Это было осенью 1899 года. Наша московская группа (называвшаяся «Союзом соц.-революционеров» 1) вела деятельные сношения с заграничным «Союзом русск. соц.-рев.» (через супругов Житловских в Берне), имея в виду обеспечить себя литературой. Собственной литературы у нас почти не было (кроме моей брошюры «Наши задачи» мы выпустили только несколько листков), и это заставило нас обратиться к устройству транспорта из-за границы.
В конце октября (или в ноябре) 1899 г. мы получили от Житловского шифрованное известие, что к нам приедет
---
1) История возникновения «Союза» и его задачи изложены в основных пунктах в моей статье «Из прошлого II. С. Р.», помещенной в октябрьской книжке журнала «Былое» 1907 г.
[ 13 ]
человек, с которым мы можем сговориться о постановке транспорта; расскажет же нам об этом человеке другой, который явится к лам вскоре.
Этот человек был Азеф.
Первая встреча наша с Азефом произошла, однако, на несколько дней раньше в другом месте.
В Москве, в ту пору, существовал кружок лиц, занимавшийся переводами, устраивавший рефераты, чтения. Он собирался на квартире Е. А. Немчиновой. По направлению кружок был марксистским. На журфиксах в квартире Немчиновой собиралась разнообразная интеллигентская публика, и велись оживленные дебаты на злободневную тогда тему: марксизм и народничество.
На одном иа таких журфиксов появился новый гость, который обращал на себя внимание необычайным внешним видом: толстый, со скуластым неинтеллигентным лицом. Спор шел вокруг имени Михайловского. Новый гость молчал. Но вот он поднялся и взволнованным голосом начал защищать Михайловского, упирая, в особенности, на теорию «Борьбы за индивидуальность». Речь продолжалась довольно долго и произвела на окружающих впечатление своей искренностью и знанием предмета.
Фамилия гостя осталась неизвестной для всех (кроме хозяев), и он ушел первым. Это был Азеф.
Вскоре Азеф явился к нам на квартиру в Машковом переулке, имея адрес и рекомендации, как сказано выше, от Житловского. Меня не было дома. Я был в отъезде. Азеф заявил, что желает изложить дело только мне, но, после некоторых переговоров, согласился прийти вечером, когда будет у нас А. Ч. (член нашей группы, привлекавшийся впоследствии по нашему делу). Азеф и Ч. встретились как хорошие знакомые. В этом году Ч. был за гра-
[ 14 ]
ницей, близко познакомился со всеми лицами из союза русск. соц.-рев. и встретил Азефа, который произвел благоприятное впечатление своей постоянной готовностью помочь советом и делом. Как революционер, Азеф, по отзыву Ч., ничем себя не зарекомендовал и вообще не имел определенной физиономии. Он производил впечатление скорее «сочувствующего». С Житловскими и прочими членами заграничного союза он был в хороших и частых сношениях и был осведомлен обо всем. Это давало возможность Житловским рекомендовать нам его, как вполне заслуживающего доверие человека. Первоначальная кличка его была «Француз», а также «Плантатор». В беседе с Ч. на нашей квартире Азеф подробно рассказал, что делается за границей, о литературе и транспорте и о том, что к нам явится некий Дижур, через которого мы и установим прочные сношения с заграницей.
Вскоре приехал Дижур. Он впервые познакомил нас с деятельностью и планами заграничной «Аграрной Лиги» и снабдил нас всеми техническими указаниями для транспорта. При первом же свидании за Дижуром была усмотрена слежка. У ворот нашего дома появился сыщик, который и отправился следом за Дижуром. Тогда мы условились встречаться с ним в другом месте и с целбю проверки, есть ли действительно слежка, назначили свидание в 12 ч. ночи у Патриарших Прудов. Пошли на свидание Ч. и Азеф. Оба они удостоверились, что за Дижуром следят, причем шпик сделал попытку выследить и Ч.; что касается Азефа, то он не говорил, была ли за ним слежка; вид же имел озабоченный, как всегда.
Азеф — агент полиции, высматривающий другого агента полиции — таков был смысл, неведомый нам тогда, ночной сцены у Патриарших Прудов.
[ 15]