ПРАВИТЕЛЬСТВО «НАЦИОНАЛЬНОГО ЕДИНЕНИЯ».

Пуанкаре «спасал Францию» от последствий инфляции, которая в значительной степени била делом его собственных рук. За два года, прошедших со времени отставки правительства Национального блока, позиция финансовой и промышленной буржуазии изменилась.

Исчерпав выгоды дешевого инфляционного франка, который позволял выгодно экспортировать французские товары, буржуазия потребовала стабилизации валюты, притом — правым, а не левым правительством. Все же соотношение политических сил в стране и в парламенте было таково, что просто вернуться к Национальному блоку было невозможно, и Пуанкаре предпочел формулу «национального единения». Она позволила привлечь к правительственному большинству радикал-социалистов и создать довольно широкую коалицию буржуазных партий. Эррио принял предложение войти в состав правительства Пуанкаре в качестве министра просвещения. Свое решение он объяснил так: «При данном составе палаты мой отказ делал невозможным создание правительства или большинства в палате, тогда как положение ухудшалось с каждым часом. Я думал о том, что приостановка платежей банком может привести к гибели республики в результате обесценения национальной валюты, повышения цен и снижения реальной заработной платы» *.

Вместе с Эррио в правительство «национального единения» вошли еще два деятеля Левого блока: Пенлеве (военный министр) и А. Кей (министр сельского хозяйства). Министерство иностранных дел было сохранено за Брианом. Деятелям центра и правых были предоставлены девять министерств из тринадцати, сам Пуанкаре, кроме председательского, занял также пост министра финансов. 27 июля правительство было утверждено палатой депутатов. Коммунисты и социалисты голосовали против, а часть радикал-социалистов воздержалась, выказав тем самым неодобрение позиции своего лидера.

Достаточно было создать министерство Пуанкаре, чтобы исчезли угроза краха французской валюты и призрак государственного банкротства. Если в «дни междуцарствия» курс франка упал до самой низкой точки — 250 за фунт стерлингов, то уже 24 июля он сразу повысился до 199 за фунт. После принятия парламентом в конце июля — начале августа финансовых законов курс франка продолжал повышаться и к концу 1926 г. достиг 120 за фунт. После этого он фактически стабилизировался, закон же о стабилизации франка на уровне 1/5 его довоенной стоимости,

_____

* Э. Эррио. Из прошлого, стр. 317.

[125]

установивший новое золотое содержание и курс по отношению к фунту и доллару, был принят позже, после выборов 1928 Г.

Мероприятия, проведенные правительством Пуанкаре, включали налоговую реформу и создание автономной амортизационной кассы, сосредоточившей средства для уплаты по внутреннему государственному долгу. Налоговая реформа носила антидемократический характер, ибо предусматривала повышение косвенных налогов и единые, а не дифференцированные ставки обложения. Сумма косвенных налогов увеличивалась на 6 млрд. фр., ставка налога на оборот унифицировалась (в размере 2%), что означало увеличение налогового бремени для большого числа мелких и средних предпринимателей и торговцев, значительно повышалась ставка «квартирного налога». Ставка подоходного налога, напротив, снижалась, но так, что существенное облегчение получали состоятельные налогоплательщики. В то же время отдельные нововведения имели целью успокоить демократическую общественность. В частности, был установлен 7%-ный налог на первую передачу недвижимой собственности.

Закон об амортизационной кассе, принятый Национальным собранием (совместно палатой и сенатом), передавал в ее управление государственную табачную монополию и поступления от ряда налогов. Эти средства шли на погашение внутреннего долга по займам национальной обороны *.

Вместе со стабилизацией франка стабилизировались цены и стоимость жизни, но на очень высоком уровне. Широкие слои мелкой буржуазии, крестьянства, служащих, интеллигенции сочувственно встретили конец инфляции и переход на стабильную валюту. Материальное облегчение ощущали и рабочие. Это обстоятельство, а также рост производства отразились на стачечном движении: в 1927—1928 гг. оно находилось на самом низком уровне за все десятилетие. Но для рабочего класса выгоды стабилизации снижались некоторыми отрицательными явлениями. Процесс рационализации производства сопровождался значительной интенсификацией труда.

