Следуя сложившимся стереотипам, понятие «фамильный архив» относится скорее к истории дворянства, в крайнем случае, купечества, но никак не к истории обычной крестьянской семьи. Это устойчивое мнение опровергают хранящиеся в архивах и музеях страны фамильные крестьянские архивы. Преимущественно это комплексы документов севернорусского крестьянства. Северный крестьянин на протяжении веков обладал личной независимостью, собственными землями, свободой хозяйственного маневра. Почти повсеместная грамотность позволяла цивилизованно вести хозяйство и строить хозяйственные отношения, опираясь на законы и различные подзаконные акты, выраженные в различных сохраняемых семьей документах. Во многих случаях права на недвижимость приходилось доказывать в судебном порядке, отсюда и бережное отношение к различным юридическим документам, доказывающим, в частности, право на земельные угодья (завещания, купчие, дарственные), при этом особое внимание уделялось родословным, нередко являвшихся единственным доказательством правоты претензий конкретного лица на тот или иной объект хозяйственного права. Так веками складывались комплексы семейных документов, традиция собирания и хранения которых была прервана Октябрьским переворотом 1917 года.
До нашего времени дошли только редкие крестьянские архивы. В архивохранилищах их насчитываются единицы, публикаций таких архивов почти не было. Наиболее древние из них – архив семейства пинежских крестьян Офутиных XVI века[1], родовой архив крестьян Яренского уезда Артемьевых–Хлызовых[2] XVII века. Известны также хранящиеся в Древлехранилище Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН[3] архивы пинежан Поповых[4] и Спировых[5], кеврольцев Чеусовых–Белоусовых[6] и Томиловых[7], сурских крестьян Мерзлых[8], шотогорцев Земцовских[9], красноборцев Копыловых–Сухановых–Никоновых[10] и некоторые другие. Каждый архив по-своему интересен, раскрывая различные стороны жизни крестьян Русского Севера. К сожалению, время не пощадило ни один из них. Многие из перечисленных архивов разрозненны, фрагментарны. В каждом сейчас насчитывается лишь по нескольку десятков документов.
В Архангельской области, в музее села Черевкова (Черевковский филиал Красноборского историко-мемориального и художественного музея, далее – ЧФ КИМХМ) хранится уникальный семейный архив черевковских крестьян Мокеевых, включающий не десятки, а сотни различных материалов и деловых бумаг. Архив представляет собой целостный комплекс документов, всесторонне освещающих жизнь крестьянского рода на протяжении полутора веков. До сих пор не введенный в научный оборот, архив Мокеевых позволяет исследователю изучить правовые и имущественные отношения северного крестьянина, пути формирования и становления его хозяйства, особенности быта и взаимоотношений в северной деревне.
529 документов этого архива охватывают период с конца XVII до середины ХХ века, из них 423 (80%) относятся к XIX, 99 (19%) – к ХХ веку, 7 (1%) представляют собой копии документов XVII–XVIII веков. В архиве отложились различные материалы и деловые бумаги четырех поколений Мокеевых: Алексея Степановича, его сына Николая, внука Ивана, правнука Петра и их ближайших родственников. По документам архива удалось составить генеалогическое древо семьи Мокеевых, охватывающее девять поколений этого рода, начиная с середины XVII вплоть до первых десятилетий ХХ века.
Уникальный архив был найден в середине 60-х гг. прошлого века местным краеведом, основателем сельского музея, учителем В. А. Пономаревым, который получил его от внука последнего держателя архива П. И. Мокеева – А.И. Яковлева. Архив хранился и был передан в музей в деревянном сундучке. Сундучок изготовлен в конце XIX – начале ХХ века, размеры 45х39х18,5 см, обит полосовым железом (шириной 5 см), углы также обиты железом. Для переноски на крышке имеется металлическая ручка. Первоначально сундучок закрывался с помощью внутреннего замка. Сейчас внутренний замок отсутствует, для запирания на навесной замок установлены металлические петли. На крышке надпись – инв. № 1258.
Бесстрастные документы навечно запечатлели взлеты и падения своих владельцев, зафиксировали их достоинства и недостатки, характер отношений с родственниками, односельчанами и партнерами по коммерции.
