Артур Конан ДОЙЛ
1859-1930
Персонажи произведений Артура Конан Дойла, и в первую очередь, самый известный его герой — сыщик-любитель Шерлок Холмс, живут в мире, где пресса стала одним из обязательных атрибутов жизни. Многое из происходящего с ними связано с периодической печатью, в своих повседневных делах они часто обращаются к ее возможностям. Для Шерлока Холмса обращение к возможностям прессы стало едва ли не обязательным. Нередко важнейшие сведения для следствия, а то и ключ к разгадке преступления он получает из газет.
Сама возможность заняться любимым делом нередко связана с теми новостями из мира преступлений, которые приносит пресса. Так, действие повести «Чертежи Брюса Партингтона» начинается с вопроса Шерлока Холмса, обращенного к доктору Уотсону: «Есть в газетах что-либо достойное внимания?...
Я знал, что под «достойным внимания» Холмс имеет в виду происшествия в мире преступлений. В газетах были сообщения о революции, о возможности войны, о предстоящей смене правительства, но все это находилось вне сферы интересов моего компаньона»1 (Пер. Н. Дехтеревой).
В этом небольшом замечании доктора Уотсона перечислены главные темы, которые волновали современную прессу. Но из той же газеты была получена информация о молодом человеке, «которого во вторник утром нашли мертвым на линии метрополитена». А данная в газетах подробная опись того, что было обнаружено в карманах убитого, стала основанием для того, чтобы Шерлоку Холмсу стало «все понятно», и «все звенья цепи» оказались на месте. К разгадке загадочного преступления на станции метрополитена приводит и изучение Шерлоком Холмсом газетных вырезок с объявлениями, обнаруженных на квартире одного из участников событий. Помогло в том числе и то, что, по замечанию сыщика, «судя по шрифту и бумаге», все объявления были из газеты «Дейли телеграф».
-----
Дойл А.К. Чертежи Брюса Партингтона http: ://www.chat.ru/~ellib/
281
Повесть «Картонная коробка» начинается с сожаления доктора Уот-сона о том, что «в утренних газетах не было ничего интересного». Однако Шерлок Холмс так не считал. Его умение находить интересное для своих занятий — это умение внимательно читать газеты. Доктор Уотсон пропустил «коротенькую заметку об удивительном содержании пакета, присланного по почте некой мисс Кушинг на Кросс-стрит, в Кройдоне»1 (Пер. В. Ашкенази), которая была озаглавлена «Страшная посылка».
В заметке сообщалось о том, как мисс Кушинг получила картонную коробку, а в ней пересыпанные крупной солью два отрезанных человеческих уха. Заметка было опубликована в газете «Дейли кроникл», а сам сыщик получил в это время записку от инспектора Лестрейда с его изложением сути произошедших событий.
Развитие действия в повести «Приключения клерка» построено таким образом, что ключом к разгадке преступления становится сообщение в газете о неудавшемся ограблении банка.
В повести «Тайна Боскомской долины» Шерлок Холмс, которого пригласили для расследования «несложного», но «трудного» дела, начинает с того, что в купе вагона начинает читать лондонские газеты, «чтобы вникнуть в подробности». При этом «иногда он отрывался, чтобы записать что-то и обдумать»2 (Пер. М. Бессараб).
Прибыв на место, сыщик изучает местные газеты, которые освещали произошедшие события. К такому пристрастию Шерлока Холмса иронично относится инспектор Лестрейд, он «снисходительно засмеялся», когда узнал, что в основе заключений сыщика лежат прочитанные им газетные отчеты. Примеру Шерлока Холмса следует и доктор Уотсон, который перечитывает «последние номера местных газет, содержащие все материалы следствия слово в слово» для того, чтобы познакомиться «с характером повреждений».
Шерлок Холмс признается в том, что, не имея возможности вернуться в Англию (повесть «Пустой дом»), он с особым вниманием в Париже читал английские газеты с целью найти в них «хоть какой-нибудь шанс» посадить за решетку полковника Морана. Пока последний разгуливал в Лондоне на свободе, сыщик не имел возможности вернуться на родину. Он искал в печати факты, чтобы изобличить врага: «<...> неустанно следил за хроникой преступлений, так как был твердо
-------
Дойл А.К. Картонная коробка. Там же.
Дойл А.К. Тайна Боскомской долины. http: ://www.chat.ru/~ellib/
282
уверен, что рано или поздно мне удастся его изловить»1 (Пер. Д. Лившиц). Так оно и произошло: в газете Шерлок Холмс нашел доказательство очередного преступления полконика Морана.
Не только для самого Шерлока Холмса, но и для других персонажей в его окружении, и прежде всего для доктора Уотсона, пресса является надежным источником информации. В самом начале повести «Пять зернышек апельсина», например, доктор Уотсон признается, что, просматривая свои «заметки о Шерлоке Холмсе за годы от 1882 до 1890», он нашел «так много удивительно интересных дел», что просто не знал, какие выбрать. Ситуация осложнялась тем, что «одни из них уже известны публике из газет, а другие не дают возможности показать во всем блеске те своеобразные качества, которыми мой друг обладал в такой высокой степени»2 (Пер. Н. Войтинской).
Эта повесть дает пример того, как из сообщений прессы Шерлок Холмс узнает о том, что он опоздал со своим расследованием и оказался, по сути дела, виновником гибели человека от рук преступников. Но здесь есть и другое. По версии полиции, которую обнародовали газеты, это был «молодой джентльмен, имя которого, как видно по конверту, найденному в его кармане, Джон Опеншоу, проживавший вблизи Хоршема». По ее же версии, «молодой человек спешил к последнему поезду, отходившему со станции Ватерлоо, и. в спешке при исключительной темноте сбился с дороги и шагнул через край одной из маленьких пристаней речного пароходства». Даже информация о том, что «на теле не было обнаружено следов насилия», а также отсутствие сомнений полиции «в том, что покойный оказался жертвой несчастного случая», не смогли разубедить Шерлока Холмса в том, что молодой человек стал жертвой преступления.
