Протасов и Тыцких – парочка давняя. Встречаясь, закуривают. Закурив, беседуют. Затяжка – молчание. Расстаются, обнявшись. Если в тепле да за чаркой соберутся – могут поспорить. С возрастом спорят реже, но крепче. Оглянувшись на годы – снова обнимутся. Гера и Усть-Каменогорск – их малые родины. Владивосток – земля зрелых поэтов. Я радуюсь и горжусь моим и нашим Владивостоком.
Протасов – это Протасов. С виду угрюмый, в поэзии – один из первых, в дружбе – верный. Мы все его любим. За сказанное. За претворение того, чем дышим и живём, в красивое поэтическое Слово.
Он всегда с нами. Сколько его знаю. До моего появления в компании Протасов-Тыцких прошла целая жизнь. Нет-нет да мелькнёт среди стихов того и другого посвящение. Другу. Из каких-то глубин, может, сердца, а может мироздания. И понимаешь – не рождаются такие строки на пустом месте.
Недавно мы втроём жюрили в литературном конкурсе. Мне досталась проза. Вячеслав Васильевич отравился «поэзией». Я понимала – это жестоко. Он явился на мастер-класс, учил долго, обстоятельно и талантливо. В ответ получил из зала: «Вы хотите показать себя». Выскочку пихнули локтями.
Тыцких не промолчал. Сказал, что думал…
Протасов – это Протасов. Договорил до конца, тихо, ни разу потом не вспомнил. И снова пропал. Рисовать домашнюю стенгазету с внучкой, водить на рукопашку старшего внука, ждать, когда заговорят двое младших. Много Протасовых – это какая-то надежда на светлое будущее России.
В прозе ему душно. Хотя должно быть наоборот. Но если человек рождён говорить стихами, зачем же хотеть от него прозаического.