Первый из владельцев архива, Алексей Степанович, вел хозяйство умело и расчетливо. Он значительно расширил те земельные угодья, которые достались ему с братьями Федором и Егором в наследство от брата их бабки, Максима Ларионовича Худякова в деревне Мыс. Алексею Степановичу в ходе судебных разбирательств удалось отстоять право на владение частью земель в той же деревне Мыс, на которую претендовал его однодеревенец Егор Стариков[11]. В 1815 году Алексей Мокеев решил купить земли в соседней деревне Астафьевской. С самого начала было ясно, что покупателю придется сразу же вступать в судебные споры, так как на землю претендовали крестьяне–половники[12] Прокопьевы, издавна жившие в Астафьевской и привыкшие считать эту землю своей (не имея никаких документов на владение землей и, соответственно, прав на нее). Кроме того, пользуясь тем, что бывшие владельцы Сусоровы и Малахов проживали в 160 верстах от деревни в г. Великий Устюг и не могли систематически контролировать состояние дел в собственной деревне, Прокопьевы безнаказанно присваивали себе ту часть сельхозпродукции, которую они были обязаны отдавать законным владельцам земли.
Помимо Прокопьевых на землю претендовал и купец Костромитинов, который до Мокеева обязался быть доверенным лицом Сусоровых и Малахова в споре с Прокопьевыми при условии продажи ему деревни Астафьевской. Но так как он вовремя не выплатил означенную за землю сумму, владельцы отказали ему и обратились к Мокееву. Последнему пришлось решать и этот вопрос в судебном порядке.
Следует упомянуть, что Мокеев был наиболее подходящей фигурой в разрешении споров вокруг Астафьевской. Он жил рядом, его земля непосредственно граничила со спорными угодьями, да и сам он был кровно заинтересован в решении вопроса в свою пользу.
Впоследствии возникли трения между прежними владельцами и сыном рано умершего Алексея Мокеева Николаем, что также привело к судебному разбирательству. Дело о дер. Астафьевской дважды рассматривалось на заседаниях Правительствующего Сената, несколько раз по этому делу издавались императорские указы, дело неоднократно слушалось в Сольвычегодском уездном и земском судах, в Вологодским губернском правлении, Вологодской гражданской палате. Мокеевы были вынуждены постоянно выезжать на эти заседания, причем, следует заметить, что расстояния приходилось преодолевать значительные: до Сольвычегодска – 104 версты, до Вологды – все 700, не говоря уже о Петербурге. А сколько затрат, как прямых – на судебные издержки, так и косвенных – проезд, проживание и, в конце концов, неизбежные взятки должностным лицам! Все это тщательно фиксировалось в расходных книжках Мокеевых, сохранившихся в архиве. Подарок «секлетарю», вино писарю, пиво делопроизводителю и т.д.
Тяжба (вернее, даже несколько судебных дел по земле в дер. Астафьевской) тянулась около полувека. Всего в архиве Мокеевых отложилось 80 документов[13], в той или иной степени касающихся различных этапов многочисленных судебных разбирательств.
Забегая вперед, можно сказать, что полувековые усилия Мокеевых в борьбе за землю деревни Астафьевской спустя еще 47 лет пропали зря. Внук Алексея Степановича, начинавшего борьбу, Федор, не оплатил вексель, и в 1910 г. деревня была пущена с молотка. При оценочной стоимости в 3000 руб., она была продана всего за 300 руб. крестьянину Алексеевской волости Михаилу Яковлевичу Попову. В архиве хранится записка П. И. Мокеева: «1910 года производились торги на деревню Астафьевскую, на владение Федора Николаева Мокиева, с 49 руб., и кончились торги 300 руб. И осталась с торгов за Поповым»[14].