Не поверивший газетной публикации сыщик воспринял совершенное преступление как удар по его самолюбию, после которого раскрытие преступления он понимает как свое личное дело, и просто обязан выловить всю банду. В данном случае концепт пресса выступает в качестве источника ложной, искаженной информации, что, в свою очередь, свидетельствует о том, что эта информация должна восприниматься аналитически. Только такое восприятие дает возможность плодотворного использования возможностей периодической печати в деле, которым занят Шерлок Холмс.
------
Дойл А.К. Пустой дом. Там же.
Дойл А.К. Пять зернышек апельсина. Там же.
283
Автор Записок о Шерлоке Холмсе доктор Уотсон вообще неоднократно упоминает о том, что о делах, которыми занимался знаменитый сыщик, в свое время «не раз писали газеты» (повесть «Палец инженера», например). При этом он отмечает ограниченность того, как о той или иной истории рассказывали газеты: «<.> как и все подобные события, втиснутая в газетный столбец, она казалась значительно менее увлекательной, нежели тогда, когда ее рассказывал участник событий, и действие как бы медленно развертывалось перед нашими глазами, и мы шаг за шагом проникали в тайну и приближались к истине»1 (Пер. Н. Емельяниковой). Однако главное заключается в том, как по-своему, с использованием дедуктивного метода Шерлок Холмс пользовался такой информацией.
Если не он сам, то окружающие обращают внимание сыщика на прессу как источник достоверной информации. Так происходит, например, в повести «Собака Баскервилей» (1901—1902). Шерлок Холмс в ответ на зачитанный доктором Мортимером документ о том, что многие из рода Баскервилей «умирали смертью внезапной, страшной и таинственной», и в этом есть печать отмщения роду, заявляет, что все это «интересно для любителей сказок»2 (Пер. Н. Волжиной). Его отношение резко меняется после того, как он ознакомился «с более современным материалом» — коротким отчетом «о фактах, установленных в связи со смертью сэра Чарльза Баскервиля, постигшей его за несколько дней до этого», который был опубликован в газете «Девонширская хроника».
В той же повести хорошее знание современной печати позволяет Шерлоку Холмсу безошибочно определить, из какой газеты были вырезаны слова угрожающего письма, состоявшего всего из одной фразы, составленной «из подклеенных одно к другому печатных слов», которое получил Генри Баскервиль. Оказывается, для сыщика важно знать не только то, о чем и как пишут разные газеты, но и шрифт, каким они предпочитают пользоваться: «Знание шрифтов, — уверен Шерлок Холмс, — одно из самых элементарных требований к сыщику, хотя должен признаться, что во дни своей юности я однажды спутал «Лид-ского Меркурия» с «Утренними известиями». Но передовицу «Таймса» ни с чем не спутаешь, и эти слова могли быть вырезаны только оттуда. А поскольку письмо было отправлено вчера, все говорило за то, что нам следовало прежде всего заглянуть во вчерашний номер».
-------
Дойл А.К. Палец инженера http: ://www.chat.ru/~ellib/ Дойл А.К. Собака Баскервилей. Там же.
284
Далее следствие пошло по пути выяснения того, кто в округе выписывал соответствующую газету, тем более, что «такая газета, как «Таймс», редко попадает в руки простых людей».
Таким образом, концепт газета наполняется содержанием адресности: не каждая газета может оказаться в руках самого простого или обычного человека, общество уже разделено даже по предпочтению разным периодическим изданиям.
Привычка Шерлока Холмса к постоянному общению с прессой в профессиональных интересах может передаваться окружающим. Так, в повести «Пустой дом» доктор Уотсон признается, что со времени его тесной дружбы с сыщиком он «начал проявлять глубокий интерес к разного рода уголовным делам, а после его исчезновения стал особенно внимательно просматривать в газетах все отчеты о нераскрытых преступлениях». Случалось даже так, что чтение газетных материалов из мира преступлений приводило доктора к попыткам раскрыть какие-то из них, «пользуясь теми же методами, какие применял мой друг, хотя далеко не с тем же успехом»1 (Пер. Д. Лившиц).
Истории Конан Дойла о расследованиях Шерлока Холмса допускают вероятность того, что возможностями прессы могут воспользоваться и преступники. К примеру, в повести «Убийство в Эбби-Грейндж» Холмс говорит доктору Уотсону о том, что «кое-какие сведения» и приметы взломщиков, совершивших дерзкий налет две недели назад, сообщались в газетах. Этими сведениями могли воспользоваться те, кто решил сочинить версию о новом ограблении и пустить следствие по ложному следу.
Все эти и другие примеры свидетельствуют о том, что герой Конан Дойла относится к печати, как к одному из важнейших источников, который нуждается в проверке, в аналитической переработке.
Такое использование возможностей прессы, когда герой обращается к предоставляемой ею информацией, можно назвать пассивным. Однако истории про Шерлока Холмса знают и активное их использование. В газетах можно размещать, давать объявления, связанные с ходом расследования, публиковать заметки нужного содержания.
Так в повести «Три Гарридеба» Холмс предлагает разместить в газетах объявление о розыске и узнает от человека, обратившегося к нему за помощью, что это уже сделано, но результата не принесло. Однако сыщик уверен, что «никаких объявлений о розысках в газетах не по-
------
Дойл А.К. Пустой дом http: //www.chat.ru/~ellib/
285
являлось». Холмс признается доктору Уотсону: «<.> Вы знаете, я никогда их не пропускаю, они служат мне прикрытием, когда требуется поднять дичь. Вы знаете, я никогда их не пропускаю, они служат мне прикрытием, когда требуется поднять дичь. Неужели я прозевал бы подобного фазана?»1 (Пер. Н. Дехтеревой).
