздумье
Вдруг головой: выпадает из рук роковая газета...
Но как припомнишь подробности в целом торжественной драмы,
Жалких Ахиллов журнального мира и мелких Улиссов;
Вспомнишь корысть их, как двигатель – впрочем, великого дел <…> [99]
В издательском деле Ахиллы стали жалкими и Одиссеи мелкими, хотя участвуют они все-таки в торжественной драме. Несмотря на то, что они
----
1 Майков А.Н. Газета // Майков А.Н. Соч. в 2 т. Т. 1. – М., 1984. С. 99. Далее произведения А.Н. Майкова цитируется по этому изданию с указанием страницы в тексте.
[48]
Русская поэзия ХIХ – ХХ веков
являются участниками «великого дела», движет этими новоявленными Ахиллами и Одиссеями корысть, которая становится одним из важнейших составляющих того, что представляют собой современные средства массовой информации. Забыть о них, о том, чем наполнены газеты, позволяет всего лишь один взгляд любимой женщины, которая способна смотреть, «ревнуя меня не к газете, а к Нанне-соседке». Один этот взгляд заставляет забыть и об «общественной драме», и той грязи, которая ее сопровождает. Лирический герой возвращается в лоно простых человеческих отношений, в которых тоже есть своя борьба, но есть и «долгие лобзанья», есть свое сопротивление, но «с сердцем» и «чуть не сквозь слез», есть свои укоры и брань (но ведь милые бранятся – только тешатся):
<…> Мгновенно
Все позабудешь: и грязь, и величье общественной драмы,
Бросишься мигом тебя целовать…
Ты противишься, с сердцем,
Чуть не сквозь слез, уклоняя уста от моих поцелуев, и после
Легкой борьбы добровольно уступишь, и долгим лобзаньем
Я заглушаю в устах у тебя и укоры, и брань. [99]
Сложившийся круг отношений с близким человеком сопротивляется проникновению в его пространство того, что приносит в него периодическая печать. В оппозиции пресса – отношения с близким человеком первая проигрывает, даже если благодаря ей приходят вести с далекой Родины.
В стихотворении «Весь Неаполь залит газом…» (1859) Аполлон Майков рисует жизнь ночного Неаполя, он видит мисс румяную Мери за работой, грудь которой «дышит», как
Дышит птичка, из-под лапы
У кота освободясь... [173]
Однако не все могут радоваться жизни ночного Неаполя, есть человек, который сознательно уходит в другое пространство, и это пространство, создаваемое газетой:
<…> Лишь в одном окошке лампа:
За газетой мистер Джон...
Точно саван примеряя,
Times развертывает он... [172–173]
[49]
Человек, развертывающий газету, напоминает лирическому герою примеряющего саван, одеяние из белой ткани для покойников, то есть готовящегося к уходу в мир иной. Упоминание савана а данном контексте ассоциирует концепт газета с загробным миром, с пространством, которое противостоит жизни ночного Неаполя.
[50]