Внешнюю политику правительства «национального единения» характеризовали попытки упрочить позиции Франции без развития отношений с СССР. Правительство Пуанкаре проявляло порою открытую враждебность к Советскому Союзу. Летом 1927 г. несколько французских коммунистов были отданы под суд по обвинению в шпионаже в пользу СССР, из Парижа был выслан корреспондент ТАСС. Переговоры о долгах по займам царского правительства и о предоставлении Советскому Союзу долгосрочных

_____

* A. Sauvy. Histoire economique de la France… p. 85, 95.

[126]

Пьер Семар

кредитов (часть их должна была пойти на уплату указанных займов), которые велись до прихода Пуанкаре к власти, были заморожены *. После того как Великобритания порвала дипломатические отношения с СССР, французские реакционеры призывали последовать ее примеру. Однако правительство Пуанкаре не пошло на разрыв дипломатических отношений, заявив, что такой шаг не оправдан **.

Франция попыталась, опираясь на США, укрепить свое международное положение, пошатнувшееся в результате Локарнских соглашений. В апреле 1927 г. Бриан предложил американскому государственному секретарю Келлогу подписать пакт о вечной друж-

____

* См. Ю. В. Борисов. Советско-французские отношения, стр. 61—81.

** Там же. стр. 79. Сторонники разрыва с СССР, подобные Альберу Сарро (автору лозунга «Коммунизм — вот враг!»), имелись и среди радикалов, но большинство этой партии все же сохранило приверженность линии Эррио в отношениях с Советским Союзом.

[127]

бе. Келлог ответил контрпроектом многостороннего договора, который позволил бы Соединенным Штатам, не входившим в Лигу наций, увеличить свое влияние в международной политике. 27 августа 1928 г. в Париже все участники Локарнских соглашении, а также США, Япония и британские доминионы подписали пакт Бриана—Келлога об отказе от войны как орудия национальной политики. Пышность и шумиха, которыми была обставлена процедура заключения этого договора, не могли замаскировать собой провала первоначального замысла правящих кругов Франции; вместо задуманного сближения с крупнейшей державой капиталистического мира, которое призвано было упрочить военно-политическое положение Франции, она стала лишь одним из участников многостороннего соглашения о соблюдении мира, заключенного уже незадолго до событий, которые привели мир к порогу новой войны.

Главной проблемой французской внешней политики оставались отношения с Германией, экономически значительно окрепшей с 1924 г. и добивавшейся эвакуации оккупационных войск со своей территории, а также помышлявшей о новом пересмотре (в сторону снижения) ее репарационных обязательств. Финансовые трудности Франции толкнули ее правящие круги на попытку вступить с Германией в сделку, чтобы ценой политических уступок заручиться ее помощью в стабилизации франка. С этой целью в сентябре 1926 г. была устроена тайная встреча Бриана с германским министром иностранных дел Штреземаном, состоявшаяся в местечке Туари на франко-швейцарской границе. Речь шла об очищении Рейнской области, о возвращении Саарской области Германии за соответствующую выкупную сумму, о возможном отказе от военного контроля над Германией. Собеседники обсуждали также перспективы «восстановления России». Хотя подробности переговоров Бриана с Штреземаном оставались неизвестными, они возбудили некоторые надежды на кардинальное разрешение франко-германских противоречий. Но «дух Туари», о котором осенью 1926 г. много писала западная печать, не возобладал. Наиболее агрессивные круги французского империализма выступили против планов Бриана, обвиняя его в «отступничестве от Версальского договора». Дальнейшие переговоры, обусловленные во время встречи в Туари, так и не состоялись *.

Но вопросы, обсуждавшиеся там, не сошли с повестки дня. Прошло всего два года, и они вно.чь стали предметом дипломатических переговоров. Франция была заинтересована в превращении германских репараций из политического долга в чисто коммерческий, что позволило б 1>1 гораздо точнее определять размеры буду-

_____

* «История дипломатии», т. III, М., 1945, стр. 351-355.

