Поэзия
МЫ БУДЕМ ПОМНИТЬ ДРУГ О ДРУГЕ
ЛАВИНА
Подтянут, строен, вежлив – бизнесмен! –
Он научился быть неотразимым,
И длинный шлейф бесчисленных измен
За ним тянулся ярко-желтым дымом.
Она терпела, прячась от тоски,
Но вот однажды, трепетно и грозно,
Холодный взмах обиженной руки
Сотряс и завихрил тягучий воздух.
Потом расстались – буднично, без сцен.
Щека горела, но совсем недолго.
Возникло что-то новое, взамен
Прожитого бок о бок. Но и только.
Она не сразу, но нашла любовь,
Он окунулся с головой в работу.
И лишь порою память, вновь и вновь,
Из прошлого выхватывала что-то.
Его нашли в снегу альпийских скал,
Поломанного силою земною…
Лавину сдвинул ураганный шквал,
Рожденный той обиженной рукою.
СТАРИК И МОРЕ
Примчался ветер, вечный пилигрим,
Пошла волна в барашках, ветру вторя…
Чтобы побыть с приятелем своим,
Седой старик пришел на берег моря.
Спокойней как-то средь прибрежных ив,
И шорох волн доносится до слуха.
Он, вроде, жив, но знает, что не жив:
Уж скоро год, как умерла старуха.
Все дети далеко – по городам,
По станциям… В избе лишь кот да горе.
Всё лишнее теперь – и сад, и хлам;
Остался лишь приятель – это море.
Пусть небольшое, местное… И что ж,
Не хуже тех, иных – до горизонта;
Приветливое, если день погож,
Зловещее – в час грозового фронта.
Изъезжено и вдоль, и поперек
На лодочке трухлявой с «Вихрем» старым…
Всё ближе он – прощанья скорбный срок;
Наверное, там лучше – с ней на пару.
Пусть тело еще бродит по земле,
Еще в согласье с молоком и хлебом, –
Душа его давно на корабле,
Плывущем между волнами и небом.
***
Я с детства знал, как выставлять стропила,
Как топорище продолжает руку.
Простая память предков разъяснила
Мне эту немудреную науку.
Ее азы, ее первоосновы –
Когда-то пережитые мгновенья.
И выверенный шаг, и жест, и слово –
От каждого былого поколенья.
Во все века едины дни земные
От южных гор до северного края:
Иосиф мастерит, прядет Мария,
И на полу малыш сопит, играя.
Мне ветер среднерусский вдруг подскажет,
Что он потомок галилейских бризов.
Архангельская стружка пахнет так же,
Как стружка вифлеемских кипарисов.
***
Мы все когда-то были светом,
Мы все когда-то светом станем,
В просторе растворимся где-то,
Подобно перелетным стаям.
И, разлетаясь в бесконечность
Сквозь галактические вьюги,
Фотонами пронзая вечность,
Мы будем помнить друг о друге.
НАТАЛИ
Приятны пересуды света,
Таинственен, заманчив свет…
Жене великого поэта
Всего лишь восемнадцать лет.
Прощай, провинциальность, скука,
Девичьи игры, детвора…
От маменьки, сестер и кукол –
В богему царского двора!
Ах, Натали, вся жизнь отныне –
Предназначенье выполнять:
Быть рядом с гением – богиней;
Блистать, рожать и вновь блистать.
Стихов несовершенство ваших –
Отчаяние женских чувств.
«Как до тебя подняться, Саша?» –
Слетает вновь с тревожных уст.
Дантес красив, он гений бала.
Мазурки, сладости, вино…
Кокетство – женское начало,
И осуждаемо ль оно?
«Я, я повинна в этой ссоре
Перед детьми, перед тобой!»
Позор, отчаяние, горе
И забытье… но не покой.
Клеймо изменницы навеки,
В уединеньи страшный год.
Воспалены, усталы веки,
А жизнь идет, идет, идет…
Приняв упреки поколенья,
Вам суждено с другим опять
Блюсти свое предназначенье:
Блистать, рожать и вновь блистать!
ПОДОРОЖНИК
Осень подступает осторожненько,
Под прохладным ветром зябнет рощица.
Хвостики простого подорожника
По-кошачьи из травы топорщатся.
Он в чащобы хмурые не прячется –
Вдоль дорог ему тянуться хочется.
У него есть неплохое качество –
Он совсем не терпит одиночества.
Всё природой мудрою подмечено,
Всё логично до границ возможного:
Сколько ран прикрыто и залечено
Этою травою придорожною!
Каждая былинка поднебесная,
Каждый листик и слезинка дождика –
Это малый штрих с холста чудесного
Кисти неизвестного художника.
***
Движимый разумом высшим,
Не обделенный судьбой,
Руководимый Всевышним,
Путь постигаю земной.
Мучаюсь вместе со всеми
Тайной столетий и стран.
Кто Ты? Энергия? Время?
Лемовский Океан?
В будущее из былого –
Как паутиночка, нить:
Взмахом руки, тихим словом
Можем мы мир изменить.
Кончится наша дорога.
Что после нас? Ничего?..
Станем мы памятью Бога,
Опытом малым его!