1. Слова "*** - мощным валом" оставлены в немецком переводе без внимания (Лоретте. 130).
2. Копать ров для лагеря, согласно стратегике Никифора, требовалось только . в том случае, если угрожала опасность нападения врагов, утомлять войско напрасной работой было не принято (см.: Кулаковский. 1903). В словоупотреблении Лев опять следует Агафию (Газе. 482).
3. Толщина стен Дористола достигала 4,7 м (Лисицов. 1974, 37).
4. Вся эта водная фраза пропущена в немецком переводе (Лоретте. 131).
5. О "греческом огне" см. примеч. 25, кн. I. Лев Диакон единственный, кто называет его мидийским (Арвейлер. 1966, 119), видимо, стремясь к архаизации.
6. Участники похода Игоря на греков, предаваясь воспоминаниям, видимо, производили большое впечатление на молодежь рассказами о действии "греческого огня". Явно преувеличивая его мощь, спутники Игоря стремились оправдать свое бегство (Щапов. 1972, 205, и ел.). Из византийских источников только Житие Василия Нового приписывает "греческому огню" решающую роль в победе над русскими, за Житием следует "Повесть временных лет", византийские же хроники отмечают это обстоятельство лишь попутно.
7. Лев везде называет боевой одеждой русских *** "панцирь, сделанный из цепных звеньев". Он единственный из византийских авторов, кто дает довольно точные сведения о русском вооружении (Шрайнвр. 1981, 226).
8. Скилица ничего не сообщает о Феодоре Лалаконе. По-видимому, Лев включил в рассказ сведения о каком-то из своих знакомых или родственников. Лалаконы - род, существовавший с IX по XI в. и давший в IX-Х вв. ряд крупных полководцев (Каждая. 1974, 125, 140).
9. Скилица (302) пишет еще об удачной вылазке русских из Доростола для добычи продовольствия, которое они не успели запасти до осады. Он считает, что это случилось 28 июня, Зонара - что 23.
10. Монастырь Пиламис находился на азиатском берегу Босфора в проастии Пи-ламидион в окрестностях Халкедона (Скилица. 303; См.: Жанен. 1950, 459).
11. Церковь св. Фоки в Константинополе была расположена у восточной при-: морской стены. Точное местонахождение не выяснено (Жанен. 1953, 513- 514). О калитке не сообщает ни один источник, кроме Льва (Там же. 277).
12. Сфоракий - район Константинополя (Жанен. 1950, 393) находился к северо-западу от храма св. Софии, правее улицы Месы, простираясь до площади Константина (Шульце. 1913, 177, и сл.).
13. *** - вообще ремесленная корпорация, здесь - одна из государственных мастерских, работники которых составляли особые объединения, изготовлявшие свою продукцию для дворца.
14. Впоследствии друнгарий Лев был назначен протовестиарием. Возглавлял армию Василия II против мятежника Склира; в 977 г. разбит и пленен им у при Рагеа (Гийян. 1973, 65). Скилица добавляет (303), что захватом заговорщиков руководил ректор Василий.
15. Калоним - остров в группе Принцевых островов. Скилица (303) утверждает, что мятежники были сосланы на остров Прота.
16. Яхъя (133) пишет, что Фока был ослеплен по приказу императрицы Феодоры.
17. Подробности, с какими Лев рассказал о заговоре Фок, заставляют предполагать, что будущий историк сам находился в то время в Константинополе и тем самым не мог быть очевидцем войны с русскими.
18. Свидетельство о грабежах византийцев в Болгарии позволяет заключить, что занятые ими болгарские города рассматривались как завоеванные. Впрочем, действия Куркуаса, согласно закону, приравнивались к святотатству, за что он, по Льву Диакону, и понес кару.
19. Анемас (по-арабски, видимо, Аль-Ну'Ман) - сын и соправитель эмира критян Абд-эль-Азиза, взятый в плен Никифором Фокой в 961 г. (Скилица. 249-250; Прод. Феоф. 477). Не исключено, что от него пошел род Анемадов, известный до XII в. Арабская знать, таким образом, довольно быстро врастала в византийскую.
В Скандинавии найдена критская монета чеканки 961 г. - одна из последних монет, выпущенных Абд-эль-Азисом. Это дало пищу романтической гипотезе, будто Анемас хранил ее как знак своего царского происхождения, а после его гибели она досталась какому-то варяжскому воину (Майлз. 1970, 82-83). Возражения см.: Христидис. 1984, 119.