Вернемся все же к Алексею Степановичу. Судя по документам архива, Алексей Мокеев с молодых лет пользовался авторитетом среди окрестных крестьян. Причем этот авторитет находил свое выражение в том, что Алексею доверялось представлять интересы крестьян при рассмотрении различных судебных дел и тяжб. Так, в архиве отложились материалы его участия в качестве поверенного крестьянина Д. Кузнецова в иске последнего к Красноборскому ратману в 1807 году[15]. В 1808 году Мокеев представлял интересы того же Кузнецова и некоего Малышева, крестьян Устюжского уезда, в их иске к вологодскому мещанину А. Колобову, уклоняющегося от уплаты вышеупомянутым крестьянам 1535 рублей и стоимости 764 пудов муки[16]. О достаточно высокой правовой культуре Мокеева, его непреклонности в отстаивании своей точки зрения может свидетельствовать факт отвода, данного им уездному судье надворному советнику К. И. Поведееву, рассматривавшему уже упоминавшийся выше спор между Мокеевым и Стариковым[17]. Причем следует отметить, что этот демарш не оказал отрицательного влияния на исход дела – в архиве имеется постановление суда, решившего спор в пользу Мокеева[18]. Повышая правовую культуру, Мокеевы изучали российское законодательство, делали выписки из Свода законов, следили за изменениями в юридической практике. В архиве семьи сохранились, например, копии императорских указов о крепостных людях 1720 года[19], о работе судов и ответственности истцов и ответчиков за ознакомление с судебными материалами 1730 года[20], об уездных стряпчих, отрешаемых от должности 1804 года[21], циркуляра департамента государственных имуществ с разъяснениями по владению землей государственными крестьянами 1820 года[22], мнения Государственного Совета об улучшении положения крестьян-половников Вологодской губернии 1831 года[23] и др.
Алексей Мокеев вел разностороннюю хозяйственную деятельность. Помимо обычных сельскохозяйственных работ он занимался торговлей, заготовкой леса[24], выполнял заказы государственных учреждений и частных лиц по перевозке различных грузов[25] по Сухоне, Северной Двине и Белому морю, в том числе провианта для армии[26], соли на государственные склады. Один из контрактов по перевозке соли вылился в громкое дело, длившееся 9 лет: с 1819 по 1828 г. Всего в архиве этому вопросу посвящено 10 документов[27].
Суть дела заключалась в том, что крестьянин Алексей Степанович Мокеев вместе со своим товарищем Демидом Васильевичем Кузнецовым заключили с Нижегородской солевозной комиссией в лице комиссионера Замяткина контракт о доставке 7 тысяч пудов соли с Унских солеваренных заводов, что на Белом море, на склад в селе Шидрово Шенкурской округи. По доверенности соль вместе с Кузнецовым доставлял брат Алексея Федор. Разыгравшаяся в пути непогода уничтожила 220 пудов соли, поэтому Федор доставил на склад вместо 3500 только 3280 пудов. Комиссионер Замяткин подал в суд на Мокиева и Кузнецова, как не выполнивших условия контракта.
Дело затянулось на долгие годы. Следовали решения Вологодского губернского правления, Сольвычегодского уездного суда, последовало два императорских указа. За этот период умер Алексей Степанович Мокеев, ответчиками стали его родственники, комиссионера Замяткина сменил комиссионер Булычев. К слову сказать, за время разбирательства императора Александра сменил Николай. Помимо царя Мокеев и Кузнецов обращались к министру финансов и в департамент горных и соляных дел. Для окончательного решения вопроса государственными органами власти было принято решение о продаже с торгов части недвижимости Мокиева и Кузнецова. О торгах было сообщено через «Московские» и «Петербургские ведомости»[28], а также в гг. Вологде, Грязовце, Кадникове и Сольвычегодске. Таким образом, в общем-то пустяшное дело прогремело не только по всей Вологодской губернии, но стало достоянием всей империи. К счастью ответчиков, желающих прибрести их недвижимость не оказалось. Постепенно Федор Мокеев, выплатил свой долг и часть долга Кузнецова, а затем стал требовать уплаты Кузнецовым долга теперь уже ему, Мокееву. Последовало новое обращение Кузнецова к императору Николаю о, якобы, переуплате Кузнецовым суммы долга. Как все-таки закончилось дело из документов архива неясно. Очевидно одно – с государством виновники недопоставки соли расплатились, а между собой, вероятно, решили вопрос полюбовно.
Не менее авторитетен среди односельчан был и брат Алексея, Федор Степанович Мокеев. В архиве отложились некоторые документы, свидетельствующие о его общественной деятельности. В декабре 1836 года священнослужители и прихожане Черевковской Успенской церкви выбрали его своим поверенным в деле постройки новой колокольни. Показательно, что с прошением о разрешении постройки новой каменной колокольни к Вологодскому епископу обращался не причт волостной церкви, а лично Федор Мокеев[29]. Он же непосредственно и руководил строительством: заключал договоры с проектировщиком и подрядчиком[30], собирал денежные средства и контролировал их расходование, организовывал изготовление кирпича, поставку извести[31] и металлоконструкций[32].
