Петр в начале своего путешествия получил известия о неспокойствии стрельцов и 9-го мая писал князю Ромодановскому, укоряя его в том, что следствия над виновниками не взял он на себя. Беспокойства усилились. Наконец четыре полка: Чубаров, Колзаков, Гундемарков и Чернов (по другим известиям 12 полков), стоявшие в Великих Луках и по границе литовской, свергнув начальников и избрав новых, пошли к Москве, надеясь возмутить и тамошних стрельцов.
На дороге Петр узнал о разбитии их Шейным и Гордоном. Но он продолжал свой путь, готовясь к ужасному предприятию. В Польше имел он свидание с Августом и смотрел на учения саксонского войска.
Разбитие стрельцов происходило 18-го июня у Воскресенского монастыря. Мятежники, отслужив молебен и освятя воду, не внемля увещеваниям, пошли на войско, состоявшее из 2000 пехоты и 6000 конницы. Попы несли впереди иконы и кресты, ободряя мятежников. Генералы, думая их устрашить, повелели стрелять выше голов. Попы закричали, что сам бог не допускает оружию еретическому вредить православным, и cтрельцы, сотворив крестное знамение, при барабанном бое и с распущенными знаменами, бросились вперед. Их встретили картечью, и они не устояли. 4000 положено на месте и в преследовании. Прочие бросили оружие и просили помилования.
25 августа ночью Петр прибыл в село Преображевское; никто не знал о его приезде. На другой день явились к нему бояре. Петр осмотрел свою гвардию; и за верность наградил ее деньгами. Ночью был он в Кремле (NB), где свиделся со своим сыном, и тот же час возвратился в Преображенское; потом в доме Лефорта дал публичную аудиенцию австрийскому послу фон Квариенту.
Следствие началось. Мятежники признались, что имели намерение сжечь Москву, истребить немцев и возвести на престол царевну Софью до совершенного возраста царевича Алексея. Они думали также в помощники ей взять из заточения Голицына. О царе сказано было им, что он за границею умер. Заводчицею мятежа оказалась царевна, имевшая переписку с стрельцами посредством нищей старухи, которая носила письма, запеченные в хлебах. Царя положено было, на возвратном пути его, убить.
Начались казни... Лефорт старался укротить рассвирепевшего царя. Многие стрельцы были спасены его ходатайством и разосланы в Сибирь, Астрахань, Азов и проч.
Государь в то же время сослал и супругу свою Евдокию Феодоровну в монастырь.
Учрежден орден св. Андрея Первозванного августа 30.
О переписке в Сибири иностранцев и о положении их в оброк, смотря по пожиткам.
Об отдаче корабельных деревьев на 10 лет голландцу Данилу Артману (вычисля из платежа за деревья по семь ефимков).
О невывозе тех дерев, <кроме> как через архангельскую гавань.
О явных судейских недружбах и о переносе дел из приказа в другой.
О невыдавании без докладу судейского дел челобитчикам,
О поручных записях с истцов, как и с ответчиков.
О пошлинах по гривне с рубля по розыскным делам. С мировой же челобитной (буде тяжущиеся помирятся) пошлину пополам.
О закреплении указов и дел самим судьям.
О выморочных поместьях (подтверждение).
О беглых — за одного брать четырех с семействами и имуществом, кто их принимал, да 20 руб. за год штрафу — да приказчиков и людей (кто их принимал) бить кнутом.
О счете старых воевод новым.
Наказ верхотурским воеводам.
Прочие указы, притеснительные весьма, относятся до торговли.
Сверх того наказ Московской таможне, 40 статей.
Устав о управлении питейными сборами.
Петр занялся внутренними преобразованиями. Примером своим (и указами?) уменьшил он число холопей. Он являлся на улице с одним или тремя денщиками, скачущими за ним. Бояре принуждены были распустить своих дворовых. Сии разжиревшие тунеядцы разбрелись, впали в бедность и в распутство. Петр, обещая им ненаказанность, призвал их в службу. Собралось их множество.
Рекрут набрано было до 32 032. Петр из оных составил 29 полков пехоты и конницы. Полки разделены на три дивизии под начальством генералов Автонома Михайловича Головина, Вейда и кн. Репнина. Офицеры взяты из русских дворян, а отданы на обучение иностранцам. Войско одето было по немецкому образцу. Пехота имела мундиры зеленые с красными обшлагами, камзолами и штанами. А конница — синие, с красными же, etc.
Петр, рассматривая роспись боярам и дворянам и видя многих неслужащих, повелел всех распределить по полкам, а других во флот, послав в Воронеж и Азов для обучения морской службе. Петр обнародовал, чтоб никто не надеялся на свою породу, а доставал бы чины службою и собственным достоинством.
Шведский резидент Книпер-Крон в сильной ноте спрашивал о причинах заведения регулярного войска. Ему отвечали, что по уничтожении стрельцов нужно было завести новую пехоту.
