№ 16. Сибирь. Сентябрь 1838.
Л. с. Министерство народного просвещения старается упрочить самодержавие и, соединяя могущественные средства свои, направлять к раз1витию оного. Оно не умолкая проповедует, что господствующею мыслию народа всегда был этот образ правления, что в нем только удачность блага настоящего и залог счастия в будущем. Наемные писатели сочиняют книги в пользу этих предположений: полиция осыпает их своими хвалами 1). Но надобен другой язык, другие доказательства и, особенно, администрация для того, чтоб идеи нам выгодные внушить 50-ти миллионам людей. Ибо народ мыслит, несмотря на его глубокое молчание. Миллионы издерживают на то, чтоб подслушивать мысли, которые запрещают ему выражать. Первая же естественно возникающая мысль состоит в поверке прокламаций министерства с прежними фактами. Император Александр, даруя конституцию полякам, обещал пред Европою разлить * благодеяние конституционных форм на все народы, провидением ему вверенные 2). Эта драгоценная надежда обратилась в достоверность для России манифестом 12 декабря 1825 года 3). Проникнутые благодарностию к щедротам своих монархов русские с полным доверием ожидали исполнения этого двукратного обещания. Но Министерство народного просвещения незапно объявляет им: что более ожидать нечего; что настоящее устройство для них достаточно 4), не указывая на акт, которым отменяется воля двух императоров. Когда факты так резко выражаются, не нужно их толковать. По какому праву Министерство, присвоивая власть законодательную, лишает народ самых дорогих ожиданий. Если поляки не умели ценить благодеяния своих королей, почему же русские должны быть причастны их наказанию 5)? Наконец, неужели думают склонить их к самодержавию, внушая сомнения к слову своих государей? Впрочем, Министерство поделом отвергает начала конституционные. Ибо голос изгнанника, напрасный в пустынях Сибири, доказал бы: что оно выходит из своих пределов, мешаясь в дела религиозные; что оно разрушает собственное дело, препятствуя возникающим поколениям пользоваться благодеянием, которое готовит им правительство; что оно проповедует русскую народность языком не русским 6). Прощай.
// С 14
М.С. Лунин. Письма из Сибири. М., Наука. 1988. В настоящей интернерт-публикации использована электронная версия книги с сайта dekabristy.ru
Печатается по ЗТ, лл. 104—105 об., № 16, дата — сентябрь 1838. Последняя из ранних редакций (ПД под № 16) в основном соответствует тексту ЗТ. Более ранняя редакция ПЗ (VI, с. 58—60, письмо № XVIII), содержит разночтения с двумя позднейшими.
Публикация 1923 г. (Штрайх, I, с. 43, 130) основана на тексте ПЗ.
Это письмо, связанное с предыдущим, продолжает критику уваровской «триады».
1 Наемные писатели... полиция осыпает их своими хвалами.— Лунин очевидно подразумевает постоянное восхваление уваровского курса в «Журнале Министерства народного просвещения», а также общественно-политическую позицию Булгарина, Греча и других реакционных литераторов.
2 Император Александр... народы, провидением ему вверенные.— Развивая критику «триады» и считая необходимым показать, насколько нынешние «прокламации» Министерства не согласны с прошедшими, Лунин использует неожиданный полемический прием. Он утверждает, будто уваровские принципы противоречат воле российских монархов, а значит направлены против абсолютизма. В качестве доказательства приводится ссылка на известную речь Александра I в Польском сейме (1818), // С 384 созванном на основании дарованной Польше конституции. Огромное впечатление на русское общество произвело начало этой речи, которую и пересказывает Лунин: «Образование, существовавшее в вашем крае, дозволило мне немедленно ввести то устройство, которое я вам даровал, руководствуясь правилами законносвободных учреждений, бывших непрестанно предметом моих помышлений, в которых спасительное влияние, надеюсь, при помощи божьей, распространить и на псе страны, провидением попечению моему вверенные» («Северная почта», 1818, № 26).
3 ...манифестом 12 декабря 1825 года.— Лунин, как и другие декабристы, стремящиеся придать формальную законность своей деятельности, причисляет к монархам, обещавшим конституции России, и Николая I. С. Б. Окунь отмечает (с. 163—164), что Лунин апеллирует к заключительным строкам манифеста о вступлении Николая I на престол от 12 декабря 1825 г. (а не 1826, как ошибочно в ЗТ): «Да будет царствование наше токмо продолжением царствования его (Александра I) и да исполнится все, чего для блага России желал тот, коего священная память будет питать в нас и ревность и надежду, стяжать благословение божие и любовь народов наших».
4 ...настоящее устройство для них достаточно...— Вслед за этим в соответствующем месте письма № 16 ранней редакции следовали слова, опущенные в поздней: «et que c'est un crime de dйsirer autre chose...» («и что ожидать чего-либо иного преступно»).
5 Если поляки... русские должны быть причастии их наказанию? — Подразумевается польское восстание 1830—1831 гг., во время которого Николай I был «детронизирован», т. е. лишен польской короны.
6 ...оно проповедует русскую народность языком не русским.— Лунин подразумевает трудность, фактическую недоступность для народа официального языка, изобилующего галлицизмами и другими иностранными формами. Этим еще раз подчеркивается мысль о «ненародности» господствующей культуры, см. письмо № 14 цервой серии в наст. изд., с. 13, примеч. 6.