Ходяков М. В., д-р ист. наук, профессор, зав. кафедрой новейшей истории России, Санкт-Петербургский государственный университет (г. Санкт-Петербург)
В статье анализируется проблема специального обеспечения некоторых категорий населения Ленинграда продовольствием. Автором показано, что в блокированном вражескими войсками городе существовала строгая иерархия потребления. Постановлениями Военного Совета Ленинградского фронта и Ленинградского городского комитета ВКП(б) определялись группы населения, которые снабжались продовольствием в льготном порядке. Авторы указывают, что для партийных и советских функционеров, высокопоставленных работников промышленных предприятий создавались особые условия получения продуктов питания. Делалось это посредством выдачи им специальных карточек и прикрепления к столовым закрытого типа, посещение которых становилось жизненно важным в условиях продовольственной катастрофы, постигшей Ленинград зимой 1941-1942 годов.
Сложившаяся система свидетельствовала о том, что руководители города сознательно проводили курс на поддержку прежде всего тех категорий населения, которые должны были приближать победу и способствовать развитию Ленинграда после окончания войны.
Ключевые слова: блокадный Ленинград, иерархия потребления, 19411943 гг.
The article analyzes the problem of special provision of food for certain categories of the population of Leningrad. The author shows that in the besieged city there existed a strict hierarchy of consumption. Resolutions of the Military Council of the Leningrad Front and the Leningrad Municipal Committee of the AUCP(b) defined groups of people who were supplied with food in a preferential order.
The author points out that for the Party and Soviet functionaries, high-ranked manages of industrial objects there were created special conditions for obtaining food. This was done through issuing of special cards for the people of these categories of population, who were attached to the special closed-type canteens. To visit such canteens became vital under conditions of a food catastrophe that befell Leningrad in the winter of 1941-1942.
The existed system indicated that the city leaders deliberately pursued the policy of support of those special population groups that were to contribute to the victory and to the development of Leningrad in the post-war period.
Keywords: besieged Leningrad, hierarchy of consumption, 1941-1943.
Нормированное снабжение жителей Ленинграда в годы Великой Отечественной войны неоднократно становилось предметом рассмотрения не только в исследовательских работах, но и в документальных публикациях минувших лет. Однако, несмотря на обилие трудов по данной проблеме, многие историки были вынуждены освещать проблему в соответствии с официальными установками своего времени. Так, бывший уполномоченный Государственного Комитета Обороны по обеспечению продовольствием Ленинграда и Ленинградского фронта Д.В. Павлов, автор неоднократно переиздававшейся многотысячными тиражами книги «Ленинград в блокаде», рассуждая о продовольственных проблемах в городе, отмечал: «Принятые партийной организацией меры позволили оградить население от спекулянтов, жуликов и объедал. Какие-либо привилегии тем или иным группам или отдельным лицам не допускались. Продовольствия было мало, но каждый человек знал, что его паек не позволят съесть никому другому и то, что полагалось получить, он получит» [9, c. 117]. Таким образом, иерархия потребления, существовавшая в блокированном фашистами Ленинграде, в советское время не могла быть предметом рассмотрения историков. К тому же материалы Управления нормированного снабжения, образованного в структуре Наркомата торговли СССР в 1944 г., не давали оснований для исчерпывающего анализа процессов, связанных с обеспечением населения города продовольственными и промышленными товарами [8, c. 36].
Однако в последние десятилетия ситуация изменилась кардинальным образом. Появились серьезные работы, в которых старый миф был полностью развенчан. Так, петербургский историк С.В. Яров в свое время заметил: «Система привилегий в блокадном Ленинграде ни для кого не являлась тайной... Преимуществом пользовались люди, находившиеся у власти и "нужные" специалисты...» [21, c. 411]. В своей «Блокадной этике», анализируя вопрос о привилегиях при обеспечении продовольствием различных социальных групп в осажденном городе, он отмечал, что сама мысль об этом многим не казалась греховной: «С раздражением говорили о "смольнинских" пайках, но понимали, что нельзя в равной степени оценивать труд в "горячих" цехах и уборку территорий остановленных заводов». Такого рода «неравенство» не могло «восприниматься как нарушение этики еще и потому, что работа во внеурочное время, объем обязанностей и степень ответственности представителей власти позволяли быть оправданием лучшего вознаграждения их заслуг» [21, c. 412].