20. Оборот "*** - когда он погиб" в немецком переводе выпущен (Лоретте, 136).
21. Это сражение, по Льву Диакону, должно было произойти 23 июля, так как ниже он указывает, что следующий день приходился на пятницу 24 июля. Однако дата, приведенная Львом, ошибочна, ибо 24 июля 971 г. было воскресеньем. На пятницу же этот день приходился в 974 г. (ср. Анастасиевич. 1929, 1-20; 1931, 337, и ел.). Анастасиевич старался доказать, что война при Цимисхий продолжалась три года, т. е. до 974 г.; возражения см.: Дельгер. 1932, 375 ел.; Грегуар. 1937, 267, и ел.; Карыш-ковский. 1952, 136, и ел.). Согласно Скилице (304), предпоследняя битва (с участием Икмора) происходила 20 июля, тогда последняя битва должна быть отнесена к 21 июля, поскольку именно 21 июля 971 г. была пятница. Переписчики рукописей часто путают буквенные обозначения цифр: замена а (1) на 6 (4) в рукописи XIV в. вполне возможна, так что скорее всего день недели Лев Диакон назвал правильно, а число июля (24 вместо 21) - ошибочно. Таким образом, считаем наиболее вероятным отнести решающую битву к 21 июля 971 г. (Сюзюмов. 1974).
22. Это место требует особого внимания. Дело в том, что в 971 г. в ночь с 20 на 21 июля было почти новолуние и видеть что-либо издали не представлялось возможным. Отнести же битву к 970 г., когда действительно было полнолуние в ночь с 20 на 21 июля, тоже нельзя. Наиболее вероятно, что Лев Диакон допустил в этом месте ошибку, сообщая то, что ему передали очевидцы о каком-нибудь другом сражении в 970 г. Скилица (305) говорит об этой ночи только, что русские после неудачного сражения громко оплакивали погибших, но не упоминает при этом ни о полнолунии, ни о ритуалах. Видимо, Лев интересовался языческими обрядами, расспрашивал о них очевидцев и для вящего драматизма объединил все имевшиеся у него сведения в рассказе о ночи перед решающей битвой. Сообщение о полной луне добавляло рассказу достоверности.
23. Сожжение русскими своих покойников засвидетельствовано Ибн-Фадланом (143), Ал-Бекри, Истахари, Ибн-Хадисом, Масуди и другими арабскими авторами (Куник, Розен, 1878, 62; Заходер. 1967, 103-104).
24. Обряд жертвоприношения пленных у славян отмечен и западными хронистами: Длугошем, Титмаром, Гельмольдом. Свидетельства о жертвоприношении на могиле умершего принадлежавших ему женщин носят массовый характер. В византийской литературе об этом применительно к славянам рассказывают Маврикий и Лев VI, в западной - Титмар и Бонифаций, в арабской - Ибн-Фадлан, Ал-Бекри и многие др.
25. Именно такой способ ритуального убийства у славян засвидетельствован Ибн-Русте, Исхаканом Ибн-ал-Хусаином, Ибн-Фадланом и др. (Заходер. 1967, 113).
26. Убийство славянами младенцев засвидетельствовано византийским автором VI в. Псевдо-Кесарием. О том же обряде у прибалтийских и западных славян сообщают Герборд (II, 18, 33), Эккерхард (а. 1125).
27. Обычай славян топить петуха в качестве жертвоприношения широко засвидетельствован в источниках (см.: Толстой, Толстая. 1981). Ср. сообщение Константина Багрянородного (Адм. 60, 73-78). В мифологии петух связан со смертью (Гаек. 1934, 56; 94-105; 151). Это подтверждается как археологами (Левицкий. 1963, 58), так и этнографами-у многих славянских народов и по сей день существует обряд принесения в жертву петуха, как правило черного (Дуйчев. 1976, 33-34).
28. Слово "эллин" означало для византийцев одно - язычник. Именно это подразумевает Лев, рассуждая об эллинской учености (IV, 9). Однако в данном контексте он употребляет слово дважды, и это не кажется тавтологией; во втором случае "эллинскими обрядами", несомненно, названы обряды языческие, но в первом случае Лев, явно намекает на их древнегреческое происхождение. Тем самым слову "эллин" историк придает его исконное значение. Подобное новаторство Льва - объяснимое с точки зрения его архаизирующего стиля - не так уж и смело, если учесть сходные тенденции в языке Константина Багрянородного. См.: Лехнер. 1954, 43- 52. В древнерусских обличительных сочинениях тоже содержатся выпады против поклоняющихся "Матери бесовьстеи Афродите богине... и Артемиде проклятеи", Дыю (Зевсу), Дионису и даже "триподе Дельфичьстеи", т. е. оракулу (Аничков. 1914, 109). Возведение русского язычества к греческому носит, несомненно, схоластический характер.
