Post-scriptum

Николай Александрович.

Post-scriptum

Автор считает полезным добавить некоторые подробности, имеющие довольно близкое касательство к поднятым им вопросам; на первом месте вопрос сговора между большевиками и немцами относительно вывоза Государя из тобольского заточения.

Доктор Рицлер, бывший помощник покойного графа фон Мирбаха, генерал Гофман, творец Брест-Литовского договора, игравший первую роль по германским делам в большевицкой России, и еще другие лица почувствовали, что должны оправдаться перед своими “друзьями” прежней России. Это обстоятельство вызвало некоторые заявления — признаться, довольно неловкие; беспристрастия ради, изложу сущность их с полной точностью.
Сии господа утверждают, что моя версия о немецком заговоре для возведения Николая II-го на престол не выдерживает критики. Германия, говорят они, никогда не думала о таком предприятии, и не потому только, что она потеряла всякое доверие к личности Государя: разве восстановление монархии не шло вразрез с немецкой политикой? Расчленение России облегчает её хозяйственное использование, а первой заботой Государя было бы воссоздание национального единства. (Здесь нам слышится отзвук политики, которую Ллойд Джордж навязал Англии, восприняв её, очевидно, от немцев).

Эти благовидные доводы страдают одним большим недостатком: желая доказать слишком многое, они лишь выдают запутанность немецкого положения; они не объясняют, почему русские верили в существование плана германской реставрации. Чтобы отвести это возражение, вышеназванные лица, бывшие господа и соучастники Лениных и Свердловых, утверждают, что русские монархисты, находившиеся в Петрограде весною 1918 года, сами “выдумали” этот план о восстановлении Николая II на престоле при поддержке Германии. Но правда бросается в глаза: немцы попросту пытаются отречься от неудавшегося предприятия [28].

Приведу некоторые подробности, которые дают возможность сделать должную оценку отрицаниям господ Рицлеров, Гофманов и иных “друзей” России.

Борис Соловьев, Анна Вырубова и их сотоварищи считаются (правильно или нет — этого мы не касаемся) действительными агентами Германии во всём этом тёмном замысле. Монархисты, о коих говорилось выше, искренно верили германским обещаниям поддержать Романовых и освободить Их; через надежного своего сторонника им удалось доставить в Тобольск письмо, которое обещало благосклонное отношение и покровительство со стороны Германии. Ответ на эти немецкие заверения дан был отрицательный, ибо Государь, как это видно из вышеизложенного, об этом и слышать не хотел; со стороны Государыни ответ заключал поразительное требование воздержаться в будущем от всяких независимых сношений и вплоть подчиниться указаниям кружка Вырубовой. Несчастная Государыня всё ещё слепо верила в их искреннюю преданность. Мы видели, что Соловьев, снабженный деньгами сомнительного происхождения, отправился в Тюмень и Тобольск, где он действовал совместно с другим немецким агентом Вахтером, главным образом с целью воспрепятствовать кому бы то ни было вступить в сношения с тобольскими заключенными. Он дошел до того, что был посажен в тюрьму вместе с настоящими монархистами, лишь бы заслужить доверие и добиться от них раскрытия тайных сведений, которые он спешил передавать красным; этим путем он устранял все сношения с Тобольском, которые могли бы затруднить германские планы. За две недели до перевоза Государя и Императрицы на запад, он, благодаря своим тайным сношениям с Москвой, уже знает об этом намерении. Вахтер спешно уезжает в Киев и Берлин, но Соловьев, забыв вынуть из банка деньги, положенные на имя его товарища, принуждён остаться. До своей главной квартиры в Берлине он доберется через Сибирь, продолжая по пути свое злое дело по запутыванию следов и скрытию правды.