Н.А. Ломагин развил эту тему - он ввел в научный оборот комплекс документов, свидетельствующих об иерархии потребления в осажденном городе. При этом историк заметил, что «. в руках партийного руководства оставались важнейшие привилегии в период блокады, связанные с распределением продовольствия, которые были недоступны тому же НКВД» [5, с. 20-21, 37-38; 6, c. 151]. Партийные и советские органы, не говоря уже об уровне Военного Совета, Горкома и Обкома ВКП(б), тягот голода в дни блокады на себе практически не ощущали. Управление НКВД ЛО в своих спецдонесениях конца 1941 г. информировало секретаря Ленинградского Горкома ВКП(б) Я.Ф. Капустина о вопиющих нарушениях в сфере распределения продовольствия со стороны руководителей Приморского района города [6, с. 152, 179-180]. По мнению Н.А. Ломагина, получение в блокадном Ленинграде сотрудниками Смольного и руководителями среднего партийного звена дефицитных продуктов «немыслимых для простых горожан даже по меркам мирного времени. не считалось зазорным. Более того, это, вероятно, было нормой» [6, с. 153]. Важная информация о продовольственном положении города и меняющихся настроениях ленинградцев содержится в опубликованных Н.А. Ломагиным документах германских спецслужб и НКВД [5; 7, с. 108-427].
Вопросы обеспечения ленинградцев продовольствием отражены в статьях [10, с. 70-96; 11, с. 72-87; 15, с. 8-21], а также в трилогии известного петербургского историка Г.Л. Соболева [12; 13; 14].
В настоящей статье автор, основываясь на материалах Главного управления ленинградских столовых, ресторанов и кафе (Ленглавре-сторана), до недавнего времени недоступных исследователям, а также постановлениях Ленинградского горкома ВКП(б) и мемуарных свидетельствах рассматривает процесс эволюции системы «продовольственных привилегий» (дополнительного питания) в начальный период блокады. При этом вопросы нормированного обеспечения населения продовольствием (деятельность городского управления по учету и выдаче продовольственных и промтоварных карточек при исполкоме Ленгорсовета) в настоящей публикации не рассматриваются.
Сегодня хорошо известно, что руководители города военной поры, стремясь исправить многочисленные просчеты и ошибки, связанные с обеспечением населения Ленинграда продовольствием, принимали отчаянные шаги, направленные на изменение положения. Так, А.А. Жданов на протяжении войны неоднократно встречался в своем кабинете с заместителем председателя Ленгорсовета и заведующим отделом торговли И.А. Андреенко. С целью согласования продовольственных вопросов и выработки соответствующих решений бывал на приеме у первого секретаря ЛГК и ЛОК также начальник Главного управления ленинградских столовых, ресторанов и кафе (Ленглавресторан) А.И. Фельдман [3, с. 142, 159, 186, 251, 288].
Анализируя причины трагической ситуации в городе в конце 1941 г., современные исследователи неоднократно указывали на то, что «продуктовая корзина» высокопоставленных руководителей в это время существенно отличалась от того набора продуктов, которыми были вынуждены довольствоваться простые ленинградцы [6, с. 151-152; 12, с. 227].
Действительно, на основании решения исполкома Ленгорсовета от 17 декабря 1941 г. за № 885/с уже 18 декабря появилось секретное указание А.И. Фельдмана, разосланное директорам трестов столовых всех районов города. В нем предлагалось установить на декабрь 1941 г. особый порядок «отпуска питания» партийным и советским работникам. Указание предусматривало выдачу ужинов без продовольственных карточек секретарям райкомов ВКП(б), председателям исполкомов районных советов, их заместителям и секретарям исполкомов районных советов депутатов трудящихся за символическую плату «из расчета 3 руб. за ужин на одного человека» [18, л. 205], (в декабре 1941 г. цена 100 гр хлеба на черном рынке составляла 30-50 руб.) [1, с. 502].
Особый режим питания для этих категорий сохранялся и позже. Указанием А.И. Фельдмана от 6 июля 1942 г. устанавливались месячные нормы, а также лимит на льготное питание для работников РК ВКП(б), исполкомов райсоветов, РК ВЛКСМ и других районных организаций с утверждением списков прикрепленных к столовым исполкомов райсоветов и РК ВКП(б) [16, л. 174].
В конце декабря 1941 г. распоряжением И.А. Андреенко, которого блокадники нередко называли «Отцом Пищи», единовременная продажа без продовольственных карточек масла, консервов, яиц, сахара, печенья, шоколада, муки и виноградного вина была организована для академиков и членов-корреспондентов Академии наук СССР. Кроме 22 сотрудников АН СССР в декабре 1941 - январе 1942 гг. продовольственную помощь получили 20 преподавателей ЛИСИ, 4 - ЛГПИ им. Герцена, группа сотрудников ЛГУ (ректор, деканы факультетов, заведующие некоторых кафедр). Они прикреплялись к специальному магазину по личному распоряжению И.А. Андреенко и получали возможность помимо карточек, отовариваемых в обычном порядке, приобретать установленную ежемесячную норму продовольствия [4, с. 209, 588].