29. Анахарсис - скиф-философ, сведения о котором относят к 590 г. до н. э. Легенды о нем приводит Геродот (IV, 76-77). Анахарсис - яркая и очень почитаемая в греческой литературе фигура. Он воспринимался как образец древней добродетели, уже утраченной греческим миром. Некоторая идеализация "варварского" первобытного общества, для которого были якобы характерны прямота и честность, долго оставалась основой представлений о морали "варваров". Непосредственность росов, чуждых коварства, признается, таким образом, отвечающей идеалам Анахарсиса: поскольку росов называли "тавроскифами", было естественным считать, что он их духовный наставник.
30 Замолксис - скиф-гет, жил в рабстве у Пифагора, позднее распространил у скифов его учение; стал впоследствии почитаться богом, был врагом вина и роскоши, проповедником вегетарианства (Страбон. VII, 3, 5; Геродот. IV, 94-96). Почитание двух этих мудрецов христиане переняли у киников, для системы представлений которых "варварское" происхождение Анахарсиса и Замолксиса имело важное значение (Куклина. 1971, 124).
31 Флавий Арриан, плодовитый и разносторонний писатель, жил между 95 и 175 гг. н. э. "Плавание вокруг Понта Евксинского" написано им в 13-132 гг. Лев Диакон, несомненно, имеет в виду это произведение, но приводимых историком данных там нет; Арриан писал лишь о культе Ахилла на Белом острове. Вероятно, Лев почерпнул свою информацию у Псевдо-Арриана (V в. н. э.). Об этих сведениях имеются рассуждения в комментариях Евстафия Фессалоникийского (XII в.), который пишет и о мирмидо-нянах, и о тавроскифах, и о Замолксисе (Греческие географы. 270-271, 313).
Версия о том, что Ахилл был скифского происхождения, восходит к эллинскому времени. На северо-западном побережье Черного моря культ Ахилла установился в результате микенской колонизации. О нем имеются данные у Диона Хрисостома и Арриана. Наличие такого культа в Северном Причерноморье подтверждается и археологией (Латышев. 152). См.: Хоммель. 1981, 53-62. К тому же имя Ахилла связывалось с легендами об Ифигении, которая стала жрицей тавров. Таким образом, связь Ахилла с "тавроскифами" с мифологической точки зрения выглядела вполне обоснованно.
32. Мирмикий - поселение к северу от современной Керчи; Страбон писал: "Дальше от Мирмикия на азиатской стороне против него лежит деревня, называемая Ахиллием" (VII, 4, 5; ср. XI, 2, 6). В. Г. Васильевский (1909, 287) считал, что одного этого соседства уже достаточно для проведенного Львом сближения. Но последнему способствовало также и то, что название Мирмикий происходило от слова "*** - муравей", а согласно греческому мифу, племя мирмидонцев, которым правил Ахилл, произошло от муравьев. В свою очередь, византийские авторы сближали это племя то с болгарами (Малала. 91), то с русскими (Атталиат. 87). В древнерусской литературе не было попыток возвести происхождение русских к Ахиллу, между тем как Иоанн экзарх Болгарский предлагал такую генеалогию для болгар (Калайдович. 1924, 180).
Можно предположить, что само название Мирмикий было на слуху у Льва Диакона благодаря апокрифическим "Деяниям апостола Андрея", в которых фигурирует этот город (Аипсиус. 1883, 603-606), причем его название в некоторых версиях передается как "Мирмидон". Те же сказания могли способствовать и географической путанице с Ахиллом, поскольку в них апостол Андрей странствовал, согласно одним изводам, вдоль Понта, согласно другим - по Греции (Там же. 608-610).
33. Таким образом. Лев Диакон пытается примирить "неканонический" миф о происхождении Ахилла с классическим, выводящим его из Фессалии. Упоминание о "соратниках Ахилла" позволяет дополнить недосказанную часть мифа, сочиненного Львом: он дает понять, что после гибели Ахилла под Троей его соратники вернулись на родину и привезли туда греческие мистерии.