В повести есть только мысль о необходимости активного использования возможностей прессы и ложная информация о том, что они уже использованы. Есть и лишнее подтверждение тому, насколько важной считал Шерлок Холмс любую газетную информацию, вплоть до объявлений, которые ему, как охотнику на преступников, служат «прикрытием» и средством «поднять дичь». В дальнейшем, благодаря именно объявлению, будет якобы найден третий из Гарридебов — Говард, разместивший информацию в газете о себе, как конструкторе сельскохозяйственных машин и специалисте по расчетам «артезеанских» колодцев. Объявление оказалось сфабрикованным, и сыщик выяснил это, заметив подозрительную орфографическую опечатку в слове «артезианских», которая не была типографской. На этом основании, а также на том, что «артезианские колодцы более характерны для Америки, чем для Англии», а, значит, дал его не американец, а англичанин, Шерлок Холмс и доктор Уотсон пришли к выводу, что объявление дал сам обратившийся к ним адвокат. Активное использование возможностей прессы не принесло успеха человеку, который хотел ввести расследование в заблуждение.
Герои повестей Конан Дойла о Шерлоке Холмсе могут демонстрировать и пренебрежительное, отрицательное отношение к печати. Такое отношение демонстрирует иногда доктор Уотсон, наученный сторонником дедуктивного метода извлекать из газет только необходимую для дела информацию. В разных произведениях варьируется признание Шерлока Холмса: «<.> Я ведь ничего не читаю, кроме уголовной хроники и объявлений о розыске пропавших родственников. Там бывают поучительные вещи»2 (Пер. Д. Лифшиц). В процитированной «повести» («Знатный холостяк») доктор Уотсон рассказывает о том, как он занимался чтением газет, но быстро «пресыщенный злободневными новостями, отшвырнул весь этот бумажный ворох в сторону». Кроме того, что газеты определены здесь как «бумажный ворох» (чуть ниже
-----
Дойл А.К. Три Гарридеба http: //www.chat.ru/~ellib/ Дойл А.К Знатный холостяк. Там же.
286
Уотсон назовет их еще и «грудой»), герой не «отложил» и даже не «бросил» их, а именно «отшвырнул», что является признаком вполне определенного отношения.
Однако Шерлок Холмс, получивший письмо от очередного клиента, нуждающегося в помощи, просит доктора Уотсона еще раз просмотреть газеты и рассказать «все, что имеет отношение» к новой истории. Более того, сыщик хочет, чтобы его помощник, просмотрев газеты, не просто отобрал все события, имеющие отношение к новой истории, но и расположил их в хронологическом порядке. Отношение к газетам сразу меняется: они перестают быть «бумажным ворохом» и «грудой», они становятся важным источником выяснения «кое-каких обстоятельств» произошедшего.
Благодаря стараниям доктора Уотсона, который на этот раз просматривал прессу целенаправленно, Шерлок Холмс получил необходимую для него информацию. Статьи и заметки, опубликованные в разных газетах в связи с «удивительным происшествием на великосветской свадьбе» — исчезновением невесты, давали вполне определенную картину произошедшего. На вопрос Шерлока Холмса к человеку, которого история с исчезновением невесты касалась непосредственно, о том, насколько верно суть события изложена газетах, последний ответил, что «это более или менее верно». А потому Шерлоку Холмсу для того, чтобы «прийти к определенному заключению», остается получить всего «ряд дополнительных данных», задав несколько вопросов обратившемуся к нему клиенту.
Получается, что плодотворность, результативность обращения к возможностям периодической печати (и не только в связи с расследованием уголовных преступлений) зависит, прежде всего, от правильно поставленной цели, от того, какая задача стоит перед читателем.
Есть и другой аспект отрицательного отношения, но уже не к прессе как таковой, а к тому, как в ней пишут об уголовных делах. В повести «Установление личности» тот же доктор Уотсон утверждает: «<.> Дела, о которых мы читаем в газетах, как правило, представлены в достаточно откровенном и грубом виде. Натурализм в полицейских отчетах доведен до крайних пределов, но это отнюдь не значит, что они хоть сколько-нибудь привлекательны или художественны»1 (Пер. Н. Войтинской).
Благодаря жанру полицейских отчетов, газета становится источником грубости и натурализма, в которых отсутствуют привлекатель-
-----
Дойл А.К. Установление личности http: //www.chat.ru/~ellib/
287
ность и художественность. Эти особенности, выступающие в качестве оппозиции, становятся одной из характеристик концепта газета.
У Шерлока Холмса есть свое представление о том, как необходимо писать полицейские отчеты, публикуемые в газетах, чтобы достичь главного — «реалистического эффекта»: «<...> Для того, чтобы добиться подлинно реалистического эффекта, необходим тщательный отбор, известная сдержанность, — заметил Холмс. — А этого как раз и не хватает в полицейских отчетах, где гораздо больше места отводится пошлым сентенциям мирового судьи, нежели подробностям, в которых для внимательного наблюдателя и содержится существо дела. Поверьте, нет ничего более неестественного, чем банальность».
У доктора Уотсона есть наблюдение, согласно которому статьи и заметки, которые публикует пресса на криминальные темы, на самом деле, настолько привычны и банальны, что можно догадаться об их содержании, даже не читая. И он предлагает проверить свое утверждение: «<.> давайте устроим практическое испытание, посмотрим, например, что написано здесь, — сказал я, поднимая с полу утреннюю газету. — Возьмем первый попавшийся заголовок: «Жестокое обращение мужа с женой». Далее следует полстолбца текста, но я, и не читая, уверен, что все это хорошо знакомо. Здесь, без сомнения, фигурирует другая женщина, пьянство, колотушки, синяки, полная сочувствия сестра или квартирная хозяйка. Даже бульварный писака не смог бы придумать ничего грубее».