После ранней смерти Алексея Мокеева, которая последовала около 1823 года, хозяйство возглавил его старший сын Николай. Он успешно довел до конца тяжбу, начатую при жизни его отца, по землям в деревне Астафьевская, рассчитался по родительским долгам, связанным с недопоставкой соли. К середине XIX века он владел в деревнях Астафьевская, Мыс и Трофимовская 62 десятинами пахотной земли и 22 десятинами 810 саженями сенных покосов, для обработки которых он привлекал до 47 человек[33]. Кроме того, на паях с ближайшими родственниками ему принадлежала мукомольная мельница на речке Тядиме «о пяти поставах», принесшая в 1829 году тысячу рублей чистого дохода[34].
В 1841 году Николай был избран волостным головой. В архиве сохранились некоторые документы Великосельского волостного правления, которое он возглавлял вплоть до 1845 года, таких насчитывается 24 единицы[35]. Волость огромная, крупнейшая в Вологодской губернии. В 1841 году она насчитывала 4980 человек мужского пола[36]. С одно стороны – почет и уважение крестьян волости, с другой – каждый день можно ожидать каких-нибудь неожиданностей со стороны уездного начальства. А начальство особенно не церемонилось. Вот, например, как обращался становой пристав к волостному голове: «Великосельскому волостному голове. Предписываю тебе прибыть ко мне в стан для делания измерений…»[37]. Действительно, спустя четыре года должность принесла ряд крупных неприятностей. В мае 1845 года в соответствии с предписанием Вологодской палаты государственных имуществ Николай Мокеев отстранен от должности якобы в связи с незаконной выдачей паспортов крестьянам Шумилову, Торопову и Алсуфьеву и вскрытым в ходе ревизии неправомерным сбором денег[38]. Мокеев пытался доказать законность своих действий, представив ряд оправдательных документов, в частности, записку Сольвычегодского окружного начальника, разрешающую выдать паспорт Д. Торопову[39], но тщетно. Должности он лишился.
Но беда не приходит одна. Вслед за снятием с должности волостного головы следует обвинение и возбуждение уголовного дела о должностном подлоге при найме в рекруты крестьянина Горочного[40]. Оказывается, что и этого мало. В апреле 1846 года Вологодская уголовная палата вынесла приговор по делу бывшего волостного головы Мокеева о незаконном наказании им крестьянки Осколковой розгами, определившего наказание Мокееву в один месяц ареста и штраф в размере двукратной суммы всех годовых казенных, земских и мирских податей[41]. Как ни пытался Николай Алексеевич отстоять свою невиновность[42], это ему так и не удалось.
В начале 60-х годов XIX века в архиве впервые появились документы, посвященные конфликтам внутри семьи Мокеевых. Николай Алексеевич в 1860 году подал жалобу в Вологодскую палату государственных имуществ, а затем в 1861 году обратился к министру государственных имуществ с просьбой воспретить его племяннику Федору обучение в школе пчеловодства, так как таким образом тот якобы хочет избежать рекрутской очереди[43]. В прошении на имя министра Н. А. Мокеев привел факты противоправных действий своего брата Степана для получения разрешения сельского схода на обучение племянника: якобы приятель Степана, богатый крестьянин Иван Пирогов, обходил крестьян их сельского общества, уговаривая разрешить Федору Мокееву обучение в школе пчеловодства. Затем тот же Пирогов на своей квартире провел угощение крестьян, во время которого те подписали фиктивное решение сельского схода, на самом же деле сход не проводился. Вологодская палата государственных имуществ успокоила просителя, подтвердив, что Федор Мокеев не может выехать на учебу, как стоящий на рекрутской очереди[44]. Был ли призван Федор на службу в армию, нам неизвестно. Но мечта его все-таки осуществилась. Впоследствии он закончил Конотопскую школу садоводства в Черниговской губернии, успешно занимался выращиванием плодовых деревьев и ягодных кустарников в суровых условиях Севера[45]. И сегодня о Федоре Степановиче Мокееве напоминает кедровая роща, посаженная им в Черевкове в 80-х годах XIX века[46].
Отношения Николая Мокеева с братом и позже оставались сложными. В 1867 году Н. А. Мокеев подал в волостное правлении заявление, в котором протестовал против постройки братом Степаном дома в деревне Астафьевской[47]. А вот о том, что он сохранил хорошие отношения с Иваном Пироговым, свидетельствует письмо последнего, отправленное Мокееву 24 мая 1870 года из Архангельска. В частности, И. Пирогов, обращаясь к Н. Мокееву, пишет: «…о домашних обстоятельствах у нас… прошу Вас меня … уведомить письмом, а что у меня дома нужно, то посмотрите и помогите»[48].