34. Если русские князья действительно носили длинный плащ (корзно), застегивавшийся на правом плече (Древняя одежда. 1986, 45), то у Гомера Ахилл нигде не появляется в плаще. .
35. В действительности же все гомеровские герои сражаются пешими, а скифы, напротив, в античной литературе всегда - всадники. На этом примере особенно хорошо видно, как поменяло оттенок слово "скифы": если античный литературный топос причислял их к народам Востока, которые якобы всегда сражаются верхом, то у Льва Диакона скифы - один из северных народов, а для них у греков существовали свои клише.
36. Еще Ксенофан высказал гипотезу о связи между географической средой и внешностью обитающих в той или иной среде народов; ему первому принадлежит образ голубоглазых и белокурых северных "варваров" (Диль. 14) Вслед за тем Гекатей Милетский высказал мысль о зависимости от среды даже национального характера; на этом тезисе построена вся античная этнография. С особой последовательностью он проводился у стоиков и в распространившейся в поздней античности "астрологической этнографии". У Льва Диакона здесь также нашел отражение античный стереотип "северных варваров".
37. Илиада. I, 177.
38. Разрешение споров путем поединка было распространено среди "варварских" народов, но у нас нет данных, чтобы говорить об особой склонности к этому славян. Характерно, что, когда Цимисхий предлагал Святославу закончить войну единоборством, тот с презрением отклонил его предложение (Скилица. 307-308).
39. В действительности цитата из пророчества Иезекииля звучит так: "Вот Я-на тебя, Гог, князь Роша, Мешеха и Фувала!" (Иез. XXXIX, 1. Ср.: Бытие. ХLVI, 21). В Библии слово "Рош" является ошибкой греческого перевода (Кениг. 1916, 92-96; Флоровский. 1925, 505-525), однако византийцы неизменно понимали его как название народа и начиная с V в., прилагали к различным "варварским" племенам, реально угрожавшим империи. Когда в IX в. на исторической арене появились росы, эсхатологическое сознание византийцев немедленно связало их с библейским "Рош". Первым такое сближение произвел патриарх Фотий, но текст Иезекииля непосредственно применен к русским в первый раз в житии Василия Нового: "Варварский народ придет сюда на нас свирепо, называемый Рос и Ог и Мог" (Житие Василия Нового. 88-89). Здесь, так же как и у Льва Диакона, библейский текст искажен. Именно это схоластическое отождествление и побудило византийцев называть Русь "Рос", тогда как латияские источники сохраняют правильное наименование Киза;. Так и родилось слово "Россия" (см.: Брим. 1923; Сюзюмов. 1940; Васильев. 1946; Соловьев. 1947; и др.).
Что же касается Гога и Магога, то они уже в Апокалипсисе названы народами (XX, 7-8). Начиная с Евсевия, их на протяжении всего средневековья отождествляли с враждебными племенами (Ленорман. 1882). Наиболее распространено было представление о том, что это скифы (Карышковский. 1961, 49), отчего схоластическое сближение с Русью получило еще одно подтверждение.
40. По Льву Диакону, это было 23 июля, но согласно Скилице (304) - 20.
41. По поводу обозначения совета Святослава словом "коментон" существует обширная литература. Все попытки найти корень этого слова в германских и славянских языках оказались тщетными. Не удалось объяснить его происхождение и с помощью тюркских языков (Моравчик. 1951, 225--231).
Термин восходит к латинскому сопуешшз, однако после VIII в. он перестал употребляться в значении сходка: в начале Х в. слово меняет значение (см. Ставриду - Зафрака. 1977/1978). Н. Икономидис (1987) считает, что параллельно с греческим термин в его исконном значении существовал в языке романизованного населения Подунавья. По мнению ученого, именно от местных лазутчиков ромеи узнали о совете у Святослава. Ср. Скилица, 460.
42. В "Повести временных лет" (51) тоже говорится о совещании у Святослава и также приведено мнение сторонников заключения мира: "аще не сотворим мира со царем, а увесть царь яко мало нас есть пришедшие оступятъ ны во граде. А русска земля далече".