22-го октября Петр, отобедав у Лефорта, отправился в Воронеж с вице-адмиралом Крейцем, с польским адмиралом Карловичем и с бригадиром Вейдом. Лефорт оставался, страдая от трудов и ран, им полученных под Азовом. Из Воронежа Петр поехал в Белгород; там осмотрев армию, отправился в Азов.
В Азове так он был недоволен сделанными укреплениями, что инженера Лавала отослал под стражею в Москву.
Петр возвратился в Москву через Воронеж. Здесь он сведал о Карловицком мире между Австрией, Польшей, Венецией и Турцией. Возницын один тому противился и заключил с Портою только перемирие на 2 года. Петр был недоволен, но отменил тотчас рекрутский набор. И, дав аудиенцию бранденбургскому послу, опять уехал в Воронеж.
Между тем установил он быть в ратушах бургомистрам из гостей, независимо от воевод, и из гостиной сотни и из слобод по одному человеку, из коих президентом быть одному на месяц, всех же через год переменять (15 статей).
Болезнь Лефорта тревожила государя. Он почти ежедневно посылал курьеров из Воронежа осведомляться о его состоянии. Наконец получил известие о его кончине. Петр заплакал и сказал: «Я потерял лучшего друга, и в то время, как он более был мне нужен». Он в два дня прискакал в Москву и следовал за его гробом. Лефорт умер 1 марта, 43 лет от рождения. Петр после него поручил правление Москвы кн. Михаилу Алегуковичу Черкасскому, а сам отправился в Воронеж.
В Воронеже узнал он, что семь полков стрелецких, находящиеся в Азове, возмутились и призвали к себе в помощь татар, которые и разорили окрестности. Подозрение пало и на князя Львова, бывшего одним из любимцев Софии. Петр на место Лефорта пожаловал в генерал-адмиралы Федора Алексеевича Головина, чрезвычайным послом назначил в Турцию дьяка Украинцева, а сам поехал в Азов. Своим присутствием без суда и наказаний усмирил он возмущение.
У Таганрога плавали потом новых 10 кораблей и 2 галеры, на коих было 360 пушек. Начальствовал новый адмирал. Государь на сем флоте пошел к Керчу, где стоял турецкий паша с 4 кораблями и 9 галерами. Петр принудил его пропустить посла Украинцева на сорокапушечном фрегате «Ластке» с 200 гвардейских солдат прямо к Константинополю; Украинцев прибыл нечаянно и пальбою изумил и испугал весь Константинополь, где все полагали, что сам Петр находится на фрегате. Украинцев представил государю журнал пути своему от Азова до Константинополя, и капитан фрегата Памбург морскую карту берегам Черного моря и входа в Константинополь. Карта сия в том же году издана, а с нею и 17 других, представляющих течение реки Дона от Воронежа до ее устья, канал между Доном и Волгою или реками Камышенкою и Иловлою. Петр повелел Крейцу сочинить карту и Азовскому морю.
Петр завоеванием Азова открыл себе путь и к Черному морю; но он не полагал того довольным для России и для намерения его сблизить свой народ с образованными государствами Европы. Турция лежала между ими. Он нетерпеливо обращал взоры свои на северо-запад и на Балтийское море, коим обладала Швеция. Он думал об Ижорской и Карельской земле, лежащих при Финском заливе, некогда нам принадлежавших, отторгнутых у нас незаконно во время несчастных наших войн и междуцарствия. Уже обиды рижского губернатора казались Петру достаточным предлогом к началу войны. Молчание шведского двора в ответ на требования удовлетворения подавало к тому ж новый повод.
Между тем от Карла XII прибыло посольство с извещением о его вступлении на престол и с требованием подтверждения вечного мира.
Русские министры отвечали, что государь готов подтвердить прежние договоры, но не прежде, как по удовлетворению за обиды, причиненные посольству и Возницыну, который на возвратном пути через Ригу был ограблен и обижен тем же Далбергом. Петр требовал великого посольства с извинениями etc., также город Нарву или Нейшанец (Канцы) с окрестной землею. С ответной грамотою и с поздравлением послан нарочный. Между тем о сем удовлетворении Петр указал своим министрам напоминать при иностранных дворах находившимся шведским министрам и просил о том как прусского короля, так и Генеральные штаты1.
Ответ Карла XII получен уже в 1700. Король отвечал, что рижский губернатор был совершенно прав, а жалобы русского двора неосновательны. В требовании же пристани на Балтийском море отказано.
Между тем, узнав о стараниях Швеции через польского посла <в Константинополе> Лещинского не допустить заключения <Турцией> мира с Россией по прошествию двухлетнего перемирия, Петр приступил к союзу с королями польским и датским, недавно противу Швеции заключившими тайный союз. 16-го июля Петр с датским королем через посла его Павла Гейнса заключил союз, с уговором к исполнению оного не приступать прежде заключения мира между Россией и Турцией.
Ноября 11-го заключен наступательный союз и с польским королем через посла его тайного советника фон Паткуля с тем, чтоб Польше начать войну того же года, а России по замирению с Турцией. Петр должен был действовать в Ингерманландии и Карелии, а польский король с саксонскими войсками в Лифляндии и Эстляндии, обещая склонить на то ж и Речь Посполитую.
