Буржуазные историки обычно преуменьшают политическое значение забастовочного движения в 30—40-х годах XIX в. Так, например, Октав Фести пришел к выводу, будто бы «ни республиканцы, ни коммунисты» не играли роли в подготовке стачек *.
Но вот факты, доказывающие ошибочность зачисления крупнейших стачек 40-х годов в разряд чисто «экономических движений»:
1. Зачинщиками забастовочного движения в 1840 г. в Париже были портные-республиканцы, демонстративно заявлявшие о своих революционных взглядах.
2. Среди руководителей некоторых стачек в Париже, притом в разгар борьбы, были коммунисты.
3. В сентябре 1840 г. тысячи забастовщиков устраивали сходки в парижских районах Сент-Антуан, Сен-Марсо и в других местах, например в Бонди, где 3 сентября собралось около 100 000 рабочих. На этих сходках звучали революционные песни.
4. Еще до того, как забастовочная волна достигла наивысшей точки, активизировались сторонники избирательной реформы. И в этом явно политическом движении немалая роль принадлежала представителям рабочего класса.
Фести, рассказывая о банкете 1 июля 1840 г., устроенном в Бельвиле коммунистами «эгалитарной школы», которая подняла знамя «социальной общности», пишет, что на банкет явились многочисленные рабочие; сапожник Вилли провозгласил тост «за пролетариев, жертв эксплуататоров», парикмахер Розье — «за равное распределение прав и обязанностей, за общность труда и пользование благами» **. Бельвильский банкет, организованный Пийо и Дезами ***, сам по себе заслуживает большого внимания. Он замечателен не только многочисленностью участников (1200 человек и среди них — много рабочих), но и разнообразием их профессий: парикмахеры, сапожники, переплетчики, портные, часовщики.
Лаконичное сообщение Фести о банкете 31 августа 1840 г. должно быть дополнено следующими фактами. Банкет, первоначально назначенный на 14 июля (день взятия Бастилии), должен был состояться в Сен-Манде, но вследствие противодействия
_____
* О. Festy. Le mouvement ouvrier a Paris en 1840.— «Revue des sciences politiques», novembre — decembre 1913, p. 353.
** O. Festy. Le mouvement ouvrier a Paris en 1840.— «Revue des sciences politiques», septembre — octobre 1913, p. 225.
*** В. П. Волгин, подробно осветивший взгляды и деятельность Ж. Ж Пийо, обоснованно утверждал, что именно Пийо и принадлежала ведущая роль на коммунистических банкетах в Бельвиле (см. В. П. Волгин. Французский утопический коммунизм. М„ 1960, стр. 315—336).
[244]
властей его удалось организовать только 31 августа в парижском пригороде Шатийоне. На банкет собралось около 3 тыс. (по другим данным — около 6 тыс.) человек, около половины участников банкета были одеты в мундиры национальных гвардейцев; среди этих национальных гвардейцев были и рабочие, притом члены революционной организации. Лозунгом банкета было требование, высказанное еще в петиции 1838 г.: «Каждый национальный гвардеец — выборщик, каждый выборщик — может быть избираем». Участники банкета требовали, как видим, такой избирательной реформы, в результате которой, хотя бы отчасти, и трудовые слои населения были бы допущены к выборам и получили бы сверх того пассивное избирательное право. По окончании банкета все его участники стройной колонной двинулись к заставе д Анжер с пением «Марсельезы» и с криками «Да здравствует реформа». Количество демонстрантов по мере движения колонны возрастало: присоединялись «любопытные», безработные и рабочие, покинувшие свои мастерские или фабрики. Ночью разошлись по домам мелкобуржуазные сторонники реформы; рабочие же собрались и на следующий день вечером близ Порт-Сен-Дени.
В истории политического развития рабочих имеют значение и следующие факты. Еще до бельвильского банкета, 24 мая 184U г. рабочие по своей инициативе связались с Араго, буржуазным вожаком, сторонником избирательной реформы. До 1000 делегатов различных корпораций побывало у него, собираясь небольшими группами, формально — для выражения благодарности за провозглашение им с парламентской трибуны лозунга «организации труда». К августу 1840 г. комитеты сторонников реформы существовали в каждом районе Парижа.
В провинции рабочие присутствовали почти на всех политических банкетах. В некоторых департаментах в составе самих комитетов сторонников реформы были рабочие. Именно рабочие — республиканцы и коммунисты — были организаторами банкетов в Руане и в Перпиньяне в 1840 г. В общем в 1840 г. в движении в пользу реформы появились совершенно иные, новые черты.