43. Воинственные слова, влагаемые Диаконом в уста Святослава, очень близки к его речи в изложении "Повести временных лет" (50): "Уже нам нъкамо ся дъвти, волею и неволею стати противу; да не посрамимъ землъ Рускиъ, но ляжемъ костьми, мертвые бо срама не имамъ. Аще ли побъвгнемъ, срамъ имамъ. Не имамъ убъжати, но станемъ крепко, аз же предъ вами пойду: аще моя глава ляжетъ, то промыслите собою". Эту речь, безусловно, следует связывать не с переяславецкой, как в летописи, а с доростольскои битвой (Карышковский. 1954, 175, и ел.).
Сходство речи Святослава у Льва Диакона и в "Повести" - важный аргумент теории А. А. Шахматова (121-130; 465-468) о болгарском источнике русской летописи.
44. Как это ни странно, у Льва Диакона нигде не сказано о крещении Руси. Видимо, вся его информация о русских относилась к предшествующему времени, а позднее он не возвращался к своему сочинению.
45. Представление о рабстве в потустороннем мире можно усмотреть и в формуле договора Игоря с греками: "И да будутъ раби въ весь и въкъ в будущий" (ПВЛ. 35). Однако смерть от собственного оружия упомянута в текстах договоров как страшная кара за вероломство (там же. 52)" так что утверждение Льва о самоубийстве у росов сомнительно.
Сходные представления были распространены среди тюрок и венгров в средние века (Моравчик. 1955) - Лев мог перенести на русских те сведения, которые получил о верованиях других современных ему народов.
46. Как указано выше (примеч. 21), сообщение Льва Диакона явно повреждено переписчиками-нужно читать не 24, а 21 июля.
47. Лев Диакон использует архаические выражения Агафия; нарисованная им картина боя малоправдоподобна. Согласно Скилице (308), Цимисхии предпринял обходный маневр, послав магистра Варду Склира, патрикия Романа и стратопедарха Петра в тыл русским с целью отрезать их от Дористола. Этот маневр удался. Именно зайдя с тыла, Анемас бросился на Святослава, но был изрублен.
48. Скилица (308) утверждает, что это был день памяти великомученика. о действительности церковь праздновала день Феодора Стратилата 17 февраля. Что же касается 21 июля, то это был день мучеников Феодора и 1еоргия (Синаксарь. 1902, 834). Видимо, только после победы над Святославом этих мучеников превратили в святых воинов, которым впоследствии посвящались на этот день особые молебствия (Грегуар, Оргельс. 1954, 141-142). Грегуар отмечает, что Феодор Стратилат считался в Византии заступником именно против русских (1936, 605; 1938, 279-282).
49. Все это придаточное предложение оставлено без внимания как русским (Попов. 95), так и немецким переводчиком (Лоретто. 141).
50. В переводе Д. Попова ошибочно дана цифра 15 тыс. (96). Эта ошибка перекочевала в труды исследователей, изучавших "Историю" не в подлиннике (Чертков. 1843, 90; Багалей. 1878, 21 и т. д.).
51. Качество русских мечей высоко ценилось. В восточной литературе упоминания о них не исчезают до XV в. Византийские же мечи, по мнению арабов, были недостаточно крепки (Кирпичников. 1966, 46-47).
52. Лев Диакон приводит те условия мира, которые предложил Святослав. Эти сведения дают представление о подлинной обстановке при окончании войны. У Скилицы (309) таких подробностей нет, есть только указание на восстановление союзных отношений между Русью и Византией. Приведенное "Повестью временных лет" (52) соглашение Святослава с Цимисхием (датированное: месяц июль, индикт 14, год 6479, т. е. 971), наоборот, не включает условий прекращения военных действий, но является уже союзным договором. Главное в нем - обязательство Руси оказывать военную помощь Византии. (Анализ порядка заключения соглашения о мире и его формулировок см.: Каштанов. 1972, 213-215.) Нет никаких оснований рассматривать договор как полную капитуляцию Святослава (см.: Карышковский. 1955, 29). Он лишь продолжил прерванные в 970 г. переговоры, отказавшись только от требования данн.
53. В том виде, как соглашение изложено в русской летописи, там не указано условие, касающееся торговли, но заключенный договор фактически восстанавливал те льготы, которыми Обладали русские до войны.
54. "Се же слышав, царь рад бысть" (ПВЛ. 51). Можно полагать, что Цимисхии и в самом деле хотел сделать русских союзниками, чтобы развязать себе руки для ведения войн в Азии. Уже в начале своего правления он мечтал о союзе с Русью (см.: VI, 8). Русские могли послужить Византии "противовесом" печенегам, отношения с которыми в тот период ухудшились.