Петр занялся заведением и исправлением типографии. Начались переводы с иностранных книг инженерных, артиллерийских, механических etc., также исторических. Печатать начали новыми гражданскими литерами (также и календари (?)). Учреждено Навигаторское училище, заведены школы наукам и языкам, а латинские умножены.
Тогда же состоялся указ — всем русским подданным, кроме крестьян (?), монахов, попов и дьяконов — брить бороду и носить платье немецкое (сперва венгерское, а потом мужескому полу верхнее — саксонское и французское, а нижнее и камзолы — немецкие (?) (с ботфортами?). Женскому полу — немецкое). Ослушникам брать пеню в воротах (московских улиц), с пеших 40 коп., с конных — по 2 р. — Запрещено было купцам продавать и портным не шить русского платья под наказанием (кнутом?).
Указы стал Петр подписывать собственноручно.
Повелено с наступающего года вести летосчисление с рождества Христова, а уже не с сотворения мира, а начало году считать с 1-го января 1700 года, а не с 1-го сентября. Для доброго начинания приказано было в Москве все дома украсить зелеными ветвями (елкой) и друг друга поздравлять с новым годом и новым столетием (столетним веком). Никогда новое столетие от старого так и не отличалось.
О мытенном пошлинном дворе (24 статьи), какую с кого брать пошлину.
О неторговании на Красной площади и о сломании всех на оной лавок и шалашей. Торговать же в указанных местах.
О продаже вина по указным (?) ценам для хлебного недороду.
О винокурении в Сибири и о казенном винокурении 10 статей.
О сибирских пошлинах 22 статьи.
О непропуске в Сибирь и из Сибири сибирских воевод и их семейств без указу Сибирского приказа. Письма же и товары, при их находящиеся, отсылать в тот Приказ.
О должности выборного и о ларечных пошлинах в Архангельске (21 статья).
За фальшивые деньги отдавать иноземцев на поруки. Не обменивать старых денег на новые немецкие; под смертною казнию не покупать на те деньги немецких товаров. Иноземцам не продавать вин в розницу.
Наказ корчемный, 14 статей.
Об установлении в Нерчинском сбору пошлины.
Об определении в Тобольск дворян и боярских детей для унятия проезда.
NB. Об отдаче стрелецких земель в оброк с торгу.
NB. О взятии с Новгородского полку (по суду) с военных людей деньгами.
О принятии жалоб о бережении от морового поветрия (из Европы).
О привилегии голландцам Бранту и Любсу овечьей шерсти 12 лет без перекупу повальною ценою.
О гербовой бумаге (NB) (впоследствии переменено) — пошлина установлена за столбец.
Об обложении бурмистров податями по числу платимых пошлин.
При бурмистрах быть подьячим и солдатам.
О невписывании посторонних слов в дела.
О посылке осужденных в Азов (кроме холостых, мастеровых и посадских).
О смертной казни зажигальщикам.
О наказании кнутом за бой караульных.
О правеже за бесчестие и увечие стрельцов вдвое противу их оклада.
За стреляние из ружей и за пускание ракет: 1) батоги, 2) кнут и ссылка в Азов.
О поместиях выморочных, даточных etc.
Статьи о сборе пошлин по торжкам (базарам).
О взятии в посады звонарей, ямских охотников, пушкарей, воротников, кои имеют торги и промыслы.
О смертной казни земским, таможенным и бурмистрам за исключения из сборов крестьян etc., то же и за взятки (обеим сторонам).
О компаниях купеческих (в супрядке не пряжа, в складчине не торг).
NB. О расписании провинций к губернским городам и о приписании малых городов и уездов.
О учреждении постоялых дворов в Москве на проезжих улицах.
О приписании дворцовых истопников в слободы (т. е. в подати).
О неподавании челобитен государю (кроме неправды судей и дьяков — на таковых бить челом самому государю).
NB. О небытии в Сибири бурмистрам, но таможенным и кабацким головам.
О взятии пошлин с разных бумаг.
О бытии дворовых и мостовых дел в Стрелецком приказе.
О неправеже вдов и детей, по кабалам (коли не записаны в кабале).
О уничтожении Земского судного и Володимирского приказов — дела их решать в Стрелецком и в Судном московском.
С хомутов деньги сбирать с бурмистров.
В московской ратуше установлена печать: весы из облаков.
В Астрахани о выдаче вина служилым о празднике.
О строении в Москве каменных лавок под одну кровлю.
О избавлении бурмистров от постоя.
Уничтожение разных печатей по приказам, всем одна: орел, кроме Посольского (?) и ратуши.
О бесчестии грекам противу других иноземцев по 50 руб. NB.
О письме купчих и проч. в Поместном приказе, а не на Ивановской площади, как было прежде.
В городах, где нет разрядов, не писать крепостей свыше 100 р.
О даче квартир сыщикам.
О проезжих листах (passe-port).
Дать неделю для ответа ответчикам, коли оба не явятся — отказать; буде ответчик, обвинить; буде истец, отказать.
Etc.