В ноябре 1878 года в возрасте 75 лет Н. А. Мокеев составил завещание, в соответствии с которым основное движимое и недвижимое имущество он разделил между сыном Федором и внуком Петром, обойдя сына Ивана (отца Петра)[49]. Согласно завещанию сын и внук получали в равных долях сельскохозяйственные угодья: «Пашенную землю, находящуюся по деревне Астафьевской с сенными покосами на праве крепостном, Федору и Петру по смерти моей разделить… по равному количеству». Поровну между ними были разделены все жилые и нежилые постройки. А сыну Ивану досталась только половина дома, который на равных паях принадлежал Николаю с братом Степаном. По завещанию чувствуется, что отец был недоволен своим старшим сыном. Причина недовольства раскрывается в другом документе, который появился десятилетием позже, – решении Черевковского волостного суда от 6 октября 1888 года о принадлежности скотного двора Ивану Мокееву. В документе приведены слова Федора Мокеева относительно своего брата Ивана: «…этого домогается проситель (Иван Мокеев – В. Щ.) не в виду поправки дома, а в виду распутнаго поведения».
Сам Федор Николаевич наследством правильно распорядиться не смог. Хозяйство вел без усердия, не прилагая больших усилий. Вспоминает его двоюродный правнук, внук Петра Ивановича: «Дедушка свою половину дома содержал в порядке, ремонтировал, а его дядя (Федор Мокеев – В. Щ.) ничего не делал, так что его половина дома выглядела убого».[50] В начале 1910-х годов он, видимо, испытывал какие-то денежные затруднения. Сначала он попытался продать часть движимого имущества, принадлежащую по завещанию ему и его племяннику Петру[51], затем предпринял попытку продажи принадлежащей ему части земли в деревне Астафьевской[52]. В конце концов, Федор Мокеев не смог вовремя оплатить вексель на сумму 3 тысячи рублей, выданный им под 6% годовых крестьянину дер. Мардановской Алексеевской волости М. Я. Попову. Поэтому часть деревни Астафьевской была назначена на продажу с торгов 24 ноября 1910 года. Племянник Федора Петр предпринимал отчаянные попытки, чтобы отстоять недвижимость, с таким трудом доставшуюся его прадеду. 11 июля 1910 года он обратился в Вологодский окружной суд[53], но получил отказ. 20 ноября, всего за 4 дня до продажи, он сделал последнюю попытку, направив заявление уездному члену окружного суда о помощи в воспрещении торгов[54]. Тем не менее, деревня была продана, доставшись все тому же Попову.
Архив сохранил документы, связанные с еще одним разделом имущества в семействе Мокеевых[55]. На этот раз делилось имущество брата Николая Алексеевича, Степана, умершего в 1883 году. Делить, действительно, было что: 38 десятин пашенной и сенокосной земли, несколько домов, половина мельницы, амбары, хлев, различное движимое имущество. Все оценивалось в 6376 рублей. Наследники – дети Степана Мокеева, а их было четверо: Федор, Александр, Василий, Анна, – не смогли договориться между собой и передали дело в суд, который назначил двухгодичный срок для полюбовного раздела имущества. И спустя два года наследники не нашли общего языка. Дело затянулось и вновь рассматривалось через одиннадцать лет после смерти Степана, в 1894 году.
Возвращаясь к личности Петра Ивановича Мокеева, последнего предреволюционного хранителя архива, следовало бы отметить, что он, как его дед и прадед, был уважаем в селе. В 1881 году он избирался сборщиком налогов, а с 1900 года по 1912 год занимал выборную должность присяжного заседателя Вологодского окружного суда по Сольвычегодскому уезду.
Документов советского времени в архиве немного – всего 10 единиц. Из них только некоторые имеют прямое отношение к Мокеевым: билет на рубку леса, выданный Петру Мокееву 10 марта 1919 года[56], удостоверения, выданные Черевковским райсоветом ему же и Анне Степановне Мокеевой в том, что они действительно проживают в Черевковской волости[57]. Среди остальных – записка, напоминающая о гражданской войне, в которой заведующий хлебопекарней 3 бригады 18 дивизии Орлов просит выслать 15 подвод на берег Северной Двины для перевозки продовольствия[58]. К 1938 году относится счет Черевковской средней школе за 25 литров керосина. Последний документ архива, заявление Михаила Скрылева директору Черевковской школы с просьбой принять его сына Валентина в первый класс, написан 28 августа 1948 года.