55. Такого запаса хватило бы примерно на 1,5 месяца; медимн - видимо, сыпучий модий - для этого времени мера содержания воина, включавшая около 26 литр зерна (т. е. до 8-10 кг). 2 медимна - примерно около 20 кг зерна. Впрочем, объем модия (медимна) в империи сильно колебался (см.: Шильбах. 1970, 96-100).
56. В данном месте вряд ли нужно подвергать особому сомнению данные Льва. Принимая во внимание, что обсуждался вопрос о количестве продовольствия для возвращения русских на родину, цифру 22 тыс. можно принять за истинную. Что же касается потерь русских, то они, по всей вероятности, были значительными (см.: Скилица. 309).
57. Словом "приближенные" мы передаем греческое "***", так как Святослав и верхушка его дружины сидели в лодке, хотя в тексте читаем "етероч - другим". Оба эти слова произносились византийцами одинаково, т. е. мы предлагаем конъектуру, которую предусматривал уже Газе.
58. Греческое "***" ученые переводят по-разному: некоторые - как "с обеих" (Рансимен. 1930, 213; Газе. 157; Лоретто. 143; Силистра. 1927. 152; и др.), другие - как "с одной" (Оленин. 1814, 58; Левченко. 1956, 207; Златарский. 1972, 533; Попов, 97; Гедеонов. 1876, I, 361; Террас, 1965, 402 и т. д.). Иногда полагают, что прическа Святослава - далекий образец малороссийского чуба, однако более близкой представляется связь с обычаями степняков (о внешности князя см.: Шевченко. 1965).
Облик киевского властителя должен был производить ошеломляющее впечатление на византийцев, ибо противоречил их собственным нормам самым вопиющим образом: ромеи стригли волосы только по случаю траура или судебного осуждения. Ходить стриженым представлялось уделом шута или фокусника. Усы мужчины, видимо, брили, зато бороды отпускали. Наконец, серьги среди мужчин носили только дети и моряки (Кикилис. 1951, 356-360; 386).
59. Лев Диакон так описывает мирные переговоры, как будто сам был их очевидцем. Но вряд ли это так. Он, возможно, правильно - по рассказам очевидцев - рисует наружность Святослава, но повествование его не вызывает доверия из-за особого пристрастия подражать древним авторам. В данном случае, как показал Газе (489), описание наружности Святослава напоминает описание Приском Аттилы.
60. Такая обстановка переговоров обусловливалась соображениями безопасности и была обычным делом: согласно Феофилакту Симокатте, с лодки разговаривал с аварским хаганом византийский полководец Приск в конце VI в. (262-263); по Константину Багрянородному, так же вели переговоры с печенегами имперские послы (Адм.). Однако тот факт, что Святослав сидел перед императором, имел, может быть, особый смысл.
61. О так называемых фтирофагах рассказывают Геродот (IV, 109), Страбон (XI, 2, 14; 19), о них упоминают Плиний Старший, Помпоний Мела, Арриан, Птолемей и др. Слово "***" имеет два основных значения: "вошь" и "шишка". Что здесь хотели сказать античные авторы, не совсей ясно (не снимает вопроса и специально посвященная этому статья Беляева (1964), в которой, кстати, Лев Диакон не упомянут). Однако можно быть уверенным, что наш историк пишет именно о "вшеядности" печенегов: хотя само слово заимствовано из геродотовой традиции, на что указывает и употребленное далее "*** - живущие в повозках", также встречающееся у Геродота (IV, 121). Возможно, что Лев Диакон привязал к стереотипу известные ему факты: арабский путешественник Х в. Ибн-Фадлан, вряд ли испытавший на себе влияние Геродота, во время пребывания нр Волге видел, как аборигены поедали вшей, и описал это во всех ужасающих подробностях (Ибн-Фадлан, 130).
62. Печенеги - союз тюркских племен, появившийся в Северном Причерноморье в конце IX в. Набеги печенегов на Русь продолжались до 1036 г. Об этом народе см.: Васильевский. 1872; Моравчик. 1958, I, 78-90; II, 247; Плетнева, 1958. Лев Диакон презрительно отзывается о печенегах (что, было в обычае у византийцев, когда они писали о кочевниках), а в его рассказе о гибели Святослава чувствуется симпатия к русским.
