«МЫ. КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ РУССКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ» - историософский труд Вс. Н. Иванова (опубл. в Харбине в 1926 г.). В России впервые издан под названием «Мы на Западе и на Востоке: Культурно-исторические основы русской государственности» (СПб., 2005). Среди соч. евразийцев (Евразийство), осмысливающих исторический путь России и его перспективы после Октября 1917 г. в контексте ее взаимоотношений с Западом и Востоком, книга Иванова занимает особое место как концептуальное исследование этого комплекса проблем и как первый аналитический взгляд на них «с Дальнего Востока». Выражая надежду на оптимистическое будущее страны, автор в то же время предостерегает:«.. .Еще далеко в судьбах мира не решено, обойдется ли нам революция... благополучно», т. к. еще не преодолены «перспективы распада и расчленения» (Мы на Западе и на Востоке. С. 22). Главным условием дальнейшего развития России, с его точки зрения, является осознание нами «нашей русской культуры именно в форме свойств нашей государственности, каковая является наисовершеннейшим плодом этой реальной культуры» (с. 23). Для этого необходимо четко определиться со своим отношением к Западу и Востоку по тем вопросам, которые уже начали исследовать евразийцы. Положительно оценивая деятельность этих движений, Иванов, однако, недоумевает, почему оно «должно быть движением евразийским, а не просто азийским»: «В Азии мы - дома, вот что должно быть нами осознано», а отсюда «возникают перспективы для нашего обращения лицом к Тихому океану, что произойдет в течение ближайшего столетия» (с. 21, 22). И соответственно этой новой геополитической ориентации нам в ближайшем будущем «необходим пересмотр основных положений нашей истории, которым и должно быть теми или иными путями исполнено наше общество...» (там же). В этом пересмотре особо важным является анализ «основных культурно-исторических черт нашего прошлого как регулирующего маховика в настоящем» (с. 25). В книге Иванова рассматриваются основные этапы формирования рус. национального сознания после «пролога» - переселения «клочка варяжско-византийской Руси» на Северо-Восток в район Верхне-Волжского бассейна; характеризуется «положение вещей в X -XI вв. нашей истории» (постоянные набеги южных кочевых племен, междуусобные раздоры удельных князей) и делается вывод, что само существование Рус. земли требовало «центральной, сильной, единой государственной власти», альтернативы которой не было. Поражающему воображение факту, что всего за три столетия «из подлинной Азии, из кипящих, не поверстанных, своевольных, буйных племен, разодранных на отдельные враждующие между собой княжества, лишенных национальной идеи, выросло могучее царство» (с. 66-67), автор предлагает свое объяснение: «Мы должны с ясностью вспомнить то, чей огромный образ имели всегда перед собой наши предки, когда в трехсотлетних битвах, страданиях, трудах и подвигах, они нашли наконец слово со властью, которое объединило русский народ на своей земле в то государственное единство, единственно возможное, которое он представляет и по сейчас. И это слово было - Москва, которая... создала Русское Государство, Московию» (с. 168). Иванов, как и евразийцы — авторы «Исхода к Востоку», признает одним из существенных источников становления русской государственности монгольскую составляющую. Но при этом корни последней он усматривает в государственности китайской. С его точки зрения, школа административной культуры, финансовая система, налаживание почтовых отношений и путей сообщения в государственном масштабе, организация военного дела, перенятая нами у монголов, берут свое начало в Китае. Основополагающим фактором становления русской государственности, по Иванову, является православие: именно русская церковь была «носительницей идеи единства православной Руси». Он полагает, что православие в нашей истории всегда играло «роль хранителя нашего духа». Две главы книги посвящены движению русского государства на Восток и на Запад. Движение на Восток, по Иванову, - это картина того, «как сам парод русский собирает свою землю». «Если мы поставим вопрос в упор: какая часть России является подлинно целостной по духу, по типу, по говору, по великороссийским идеалам, которыми жило наше Отечество, то это, конечно, будет Восточная Россия, подлинно «новая Россия...». Восток стал «огромным монолитом» - «носителем спокойной русской государственности», гарантом ее несокрушимости. Относительно взаимоотношений России с Западом Иванов разделяет точки зрения евразийства: «Сильная Россия Европе была не нужна - эту формулу мы можем считать ныне установленной с большой точностью», заявляет он. В качестве особо показательных автор описывает события начала XVII века - «самые главные атаки Запада на Москву, колебавшие до основания Русское государство»; в этой жестокой борьбе «окончательно был выкован русский державный строй» и стало возможным отвоевание земель, ставших ясертвами западной экспансии. Иванов анализирует деятельность Петра I и его заслуги в приобщении России к культуре Запада. Петр I, пишет он, «сам оказался новым человеком в европейском смысле и сумел предупредить для нас возможную опасность быть загнанными за Урал, в Азию, сумел сохранить азиатские навыки наши, создавшие Россию в том виде, в каком мы ее знаем»; «В Петре Великом самодержавное наше государство, следуя необходимой обстановке, развернулось с колоссальной силой в сторону исключительно государственных интересов, впитав в себя в лице своего гениального повелителя упругий дух европейского рационалистического метода» (с. 267, 271). Последние главы книги посвящены Октябрьской революции 1917 г. Как и евразийцы, Иванов считает, что русская революция — это не голое разрушение, не бессмысленный бунт, а исподволь подготовленный народным ядром отпор «западноноклонническим» тенденциям в России. Автор полагает, что разрушая искусственный петербургский европеизм, революция «кинулась в своей народной стороне такими путями, которые мы можем признать подлинными; она шла по историческим линиям. Ведь только это делает для нас понятным фактический успех в народной толще всех революционных лозунгов...» (с. 296), В бурном потоке революционных лет он усматривает «живые воды современности», течения, свидетельствующие о том, что ростки государственного мышления в нашем народе налицо, и что «заветы Петра Великого, преобразовавшись, разливаются по нашей земле не в виде уродливой бюрократии... а в виде подлинных и нужных дел» (с. 304). Иванов одобряет борьбу центральной власти с проявлениями анархических элементов, считая, что установление гражданской дисциплины «во имя интересов государственных должно быть положено во главу угла делания всякого русского гражданина»; действующая решительно центральная московская власть, «ныне круто насаждающая в народе привычку к непревосходимой дисциплине должна, поэтому, почитаться за государственную школу этого необходимого государственного качества, а не за «нарушительницу свободы» (с. 313). Книга «Мы» существенно дополняет и развивает применительно к Азиатско-Тихоокеанскому региону концепцию евразийцев, смотревших на Россию «с Запада» - из Софии, Праги, Берлина, Парижа. В условиях совр. острой востребованности разработок темы России как центра Евразии, как ядра складывающегося Евразийского Союза, историософское исследование Вс. Иванова становится весьма актуальным.
В. Е. Доля
Русская философия. Энциклопедия. Изд. второе, доработанное и дополненное. Под общей редакцией М.А. Маслина. Сост. П.П. Апрышко, А.П. Поляков. – М., 2014, с. 393-394.
Литература:
Руснак С. С. Взгляд на евразийство с Дальнего Востока// Личность. Культура. Общество. 2001. Т. 3. Вып. 1(7); Ларюэль М. Идеология русского евразийства, или Мысли о величии империи. М., 2004. Ч. 2. Гл. 4. Европа или Азия? Пределы евразийского восточничества.