[128]

щих платежей, а кроме того, лишило бы их характера «контрибуции», на чем играли немецкие националисты. Поэтому правительство Пуанкаре согласилось на новый пересмотр репарационных обязательств Германии. Последняя, пользуясь активной поддержкой со стороны США, сумела включить в программу предстоявших переговоров и вопрос о досрочной эвакуации Рейнской области.

Новый репарационный план был разработан в первой половине 1929 г. международной комиссией экспертов, среди которых решающую роль играли представители американского крупного капитала во главе с О. Юнгом, его именем и был назван этот план. Окончательное утверждение его состоялось в начале 1930 г. на конференции в Гааге. Репарации были зафиксированы в несколько сниженном (по сравнению с «планом Дауэса») размере; они должны были выплачиваться в течение 59 лет. Коммерциализация, являвшаяся целью Франции, была осуществлена лишь частично. Зато отпали иностранный контроль над финансами Германии, а также возможность санкций в случае невыполнения ею обязательств. Но «план Юнга» по существу так и не вступил в силу из-за мирового экономического кризиса, с особенной силой обрушившегося на Германию, а вместе с ним ушли в небытие и выгоды, на которые рассчитывали правящие круги Франции и в обмен за которые им пришлось летом 1930 г. пойти на эвакуацию Рейнской области — «залога» выплаты репараций Германией.

Пуанкаре стремился придать своему режиму характер перемирия и соглашения между партиями, а не победы правых над левыми. Все же поражение последних было очевидным. Партии Левого блока понесли двойное поражение: и в области политики, где они, победив на выборах, уступили управление страной своим противникам, и в финансово-экономической области, где реформу провели не они, а консерваторы.

Естественно, что поражение вызвало глубокий кризис среди партий Левого блока, прежде всего в партии радикал-социалистов. Ведь именно она была правительственной партией, тогда как социалисты, не приняв участия в правительстве Левого блока, избегли прямой ответственности за его неудачи. Кризис радикал- социалистов усугублялся двойственной позицией их партии: радикалы перешли в лагерь противника и в то же время старались сохранить связь со своим бывшим союзником — социалистами.

В печати шумно спорили о причинах поражения Левого блока. Кто был виноват в его неудачах? Может быть, он сам являлся искусственным образованием, противоестественным союзом разнородных социальных и политических элементов, преследовавших противоположные цели (так утверждали критики спра-

[129]

ва )? В этом случае следовало признать, что у демократических сил нет перспективы на создание прочной коалиции. Выяснение причин распада Левого блока имело практическое значение для разработки программы на будущее, так как приближался срок новых парламентских выборов.

Радикалы обвиняли в слабости Левого блока социалистов. «Поддержки социалистов без их участия в правительстве было недостаточно, чтобы обеспечить энергичную и систематическую деятельность правительства»,— такой упрек в адрес бывших союзников высказал съезд радикалов, состоявшийся в Бордо 14—17 октября 1926 г. Сославшись на это, съезд оправдал вступление Эррио в правительство Пуанкаре.

Большинство радикалов, старых и молодых, продолжало считать союз с социалистами естественным, объясняя его общностью многих требований, в особенности касавшихся демократических реформ. Как и четверть века назад, при создании своей партии, большинство радикалов не считали препятствием для союза с социалистами расхождения относительно формы собственности на средства производства. Они утверждали, что лишь будущее покажет, уступит ли частная собственность свое место общественной или коллективной и в какой мере. Теперь же на очереди дня стояли такие политические и социальные реформы, которых требовали и радикалы, и социалисты. В этом, по мнению радикалов, и состояла основа парламентского союза с ними.

На съезде в Бордо был принят призыв к возобновлению Левого блока, «этой оси нашей предвыборной и парламентской деятельности». Правое крыло партии, голосовавшее против данной резолюции и поддерживавшее политику «национального единения» в противовес Левому блоку, оказалось в меньшинстве. На следующем съезде, проходившем в 1927 г. в Париже, правые потерпели решительное поражение, и их лидер Франклин-Буйон вышел из партии. Тенденция к возобновлению Левого блока проявилась и в смене председателя партии. На съезде 1926 г. вместо Эррио был избран издатель газеты «Депеш де Тулуз» Морис Сарро, а на съезде в 1927 г.— более молодой и занимавший тогда левые позиции Эдуард Даладье. Но и в это время в парламентской группе партии большинство поддерживало «национальное единение» и позицию Эррио.