Все это свидетельствует о том, что рабочие уже включились в политическую борьбу, хотя пока под руководством буржуазных деятелей. Впрочем, и собственно рабочее стачечное движение начинало приобретать политический характер.
Среди многочисленных стачек, возникавших в 40-х годах в Париже и провинции, имела особенно большое значение превосходно организованная стачка шахтеров Рив-де-Жье, историю которой впервые осветил академик Е. В. Тарле23. Стачка началась 3 апре-
________
* Е. В. Тарле. Крупная стачка шахтеров в Рив-де-Жье в 1844 г.—Соч., т. VI. М., 1959, стр. 291—318.
[245]
ля 1844 г. и продолжалась около полутора месяцев. Забастовщики держали связь с другими промышленными центрами. Организованность и упорство бастующих, широкая, приобретавшая явно политическое значение поддержка шахтеров сельским населением — факты, достойные внимания. И самой замечательной особенностью забастовки был резко выраженный интерес шахтеров к коммунистическим идеям. Случайно в Рив-де-Жье прибыла известная представительница утопического социализма Флора Тристан. Но речи Тристан не увлекли рабочих. «Они с пренебрежением относятся к ее утопиям и не хотят внимать никаким учениям, кроме коммунизма»,— доносил правительству местный прокурор. Среди стачечников была распространена брошюра Леру «Буржуа и пролетарии». Леру доказывал, что, независимо от различия профессий, «народ пролетариев — одна семья» Брошюра поясняла, что только раб «живет для того, чтобы работать», а свободный человек «работает, чтобы жить». Как видим, это был вариант лозунга лионских ткачей: «Жить, работая, или умереть, сражаясь».
В 40-е годы возродились и приобрели еще большую силу также и другие массовые движения. Народные волнения, порождавшиеся сбором рыночных пошлин, происходили в 1840 г. в разных городах Франции. Одним из наиболее ярких примеров таких выступлений было январское возмущение в департаменте Арьеж, в Фуа, где, даже по официальным данным, были убиты 9 и ранены 18 «мятежников»; по другим сведениям, только одних убитых было около 40 человек. Конечно, здесь можно лишь вкратце рассказать об этом событии, вызвавшем шумные отклики в прессе и в парламенте.
В конце 1839 г. городские власти Фуа приобрели пустырь, предназначавшийся для военных учений и вместе с тем для пригона и продажи скота. Военное министерство согласилось уплатить за эту землю только половину ее цены; другую половину должен был заплатить город. Городские власти решили взыскать эту сумму с продавцов скота, т. е. в основном с окрестных крестьян, обязав их уплачивать начиная с 13 января 1840 г. новую рыночную пошлину. Но к-рестьяне-скотоводы, прибывшие 13 января в Фуа, объявили новую пошлину незаконной и отказались ее платить. Внезапно перед взволнованным народом появились высшие местные власти — префект Арьежа и мэр города, а также жандармы, солдаты. Оба градоправителя — префект и мэр — были ранены брошенными в них камнями. Тотчас же солдаты стали стрелять. Нельзя отнести волнения в Фуа к чисто стихийным, вовсе не подготовленным выступлениям: две или три сотни крестьян (хотя и вооруженных только дубинами) явились в Фуа в точно назначенный час; в соответствии с планом сопротивления, они должны были занять все большие улицы. Одновременно повстанцы атаковали заставы и отбросили воинские пикеты. Тысячи возмущенных людей (по одним дан-
[246]
ным — 2, по другим, более многочисленным показаниям,— 6 тыс. человек) стойко боролись за отмену новой пошлины. «Победивший» префект всю ночь отсиживался в казарме. И лишь с прибытием в Фуа более сильных воинских частей возмущение было подавлено. Главными зачинщиками этого выступления были объявлены на суде два арьежских крестьянина.
Поводом для народных волнений послужила и статистическая перепись 1841 г. Во всех департаментах Франции стали появляться статистики, одни — для обычной переписи населения, другие — с явно налоговой целью: пересчитать объекты налогового обложения. Но трудящиеся массы, особенно в деревнях, не слушали пояснений о различиях этих видов переписи, и всех статистиков, появившихся на местах, встречали как врагов. Вспыхнули серьезные волнения. Возмущения были почти повсеместно: в южных, в юго-западных, юго-восточных департаментах, в южной части Центрального района и на севере Франции, в департаменте Нор. Достаточно, впрочем, немногих иллюстраций, чтобы представить себе не только местное значение этих движений, но также и их общее политическое влияние.
