Сенатора встречала вся деревня. На площади горели два костра, и деревенские кузнецы произвели почетный салют, дружно ударив по наковальням. Ведь для этих людей, никогда не встречавших человека важнее окружного судьи, сенатор Соединенных Штатов был чем-то вроде господа бога.
На следующий день, за полчаса до начала занятий в воскресной школе, все собрались в церкви: прибыли со своими семьями фермеры и гуртовщики за пять миль в окружности. Все хотели хоть краешком глаза поглядеть на великого человека, человека, который живет в столице, который не раз видел прославленный памятник Вашингтону, может быть даже трогал его собственными руками.
Когда сенатор приехал в церковь, она была набита битком. Притворы были полны, в дверях теснились, большая толпа стояла во дворе. Он направился к кафедре, рука об руку с пастором, сопровождаемый деревенскими должностными лицами. Каждый в толпе напряг зрение и вытянул шею до последней возможности, стремясь увидеть как можно больше. Пожилые люди, обращаясь друг к другу, говорили:
— Вот он, идет, видите, — с высоким благородным лбом.
Мальчишки, пихая один другого локтем, говорили:
— Ой, Джонни, вон он идет, видишь — с облупленной башкой.
Сенатор занял место на кафедре между пастором и инспектором воскресной школы. Городские власти заняли почетные места пониже, за решеткой алтаря. Ученики воскресной школы уселись на передних скамьях, одетые в праздничное платье, гладко причесанные и чисто вымытые, что доставляло им величайшие неудобства. Они были так подавлены присутствием живого сенатора, что на несколько минут даже перестали швыряться жеваными бумажными шариками. Как только первое оцепенение прошло, они начали отвечать стихи из библии и таскать друг друга за волосы.
После того как была поспешно пройдена обычная рутина занятий в воскресной школе, поднялся пастор и истомил собрание очередной воскресной проповедью. Потом за весла взялся инспектор. Городские власти также сделали, что могли. Все они упоминали в лестных выражениях о «нашем уважаемом друге сенаторе», не скупились на рассказы о том, какой он великий и замечательный человек и как много он сделал для отечества, для религии и для борьбы с алкоголизмом, и призывали мальчиков быть послушными и прилежными и стремиться стать такими, как сенатор.
Ораторы стяжали общую ненависть. Наконец они сели на место, и зал ожил. Слово получил сенатор.
Сенатор Дильворти встал и не менее чем шестьдесят секунд, не произнося ни единого слова, изливал на собрание лучезарный взгляд. Затем он улыбнулся сладчайшей улыбкой и начал речь:
— Мои маленькие друзья — ибо я твердо верю, что эти светлые маленькие личики взирают на меня, как на своего друга, — итак, мои маленькие друзья! Я много путешествовал, был во многих штатах и многих городах, объехал все наше великое и славное отечество из конца в конец, и, по милости провидения, мне не раз приходилось бывать на собраниях, подобных вашему. И, однако же, я должен сказать с гордостью, именно с гордостью, что никогда, ни единого разу не удавалось мне увидеть в обращенных ко мне юных личиках такое сверкание ума, такое очарование характера, такую кротость души. И вот я стою и вопрошаю себя: где я нахожусь? Быть может, я заехал в отдаленную империю и беседую с маленькими принцами и принцессами? Нет! Или я нахожусь в одном из многолюдных городов нашего отечества, куда собрали' со всех концов красивейших и умнейших детей страны для получения наград и призов? Нет! Или, может быть, я в волшебной стране, где живут чудесные дети, каких мы не видели на нашей грешной земле? Нет! Где же я? Где? ..
Я в простой, скромной, уединенной деревушке, расположенной в моем родном и дорогом моему сердцу штате, и передо мной дети добродетельных и благородных людей, которые сделали меня тем, что я есть. И при этой мысли моя душа воспаряет в умилении, и я смиренно благодарю того, перед кем мы лишь черви, ползающие во прахе, за то, что он призвал меня служить подобным людям. Не может для меня быть на земле более высокого, более почетного призвания. Пусть короли и императоры владеют своими мишурными коронами. Мне они ни к чему! Мое сердце здесь! ..