Вопрос о Левом блоке не ограничивался для радикалов их отношением к социалистам. Как показал пережитый опыт, блок, чтобы стать действительно устойчивым, должен был быть расширен. В какую сторону, с чьей помощью? Радикал-социалисты продолжали рассматривать Левый блок не только как противовес правым, но и как средство борьбы против коммунистической партии; они наотрез отказывались от привлечения коммунистов к

[130]

избирательному блоку и правительственному большинству. Такая позиция неизбежно приводила к поискам союзников справа. Защищая идею широкой левоцентристской коалиции, радикал Ж. Морис в диссертации, посвященной истории своей партии, писал: «Союза с социалистами недостаточно, чтобы создать левое большинство. Нужна поддержка голосов центра, т. е. тех, кто правее радикалов» *.

Так как одних пожеланий восстановить Левый блок было недостаточно, радикалы подкрепили их тем, что сформулировали ряд программных требований в социально-экономической области. На съезде 1927 г. они высказались за установление контроля со стороны государства над монополиями, за повсеместное применение коллективных договоров, участие рабочих в прибылях предприятия, выпуск «трудовых акций», советы на предприятиях, рабочий контроль **.

Социалистическая партия находилась в оппозиции к «национальному единению». Она подвергала критике финансовые мероприятия правительства Пуанкаре, но в целом придерживалась правила «laisser faire». СФИО и ВКТ поддержали рационализацию производства, считая, что сама по себе она является прогрессом и шагом на пути к социализму ***. Социалисты не хотели делить с радикалами ответственность за неудачи Левого блока, полностью возлагая ее на последних. «После двух лет колебаний и непрерывных поражений, всегда отступая в тот момент, когда надо действовать, несмотря на неустанное давление социалистической партии, руководители радикалов полностью перешли на службу к тем, против кого они поднялись 11 мая 1924 г.»,— заявил съезд СФИО в апреле 1927 г. ****

Учитывая постоянные колебания радикалов, причиной которых были присущие этой партии внутренние противоречия, социалисты надеялись на ее исчезновение и старались привлечь к себе ее избирателей. «Партия радикалов,— писал заместитель генерального секретаря СФИО неогедист Ж.-Б. Северак,— разделит судьбу средних классов. Стиснутая, как и они, между реакционным крупным капиталом и социалистическим рабочим классом, она будет поглощена этими враждебными силами. Уже сейчас внутри нее можно различить два противоположных течения, одно из которых обращено к нам, а другое — к реакции» *****.

_____

* G.Maurice. La parti radical. Paris, 1929, p. 208—211.

** Ibid., p. 198—199.

*** J. Moch. Socialisme et rationalisation. Bruxelles, 1927.

**** «Parti socialiste (SFIO). XXV Congres national, 1928, Toulouse. Raooorts» Paiis, 1928.

***** J. B. Severac. Parti socialiste. Ses principes, ses taches. Lettres a Brigitte 2e ed Paris, 1933, p. 84.

[131]

Положение самих социалистов между тем имело сходство с положением радикалов. Радикалы колебались между консерваторами и социалистами, в рядах же самих социалистов шел непрерывный спор между сторонниками союза с радикалами и его противниками, учитывавшими влияние компартии и необходимость сближения с нею для преодоления раскола рабочего движения.

Вопрос о месте и роли СФИО в общедемократическом и рабочем движении Франции был поставлен на обсуждение 24-го съезда, собравшегося в Лионе 17—20 апреля 1927 г. В своем решении съезд заявил, что, несмотря на глубокую противоположность между социалистами и радикалами (первые — за переустройство нынешнего общественного порядка, вторые, наоборот,— за его сохранение), между ними возможно сотрудничество в борьбе за проведение некоторых демократических реформ, когда радикалы совершают поворот влево. Социалисты подчеркивали временный и ограниченный характер такого сотрудничества. В той части резолюции, где определялось отношение к коммунистической партии, съезд указывал на общность цели обеих партий (смена общественного строя путем революционного изменения социальных отношений) и на их общую социальную базу (рабочий класс). Но от установления единого фронта социалисты вновь отказались, сославшись на разногласия насчет методов борьбы, оценки революционной перспективы на ближайшее будущее и толкования диктатуры пролетариата.