Восстание в Тулузе в июле 1841 г. занимает, пожалуй, главное место в истории этих волнений.
Одно из тайных обществ — общество «Эгалистов» решило, писал французский историк Понтейль, сорвать перепись *. Но Понтейль не привел сведений о социальном составе «Эгалистов» и не отметил роли тулузских рабочих-мютюэллистов в качестве инициаторов той массовой демонстрации, которая, видимо, и положила начало возникшему в первой декаде июля революционному движению. Демонстрация сразу приобрела политический характер: ее участники требовали отставки высших тулузских чиновников — местного прокурора и префекта, ренегата Маюля, уже давно изменившего своим политическим друзьям — карбонариям. Требования демонстрантов вызвали колебания в рядах тулузских буржуазных демократов. Возглавить движение, начатое вожаками трудового люда, буржуазные республиканцы побоялись.
Грубые расправы Маюля с демонстрантами 7 и 8 июля ожесточили трудящееся население Тулузы. 12 июля волнения приняли форму вооруженного восстания. Около 1200 повстанцев, преимущественно рабочих, вооружились камнями и дубинами и вечером заполнили всю площадь перед зданием префектуры. Первая схватка с солдатами и произошла, по-видимому, у здания префектуры. В это же время на улицах Ригпель д’Астори, Шеваль-Блан и во многих других местах появились баррикады.
____
* F. Ponteil. Le ministre des finances Georges Humann et les emeutes antifiscales en 1841.— «Revue historique», janvier — juin 1937, p. 324.
[247]
На следующий день, 13 июля, по выражению одной газеты, «менее чем в течение часа... было воздвигнуто пятнадцать или двадцать баррикад» *. Префект и прокурор бежали из города; в окрестностях Тулузы тоже начались волнения; связь с Парижем была прервана — повстанцы сломали механизмы телеграфа. Казалось, что народ одержал победу. Однако уже начало народной победы испугало буржуазных республиканцев. Достигнутый успех был сорван; превосходящие воинские силы подавили восстание.
23—24 сентября 1841 г. в Вильфранше. неподалеку от Тулузы, произошло массовое выступление с активным участием женщин. Потомки альбигойцев встретили финансового агента градом камней. Контуженный в голову, он в ту же ночь бежал в Альби. Жители горных селений вооружались, готовились к борьбе. Но в Вильфранше уже появились солдаты, и восстание было подавлено.
В Монпелье (департамент Эро) тоже было совершено нападение на финансовых агентов. Солдаты, прибывшие для подавления бунта, были встречены демонстрантами пением «Марсельезы».
В дни волнений, связанных с переписью, демократ Бианки призывал народ к новой революции. Бианки был арестован и заключен в тюрьму. На суде прокурор цитировал стихи Бианки, ярко отразившие влияние тулузских событий:
...улица вернула себе корону,
Честный городской люд победил...
Тулузцам поем мы славу,
Оии борются за свободу.
Встань, народ, настало время!
Твои права захватили клятвопреступники.
Рост влияния коммунистов-революционеров среди рабочих и одновременный упадок влияния «мирного коммунизма» — вот формула соотношения двух совершенно различных течений в рядах пролетариата в 40-е годы.
Крупнейшим представителем французского революционного коммунизма 40-х годов был Дезами.
Теодор Дезами (1803—1850), бывший школьный учитель, участник «Общества времен года», не ограничивался повторением бабувистских идей, как это делали другие революционные коммунисты-эгалитаристы, тоже близкие к «Обществу времен года». Главное сочинение Дезами — «Кодекс общности», работа, в которой пропагандировались три основы коммунистического строя: «общая собственность, общий труд, общее воспитание».
____
* «Journee du 13». Статьяв«Emancipation», перепечатаннаяn «Journal des Debate», 17. VII 1841.
[248]
Но путь к коммунистическому преобразованию общества не мог быть найден вне кровопролитной революции, осуществляемой правительством революционной диктатуры. Дезами полемизировал со сторонниками одних лишь мирных средств борьбы. В ответ на за явление Кабе: «Я прежде всего—француз, затем — демократ, реформист, потом — социалист и уж, наконец,— коммунист»,— Дезами говорил: «Что же касается меня, то я прежде всего коммунист».