Версия Ритцлера, подтверждая отказ Государя идти на соглашение с противниками, бросает довольно сомнительный свет на созыв в Москве весною 1918 года съезда всех политических партий, включая и монархистов. Там, на глазах всей России, в том числе и на глазах большевиков, официальные представители Германии сделали известные уже нам предложения восстановить Николая II-го; потом, после вторичного Его отречения (так как сила первого подорвана его принудительным характером!), возвести на престол Наследника. По этому поводу произошел даже раскол между умеренными партиями, желавшими Великого Цесаревича Алексея. Если верить тогдашним немецким руководителям, этот съезд и всё, что из него проистекало, было лишь комедией. Как видно, их опровержение стоит в противоречии с их действиями.

Существует ещё одно заявление из того же источника; оно оставляет вопрос о восстановлении монархии в стороне и силится доказать, что Ленин и Свердлов — по соглашению с Мирбахом, устраивая переезд Государя из Тобольска, могли весьма правдоподобно руководствоваться иными побуждениями.

По утверждению Рицлера, немцы и большевики были в равной мере заинтересованы помешать восстановлению русского фронта; боясь, что народные армии с Волги, Урала и Сибири присоединятся к своему бывшему Государю и тем приобретут большую нравственную силу; они согласились овладеть особой Государя через бессознательное посредство комиссара Яковлева. Дальнейшее известно: в это именно время евреи Московского Совета, следуя известным указаниям, сумели перехватить Романовых в Екатеринбурге и, в конце концов, устроить избиение всей Семьи. Но в наши дни можно считать установленным и не подлежащим никакому сомнению, что Ленин, который был вполне осведомлен о еврейском плане уничтожить всех Романовых, на него не соглашался и что германцы, участвуя в похищении Государя, тем самым взяли на себя тяжелую ответственность также и в том, чем это похищение завершилось.

Таким образом, Император Николай II был не только жертвой своей верности Союзникам России; сверх того, по признанию самих Его палачей, Он умер, как солдат, ожидая на своем посту случая возобновить борьбу против общего врага. Союзные армии уже ныне имеют право и обязанность считать Николая II своим геройским и главным товарищем. Союзники победили на полях сражения германский материализм. Пусть они одержат победу ещё и над большевизмом, порожденным тем же духом: только тогда воздадут они Царю-Мученику, своему товарищу по оружию, достойную честь.

Борис Соловьев состоял с влиятельными берлинскими кругами в наилучших отношениях. Личность темная, внушающая более чем подозрение, он всегда был в тесных сношениях с Анной Вырубовой и мистическими шарлатанами, окружавшими Распутина; он упорно распространял легенду о том, что Государь спасся, перелетев на самолете в Тибет к далай-ламе. Явление поразительное: ему, по-видимому, удалось внушить доверие к этой выдумке среди видных лиц русского общества и среди немецких консерваторов; последним, впрочем, на руку уверять, что Государь не умер, так как нравственная ответственность за ужасный конец Николая II и Его Семьи лежит на правительстве Императора Вильгельма.

Недавно я получил некоторые сведения, касающиеся того, каким путем Распутин достиг своего положения при Русском Дворе, а равно о прошлом его зятя Соловьева; их стоит отметить здесь: при некоторой своей неопределенности, они всё же могут служить отправной точкой для будущих исследований. Я не сомневаюсь, что вопрос об убийстве Романовых на долгие годы останется самым известным судебным делом в мире.

По этим данным оказывается, что во время своего паломничества Распутин после посещения Афона поехал в Болгарию, где познакомился с Фердинандом Кобургским. Макиавеллевская душа последнего сейчас же подсчитала выгоды, которые можно извлечь из паломника... Этот экзальтированный крестьянин грубых понятий, но не лишенный природного красноречия, мог быть использован, как ценное орудие. Он указал на него своим берлинским друзьям и через них устроил ему знакомства в Петрограде. Гришка был доведен до самых ступеней трона, который надо было поколебать. Коварный болгарский Царь рассчитывал присвоить себе при поддержке Германии право на византийский венец; но он не мог бы овладеть им иначе, как наступив на обломки России. Нетрудно понять, почему он заинтересовался Распутиным.