Группа левых социалистов, пользовавшихся большим влиянием в федерации департамента Сены, вела борьбу за придание классового характера политике партии. Левые считали, что в результате роста социальных противоречий буржуазно-демократические партии все больше утрачивают свою популярность, влияние в массах и все больше выступают как консервативная сила. Левые требовали, чтобы социалистическая партия вернулась на позиции классовой борьбы и добивалась демократических реформ не путем сотрудничества с буржуазным правительством, а посредством постоянного давления на него со стороны рабочего класса. В связи с этим представители левого крыла предлагали отказаться от блокирования с радикал-социалистами в первом туре (или при выборах в один тур) и разрешить его только для второго тура выборов *. Однако и левые отклоняли единый фронт с компартией.

Окончательное решение о тактике и предвыборная программа СФИО были приняты на внеочередном съезде партии в декабре 1927 г. В первом туре выборов социалисты, как и все другие партии, сохраняли самостоятельность, а во втором должны были придерживаться «правила республиканской дисциплины», т. е. го-

_____

* «La Nouvelle revue socialist*», 1927, N 16, p. 375—379.

[132]

лосовать за того из кандидатов левых партий, который набрал наибольшее число голосов в первом туре.

Коммунистическая партия и Унитарная всеобщая конфедерация труда резко выступали против политики правительства Пуанкаре и предпринимателей. Подчеркивая, что рационализация проводится за счет усиленной эксплуатации рабочего класса метрополии и народов колоний, ФКП и УВКТ призывали к борьбе против интенсификации труда и снижения жизненного уровня. В мае 1927 г. этому призыву последовали рабочие одной из крупнейших промышленных компаний Франции — автомобильных заводов «Ситроен», в апреле и июле того же года — текстильщики Севра и др. * Коммунисты были вдохновителями и многих массовых политических выступлений. В июле 1926 г. они организовали демонстрацию против султана Марокко, приехавшего в Париж вскоре после разгрома повстанцев и пленения Абдель Керима. В 1927 г. ФКП возглавляла кампанию в защиту американских рабочих Сакко и Ванцетти, была инициатором массовой демонстрации в Париже 23 августа в знак протеста против их казни.

В связи с приближением срока парламентских выборов пленум ЦК ФКП 9—10 ноября 1927 г. принял «Открытое письмо ко всем членам партии». В этом документе указывалось, что во Франции при поддержке СФИО произошла консолидация всех сил буржуазии, что рабочий класс должен противопоставить ей единый фронт под лозунгом «класс против класса». Отношение коммунистов к радикалам и социалистам было определено следующим образом: партия должна «разоблачать политику национального единения как политику наступления на рабочих и крестьян, указывая в то же время на лицемерие радикалов, этих агентов национального единения, которые пытаются обмануть массы с помощью демагогической программы»; партия должна также «разоблачать и антирабочую роль вождей социалистов, которые, не оказывая противодействия национальному единению, объективно укрепляют его».

Было решено выставить кандидатов от ФКП во всех округах и сохранить их во втором туре «против кандидатов буржуазии — и радикалов, и реакционеров» **. 24 ноября ФКП предложила социалистам единый фронт на выборах, чтобы «осуществить блок трудящихся против блока эксплуататоров». Коммунисты предлагали, чтобы во втором туре обе партии согласились поддержать того из их кандидатов, который получит наибольшее число голосов в первом туре ***. Однако декабрьский съезд СФИО оставил это предложение ФКП без ответа.

_____

* «Очерки рабочего движения во Францин. 1917—1967». М., 1968, стр. 90.