Шерлок Холмс, который тоже не читал газетной информации о «жестоком обращении мужа с женой», не может согласиться с тем, какое содержание заметки предполагает доктор Уотсон: «<.> Боюсь, что ваш пример неудачен, как и вся ваша аргументация, — сказал Холмс, заглядывая в газету. — Это — дело о разводе Дандеса, и случилось так, что я занимался выяснением некоторых мелких обстоятельств, связанных с ним. Муж был трезвенником, никакой другой женщины не было, а жалоба заключалась в том, что он взял привычку после еды вынимать искусственную челюсть и швырять ею в жену, что, согласитесь, едва ли придет в голову среднему новеллисту».
Значит, газетные публикации — это не обязательно банальность, потому что жизнь способна давать сюжеты, недоступные «среднему новеллисту», а тем более «бульварному писаке». Другое дело, что, как видно из разъяснений самого Холмса, он знал суть дела еще до того, как оно попало на страницы печати. А из этого можно сделать вывод о
288
том, что чтение прессы может быть более полезным и плодотворным в том случае, если оно дополняется собственным знанием жизненного материала, собственным умением ориентироваться в самых разных жизненных ситуациях.
Каждая повесть о Шерлоке Холмсе, так или иначе, имеет примеры того, как сам сыщик или его помощник доктор Уотсон, а также его противники или оппоненты понимают возможности прессы и как к ним при необходимости обращаются. Персонажи повестей дают объявления в газетах, получают через те же объявления нужную информацию, знакомятся с криминальными делами по статьям и заметкам. Однако по-настоящему аналитическим чтением газет, в аспекте своего любительского увлечения занимается только Шерлок Холмс и под его руководством доктор Уотсон.
О том, какое значение прессе придавал писатель Артур Конан Дойл, свидетельствует тот факт, что и в произведениях, в которых нет его самого знаменитого героя, пресса неизменно выступает как один из важных элементов, способствующих развитию сюжета, как принципиально важная составляющая структуры художественного текста. Наиболее полное представление об этом, а также о том, какую роль играла пресса в жизни английского общества конца Х1Х — начала ХХ века, о характере и специфике работы журналистов дает роман «Страна туманов» (1926).
Роман интересен, прежде всего, тем, что в нем представлена модель, образец того, что на языке современной журналистики называется журналистским расследованием. Он открывается главой, в названии которой сообщается, что в ней «специальные корреспонденты приступают к работе». Далее сообщается, что одним из признаков возвращения профессора Челленджера к привычному для него состоянию духа, из которого он был выведен смертью жены, явилось то, что помимо вернувшегося интереса к спорам и почем зря ворчания на окружающих, он вновь «воспылал былой ненавистью к журналистам». И это несмотря на то, что дочь профессора Энид, во многом благодаря которой и состоялось его возвращение к жизни, имела непосредственное к ним отношение. Журналистикой она занялась из стремления сохранить свою независимость, а затем, «пописывая в лондонские газеты, девушка настолько преуспела в журналистике, что ее имя стало известным на Флит-стрит»1 (Пер. Н. Войтинской).
-----
Дойл А.К. Страна туманов http: //www.chat.ru/~ellib/
289
Получается, что даже «пописывание» в лондонских газетах давало возможность определенной материальной независимости.
Помог дочери профессора Челленджера Эдуард Мелоун из «Дей-ли газетт», который «слыл уже известным журналистом и подающим надежды молодым писателем». К моменту возвращения профессора Челленджера в его привычное жизненное состояние «они писали совместно серию статей о лондонских церквях и религиозных сектах и потому каждое воскресенье отправлялись в новое место, готовя очередной материал для газеты».
Очередная такая поездка дает возможность писателю представить одну из черт или особенностей журналистской деятельности. Когда Нэд Челленджер и Эдуард Мелоун готовятся к посещению очередной церкви, профессор просит последнего присесть перед дорогой: времени еще достаточно: «И ради всего святого, замечает он, — положите шляпу! А то у вас такой вид, будто вы опаздываете на поезд». На что Эдуард Мелоун отвечает: «Обычное состояние журналиста. Если мы не будем спешить, поезд уйдет без нас».
Современный журналист должен обязательно и всегда спешить. Это — его «обычное состояние», иначе «поезд уйдет» без его информации, без его участия в сформировавшемся потоке газетно-журнальных новостей и событий.
Эпизод дает возможность представить манеру, стиль работы одного из популярных журналистов современности. Узнав, что Нэд и Эдвард, которым «захотелось чего-то необычного», решили посетить церковь спиритуалистов, профессор рассерженно заявляет: «<.> На следующей неделе вас, пожалуй, потянет в сумасшедший дом. Не хотите ли вы сказать, Мелоун, что у этих безумцев есть своя церковь?» Ответ Мелоуна свидетельствует о том, как предпочитает работать современный журналист: «<...> Я специально занимался этим вопросом... Моя обычная тактика — сначала изучить голые факты и цифры». Дальнейшее развитие действия показывает, что значит для Эдварда Мелоуна обязательное изучение цифр и фактов, прежде чем строить журналистские гипотезы и делать глубокие умозаключения.
И здесь есть весьма примечательное указание на то, какую роль играет пресса в современном обществе. На пороге церкви спиритуалистов Эдвард и Энид вспомнили, что подвозивший их таксист определил деятельность спиритуалистов как «сплошное надувательство», и они с этим согласны. Однако очевидно и другое: «<.> мы, — говорит
290
Эдвард, — своей статьей поневоле сделаем им рекламу. Не думаю, чтобы наш водитель одобрил это».
Из сказанного героем следует, что читатели прессы приучены воспринимать любую публикацию о тех или иных явлениях общественной жизни в качестве положительного или, как минимум, достойного внимания явления или, проще говоря, его рекламы. Следующий за этим эпизод наглядно подтверждает такое наблюдение.
Привратник, в обязанности которого входит следить за очередью к ясновидящей, узнав, кто эти двое стоящих в очереди молодых людей, меняет к ним отношение: «<...> А вы кто такие?.. Журналисты?.. — он схватил Мелоуна за локоть. — Вы сказали журналисты? Но ведь пресса нас бойкотирует? Если не верите, раскройте субботний номер «Таймс» на той странице, где публикуются расписания церковных служб. О нас ни словечка. А из какой вы газеты? «Дейли газетт»? Ого, наши акции растут. А ваша дама тоже оттуда?.. Специальная статья? Вот это да! Идите за мной, сэр, и держитесь поближе. Постараюсь что-нибудь для вас сделать. Запирай, Джо! Успокойтесь, друзья, и расходитесь. Ничего не поделаешь!»
