«ТИМЕЙ» (Τὶμαῖος, ἢ Περὶ φύσεως, φυσικός, подзаголовок: «О природе, физический») – диалог Платона. Написан, вероятно, в 60–50-е гг. 4 в.; относится к числу поздних произведений Платона. Название носит по имени пифагорейца Тимея, от лица которого ведется рассказ о происхождении и устройстве космоса. Одно из немногих сочинений Платона, представляющее собой не диалог, а монолог, и притом не от имени Сократа. Это не случайно, ибо Сократ у Платона доказывает бесполезность космологии и физики и невозможность достоверного знания в этой области (см., напр., «Федон», 96а-99е). В «Тимее» неоднократно подчеркивается, что и данное рассуждение об устройстве вселенной есть «правдоподобный миф» (εἰκὼς λόγος – трижды), «вероятное сказание» (εἰκὼς μῦθος – десять раз), а не истина в последней инстанции. Именно поэтому рассказчик позволяет себе не искать истину апофатическим путем в диалектическом споре, а предлагает догматическое учение. Ему предпослан своего рода пролог (17а-27b), где собеседник Тимея и Сократа Критий рассказывает об Атлантиде.
Мир, согласно «Тимею», существует не сам по себе, а сотворен благим и разумным Богом. Единственная причина его творения – то, что это хорошо. Бог создал мир не из ничего, а из хаоса. Творение заключалось в том, что он «привел из беспорядка в порядок... все видимые вещи... пребывавшие не в покое, но в нестройном и беспорядочном движении» (29е–30а). «Космос» (мир) означает на греческом языке «порядок, красота». Мир – единствен, ни двух, ни множества миров быть не может (доказательства: 30е–31b). Наш мир – наилучший из возможных миров, «ибо невозможно... чтобы тот, кто есть высшее благо, произвел нечто, что не было бы прекраснейшим» (30а). (Что Бог – причина всякого бытия – есть именно высшее благо, доказывалось в «Государстве», кн. VI.) Поскольку из всех видимых форм прекраснейшая – шар, то мир имеет форму шара. Поскольку «творение, наделенное умом... прекраснее... лишенного ума, а ум отдельно от души ни в чем обитать не может», постольку мир есть одушевленное разумное шарообразное животное. Ему «надлежало быть телесным, а потому видимым и осязаемым» (31b). Тело его не подвержено болезни и дряхлению, поскольку вне его ничего нет и оно не принимает извне ни пищи, ни дыхания, а внутри себя оно находится в совершенном равновесии (33а–b). Вселенское животное смертно в принципе, ибо было однажды рождено; но никогда не умрет, ибо создатель его никогда не захочет его уничтожения в силу своей благости. Оно самодовлеюще и ни в чем не нуждается. «Из семи видов движения» мировое животное наделено лишь одним, «который ближе всего к уму и разумению: ...оно равномерно вращается на одном месте, в самом себе». Оно весело и счастливо, ибо не одиноко, но постоянно общается с самим собой, познает самого себя и ведет с собой дружбу (в себя оно включает все мыслимые роды живых существ, подобных ему, т.е. состоящих из тела и души). Творец «даровал ему жизнь блаженного бога» (34b). Мировая душа, созданная Творцом (Демиургом) прежде мирового тела (ибо она важнее, следовательно, старше, чем тело), имеет числовую структуру и создана из смешения рационального и иррационального начал. Она – источник движения космоса. Рациональное, правильное круговое движение мировой души видимым образом манифестируется движением небесной сферы – неподвижных звезд; а иррациональное – движением планет. Тело космоса помещается внутри души, которая облекает его снаружи. «В центре [тела] Построявший дал место душе, откуда распространил ее по всему протяжению и впридачу облек ею тело извне» (34b). То обстоятельство, что душа – мира ли, человека, животного – помещается Платоном не глубоко внутри, в мозгу, в сердце, в шишковидной железе, где ищет ее Новое время, но снаружи, становится понятно, если вспомнить, что душа есть «форма» тела, его «вид» (и то, и другое по-гречески εἶδος). Тело космоса составлено из четырех первоэлементов, или стихий (στοιχεἴα), находящихся между собой в пропорциональных отношениях. Элементы: огонь, воздух, вода, земля – имеют математическую структуру. Единица каждого элемента представляет собой правильный многогранник: земля – куб, огонь – тетраэдр, воздух – октаэдр, вода – икосаэдр; пятый из возможных правильных многогранников, додекаэдр, «бог определил для Вселенной» (55с; позднее Аристотель назовет пятый элемент, огонь небесной сферы, эфиром). Многогранники в свою очередь сложены из простейших элементов – треугольников двух видов, равносторонних и равнобедренных прямоугольных (53d–57d). T.о., все тела имеют структуру чисто математическую, ибо ни треугольники, ни многогранники у Платона, по-видимому, не обладают плотностью, тяжестью или непроницаемостью – тем, что отличает математические тела от материальных в обычном смысле слова. Это вполне согласуется с тем, что Платон, впервые вводя в «Тимее» понятие материи, характеризует ее как пространство (χώρα), а также с критикой Аристотеля, утверждающего, что Платон, как и пифагорейцы, сводит всю физическую реальность к числовым соотношениям.