Теперь, мои милые маленькие друзья, сядьте рядком, смирно — вот так, — и я расскажу вам об одном бедном маленьком ученике воскресной школы, которого я знал в своей юности. Он жил на далеком Западе, и родители его были очень бедны. У них не было денег, чтобы дать ему дорогостоящее образование, но они были добрыми и благочестивыми людьми, и они посылали его в воскресную школу. Он любил свою воскресную школу. Я надеюсь, что и вы любите вашу воскресную школу. Да, я вижу по вашим лицам, что вы любите ее. Правильно, дети мои!
Этот бедный маленький мальчик всегда был на своем месте, когда звонил колокол, и он всегда учил свои уроки, потому что эти уроки задавал ему учитель, а он нежно любил своего учителя. Он никогда не слушал дурных мальчиков, которые уговаривали его пойти играть в воскресный день. Был один дурной мальчик, который постоянно пытался его уговорить, но ему никогда это не удавалось.
И вот этот бедный маленький мальчик вырос и стал взрослым человеком и покинул родной дом и друзей, чтобы зарабатывать себе на жизнь. Соблазны окружали его, порой он был уже готов поддаться им, но в этот миг он всегда вспоминал о том, чему его учили в его любимой воскресной школе, и продолжал шествовать твердой стопой по стезе добродетели. Время шло, и его избрали членом законодательной палаты. Тогда он сделал все, что мог, для воскресных школ. Он провел закон в пользу воскресных школ и насаждал их везде, где только мог.
Время шло, и народ избрал его губернатором штата. И он сказал, что все это сделала для него воскресная школа.
Прошло еще немного времени, и народ избрал его депутатом в конгресс Соединенных Штатов, и он стал знаменит. Теперь соблазны одолевали его со всех сторон. Были люди, которые пытались заставить его пить вино, танцевать, посещать театры. Они даже пытались научить его брать взятки. Но нет, то, что внушалось ему в воскресной школе, было надежным щитом против всякого зла. Он помнил, что дурной мальчик, который пытался уговорить его итти играть в воскресный день, сделался пьяницей и окончил свою жизнь на виселице. Он помнил это и был рад, что ни разу не послушался дурного мальчика и не играл в воскресный день.
И что ж, наконец, произошло с ним, как вы думаете, дети мои? Народ доверил ему должность великой важности и великого значения, высочайшую и знаменитейшую должность. Что это за должность, мои маленькие друзья? Должность сенатора Соединенных Штатов! Бедный маленький мальчик, который так любил свою воскресную школу, был избран сенатором. Этот сенатор перед вами, дети!
Дорогие детки! Любите ваших родителей, любите ваших учителей, любите вашу воскресную школу, будьте благочестивы, будьте послушны, будьте прилежны, и вы преуспеете в жизни и займете почетное место среди ваших сограждан. Но прежде всего, дети, будьте честными. Пусть ваши помыслы будут чисты, как снег. Вознесемте же хвалу нашему создателю!
Когда сенатор Дильворти покинул Кеттльвиль, не менее чем три десятка мальчиков готовились перестроить свою жизнь на новых началах, имея в виду конечную цель — быть избранными в сенат Соединенных Штатов.
По возвращении в столицу штата сенатор принял поздно ночью мистера Нобла. Совещание продолжалось три часа. Прощаясь, Нобл сказал:
— Я потрудился над ними немало, зато теперь они наши. Шестеро из них еще не решаются круто повернуть и выступить за вас завтра при первой баллотировке. Они для виду будут голосовать против вас, а потом отдадут вам голоса при второй баллотировке. Обо всем условлено. Завтра в это время вы будете переизбраны сенатором. Можете-спать спокойно.
Когда Нобл ушел, сенатор сказал:
— Что ж, для таких результатов стоило совершить это маленькое путешествие на Запад.