Маркитантка верно предсказала сыновьям Борисовым: все четверо братьев закончили поход живыми – кто до Парижа дошел, кто задержался в пути, но больше никто из них не виделся с другими, даже связь письмами не наладилась. В первые десятилетия после Отечественной войны и заграничного похода, случалось, пересекались пути одного из братьев с другим, но какая-то невидимая рука возводила между ними препятствия – ничтожные, как прикрытая дверь, к примеру, но, тем не менее, непреодолимые. При этом, судьба дразнила почему-то ротмистра Сергея: именно он едва не столкнулся лицом к лицу с Андреем в парижском кабачке и с Петром в гостинице морского порта Кан. Двенадцать лет спустя жилище старшего из братьев оказалось почти на пути третьего, но вновь вмешалась хоть и земная, но высшая воля, и экипаж Сергея Борисовича промчался мимо заветного поворота. Ротмистру же довелось принимать в своём томском доме, как случайного путника, Збигнева Игнатьевича Корчевского, не ведая, что молодой человек приходится ему племянником. И, наконец, Андрей Борисович нашёл-таки Игнатия, однако свидеться не удалось: второй из батьев Борисовичей оказался за каменной кладкой, воздвигнутой на пороге вечности… Старший брат получил возможность увидеть воочию одного из внучатых племянников на подъезде к осаждённому Севастополю. Не узнанный двоюродным дедом (а как узнаешь?), подпоручик Пётр Дмитриевич Каракорич-Рус, благодаря спасительному случаю, получил у смерти довольно длительную для военного человека отсрочку, которую он использует с пользой для себя и своей страны, дружественной России.
Какая-то таинственная сила подыграла всем четверым Борисовичам после встречи в Сиверском городке, наделив их настоящими фамилиями. И в каждой оказался слог, обозначающий на бессмертной латыни сердце. В русском языке «кор» - от «корня», слова, важного для национального сознания. Для четырёх ветвей корня Борисова своеобразными документами для узнавания родства стали, с «лёгкой» гусарской руки, четыре сектора серебряного блюдца, неведомым путём попавшего в винный погребок Эшмо Анграманова.
А что дальше? К чему ведут пути движения отдельных частей старинного изделия? Соединятся ли они в единое целое? И будет ли это простым собиранием, по сути – условным, предмета из отдельных фрагментов ради любопытства, своебразной игрой? Или за всем этим стоит какой-то смысл? Пока что ни на один из этих вопросов ответа нет. Но появились догадки. Открыть их, значит ослабить интерес читателя к роману. Нет уж, пусть каждый ищет ответы самостоятельно.
И последнее, кто такая маркитантка? Точнее,Маркитантка? Ведь слово, обозначающее род занятий, не отвечает роли незнакомки, впервые явившейся сразу четверым Борисовичам в погребке Сиверского городка. Так её назвал один из братьев, другие подхватили как имя собственное. Так кто она такая?.. Может быть, действительно маркитантка, но в ином понятии? Увы, ещё не знаю сам. Надеюсь узнать.