Монолог привратника свидетельствует о том, насколько важным почитается газетное слово в обществе, поэтому бойкот прессы воспринимается как серьезная обида, как недостаток внимания самого общества к такому важному явлению, как церковь спиритуалистов. Уже само внимание такой газеты, как «Дейли газетт» (пусть не «Таймс», но весьма влиятельной) свидетельствует о том, что общественный вес церкви («наши акции») меняется в лучшую сторону. Особую радость привратника вызывает то, что их церкви будет посвящена «специальная статья». Журналистов любезно приглашают войти, а для остальных, «не журналистов» запирают двери и предлагают расходиться. Все это свидетельствует о том, насколько уважительным отношением окружено в определенной части общества газетное слово и его творцы — журналисты. Это слово (привратник еще даже не знает, какого характера будет «специальная статья») поднимает в глазах читателей общественное явление, делает его важным и значимым. Логика в данном случае предельно проста: если об этом пишут газеты (не важно, хорошо или плохо), значит, в этом есть какой-то смысл, значит, это играет какую-то роль в жизни современного общества.
И в дальнейшем, когда привратник представляет журналистов тем, кто стоит во главе церкви, в его словах слышится уважение к ним и гордость, оттого, что такие люди (из самой «Дейли газетт») посетили
291
их, да еще и готовятся написать статью. Когда во время беседы заходит речь о сборе денег для строительного фонда, председатель церковного совета говорит журналистам о том, что с их стороны «лучшим вкладом будет доброжелательная статья». Газетное слово, таким образом, ставится выше любого денежного вклада.
Герои, как и подобает людям их профессии, внимательно, а главное беспристрастно наблюдали за сеансом спиритизма, который проводила ясновидящая, Эдвард умудрялся даже фиксировать в блокноте собственные впечатления. Выдержка и способность беспристрастно относиться к предмету своих журналистских изысканий отказывает Эдварду в тот момент, когда во время сеанса газетчикам был представлен некий человек, который заявил, что должен передать «послание из другого мира». Не отрываясь от блокнота, Мелоун заявил, что, скорее всего, этот человек псих.
Пришедший с посланием из другого мира стал убеждать присутствующих в том, что человечество приближается «к драматической развязке», потому что идея прогресса «была с самого начала материалистической», и люди перестали верить в «Верховный Разум» и «жизнь после смерти»: «<...> доказательства Божьего промысла были высмеяны уче-ными, осуждены церковниками, оклеветаны газетчиками и благополучно забыты. Это стало последней и величайшей ошибкой человечества».
Здесь мы сталкиваемся с другой позицией: виновными в том, что были забыты «доказательства Божьего промысла», оказываются и газетчики, которые занимались клеветой. А в конечном итоге, газетчики виновны и в той «драматической развязке», с вестью о которой пришел оратор.
По окончании всего мероприятия в церкви спиритуалистов председатель, смеясь, делает предположение, что журналисты разделают их «под орех... Но мы к этому привыкли... И не в обиде». Такое заявление свидетельствует о том, что эта церковь уже сталкивалась с публикациями о себе прессе, ничего хорошего в них не было, и даже выработалась привычка не обижаться такие публикации. С другой стороны, это еще и свидетельство того, что у печати выработался определенный стереотип в восприятии и отражении того, что представляет собой церковь спиритуалистов, и этот стереотип самим спиритуалистам хорошо известен. На обещание Мелоуна написать честно председатель заявляет, что «большего и не требуется». Такое заявление выступает в качестве свидетельства того, что публикации, которые появлялись в газетах до этого, спиритуалисты честными не считают.
292
Встретивший журналистов после сеанса спиритизма хирург, профессор Аткинсон, который тоже был на этом сеансе, заявляет, что своим приходом в церковь газетчики получили еще одного подписчика на их газету и не без иронии спрашивает: «<.> интересно будет узнать, что вы насочиняете о сегодняшнем вечере». Само употребление глагола «насочиняете» свидетельствует о том, что профессор сильно сомневается в том, что газетчики способны верно передать суть и дух происходившего, скорее всего, они пойдут, по его мнению, по пути очередного сочинительства.
Одним из примечательных эпизодов романа «Страна туманов» является тот, когда в печати появилась статья Энид Челленджер и Эдуарда Мелоуна за подписью Соавторы, которая «вызвала всеобщий интерес и споры». Помимо этого автор замечает: «<.> Ее сопровождало краткое редакционное примечание, которое вполне отражало сомнения рядового читателя и как бы говорило: О таких явлениях следует писать, и они могут кому-то показаться правдоподобными, но мы-то знаем, что это ерунда». Редакция словно оправдывалась за то, что согласилась опубликовать статью, в которой рассказывается о «ерунде», но и при этом отстаивала свое право о ней писать.
Главным же было то, как отреагировали читатели на появление такой статьи. Было получено множество писем, как «за», так и «против», ибо оказалось, что «этот вопрос занимал многих». Произведенный статьей эффект не шел ни в какое сравнение с тем, как реагировали читатели на предыдущие публикации, которые «не вызвали такого всплеска эмоций: ну, рявкнула парочка узколобых католиков или непримиримых евангелистов — теперь же его почтовый ящик ломился от писем. Большинство авторов высмеивало саму мысль о существовании духов, часть из них была от писателей, которые не то что о спиритизме, а даже о правильной орфографии имели весьма смутные понятия».
