Друзья!
Я не ставил задачи создать эпос — пересказать многотомную всемирную историю в стихотворной форме, помогающей лучшему запоминанию былого. Чтобы подняться на такую высоту, надо быть Гомером или Камоэнсом, иметь для неспешной беседы с Клио, «главной из муз», два-три десятка лет творчества. Решение этой задачи я оставляю более способным и молодым с надеждой, что мой труд когда-нибудь вдохновит творца на поэтический поиск, тесную дружбу с музой истории и усидчивость.
А пока своего рода приманка — поэтические образы всемирной истории в секстинах, «картинки» дней минувших на временной дороге без «хронологических столбов». Я беседую с читателем, который знает историю мира в объеме школьных учебников и более подробно, охоч до популярной литературы и не боится заглядывать в научные труды. Поэтому в книге нет комментариев, нарушающих ритм стиха. Надеюсь, что читатель в затруднительных для себя местах сумеет найти подсказку в справочниках. Повторяю: я рассчитываю на знатока и любителя.
Стихотворение — не рифмованная мысль; это мысль, выраженная особо, так, как ее нельзя выразить в прозе. Поэтический язык допускает большую образность, которая в прозаическом произведении, даже в художественном (тем более, при популярном изложении научной мысли), часто неуместна. Но стихотворная строфа – всегда клетка. И в пятистопном ямбе тесно таким словам, как «Константинополь», например. Пришлось «протискиваться» архаичным «Византием», родным нам «Царьградом», придумывать «Цареград». Иногда и «французы» никак не помещались в строчку-стих; тогда помогали «франки» и «галлы». А четырёхсложных жителей Альбиона («англичане») выручали «бритты» (два слога). В научной статье, в учебнике насельников Великобритании так не назовёшь, ибо бриттов давным-давно сменили англы и саксы, а к последним добавились норманны; поэзия же такую неточность позволяет. Разве мы не называем для образности даже в прозе Чехию Богемией, Россию Русью?
Поэзия, как никакой другой жанр, защищает от стрел Зоилов. Я свободен от придирчивости академиков, стоящих по колена в хронологических таблицах, летописях и документах, ибо смотрю на Царицу наук глазами стихотворца, подчиняясь властным требованиям жанра. Моя задача — вспоминать и напоминать другим.
Сергей Сокуров.