Росляков Василий Петрович. Предисловие к сборнику: Галактионова В.Г. Шаги: Повести и рассказы. – Алма-Ата: Жалын, 1985. – С. 3 – 6. (Тираж 24.000 экз.).
Электронная версия составлена к.филол.н. В.А. Педченко в 2013 году к юбилею писательницы на основе рукописной записи с оригинала, любезно предоставленного работниками Российской государственной библиотеки имени В.И. Ленина 6 декабря 2008 года.
Дорогой читатель!
Цель этого маленького предисловия состоит не в том, чтобы навязать тебе своё мнение или же приписать несвойственные книге достоинства. Нет, мне хочется всего лишь разделить с тобой радость появления в нашей литературе нового, пока мало кому известного имени.
С отдельными рассказами Галактионовой я познакомился ещё в Литературном институте имени Горького. Они привлекли внимание и писателей, работавших там, и товарищей Веры по семинару. Теперь, когда рассказы и повести собраны в одну книгу, талант Галактионовой стал виден рельефней и определённей. Теперь уже можно говорить о своеобразии этого таланта, об известной повествовательной культуре молодого автора, его творческом лице и перспективах.
Повесть «Шаги» – это повесть-раздумье. В центре её два героя: умерший десять лет назад Илья, бессребреник, «тихий поэт», – и жадно обогащающийся племянник его Кирюша, которого Илья вырастил. День поминок стал для Кирюши днём пересмотра всей своей жизни, тревожным днём суда памяти.
Илья – на первый взгляд – прожил свою короткую жизнь безупречно, не запятнав себя ни корыстолюбием,
/3/
ни стяжательством, ни ложью. Дом его был открыт для всех, и каждый знал, что «здесь его поймут и не осудят». Собравшиеся на поминки друзья и будут говорить о нём как о человеке едва ли не святом. Но каким путём шёл Илья – путём невмешательства в дела мира. Уход от ситуаций, которые ему не нравятся, которые чреваты опасными последствиями. Всегда ли это оправдано? Пожалуй, низка цена душевной чистоты – лишь для себя, когда вся душевная работа направлена внутрь, а не вне. «Я просто не мешаю людям делать то, что им хочется», – говорит Илья. Но в час растерянности он же и усомнился в правильности своего пути: «Быть посторонним – трусость?.. Может быть, я трусливее вас всех». Заканчивается повесть ожиданием рождения нового человека, и именно новый человек – точка отсчёта процесса духовного очищения, направленного в две противоположные стороны, внутрь и вне, в себя и в мир. И это – всего лишь один аспект сложной и многоплановой повести.
Достоинство и своеобразие книги Веры Галактионовой – это глубинное знание, со всей подноготностью, быта и бытия простых людей. Когда автор пишет о молодых и пожилых людях, о стариках и старухах, она входит в такие подробности житейских обстоятельств, в такие тонкости быта, часто скрытые от постороннего взгляда, так достоверно и тонко знает чувства, думы, поведение своих героев, что невольно кажется, что все эти жизни были прожиты самой писательницей. Вот совсем маленький рассказ «Зеркало». В нём каждая строка – это готовая картинка, которую видишь в цвете и объёме, её можно рисовать.
Уже первые строки открывают перед читателем во всех подробностях мир, в который хочется войти, так он реален.
Девочка, высокие лопухи, край огорода. Девочка ни
/4/
о чём не думает. Потому что жарко. Чёрный тусклый жук. По узкому, в одну тропку, переулку ходят серые куры на жёлтых и крепких ногах.
Всё безмятежно. Истинно детским обаянием дышит этот мир. Одной этой картины достаточно, чтобы почувствовать одарённость автора. Но вера Галактионова просто так ничего не пишет. Она всегда таит за своими строчками важную мысль, большое чувство. Так и здесь. Кажется, что и дальше будет продолжаться тихая, замкнутая в себе жизнь девочки, без каких-либо неожиданностей: «… в переулке не было ни мальчишки, ни колдуна. И вчера не было. Девочка легла животом на жердь и повисела немного вниз головой. Пока не вспомнила, что висеть нельзя».
Не правда ли, как всё благостно. И как прекрасен и мягок этот девочкин мир! Но мы узнаём, что эта тихая, прекрасная и счастливая девочка …некрасива. Растёт некрасивой. Бабушка жалеет её, гладит по жёстким волосам и утешает: «– А ты, Нюта, скажи им – «ну и что же, не всем красивыми быть; я, может, страшненькая, да умненькая буду».
Как это неожиданно схватывает за сердце. И только вы успели пожалеть, горько подумать о будущей судьбе некрасивой девочки, почувствовать какое-то щемящее беспокойство, как автор наносит вам новый удар по сердцу. Девочка сунула бабушке в передник недоеденный пирог, «соскочила с сундука и бочком прошмыгнула в горницу. Она стащила со стола зеркало, прижала его к носу и зачем-то широко раскрыла рот – два передних зуба у девочки уже выпали, и языку стало прохладно. Девочка отстранила запотевшее зеркало, потёрла его. Вытянув шею, она смотрела на редкие белесые бровки, на широкий рот, на неровные пряди волос, падавшие на глаза – и улыбалась от счастья. Она думала про Лизу-дурочку, и про себя, такую же некрасивую, как
/5/
сама необыкновенная Лиза – и радостно моргала, и тихонько смеялась от восторга, почёсывая пяткой босую ногу…»
Нет, не бытописатель пишет. Перед нами умный, глубоко видящий глаз, чуткое сердце, открытое и полное любви к маленьким мира сего. Некрасивая Нюта смотрит на себя в зеркало и смеётся от восторга, а нам, согласитесь, хочется плакать, и неизвестно от чего. А в следующую минуту мы начинаем чувствовать что-то похожее на бунт, на бунт против красивых, удачливых, благополучных, против всего, что противостоит этой некрасивой девочке.
Нешутейная сила кроется в авторе, написавшем этот расссказ. Не говорю о других рассказах и повестях, сложных и глубоких, где та же боль, и любовь к простым людям, к добру и справедливости, не говорю о точном и выразительном письме Веры Галактионовой, а хочу, чтобы читатель через один только маленький рассказ о некрасивой девочке увидел, какое свежее и сильное дарование вступает в литературу и становится надолго вашим спутником по жизни.
Василий РОСЛЯКОВ
/6/