Даже не имея представления о том, как была написана статья о церкви спиритуалистов, можно заключить, что авторы очень верно рассчитали возможный эффект ее воздействия на читающую публику. Об этом свидетельствует тот факт, что равнодушных не было ни со стороны сторонников, ни стороны противников идеи существования духов. Видимо, это и есть одно из проявлений настоящего таланта журналиста — умение представить материал так, чтобы на твою публи-кацию активно отреагировали как оппоненты, так и апологеты представленной идеи.
293
Показательно, что и самим спиритуалистам «не все в статье понравилось: Мелоун как журналист не смог отказать себе в удовольствии посмаковать смешные стороны собрания, хотя ничего и не приврал». И это, на наш взгляд, еще одно из проявлений таланта настоящего журналиста — умение, ничего не искажая, следуя точности воспроизведения фактов, так по-своему раскрыть отдельные стороны явления, что у одних это вызывает смех, а других негодование. К примеру, посетивший Мелоуна председатель собрания посчитал, что авторов статьи «потянуло на фарс», хотя, по его же мнению, картина искажена не была, а потому «всем разумным спиритуалистам понравилась ваша статья». Понравилась настолько, что они решили познакомить журналистов со своим делом подробнее: «Не для рекламы, упаси Бог, а для вашей же пользы, хотя и реклама не помешает».
Предложение председателя собрания весьма показательно: такому общественному явлению, как церковь спиритуалистов, нужна не столько реклама (хотя и она, как мы заметили, «не помешает»), сколько настоящее общественное признание. А добиться его можно только через посредство периодической печати, как самого распространенного и массового источника информации. А выбор пал на Энид Чел-ленджер и Эдуарда Мелоуна потому, что опубликованная статья показала, продемонстрировала наличие в их писаниях здравого смысла, «а ничего другого и не требуется». Настоящему журналисту для верного отражения сущности явления не может помешать даже то, что он не является сторонником той веры, о которой пишет. В случае со спиритуалистами, уверен председатель, это тоже не помешает, надо только быть доброжелательными и ни во что не вмешиваться: «<.> Духи не любят агрессивных людей — так же, как и мы, грешные. С ними надо держаться ровно и дружелюбно, как в хорошем обществе».
Есть еще один принципиально важный аспект журналистской профессии, раскрываемый в романе. После того, как Эдвард Мелоун дал согласие на участие в спиритических сеансах, у него возник конфликт с мистером Мервином, редактором газеты «Доун», «публиковавшей материалы об оккультизме — от тайных знаний розенкрейцеров до удивительных открытий ученых, изучавших пирамиды, или тех, кто доказывал семитское происхождение светловолосых англосаксов». Мервин считает, что журналист не может по-настоящему понять всей глубины спиритизма как явления, а спиритические сеансы, которые проводит председатель Болсоувер, к высокому, то есть настоящему спиритизму отношения не имеют. Поэтому он дает совет Мелоуну — не относиться
294
к спиритическому кружку «Болсоувера слишком серьезно. Это честные люди, но мелко плавают. Постоянные поиски физических подтверждений существования сверхъестественных сил похожи на болезнь».
Редактор Мервин представляет одно из распространенных мнений относительно возможностей журналистики, бытующее, активное и не лишенное определенной логики. Это мнение, по которому журналистам не дано проникнуть в глубину проблемы, познать настоящую сущность явления, так как это доступно только специалистам в данной области. А потому любое журналистское обращение к сложным вопросам и проблемам есть лишь поверхностное скольжение по поверхности, которое к тому же способно исказить сущность проблемы или явления.
У редактора Мервина есть и свое мнение относительно статьи Энид Челленджер и Эдуарда Мелоуна, которому она понравилась: «Ваша статья — не блеск, но на фоне той скучищи и бессмыслицы, которыми пестрят газеты, она выделяется: в ней есть такт и чувство меры». И дело даже не в оценке конкретной статьи конкретных авторов, а в том, что он дает некую общую оценку современной прессе вообще, в которой господствуют «скучища» и «бессмыслица». Мнение тем более интересное, что принадлежит оно одному из тех, кто эту самую прессу и создает.
В романе есть незначительный, на первый взгляд, эпизод, который показывает, что так называемое журналистское расследование может быть не обязательно таким, как понимают его Энид и Эдуард. Когда журналисты появляются на первом спиритическом сеансе, одна пожилая дама заявляет им, что в кружке не хотели бы, чтобы над вызываемыми духами кто-то глумился, и напоминает окружающим, что у них был «горький опыт» с журналистом Мэдоу, который «никак не забудется». Этот журналист «пришел сюда как гость и, когда выключили свет, стал тыкать пальцем в соседей. Те же, ничего не подозревая, решили, что это действия потусторонних сил. Позже он издевался над ними в газете, хотя единственным мошенником был он сам».
Тот же журналист Мэдоу был виновником того, что дух маленькой девочки, являвшийся всегда, один раз не пришел, «когда этот негодяй Мэдоу отодвинул рупор, и тот оказался вне круга».
В данном случае мы имеем дело с еще одним журналистским приемом, который служит для развенчания того явления, которому посвящено журналистское расследование. Журналист не столько наблюдает, сколько вторгается в происходящее, причем вторгается так, что
295
наблюдаемая ситуация становится смешной, а то и абсурдной, а затем именно это смешное и абсурдное делает предметом своей публикации. Он высмеивает те ситуации и черты описываемого им явления, которые сам же и создал.
Настороженное отношение членов спиритического кружка к журналистам не проходит и после того, как они, в соответствии с данным обещанием, вели себя на сеансе вполне прилично. Поэтому по окончании сеанса председатель Болсоувер выступает с таким обращением: «<.> Ну, что скажете, мистер Мелоун? Если вас обуревают сомнения, выкладывайте сразу. А то есть у вас, журналистов, одна неприятная черта: сначала ни гугу, только улыбки и рукопожатия, а потом дома вы расслабляетесь, еще раз прокручиваете все в голове и пишете, что мы жулики».