АСМ – архив семьи Мокеевых,
ВГВ – Вологодские губернские ведомости,
ИРИ РАН СПб. – Институт российской истории РАН, г. Санкт-Петербург,
ИРЛИ – Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН,
МИгМ – Музей истории города Москвы,
ТОДРЛ – Труды отдела древнерусской литературы ИРЛИ РАН,
ЧФ КИМХМ – Черевковский филиал Красноборского историко-мемориального и художественного музея.
[1] Архив ИРИ РАН СПб. Ф. 5 (Антониев-Сийский монастырь). Оп. 1. № 30, 43, 52, 56, 60, 68, 69, 78, 89,149, 150, 173, 180, 209, 220, 222, 227, 252, 255, 267, 272, 275, 287, 289, 301, 304, 305, 307, 308, 309, 310, 311,314, 333, 342, 337, 339, 363а, 370–372, 377, 380, 386, 398, 406, 455, 628 и некоторые другие. См.: Амосов А.А. Крестьянский архив XVI столетия. // Археографический ежегодник за 1973 год. М., 1974. С. 206–209.
[2] МИгМ. № 9795. Публикацию см.: Воскобойникова Н. П. Родовой архив крестьянской семьи Артемьевых-Хлызовых. // Археографический ежегодник за 1966 год. М., 1968. С. 384–395.
[3] О крестьянских архивах в Древлехранилище ИРЛИ РАН см.: Маркелов Г.В. Крестьянские архивы в
Древлехранилище Пушкинского Дома. // ТОДРЛ. СПб., 1993. Т. 46. С. 495–502.
[4] Древлехранилище ИРЛИ РАН. Пинежское собрание (далее – Пин.). № 233–278.
[5] Древлехранилище ИРЛИ РАН. Пин., № 460.
[6] Древлехранилище ИРЛИ РАН. Пин., № 664–731.
[7] Древлехранилище ИРЛИ РАН. Пин., № 591–616.
[8] Древлехранилище ИРЛИ РАН. Пин., № 436.
[9] Древлехранилище ИРЛИ РАН. Пин., № 739.
[10] Древлехранилище ИРЛИ РАН. Северодвинское собрание. № 76.
[11] Черевковский филиал Красноборского историко-мемориального и художественного музея, архив семьи Мокеевых (ЧФ КИМХМ. АСМ), № 7, 11, 16-18, 21а, 21б.
[12] Половник – на Русском Севере: безземельный крестьянин, арендующий землю за половину собранного урожая.
[13] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 39–41, 43–45, 47–56, 58–60, 62, 65, 66, 68, 72, 75, 77, 81–84, 89,90, 92, 94–96, 98, 101, 107, 109, 110, 113-116, 119–123, 127–135, 141, 145, 151, 153, 154, 210, 212, 220, 221, 223, 224, 227–229, 234–236, 238, 239, 241, 242, 246.
[14] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 462. Записка П. Мокеева. 1910 г.
[15] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 19. Прошение крестьян Д. Кузнецова и А. Мокеева Вологодскому губернатору.
[16] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 20. Заявление крестьян Малышева и Кузнецова в Вологодскую градскую полицию.
[17] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 21а. Отвод А. Мокеева судье К И Поведееву.
[18] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 21б. Решение Сольвычегодского уездного суда о земле в дер. Мыс.
[19] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 3. Императорский указ о крепостных людях. 13.02.1720 г.
[20] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 4. Императорские указы 1730 г.
[21] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 13. Императорский указ об уездных стряпчих, отрешаемых от должности. 20.11.1804.
[22] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 64. Циркуляр департамента государственных имуществ Министерства финансов с разъяснениями по владению землей государственными крестьянами. 1820 г.
[23] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 117. Мнение Государственного Совета об улучшении положения крестьян-половников Вологодской губернии. 8.04.1831 г.
[24] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 31, 32. Приходно-расходные записи по приему леса в Пучужской волости в 1811 г.