История Соловьева связана с Распутиным. Известно, какие выгоды немцы извлекли из влияния, которое имел “старец” ещё задолго до войны и как оно было ценно для них во время последней. Однако жизнь Распутина висела на волоске, и необходимо было иметь на месте на всякий случай заместителя. Эта роль была поручена Борису Соловьеву, по-видимому, еще до начала войны, так как следы его замечены в берлинском предместье Шарлоттенбурге; отсюда он будто бы отправился в теософическое училище в Адьяре (Adyar) в Индии, чтобы усовершенствоваться в оккультных науках. В Берлине никакими средствами не брезговали, лишь бы достичь цели. Соловьев во всяком случае достаточно подвинут в оккультизме, чтобы успешно пользоваться им для своего ремесла — шпионажа.

Надпись, сделанная каббалистическими письменами на стене комнаты убийства в доме Ипатьева, была воспроизведена в английском издании моей книги (в 1920 г.); по этому поводу и получил несколько писем от лиц, сведущих в криптографии. Установлено, что секретные “коды” некоторых обществ, которые имеют свои главные управления в Германии и в которых заведомо участвуют евреи, заключают в себе письмена, подобные екатеринбургской надписи. Не имеем ли мы здесь дело с тайным сношением между соучастниками? [29]

Кажется, что в романовской трагедии, как и в некоторых других явлениях, подмеченных за время войны, но оставшихся необъясненными или обойденными молчаньем, замешаны тайные силы. Это и понятно, так как черная магия в Германии очень распространена. Но утверждают, что из всего этого получилось последствие, подобное тем, которые произошли от других тайных и бессчетных приёмов, применявшихся магами. Избыток зла вызывает реакцию. На ядовитые газы немцев наука Союзников ответила еще более ужасными газами; на колдовство черных магов ответили силы Добра: они, будто бы, оказали могущественное влияние в пользу союзных армий в Монсе и в иных местах. Мы уже видели, что большевизм повернул против тех, кто его породил; рано или поздно они заплатят и за опустошенную Русь, и за невинную кровь, пролитую в Екатеринбурге и по всему лицу России.

Примечания:

28) Заявления Людендорфа вполне определенны.

29) Вот несколько выдержек из письма, полученного мною, от лица весьма осведомленного, от г-жи Места Уэбстер (Nesta Webster) — автора замечательной книги о французской революции, в которой она воскрешает данные того времени, доказывающие, какую деятельную роль играли евреи в подготовке и взрыве революции 1789 года: "Проследив роль немецких иллюминаторов во всех революционных движениях прошлого века, я убеждена, что нынешняя большевицкая власть получает указания от тайного общества, имеющего свое управление, вероятно, в Германии... Весьма примечательно, что из 4-х воспроизведенных Вами знаков, три похожи на знаки, которыми пользовались иллюминаты и которые напечатаны графом Ле Кутле да Кантеле (Le Coutleux de Casteleu) в его книге “Les Seetes et les Socletes secretes” (1863 г.)".
Дальнейшие расследования дали более положительные результаты. Три знака, употребляемые еврейскими тайными обществами в Германии, оказываются взятыми из староеврейского, самаритянского и греческого алфавитов и обозначают "сердце" или в переносном смысле "главу" — духовную (еврейский знак) народную (самаритянский) и политическую или государственную (греческий). Этим точно обозначается такое лицо, как Русский Царь. Снимок стены с надписью показывает цифры на подоконнике, написанные "такими же чернилами и такими же толстыми линиями" лицом, стоящим у стены. По-видимому, в таком же положении сделана надпись на стене, следовательно, нужно читать сбоку. Тогда ясно отмечается греческая "ламбда". Вероятно, точное значение и надписи, и таинственных цифр на подоконнике станет со временем известно, но из сказанного достаточно ясно, что надписи сделаны с преднамеренной целью и сделаны лицом близко знакомым с каббалистикой, и также — судя по почерку — лицом, обладающим сильным, даже жестоким характером.