«Льготные обеды» представляли собой обеды без погашения талонов из продовольственных карточек («безвырез») по установленным нормам, которые осенью 1942 г. составляли: крупа - 40 гр, мясо - 30 гр, жиров - 7 гр, сахара - 10 гр) [16, л. 150].
Обращает на себя внимание и факт существования в Ленинграде специальных столовых для сотрудников райисполкомов, «партактива» и членов районных комитетов ВКП(б). Так, в октябре 1942 г. в Дзержинском районе к столовой № 18 (ул. Чайковского, 45, райисполком) были прикреплены 476 человек с «магазинными карточками», 26 - со «столовыми», а также 100 человек, обедавших по льготным нормам. В столовой № 19 (ул. Гагаринская, 3) обслуживались 300 человек «партактива», а в столовой № 8 (ул. Чайковского, 17) - 321 сотрудник райкома ВКП(б), из них 150 человек - по льготным нормам. К категории льготников были отнесены и другие группы «прикрепленных»: работники Ленэнерго (1 284 человека) - столовые № 7 и 10 (ул. Халтурина, 2 и набережная канала Грибоедова, 6/2); работники эвакопункта (14 человек) - столовая № 10; работники ремонтно-жилищного управления и восстановления канализации (33 человека) - столовая № 25 (ул. Моховая, 37); работники АТС (19 человек) - столовая № 44 (наб. Фонтанки, 3) [17, л. 201].
Особый порядок питания к тому моменту был определен и для тех, кто руководил производством. 7 октября 1942 г. директора трестов столовых всех районов Ленинграда получили «совершенно секретный» приказ № 728/сс за подписью А.И. Фельдмана. В нем говорилось об улучшении питания руководящих работников промышленных предприятий. Приказ определял перечень руководящих работников, имеющих право на получение специальных обедов. К таковым были отнесены: директора предприятий, их заместители и помощники, главные инженеры, главные механики, главные конструкторы, главные технологи, главные энергетики, главные диспетчеры, начальники отделов, начальники цехов, сменные инженеры ведущих цехов, парторги ВКП(б), секретари партийных и комсомольских общезаводских организаций, председатели общезаводских фабзавкомов. Данное решение было принято в соответствии с постановлением Военного Совета Ленинградского фронта от 1 октября 1942 г. и ЛГК ВКП(б) от 6 октября 1942 г. [17, л. 214-215].
Прорыв блокады Ленинграда и некоторое улучшение продовольственного положения города привели к тому, что 31 июля 1943 г. бюро Обкома и Горкома приняли постановление «О снабжении руководящих работников партийных, комсомольских, советских, хозяйственных и профсоюзных организаций». Постановление имело гриф «совершенно секретно» и являлось отражением тех принципов нормированного снабжения отдельных категорий населения, которые были определены постановлением союзного правительства от 12 июля за № 757-224 с [19, л. 1-1 об.].
С 1 августа 1943 г. устанавливался особый порядок снабжения продовольствием работников партийных, комсомольских, советских, хозяйственных и профсоюзных организаций по трем категориям. Первая (1150 человек) и вторая (1350 человек) обеспечивались продовольственными карточками по группе рабочих и ИТР, отпуском литерных обедов и сухих пайков по специальным нормам. Третья категория (2000 человек) получала продовольственные карточки по группе рабочих и ИТР, а также обеды «по нормам продовольственной карточки», но без хлеба [4, с. 258].
В дополнение к повышенным нормам выдачи продуктов постановление обязывало начальника Ленглавресторана организовать к 29 июля 1943 г. столовые закрытого типа для обслуживания руководящих работников «с организацией по желанию столующихся двух- или трехразового питания». Одновременно начальник Ленинградской конторы «Спецторг» должен был организовать к 31 июля 1943 г. «три специальных закрытых магазина» для отпуска руководящим работникам сухих пайков [19, л. 1 об.].
В первую категорию по снабжению были отнесены не только Ленинградский горком ВКП(б) - 38 человек, райкомы ВКП(б) - 144 человека, горком ВЛКСМ - 7 человек, исполком Ленгорсовета - 13 человек, ис-полкомы районных Советов - 96 человек, но и руководство Ленглавресторана - 3 человека, а также управление НКВД - 50 человек, районные управления НКВД - 17 человек, директор Институт истории ВКП(б), ответственный секретарь Комиссии по установлению злодеяний немецко-фашистских захватчиков и т.д. [20, л. 2-8].
К тому времени литерное питание в Ленинграде получали также семьи адмиралов, генералов и Героев Советского Союза (100 человек), некоторые категории командного состава (120 человек), руководители крупных промышленных предприятий (250 человек) [4, с. 258].
