28 апреля
В парке еще светло. Липы голые, но орешник уже оделся листвой. В зеленых кустах поют птицы.
Елена рвет, нагибаясь, цветы. Оборачивается ко мне и смеется:
-- Как хорошо . . . Неправда ли, как сегодня радостно и светло?
Да, мне радостно и светло. Я смотрю ей в глаза и мне хочется сказать, что в ней радость и что она, -- яркий свет. Я тоже невольно смеюсь.
-- Как давно я не видела вас .. . Где вы были, где жили, что видели, что узнали? . . Что вы думали обо мне?
И, не ожидая ответа, краснеет.
-- Я так боялась за вас.
Я не запомню такого утра. Цветут ландыши, пахнет весной. В небе тают перистые облака, догоняя друг друга. В моей душе опять радость: она за меня боялась.
-- Знаете, я живу и не замечаю жизни. Вот я смотрю на вас и мне кажется, вы -- не вы, а кто-то чужой и все-таки милый. Да, ведь вы мне чужой ... Разве я знаю вас? Разве вы знаете меня? И не надо ... Ничего не надо нам знать. Ведь нам и так хорошо? .. Не правда ли, хорошо?
И, помолчав, говорит с улыбкой:
-- Нет, скажите же мне, что вы делали, чем вы жили?
-- Вы ведь знаете, чем я живу. Она опускает глаза.
-- Так правда .. . террором?
-- Террором.
По ее лицу пробегает тень. Она взяла меня за руку и молчит.
-- Слушайте, -- говорит она наконец, -- я ничего в этом не понимаю. Но, скажите, зачем убивать .. . Зачем? Вот смотрите, как здесь хорошо:
расцветает весна, поют птицы. А вы думаете о чем? Живете чем? .. Смертью? .. Милый, зачем?
Я хочу ей сказать, что кровь очищает кровь, что мы убиваем против желания, что террор нужен для революции, а революция нужна для народа. Но почему-то я не могу сказать этих слов. Я знаю, что это только слова для нее и что она меня не поймет.
А она настойчиво повторяет:
-- Милый, зачем?
На деревьях роса. Заденешь ветку плечом, -- брызнет дождь разноцветных капель. Я молчу.
-- Не лучше ли жить, попросту жить? . . Или я не поняла вас? Или так нужно . .. Нет, нет, -- отвечает она себе, -- так не нужно, не может быть нужно .. .
И я робко спрашиваю, как мальчик:
-- Что же нужно, Елена?
-- Вы спрашиваете меня? Вы? .. Разве я знаю? Разве я могу знать? Ничего, ничего я не знаю ... Да и знать не хочу ... А сегодня нам хорошо ... И не надо думать о смерти . .. Не надо . ..
Вот она опять рвет со смехом цветы, а я думаю, -- скоро я снова буду один и ее детский смех зазвучит не для меня, -- для другого.
Кровь бросается мне в лицо. Я говорю едва слышно:
-- Елена.
-- Что, милый?
-- Вы спрашиваете меня, что я делал? .. Я... я помнил о вас.
-- Помнили обо мне?
-- Да ... вы ведь видите: я вас люблю ... Она опускает глаза.
-- Не говорите мне так.
-- Почему?
Боже мой ... Не говорите. Прощайте. Она быстро уходит. И долго еще между белых берез мелькает ее черное платье.