[25] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 42. Погрузочный билет и грузовая накладная, выданные макарьевскому купцу первой гильдии В. И. Кокореву на перевозку товаров. 20.05. 1816 г.
[26] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 22. Договор А. Мокеева с Сольвычегодским городничим о перевозке муки и крупы. Август 1808 г.
[27] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 68–70, 77, 84, 86, 90, 96, 103, 104.
[28] Московские ведомости. № 94, 22.11.1824; Санкт-Петербургские ведомости. № 96. 28.11.1824.
[29] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 137. Прошение Ф. Мокеева епископу Вологодскому о разрешении постройки новой колокольни. 9.12.1836 г.
[30] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 138. Контракт на строительство колокольни. Февраль 1837 г.
[31] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 139. Свидетельство на право поездки в Черевково крестьянам Верхнетозменской волости, заключившим контракт на поставку извести для строительства колокольни. 3.02.1837 г.
[32] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 140. Договор приказчика Кажимского железоделательного завода П. Буркова и Ф. Мокеева о поставке железа для строительства колокольни. Март 1837 г.
[33] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 231. Статистические сведения по земельным владениям Н. Мокеева в дер. Астафьевской, Мыс и Трофимовской.10.02.1851 г.
[34] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 108. Сведения о доходах от Тядимской мукомольной мельницы. Июнь 1829 г.
[35] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 155–158, 161,163–165, 169, 171–182, 184, 185, 190.
[36]ЧФ КИМХМ. АСМ. № 169. Сведения о количестве мужского населения в Великосельской волости.
[37] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 175. Вызов Великосельского волостного головы к приставу 2-го стана.
[38] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 179. Распоряжение Сольвычегодского окружного начальника об отстранении Н. Мокеева от должности. 24.05 1845 г.
[39] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 180. Ответ на запрос Сольвычегодского окружного начальника о выдаче паспорта Д. Торопову. 26.05.1845 г.
[40] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 183. Определение Вологодской палаты уголовного суда о переводе Н.Мокеева из разряда подсудимых в категорию подозреваемых по делу о найме в рекруты. Около 1845 г.
[41] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 191. Приговор Вологодской уголовной палаты по делу Н. Мокеева о наказании им В. Осколковой. 16.04.1846 г.
[42] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 198. Прошение Н. Мокеева о пересмотре дела о наказании им В. Осколковой. 21.11.1846 г.
[43] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 286. Прошение Н. Мокеева о запрещении обучения его племянника в школе пчеловодства. 26.03.1861 г.
[44] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 289. Ответ Вологодской палаты государственных имуществ на прошение Н. Мокеева от 26.03.1845 г. 31.08.1861 г.
[45] ВГВ. № 49. 1884.
[46] Пономарев В. А. История Черевковской волости. Архангельск, 2002. С. 66.
[47] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 309. Заявление Н. Мокеева в волостное правление о несогласии на постройку дома братом Степаном. 1.11.1867 г.
[48] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 314. Письмо И. Пирогова Н. Мокееву. 24.05.1870 г.
[49] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 335. Духовное завещание Н. Мокеева. 20.11.1878 г.
[50] Яковлев А. И. Воспоминания. Рукопись. ЧФ КИМХМ. Л. 9.
[51] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 456. Заявление П. И. Мокеева сельскому старосте о воспрещении выдачи Ф. Н. Мокееву части движимого имущества.
[52] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 457. Заявление П.И. Мокеева старшему нотариусу Вологодского окружного суда о помощи в воспрещении продажи земли Ф. Н. Мокеевым.
[53] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 459. Заявление П.И.Мокеева в Вологодский окружной суд от 11.07.1910
[54] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 461. Заявление П. И. Мокеева уездному члену Вологодского окружного суда от 20.11.1910.
[55] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 389. Материалы к разделу имущества Степана Мокеева. 1894 г.
[56] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 503. Билет № 70 на рубку леса, выданный П. И. Мокееву Черевковским лесничеством. 10.03.1919 г.
[57] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 505. Удостоверение П. И. Мокеева, выданное 24.01.1920 г.; № 506 Удостоверение А. С. Мокеевой, выданное 24.01.1920 г.
[58] ЧФ КИМХМ. АСМ. № 504. Записка начальника хлебопекарни Орлова. 19.08.1919 г.
Материал предоставлен для публикации в ХРОНОСе автором. Ранее опубликовано в журнале Вопросы истории, № 11, 2007, стр. 151-155.