** «L Humanite», 19.XI 1927.

*** «Histoire du Parti communiste fransais (Manuel)». Paris, 1964, p. 202.

[133]

На выборах 1928 г. избиратели, особенно во втором туре, высказывались за или против политики правительства Пуанкаре. Таким образом, выборы приобрели значение плебисцита, главным образом по финансовой проблеме. Предвыборная программа партии Пуанкаре — Республиканско-демократического альянса — содержала ясно сформулированные антирадикальные и антирабочие пункты. К ним относились: «политика... реформ, исключающая всякие отклонения в сторону коллективизма», «профсоюзы, остающиеся на профессиональной почве и ориентирующиеся не на управление предприятиями, а на управление текущими социальными делами», «тесное сотрудничество хозяев и рабочих» *.

Выборы 22—29 апреля 1928 г. проводились по новому избирательному закону, принятому в 1927 г.; он был направлен в первую очередь против коммунистической партии и содействовал партиям буржуазного центра. Отменялись выборы депутатов по департаментам, голосование по спискам и распределение мандатов с применением принципов пропорционального представительства, как это было в 1924 г. Теперь выборы производились по округам, каждый из 612 округов избирал одного депутата и каждая партия или блок партий выставляли по одному кандидату. Для избрания необходимо было абсолютное большинство голосов. Если такого не оказывалось, назначался второй тур выборов, здесь достаточно было относительного большинства, причем партии могли договориться о едином кандидате.

На первом туре выборов из девяти с лишним миллионов избирателей голосовали за:

коммунистическую партию 1 063 943

социалистическую — 1 698 084

радикал-социалистов — 1 655 427

Республиканско-демократический альянс 2 144 747

Республиканскую федерацию, консерваторов и «народных демократов» — 2 160 244

Остальные приходились на различные мелкие группировки.

Во втором туре во многих округах был образован блок радикалов, социалистов и республиканцев-социалистов, благодаря которому эти партии провели своих депутатов. Но значительная часть радикалов блокировалась со своими соседями справа.

Отсутствие единого фронта между коммунистами и социалистами привело к взаимным потерям. В одном из округов Парижа баллотировались Ж. Дюкло и Л. Блюм; победил коммунист Дюк-

_____

* Bourgin, Сarrive et Cuerin. Manuel des partis politiques en France. Paris, 1928, p. 96—97.

[134]

ло. Как справедливо отмечал М. Торез, столько же социалистов потерпели поражение в результате борьбы с коммунистами, сколько коммунистов — из-за комбинаций социалистов *.

Второй тур обеспечил победу партиям «национального единения». Коммунисты получили 14 мандатов; социалисты — 100; радикал-социалисты— 119, центр—171, правые—126 мест **.

Правительство Пуанкаре осталось у власти. Но тот факт, что правое большинство могло сохраняться и без радикалов, давало последним свободу маневрирования. И когда финансовые вопросы были в основном урегулированы, требования радикалов отказаться от «национального единения» стали весьма настойчивыми. На очередном съезде партии в ноябре 1928 г. в Анжере был поставлен вопрос о выходе министров-радикалов из правительства. Председатель партии Даладье назвал «национальное единение» временным и переходным образованием и высказался за возврат к Левому блоку. Съезд принял резолюцию, содержавшую требования некоторых реформ и заявление о том, что радикалы будут поддерживать только такое правительство, которое примет эти требования: «Доверие партии по отношению к любому правительству будет подчинено осуществлению этой программы... Ни один радикал не может входить в правительство, которое не будет проводить эту программу)» ***.

Подчеркивая свою приверженность к социальным реформам, к улучшению участи рабочих и к сотрудничеству на этой основе с ВКТ, радикалы, как и прежде, рассматривали реформы как средство борьбы против пролетарской революции. Характерно в этом смысле заявление одной делегатки, выступавшей в поддержку установления оплачиваемых отпусков: «С того дня,— сказала она,— как рабочие смогут проводить две или три недели в году в деревне, революционеры и коммунисты ничего не смогут поделать с ними» ****. Результатом решений съезда в Анжере был выход Э. Эррио, А. Сарро, А. Кея и Л. Перрье из правительства и переход большинства парламентской группы радикал-социалистов в оппозицию. Это был конец политической системы «национального единения» Пуанкаре. Теперь — уже без прикрытия, которое создавали радикалы,— страной управляло правое большинство. В июле 1929 г. ушел в отставку и сам Пуанкаре — уже старый и больной.