В словах председателя виден богатый опыт общения с журналистами, которые могут делать вид, что им все нравится и даже прикидываться единомышленниками, но только ради получения нужного материала, который они все равно оформят в соответствии с заранее поставленными целями и задачами. Но Энид и Эдуард не такие журналисты: они хотят непредвзято разобраться в том, что представляет собой спиритизм и честно написать об этом.1
Такое стремление, выразившееся в соответствующих публикациях в газете, как мы уже отмечали, вызвало самые полярные отклики. Реакция читателей на публикации в одной из самых популярных лондонских газет дает возможность наглядно увидеть то, какую роль, с одной стороны, играла пресса в жизни английского общества. А с другой, эта реакция создает вполне определенное представление о том, какие мировоззренческие взгляды и позиции преобладали, сосуществовали, сталкивались в английском обществе и определяли его настроения, симпатии и антипатии.
Однажды Мелоун становится невольным свидетелем спора, разгоревшегося среди людей, принадлежащих журналистскому и писательскому кругу. Один из журналистов заметил, что «Дейли газетт», в которой печатаются материалы о спиритизме, оказалась под угрозой: «Если в ней печатают такую ерунду, значит, издателям абсолютно на-плевать, где правда, а где ложь». Еще более категорически высказался писатель Полтер: «<.> Этими спиритуалистами должна заниматься только полиция... Зачем зря тратить силы и направлять человеческую
1 Сам писатель был увлечен спиритизмом настолько, что даже написал двухтомную «Историю спиритизма» (1926).
296
мысль по ложному следу? Вокруг столько требующих скорейшего разрешения проблем. Надо заниматься делом, а не пустяками».
Вступивший в спор Мелоун заявляет, выражая тем самым свою журналистскую позицию: «Я не спиритуалист, но подхожу к проблеме непредвзято. Этим и отличается моя позиция от вашей». Предвзятая позиция журналиста представлена в романе как позиция неграмотная и безнравственная. Один из персонажей романа, защитник спиритизма, признается Мелоуну: «Я присутствовал при дюжине разбирательств, и каждый раз правда оказывалась на нашей стороне. Опасно другое — жаждущие сенсации пройдохи-журналисты, которые публикуют фотографии, сопровождая их безграмотными пояснениями». Предвзятое отношение к спиритизму проявляется и в том, что, по мнению другого персонажа, «газеты только и знают, что трезвонят на весь свет, что медиумы купаются в роскоши», а это явно не соответствует истинному положению дел.
Значит, современное общество хорошо знает распространенный среди журналистов тип, который определяется как «пройдохи», для которого важна не суть проблемы, а сенсация, обязательно комментируемая их «безграмотными пояснениями». Деятельность таких журналистов наполняет концепт газета таким значением, согласно которому газеты не «пишут», а именно «трезвонят».
При самом отрицательном отношении к спиритизму как возможности вызывать души умерших (сам писатель, кстати, был последовательным его сторонником) позиция журналиста, который желает, в первую очередь, во всем разобраться, изучить факты, не может не вызывать уважения. Тем более, что в изложении Конан Дойла таких убедительных фактов было более, чем достаточно. Не будем рассуждать о том, насколько достоверны истории о явлении духов во время спи-ритических сеансов в изложении Конан Дойла. Мировоззренческий спор с писателем в данном случае не имеет смысла. Для него самого спиритизм — это «бесконечно важный для человечества мир иного опыта и иной мысли».
Важнее другое. Вызываемые духи умерших людей в романе выступают как продолжение той жизни, которая протекает в реальности. Как оказалось, они тоже озабочены тем, как ведет себя пресса по отношению к сущности и возможностям спиритизма. Так, дух умершего племянника одного из участников спиритического сеанса просит тех, кто знает, что такое спиритизм, просвещать в его отношении людей, учить их. И большая роль в таком просвещении-обучении может при-
297
надлежать прессе: «<...> Если бы газеты, — заявляет он, — оставив всего на неделю болтовню о футболе, уделили бы такое же внимание спиритизму, люди узнали бы, наконец, истину. Всеобщее невежество... »
Это заявление явившегося духа интересно не только тем, что обвиняет в невежестве противников спиритизма (мы-то как раз всегда считали наоборот!), но и наблюдением, согласно которому одной из излюбленных тем периодической печати является футбол.
В романе Конан Дойла есть свидетельства и того, что пресса может занимать как и более активную, так и безнравственную позицию по отношению ко всякого рода ясновидцам, медиумам, спиритистам и т.д. и т.п. К примеру, сообщается, что «несколько лет назад «Дейли мейл» объявила поход против разного рода предсказателей». Однако чуть позже выяснилось, что в другом печатном органе, который принадлежал тому же хозяину, что и «Дейли мейл», «есть постоянная рубрика хироманта, причем гонорар за публикации делится поровну между предсказателем и редакцией».
Такое поведение, может быть, не столько самих газетчиков, сколько издателей, свидетельствует о том, что отношение последних к самой прессе связано почти исключительно с возможностью получения доходов. Если в одном случае такую возможность дает борьба «против разного рода предсказателей», а в другом их деятельность, то издатель не упускает возможности получить доход ни с того, ни с другого, а просто разводит их по разным своим газетам. О какой-либо мировоззренческой или нравственной позиции издателя речь в данном случае не идет в принципе.
Одни персонажи романа, такие, как Мелоун, уверены в том, что пресса способна противостоять злу, сделав свершившуюся несправедливость «достоянием гласности». Другие, как адвокат и религиозный реформатор Мейли, считают, что «пресса безнадежна. На ней лежит большая ответственность, но журналисты об этом как будто не догадываются. Уж я-то знаю. Не раз обжигался».
Концепт пресса, таким образом, наполняется амбивалентным содержанием: она выступает и в качестве средства борьбы со злом, и в качестве источника этого зла.