В 1943 г. обладателями вожделенных литерных карточек смогли стать и некоторые представители науки. Для этого непременно нужно было иметь ученую степень. Известный востоковед А.Н. Болдырев 2 сентября 1943 г. записал в дневнике: «С утра всем кандидатам, доцентам и некоторым уполномоченным Академии давали литера - а мне нет... Идиотский Обком забыл упомянуть, что я кандидат наук». Через день отчаяние сменилось радостью: «Сегодня свершился, наконец, великий пищевой поворот: получена легендарная литерная карточка... Это еда, стоящая на уровне довоенного хорошего ресторанного кормления. Еще плюс - дают сахару 2 кг, масло, мясо, картофель, вино и т.п. Это гораздо больше, чем нужно и можно одному человеку». При этом А.Н. Болдырев с горечью признает, что достигнутое им продовольственное благополучие представляет собой «слишком разительную и резкую разницу с армией достойных, истинно трудящихся, никак не забывших последствий Страшного Времени, живущих на одной служащей карточке». Одновременно с этим А.Н. Болдырев в конце ноября 1943 г. констатировал: «Литерный откорм процветает баснословно» [2, с. 302, 309].
Разделение населения блокированного Ленинграда на «сытых» и «голодных» явственно прослеживается в документах военной поры. Такое положение вещей в ходе заседаний ЛГК ВКП(б) признавали и сами руководители города. Вместе с тем, обеспечение отдельных категорий населения специальными продовольственными карточками и дополнительными обедами носило продуманный характер. Особое питание для доноров крови - 16 тыс. человек на август 1943 г. [4, с. 258], дополнительные пайки для комсостава и руководителей промышленных предприятий, сотрудников НКВД, постепенное увеличение норм продовольствия для работников науки, искусства и литературы свидетельствовали об уверенности руководителей Ленинграда в том, что именно эти группы населения не только будут активно способствовать работе на нужды фронта, но и займут видное место в структуре городского населения после окончания войны.
Список источников и литературы:
1. Блокадные дневники и документы (серия: «Архив Большого Дома») / Сост. С.К. Бернев, С.В. Чернов. СПб.: «Европейский дом», 2004. 512 с.
2. Болдырев А.Н. Осадная запись (Блокадный дневник). СПб.: «Европейский
дом», 1998. 365 с.
3. Журнал посещений А.А. Жданова. 1941-1944 гг. / Отв. ред. К.А. Болдов-ский. СПб.: Национальный центр социальной помощи, 2014. 396 с.
4. Ленинград в осаде. Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. 1941-1944 / Отв. ред. А.Р. Дзени-скевич. СПб.: «Лики России», 1995.
5. Ломагин Н.А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб, НКВД и письмах ленинградцев. 2-е изд. СПб., 2014. С. 20-21, 37-38.
6. Ломагин Н.А. Неизвестная блокада. Кн. 1. 2-е изд. СПб., 2004. С. 151.
7. Ломагин Н.А. Неизвестная блокада. Кн. 2. 2-е изд. СПб., 2004. С. 108-427.
8. Орлов И.Б. Карточное снабжение в 1941-1943 гг.: расчеты и просчеты // Современные проблемы сервиса и туризма. 2010. № 3. С. 36.
9. Павлов Д.В. Ленинград в блокаде. 6-е изд. Л., 1985. С. 117.
10. Соболев Г.Л. Блокада Ленинграда: от новых источников к новому пониманию // Новейшая история России. 2012. № 3 (5). С. 70-96.
11. Соболев Г.Л. Блокада Ленинграда: постижение правды // Новейшая история России. 2012. № 2 (4). С. 72-87.
12. Соболев Г.Л. Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга первая: июнь 1941 - май 1942. СПб.: Издательство СПбГУ, 2013. 696 с.
13. Соболев Г.Л. Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга вторая: июнь 1942 - январь 1943. СПб.: Издательство СПбГУ, 2015. 542 с.
14. Соболев Г.Л. Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга третья: январь 1943 - январь 1944. СПб.: Издательство СПбГУ, 2017. 764 с.
15. Соболев Г.Л., Ходяков М.В. Продовольственная комиссия Военного Совета Ленинградского фронта в 1942 году // Новейшая история России. 2016. № 1 (15). С. 8-21.
16. ЦГА СПб. Ф. Р-5379. Оп. 2. Д. 1.
17. ЦГА СПб. Ф. Р-5920. Оп. 2. Д. 3.
18. ЦГА СПб. Ф. Р-5920. Оп. 1. Д. 1.
19. ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2. Д. 5235.
20. ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 2. Д. 4707.
21. Яров С.В. Блокадная этика. Представления о морали в Ленинграде в 1941-1942 гг. М., 2012. С. 411.