Во время похода Святослава 970 г. печенеги были его союзниками. Их отношения ухудшились к моменту соглашения с Цимисхием. Ски-лица (310) отмечает, что печенеги были очень недовольны тем, что Святослав заключил союз с Византией. По Скилице, Святослав попросил императора об отправке посольства к печенегам, чтобы договориться с ними о пропуске росов через их пределы. Согласно "Повести Временных лет" (50), печенеги были враждебными Святославу ("ратными") еще до заключения мира под Доростолом.
В качестве посла к печенегам был отправлен епископ Евхаитский Фео-фил, оформивший договор 971 г. с русскими, но они будто бы отказались пропустить росов. Считается, что византийская дипломатия натравила печенегов на Святослава. Однако мы сомневаемся в этом. Цимисхий хотел сохранить добрые отношения со Святославом. Союз с Русью был выгоден для Византии. Интересно, что русская летопись вовсе не обвиняет византийцев в предательстве. По "Повести временных лет", русские отправились домой с богатейшей добычей и пленными ("везет именье много от грек и полон бесчислен..."). Святослав, конечно, отпустил пленных византийцев, но по условиям мира вовсе не требовалось возвращения всей добычи, которая досталась в войне с болгарами. По летописцу, не византийцы, а жители Переяславы (т. е. болгары) оповестили печенегов о том, что войско Святослава незначительно, а добыча колоссальна (ПВЛ. 52). Можно полагать, что именно наличие большой добычи было причиной того, что Святослав отказался возвращаться на конях, как ему советовали, а отправился на ладьях, морским и речным путем, и, избрав этот опасный путь, погиб весной 972 г. Печенежский хан Куря велел сделать из черепа убитого князя чашу.
63. Скилица (309) утверждает, что Феодорополем был назван город Евхания (см. примеч. 28, кн. III; Делеайэ. 1923, 129-134; Шулъце. 1930, 121- 123). Но недавно найденные в Болгарии византийские печати доказывают, что там был город, переименованный в Феодорополь, хотя это и не был Преслав (Икономидис. 1986, 330).
64. О том же пишет и Скилица (310). С прекращением византийско-русской войны вся северо-восточная Болгария стала византийской провинцией, и Цимисхий стал укреплять власть Византии как на границах, так и внутри захваченных земель. Раскопки показали наличие укреплений на крутом правом берегу Дуная в слоях конца Х в. (Диакону. 1969, 43-49; Божилов. 1970, 75-96).
65. То же самое несколькими столетиями позднее сделал император Иоанн Комнин (Киннам. I, 5; Сафа. 195). Религиозная окрашенность триумфа должна была подчеркнуть провиденциальный характер побед Византии - едущая в триумфаторской колеснице богородица была зримым воплощением этой идеи (Александер. 1962, 346).
Культ девы Марии начал распространяться в Византии позже, чем на Западе: ее изображение на монетах зафиксированы лишь с начала Х в., а изображение богородицы, увенчивающей императора, начинает появляться только при Никифоре Фоке (Грирсон. 1982, 37). Однако уже с начала VII в. Приснодева считалась защитницей Константинополя (Кэмерон. 1978.)
66. Регалии болгарского царя, как мы видим, ничем не отличались от византийских, и это понятно, если учесть притязания Симеона на константинопольский престол и глубину проникновения византийской культуры в Болгарию в Х в.
67. После пышного триумфа, который с восторгом описан и Скилицей (310) и Зонарой (XVII, 4), Цимисхий ликвидировал независимость Болгарии, лишив Бориса эмблем царской власти и сделав его византийским вельможей. По Скилице, это случилось не во дворце, а "на глазах горожан", по Зонаре - на Плакотийской площади.
68. Болгария, однако, еще не исчезла как государство и сохраняла некоторый международный вес, но помыслы Цимисхия все больше связывались с Малой Азией, Он стремился к захвату новых территорий для малоазийской знати. Западная же Болгария не была покорена, это явствует из того, что 23 марта 973 г. послы болгар были на приеме у императора Оттона I в Кведлинбурге (Титмар Мерзебургский. II, 31, 68; Ламперт Гарцфельд-ский. 973 г., 32; Анналы Альтаненские, 973 г., 787). Можно предположить, что эти послы представляли Западную Болгарию, где еще сохранялась местная власть, и что боровшиеся за независимость болгары вступили в контакт с венграми. Лев Диакон не интересовался судьбой Болгарии при Цимисхии.