Не узнал бы Владимир Путин о красотах Русского острова, если бы кое-кто из местных доброжелателей не продемонстрировал их ему. Сносится теперь эта красота под корень и ползёт вглубь лесов широченная пустошь, грозящая стать цивилизацией, проклинаемой здесь каждым местным жителем. Такова цена мировой известности, приходящей к Владивостоку.
Уничтожить красоту – дело не мудрёное… Для островитян же это не просто красота.
Для меня это первый и образ, и звук,
И земля, схоронившая предков…
С грустью сравниваю два стихотворения, написанные мной в разные времена по поводу одного и того же местечка на Русском острове в районе Поспелова. Первое осталось как память о маленькой, далеко не единственной жертве саммита:
……………………………….
Откуда родник этот звонкий,
Весёлый, живой и ничей,
Таится в тенистой сторонке,
Легко превращаясь в ручей?
Подарок лесного пейзажа.
Мне хочется снова туда,
Где, кажется, что-то расскажет
Про ваше молчанье вода…
Притягательная сила родника привела меня к нему через год. Я увидела совсем иную картину, испытала иные чувства и написала другое стихотворение.
Был родник – остались строки
В книжке тоненькой моей.
Нынче здесь гуденье стройки,
Стон травы из-под камней…
Видит пламенное око:
В этот тихий край земли
Не пришли враги с востока,
Да и с юга не пришли…,
Здесь огни не бушевали,
Не гневились небеса –
Только вырастут едва ли
В этой местности леса.
Те леса, где утром прелым
Я к обабку в гости шла,
И пускало солнце стрелы
Через кроны-купола.
И проглядывалась бухта,
И кукушкино «ку-ку»
Мне подсказывало будто
Непришедшую строку…
Маленьким родникам и молчаливым холмам не тягаться со стройкой века. Да и людям тоже. Мне кажется, не велика разница для властей между букашками, застрявшими в зубах экскаваторов, и человеком, подвернувшимся поблизости.
Помню один из приездов Владимира Путина, посетившего стройку на острове. Вокзал прибрежных морских сообщений во Владивостоке в тот день закрыли без всякого объявления. Движение морского транспорта в акватории запретили. Бухта была неестественно пуста, словно только что закончилась война. Ни одна лодчонка не качалась на волнах. И чайки с воробьями, взлетающие в тот день над морем, казались «вне закона». Какое дело вершителям великих дел, что на одном берегу бегает мама с малышом, чтобы отвезти его на приём врача, а на другом ковыляет одинокий старик, возвращаясь с ярмарки и волоча авоську с несчастными помидорами…
Дневной паром, идущий во Владивосток, гружённый на острове людьми и машинами, пришвартовали до вечера к каналу. Паром издали напоминал тоскливого пса, посаженного на цепь, и все, не успевшие на этот рейс пассажиры, в том числе и я, казались себе безумно счастливыми.
Возвращаясь в город, ближе к ночи, внерейсовым паромом, я ощущала себя ничем и никем посреди знакомой и любимой с рождения бухты Золотой рог.