В «Тимее» Платон впервые излагает свою метафизику, или учение о началах, систематически (27d–28b; 48e–52d). «Есть бытие, есть пространство и есть возникновение; и эти три отличались друг от друга еще до рождения неба» (52d); «бытие» – это вечные, неизменные, самотождественные умопостигаемые идеи, или «умопостигаемый космос», послуживший образцом (παράδειγμα), на который взирал Бог-Демиург, создавая наш мир. «Возникновение» – это вся эмпирическая область, воспринимаемая чувствами, но не мыслимая умом; все зримые и осязаемые существа и вещи, рождающиеся и погибающие, но никогда не существующие в подлинном смысле слова. «Пространство» – это то, на чем, как на воске, отпечатлеваются идеи, в чем возникают эмпирические вещи; это их «Мать» и «Кормилица», субстрат четырех элементов, недоступный ни чувствам, ни уму, но лишь некоему «незаконнорожденному умозаключению». Это платоновская материя, называемая также «необходимостью»; мировая энтропия, источник тленности и бессмысленности в эмпирическом мире, источник всего, что отличает наш дольний мир от его горнего вечного образца. В отличие от пространства, которое онтологически предшествует миру как его необходимое условие, время рождается позже космоса-неба, ибо время, в понимании Платона, есть вращение небесной сферы. Оно, как и сам чувственный космос, есть подобие идеального образца – «подвижный образ вечности», «движущийся от числа к числу» (37d).
«Тимей», как наиболее систематическое и догматическое изложение платоновской философии, возбуждал наибольший интерес комментаторов, начиная с античных и средневековых платоников (комментарии Прокла, Галена, Калкидия и Гильома Коншского). В 20 в. своего рода комментарий к «Тимею» написал В.Гейзенберг, провозгласивший, что после создания квантовой механики физика впервые за две с лишним тысячи лет вернулась к учению Платона о математической структуре материи-пространства.
Рус. пер. В.Н.Карпова (1879), Г.В.Малеванского (1882), С.С.Аверинцева (1972).
Т. Ю. Бородай
Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин, А.А. Гусейнов, Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. IV, с. 68-69.
Комментарии:
Procli Diadochi in Platonis Timaeum commentaria, ed. E. Diehl, vol. 1—3. Lpz., 1903—06 (франц. пер. икомм. A. J. Festugiere, 5 vol. P., 1966—68);
Galeni compendium Timaei Platonis... ed. P. Kraus, R. Walzer. L., 1951;
Porphyrii in Platonis Timaeum commentariorum fragmenta, ed. A. R. Sodano. Napoli, 1964;
Timaeus a Calcidio translatus commentarioque instructus, ed. J. H. Waszink. L.—Leiden, 1962, 2 ed. 1975;
Plutarchi Chaeronensis De animae procreatione in Timaeo.— Moralia, vol. 6. Lpz., 1965; Guillaume de Conches, Les Gloses sur le Timee, ed. E. Jeauneau. P., 1965.
Литература:
Рожанский И. Д. Платон и современная физика,— В сб.: Платон и его эпоха. К 2400-летию со дня рождения, отв. ред. Ф. К. Кессиди. М., 1979, с. 144—171;
Григорьева Н. И. Парадоксы платоновского «Тимея»: диалог и гимн.— В кн.: Поэтика древнегреческой литературы. М., 1981, с. 47—96;
Бородай Т. Ю. Понятие материи в «Тимее» Платона и способы его выражения,— В кн.: Актуальные проблемы классической филологии. М., 1982;
Она же. Платоновский демиург — образ или категория? — В кн.: Античная культура и современная наука. М., 1985, с. 31—36;
Sachs Е. Die fiinf platonischen Кбгрег. В., 1917;
Cornford F. М. Plato's Cosmology. The Timaeus of Plato transl. with a running commentary. L., 1937;
Fackelday H. Zur Einheit des Platonischen Timaios. Koln, 1958;
WyllerE. A. Der spate Platon. Hamb., 1970;
Brisson L. Le meme et I'autre dans la structure ontologique du Timee de Platon. Un commentaire systematique... P., 1974;
Baltes M. Die Wfeltentstehung des platonischen Timaios nach den antiken Interpreten, Teil 1. Leiden, 1976;
Gloy K. Studien zur platonischen Naturphilosophie im Timaios. Wiirzburg, 1986;
Interpreting the Timaeus — Critias: proceeding of the IV Symposium Platonicum selected papers, ed. by T. Calvo, L. Brisson. Sankt Augustin, 1997;
Perger M. von. Die Allseele in Platons Timaios. Stuttg.—Lpz., 1997;
SayreK. The role of the Timaeus in the development of Plato's late ontology.— «Ancient Philosophy» 1998, 18, p. 93—124.
См. также лит. к ст. Платон.