В исторической литературе о Дезами предпринимались попытки изобразить его предшественником К. Маркса и Ф. Энгельса, будто бы предвосхитившим чуть ли не все основные идеи марксизма. Авторам этих неверных сопоставлений чуждо понимание марксизма как глубочайшей революции в философии, во всех общественны* науках, в самом методе научного познания. Для характеристики теоретической ограниченности Дезами достаточно сказать, что даже в работе «Альманах общности», написанной в 1848 г., в определении сущности того общественного класса, который только и мог совершить социалистическую революцию, т. е. в определении пролетариата, Дезами не продвинулся ни на шаг по сравнению с Бланки. И для Дезами пролетариат — подавляющее большинство населения Франции, 22 млн. жителей, т. е. не только рабочий класс, но и крестьянство. Не понимая природы пролетариата, как особого общественного класса, Дезами не мог создать и учения о пролетарской партии, о ведущей роли пролетариата в будущей социалистической революции.
Ошибки Дезами повторялись в произведениях коммуниста Пийо.
Жан Жак Пийо (1809—1877), священник, лишенный сана и приговоренный к тюремному заключению за попытку создать новую, «унитарную церковь», талантливый публицист, был автором революционных брошюр «Ни дворцов, НИ ХІІЖИН» (1840 г.), «Коммунизм— не утопия» (1841 г.). Бабувизм был идеологическим источником Пийо. Будучи, по сравнению с Дезами, менее самостоятельным мыслителем, Пийо отличался большей активностью в практическом руководстве революционными организациями. Это был стойкий революционер, которого не могли сломить ни многочисленные судебные преследования, ни возраст: в 1871 г. Пийо был деятельным членом Парижской Коммуны. Арестованный версальскими палачами, он был приговорен к пожизненной каторге.
Дезами и Пийо были революционерами, выразителями интересов беднейших масс. Совсем иное историческое значение имели развивавшиеся тогда же из предшествующих учений или вновь возникавшие «мирные» течения социализма и коммунизма, представленные сен-симонистами, фурьеристами социалистами-эклектиками и Кабе, противником революционных методов борьбы. «Значение критически-утопического социализма и коммунизма,— писал
[249]
Маркс,— стоит в обратном отношении к историческому развитию. По мере того, как развивается и принимает все более определенные формы борьба классов, это фантастическое стремление возвыситься над ней, это преодоление ее фантастическим путем лишается всякого практического смысла и всякого теоретического оправдания» *.
Утопический социализм во Франции в период Июльской монархии был представлен множеством различных направлений, но ни одно из них не могло подняться на высоту тех задач, которые ставились революционным движением пролетариата в 1830— 1848 гг. Интересный вопрос о взаимоотношениях сен-симонистов и фурьеристов в 30—40-х годах, как и множество других проблем истории фурьеризма этих времен, широко освещен И. И. Зильберфарбом **. Часть сен-симонистов, перейдя на сторону учения Фурье, объединилась в так называемую Социетарную школу, члены которой, буржуазные интеллигенты-одиночки, стали последователями Виктора Консидерана, по профессии инженера, ставшего после смерти Фурье (1837 г.) главным теоретиком и пропагандистом данной разновидности утопического социализма, по-прежнему отрицавшего необходимость революционной борьбы рабочего класса.
Сторонником мирных путей к социализму был и Этьен Кабе.
В 30-х годах XIX в. он был заурядным мелкобуржуазным демократом. Мировую известность писателя-коммуниста Кабе приобрел своей книгой «Путешествие в Икарию», написанной в форме романа. Волнующий, увлекательный контраст представляла, по сравнению с реальными условиями жизни пролетариата, счастливая жизнь икарийцев, обитателей фантастической «Икарии», где благодаря утвердившемуся там коммунистическому строю рабочие были хозяевами страны и пользовались всеми материальными и духовными благами, работали не по 16, а лишь по 7 часов в день.
Одним из наиболее влиятельных представителей французского утопического социализма мелкобуржуазного направления был Луи Блан (1811—1882) — публицист, историк и политический деятель. В брошюре «Организация труда» (1840 г.), получившей широкое распространение, Луи Блан рекомендовал вовсе не реальный путь к социализму, предлагая приступить к созданию субсидируемых самим же буржуазным государством общественных мастерских, которые, вытеснив капиталистические предприятия, возьмут в свои руки все производство в стране.
Не понимая классовой природы государства, Луи Блан воображал, что если будет введено всеобщее избирательное право, то государство само освободит рабочий класс от социального гнета.
______
* К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 456.
** И И. Зильберфарб. Социальная философия Шарля Фурье н ее место в истории социалистической мысли первой половины XIX века. М., 1964.
