+ + +
Весь месяц держалось вёдро. А потом пошли гулять и сшибаться в высоте свирепые кулундинские вихри. Ветер срывал, вздымал с деревьев листья. Они взлетали жёлтой тревожной стаей к небу и опадали, шурша. Их несло вдоль улицы, било о стены домов, о заборы, гнало по тёмным пустым огородам и кувыркало.
Жена редактора Завьялова стояла за спиной Мальчика и тоже смотрела из кухни в окно. Золото осеннего солнца уже опало − всё оно перелилось в желтизну листьев, без остатка, и в вышине его не осталось – там ходили сырые тучи.
− Видишь, какой листопад? − говорила она. – Дерево под нашим окном называется тополь. Это он шумит от ветра, когда мы спим. А тополь не спит, он сторожит нас и охраняет.
− Даже без листьев? – удивлялся Мальчик.
− Да!.. Их сметает ветром каждую осень. Зато весной у него нарождаются новые. Зелёные. И растут.
− А этим что делать? Они зябнут сейчас? – поёжился Мальчик.
− Они танцуют… Идём есть кашу, пока не остыла. Здесь такое питательное молоко!
Мальчик усаживался за стол охотно и болтал ногами.
− Потом опять начнём складывать буквы? – спрашивал он. − Мне «жэ» не нравится. Она ползучая и жужжит. Не буду её запоминать.
− Ешь прилежно… Мы будем составлять из слов предложения и писать, пока маленький не проснётся. Держи ложку правильно.
− А потом? – радовался Мальчик.
− Потом ты выпьешь кисель, мы искупаем Николеньку. И станем втроём слушать музыку для детей композитора Михаила Ивановича Глинки. Или сказку писателя Ершова.
− Петра Павловича? В большой комнате? Я буду смирно там сидеть на взрослом диване и не прыгать?
Но вместо ответа Евдокия проговорила:
− …Надо спросить Цицеру, где он покупал молоко. Если это близко, будем ходить туда сами.
− И маленький будет ходить за молоком?.. – не поверил Мальчик.
− Его ещё рано оставлять одного.
В комнатах запахло одеколоном. Это собирался на работу Завьялов − шуршал плащом, клацал замками портфеля, ругался, спотыкаясь о веник, на котором недавно Мальчик скакал верхом.
− Управитесь тут сами? − спросил Завьялов, обуваясь в прихожей. − А то на работе у меня скапливается много дел. Придётся проводить дальнейшее сокращение штата…
Хлопот у Завьялова и вправду было невпроворот. Местные власти больше не хотели тратить на редакцию прежние суммы. И хоть отвечать на письма трудящихся было теперь некому, да и незачем, концы с концами у редактора сходились неважно. Газета уже осталась без курьера, лишилась одного сотрудника по сельскому хозяйству. А Блудница, ставшая заместителем Завьялова, требовала немедленно уволить Цицеру – за ненадобностью корректуры.
− Он зря ходит на работу! Я гадина? Гадина? – допытывалась она, беспомощно моргая.
− Вероятно, − соглашался Завьялов, глядя в экран компьютера. – Иди. Не стой над душой.
Но что-то ещё мучило Блудницу.
− …А может корректор меня убить? Прямо на работе?
– Может! – кивнул редактор. − Но Цицера ещё поработает.