После судебного процесса, на котором оба журналиста присутствовали, Мелоун обещает написать «все как есть» и высказывает надежду, что и другие журналисты сделают то же самое: «В прессе работают более независимые и умные люди, чем вы думаете». Однако прав оказался Мейли, в чем Мелоун очень быстро убедился. Газеты писали
298
о несправедливом приговоре только лишь как о сенсации: «<.> Раскрыв газету, он увидел набранный крупным шрифтом сенсационный заголовок: «Шарлатан в зале суда»... Журналист скомкал газету.
«Неудивительно, что спиритуалисты обижаются», — подумал он. — «У них есть все основания».
Пресса не поддержала ясновидящего Тома Линдена, не стала протестовать против несправедливого приговора: «<.> Он отправился за решетку под дружный ропот осуждения. Вечерняя газета «Плэнет», поддерживающая тираж на должном уровне регулярной публикацией спортивных прогнозов некоего Капитана Сорви-Голова, разглагольствовала об абсурдности попыток предсказывать будущее. Еженедельник «Честной Джон», замешанный в нескольких крупнейших аферах столетия, утверждал, что мошенническая проделка Линдена — публичный скандал. «Таймс». опубликовал письмо священника из богатого прихода, который возмущался тем, что кто-то смеет торговать духовными дарами. «Черчмен». полагал, что подобные инциденты вызваны ростом неверия, а «Фрифинкер», напротив, был убежден, что они тесно связаны с распространением разного рода суеверий. Наконец мистер Масклайн наглядно продемонстрировал публике, изрядно пополнив кассу театра, как именно свершилось это надувательство. Так что в течение некоторого времени Том Линден был, как говорят французы, succes d'execration.1 Потом общественность переключилась на другие события, и о Линдене забыли».
Не вдаваясь в сущность самой проблемы (отметим только, что такая активная реакция прессы на всевозможных экстрасенсов и ясновидящих не помешала бы в наше время), из приведенного отрывка можно извлечь много интересного, касающегося современной Конан Дойлу печати.
Пресса способна демонстрировать завидное единодушие в обличении каких-то общественных явлений, если эти явления осуждены к тому же в судебном порядке. К общему хору осуждения присоединяются даже те газеты, которые обычно поддерживают свой тираж «публикацией спортивных прогнозов некоего Капитана Сорви-Голова». С другой стороны, сами издания, несмотря на обещающие названия («Честный Джон», например) могут быть замешаны в самых непри-глядных аферах и мошенничествах, что не мешает им осуждать афе-
------
полностью дискредитирован
299
ристов и мошенников. И наконец, любое событие, в том числе и такое, за которым стоит настоящая человеческая трагедия, как это было в случае с Томом Линденом, для прессы лишь повод для сенсации, о которой она быстро забывает, переключаясь «на другие события».
Пресса в романе Конан Дойла довольно иронично, но весьма уважительно будет рассказывать о том, как лорд Рокстон решил «приобрести дом с привидениями», а также о том, что он заинтересовался информацией «о различных зловещих и опасных проявлениях темных сил» и даже «жаждет погрузиться в призрачный и темный мир духов». Уважение это будет вызвано и социальным положением (все-таки лорд!), и решительным характером: Рокстон не потерпел бы никаких насмешек над собой.
Однако нас интересует другое. Предлагая Мелоуну встретиться с лордом Рокстоном, редактор отдела новостей интересуется только тем, можно ли «в компании с лордом выжать из привидения, если таковое отыщется, два крепких материала?» Снова выходит, что газетчиков, отвечающих за выпуск и тираж, интересует не сама сущность явления, а возможность сделать на его основе «крепкий материал».
В связи с интересом лорда Рокстона к спиритизму в романе упоминается еще одна черта современной печати. Она умеет молчать, когда ей не выгодны факты, когда эти факты разрушают принципиальную позицию редакции. Во время первой встречи Мелоуна с лордом Рокстоном в ней принимает участие некий священник, решивший «свободно исповедовать христианское учение в свете нового спиритуалистического знания». Он высказывает сожаление по поводу того, что пресса обходит тему спиритизма молчанием, «лондонские газеты публикуют сенсации ради» обычный вздор, а о спиритуализме молчат: «<.> если вы являетесь читателем «Таймса», у вас есть шанс никогда не узнать, что существует такое жизненно важное движение. Насколько я помню, эта газета лишь однажды удостоила нас вниманием, объявив в редакционной статье, что поверит в спиритизм при одном условии: мы должны указать наибольшее число призеров на скачках».
Упрек печати в лице газеты «Таймс» весьма серьезный. При этом, однако, необходимо иметь в виду, что ее условие относительно необходимости указать наибольшее число призеров на скачках связано с желаниями и интересами тех, кто ее читает.
Приемом умолчания пресса пользуется постоянно. Наиболее показательный случай произошел тогда, когда Мелоуну, в результате
300
эксперимента, проведенного в присутствии многих уважаемых людей, которых нельзя «было заподозрить в невежестве или обмане», стало ясно, что должны отпасть все сомнения относительно спиритуализма. Сам он «полночи провел за письменным столом, составляя подробный отчет для Центрального агентства новостей», уверенный в том, что признание за спиритуализмом права на существование это — «поворотный пункт в истории науки, который откроет новую эру»: «<.> Однако, открыв двумя днями позже ведущие лондонские газеты, он обнаружил: колонку о футболе, колонку о гольфе, целую полосу, посвященную курсу акций, большую серьезную статью в «Таймс» о повадках чибисов, — и ни одного упоминания о тех чудесах, свидетелем которых он стал».
Для журналиста, который, казалось бы, должен знать нравы прессы, в этом поведении проявилось свидетельство того, что «мир сошел с ума. Мир обезумел!».
Дальнейшее повествование о сложных и порой весьма драматичных отношениях спиритуалистов с обществом проходит в романе при постоянном активном участии печати, однако это повествование уже не добавляет чего-либо нового к тому ее образу, который уже нарисован. Столкновение разных журналистских позиций и методов работы, разного понимания сущности и роли журналистики в современном обществе в дальнейшем повествовании продолжают оставаться тем структурным элементом, который позволяет развивать сюжет романа.
301