[250]
В 1848 г. соглашательная тактика Луи Блана привела его к предательству интересов пролетариата. Заметим, что и в 1871 г. Луи Блан объективно оказался на стороне «версальцев»: пролетарскую революцию он не одобрил и к коммунарам не примкнул.
Позор «луиблановщины» навечно вписан историей в некролог этого мелкобуржуазного политического деятеля. Но в истории человеческой культуры не утратит значения то достойное внимания место, которое принадлежит Луи Блану как создателю многотомных исторических работ, в частности как автору первой обширной социалистической истории Июльской монархии — «Истории десяти лет» (1830—1840), пятитомного труда, в котором он открыто заявил: «Дело дворянской знати, богачей и счастливчиков — это отнюдь не то дело, которому я служу» *. Конечно, путаные теоретические взгляды Луи Блана отражались во всех его трудах.
Очень большое влияние на отсталые слои пролетариата имели идеи Пьера Жозефа Прудона (1809—1865). Сын крестьянина, по профессии наборщик, он впервые обратил на себя внимание во Франции и в других странах в 1840 г., когда вышла его книга «Что такое собственность?» На вопрос, поставленный в заголовке этой книги, Прудон отвечал: «Собственность — это кража». Книга вызвала нападки на Прудона в буржуазных кругах. Однако Прудон выступал лишь против ростовщического капитала, против биржи, против спекуляции, но не против буржуазного строя в целом.
В 1846 г. Прудон выпустил книгу «Система экономических противоречий или философия нищеты».
На книгу Прудона «Философия нищеты» Маркс ответил в 1847 г. книгой «Нищета философии». Критикуя Прудона, Маркс показал, что Прудон — типичный идеолог мелкой буржуазии, а социализм Прудона — это «социализм» ремесленников и крестьян. «Г-н Прудон — с головы до ног философ, экономист мелкой буржуазии»,— писал Маркс в письме к П. В. Анненкову от 28 декабря 1846 г. **
В. И. Ленин так резюмировал сущность экономической теории Прудона: «Не уничтожить капитализм и его основу — товарное производство, а очистить эту основу от злоупотреблений, от наростов и т. п.; не уничтожить обмен и меновую стоимость, а, наоборот, «конституировать» ее, сделать ее всеобщей, абсолютной, «справедливой», лишенной колебаний, кризисов, злоупотреблений — вот идея Прудона» ***.
_____
* Louis Blanc. Histoire de dix ans. 1830—1840. Sixieme edition. Paris, 1846, p. XI. Этот труд, как и двенадцатитомную «Историю французской револю¬ции XVIII века», перевел на русский язык М. А. Антонович.
** К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 27, стр. 411.
*** В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 24, стр. 131.
[251]
Прудон отвергал революционную борьбу и отрицательно относился к стачечному движению.
В работах Н. Е. Застенкера, советского историка прудонизма, хорошо освещен тот факт, что уже в одной из ранних работ Прудона, в «Проекте прогрессивной ассоциации», был предопределен разрыв Прудона с пролетарски-революционным движением *.
В сочинениях Прудона было много реакционных идей, оказавших вредное влияние на развитие рабочего движения последующего периода.
В усвоении рабочими, их передовыми слоями, коммунистических идей, притом идей революционного, а не кабетистского коммунизма, маскировавшего мелкобуржуазный реформизм, заключается одно из главных проявлений происходившего в рассматриваемый период процесса выделения пролетариата из массы мелкобуржуазного «народа».
Многие стачки с особой силой наводили французских рабочих «на мысль о социализме». Бесспорно, некоторые даже крупные стачки возникали стихийно, но одна из важнейших закономерностей забастовочной борьбы, как указывал В. И. Ленин, заключалась в том, что в определенных условиях ««стихийный элемент» представляет... зачаточную форму сознательности» **. Именно этот признак развития классовой борьбы пролетариата начал более явственно выступать во Франции в 40-е годы XIX в.
Но для революционного переворота, освобождающего трудящиеся массы от ига капиталистической эксплуатации, еще не было всех необходимых исторических условий. Не было тогда у французского пролетариата своей партии: совсем не был известен французским рабочим научный коммунизм.
____
* Н. Е. Застенкер. Об оценке Прудона и прудонизма в Коммунистическом манифесте.— «Из истории социально-политических идей». М„ 1955, стр. 491—518.
** В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 29—30.
[252]
Цитируется по изд.: История Франции. (отв. ред. А.З. Манфред). В трех томах. Том 2. М., 1973, с. 244-252.