_____

* М. Thorez. L.es elections legislatives en France et la tactique du Parti communiste. Paris, 1929, p. 40.

** C. Lachapelte. Elections legislatives 22—29 avril 1928. Resultats officieler. Paris, 1928, p. X—XII.

*** Jummy-Schmidt. Les grandes theses radicals. 2e ed. Paris, s. a., p. 252.

**** Ibid., P 258.

[135]

После краткого пребывания у власти министерства Бриана в ноябре 1929 г. правительство возглавил А. Тардье, в свое время вместе с Пуанкаре основавший Республиканско-демократический альянс. Эти правительства ничем не ограничивали деятельность реакционных и фашистских лиг. В 1929 г. фашистскую организацию «Боевые кресты», созданную за два года до того на средства фабриканта Ф. Коти, владельца известной фирмы по производству духов, возглавил полковник де ла Рок. Лиги в это время реорганизовывались; в поисках массовой базы они обратились к средним слоям, разорявшимся под натиском монополий *.

Зато в преследовании коммунистов Бриан и Тардье пошли еще дальше Пуанкаре. Использовав в качестве повода то обстоятельство, что ФКП призывала трудящихся отметить день 1 августа 1929 г.— 15-ю годовщину начала первой мировой войны — массовыми антивоенными выступлениями и демонстрациями солидарности с СССР, власти попытались обезглавить партию. В июле, во время собрания руководящих работников партии в Вильнёв-Сен-Жорж были арестованы почти все члены ЦК, некоторые руководители партийных организаций районов и УВКТ (они были освобождены только в апреле-мае 1930 г.). Полиция произвела обыски в здании ЦК ФКП и газеты «Юманите». Были блокированы операции Рабоче-крестьянского банка, где находились средства центрального органа партии **. Впервые ФКП фактически оказалась на нелегальном положении. Несмотря на репрессии и сосредоточение больших полицейских сил в столице, трудящиеся провели 1 августа антивоенные выступления, найдя для этого формы, соответствующие обстановке.

Преследования, которым подвергалась ФКП, сопровождавшиеся антикоммунистической пропагандой, а также внутренние разногласия по тактическим и политическим вопросам, в частности в связи с применением тактики «класс против класса»,— все это поставило Французскую коммунистическую партию в конце 20-х годов в трудное положение. С 1926 по 1930 г. число ее членов сократилось с 55 тыс. до 39 тыс., причем особенно сильная убыль приходилась на промышленные районы. Со второй половины 1929 г. партия переживала «один из самых тяжелых периодов в своей истории» ***. От нее откололась группировка, назвавшаяся рабоче-крестьянской партией; после ареста членов ЦК руководство ФКП оказалось в руках сектантской группы Барбе — Селора. Перед партией, после того как она в трудной борьбе отстояла свои

____

* «Histoire du Parti communiste francais (Manuel)», p. 207.

** Ibid. p. 210—211.

*** Ibid., p. 215, 218.

[136]

идейные и организационные устои и избежала опасности превратиться во вспомогательную сил) левого блока, чрезвычайно остро встала задача укрепления и расширения связей с массами. Осуществление этой задачи представляет собой новый этап в развитии ФКП, неразрывно связанный с именем Мориса Тореза, избранного в июле 1930 г. генеральным секретарем ЦК ФКП.

В 20-х годах Франция превратилась в индустриально-аграрную страну; быстрыми темпами развивались крупное производство и монополистический капитал. Это вызвало сдвиги в социальной структуре: соотношение численности городского и сельского населения изменилось в пользу первого; в составе самодеятельного населения численность рабочих и служащих все значительнее превышала число владельцев предприятий, и этот процесс шел за счет «вымывания» мелких собственников-тружеников. Рабочий класс с новой силой выдвинул перед нацией задачу преобразований в социальном и политическом устройстве и настоятельно требовал проведения прогрессивной политики. Союз действительно левых сил, который опирался бы на большинство избирателей, отныне уже не мог быть создан без партии рабочего класса, без коммунистов.

[137]

Цитируется по изд.: История Франции. (отв. ред. А.З. Манфред). В трех томах. Том 3. М., 1973, с. 125-137.