Жих М.И. К вопросу об эволюции русской средневековой государственности: размышления по прочтении книги Ю.В. Кривошеева «Русь и монголы».

К вопросу об эволюции русской средневековой государственности: размышления по прочтении книги Ю.В. Кривошеева «Русь и монголы»[1]

Иван Калита и тысяцкий Протасий. Клеймо «Сон Ивана Калиты» с иконы Дионисия «Митрополит Петр с житием» (конец XV в.).

Проблематика эволюции русской средневековой государственности в период монгольского нашествия и последующего ига всегда вызывала большой интерес и дискуссии в исторической науке[2]. При этом, разумеется, важнейшее значение имеет вопрос о характере древнерусской государственности накануне монгольского нашествия, в зависимости от того или иного ответа на который и следует искать вектор ее последующего развития. На наш взгляд правы исследователи, говорящие о существовании в Киевской Руси XI-XIII вв. той универсальной формы первичной социально-политической организации на стадии перехода к цивилизации (или как говорили в советской исторической науке вторичной мега-формации)[3], которая может быть на языке современной науки названа городом-государством и которая типологически соответствует античным полисам, городам-государствам Древнего Востока, Мезоамерики и т.д.[4] В древнерусских источниках она обозначалась термином волость[5] и представляла собой территориально-политическую структуру, построенную на основе иерархии общин и состоявшую из общины главного города, общин подчиненных ему «младших» городов (пригородов) и сельских общин[6].

Но вопрос о причинах и ходе эволюции древнерусских городов-государств в условиях монголо-татарского ига и их превращении в политию следующего типологического этапа – территориальную монархию, которую мы наблюдаем на Руси в конце XV-XVI вв. учеными этого направления проработан пока явно недостаточно. Обычно они ограничиваются простой констатацией: «Смертельный удар городам-государствам в Древней Руси нанесло татарское нашествие. И только северные республики – Новгород, Псков и Вятка – сохранили память о былом»[7]. И вышедшая недавно монография Ю.В. Кривошеева восполняет этот серьезный историографический пробел. Ю.В. Кривошеев – по-сути первый, кто четко поставил вопрос о городах-государствах Руси послемонгольского периода и попытался проследить их жизнь и развитие в эту эпоху[8]. Ученый убедительно показал существование в городах-государствах Северо-Восточной Руси второй половины XIII-XIV вв. социальных и политических институтов, характерных для домонгольского времени:

- правящий характер городов, осуществлявших власть в своей земле[9];

- сохранение основополагающего значения веча, долго остававшегося важнейшим социально-политическим институтом[10];

- важную роль тысяцких, с которыми по-прежнему приходилось считаться князьям[11];

- сохранение значения народного ополчения в качестве основной военной силы той или иной земли[12] и т.д.

Все эти выводы являются, на наш взгляд, совершенно верными и, безусловно, имеют огромное научное значение. Вместе с тем нельзя не отметить, что в книге Ю.В. Кривошеева недостаточно рельефно показан процесс кризиса городов-государств Северо-Восточной Руси в XIV-XVвв. и их трансформации в территориальную монархию, которая к концу XVв. вырисовывается уже вполне четко, а также поэтапной эволюции всех вышеназванных общественных институтов в условиях этой трансформации: постепенный упадок значения веча вплоть до его исчезновения, сопровождавшая его ликвидация института тысяцких, разрыв единства города и его земли, снижение роли народного ополчения и параллельное формирование профессионального служилого войска, эволюция княжеской власти в монархию, имущественное и социальное размежевание в городской общине, разрушавшее ее единство и т.д. Ученый  во многом рассматривает весь указанный период как единое целое с точки зрения социально-политического развития древнерусского общества. В итоге нарисованная им картина выглядит немного статичной.

Разумеется, сказанное нисколько не умаляет фундаментальное значение работы Ю.В. Кривошеева, ведь значение любой книги определяется не тем, чего в ней нет, а тем, что в ней есть. Исследователь фактически первым поставил вопрос о городах-государствах Северо-Восточной Руси в послемонгольское время и довольно убедительно показал их существование в указанное время. То есть, сделал первый необходимый и очень важный шаг в изучении проблемы эволюции социально-политической структуры средневековой Руси в XIII-XV вв. И решая свою, важнейшую на этом первом этапе задачу, Ю.В. Кривошеев совершенно логично уделил основное внимание сбору фактов, показывающих, что в монгольскую эпоху города-государства в Северо-Восточной Руси продолжали существовать. Отсюда в фокусе внимания ученого с неизбежностью оказались прежде всего черты, общие для всего рассматриваемого периода, а не те, которые отличают один его этап от другого. Блестяще решив поставленную задачу и показав, что в XIII-XIV вв. в Северо-Восточной Руси продолжалось развитие городов-государств домонгольской поры, ученый заложил прочный фундамент для дальнейших исследований комплекса проблем, связанных с эволюцией русской средневековой государственности.

Теперь, имея этот фундамент, ученые должны продолжить начатую исследованием Ю.В. Кривошеева работу, углубить ее проблематику и поставить новые исследовательские вопросы, первым из которых, на наш взгляд, должен стать вопрос о причинах и ходе трансформации городов-государств Северо-Восточной Руси в XIV-XVвв. в территориально-монархическую структуру, близкую аналогию чему мы находим, к примеру, в истории Древнего Рима. Необходимо проследить, как в процессе этой трансформации эволюционировали различные социальные и политические институты, перечисленные выше. Очень важно и интересно сравнить, как протекали указанные процессы в Северо-Восточной Руси, в Новгороде и Пскове, в землях Западной и Юго-Западной Руси. Следующей необходимой задачей нам представляется выполнение сопоставительного анализа истории городов-государств античности, Древнего Востока, Древней Руси и других регионов мира от их возникновения до смены новыми формами социально-политической организации общества[13].

Другой немаловажный вопрос – это соотношение в кризисе городов-государств Северо-Восточной Руси и их эволюции внутренних и внешних факторов. Вопрос о влиянии монгольского ига на развитие Руси является, с одной стороны, одним из самых дискуссионных в историографии, что выше уже было отмечено, а с другой, как ни странно, одним из наименее изученных. И Ю.В. Кривошеев, рассматривая его, делает немало любопытных и оригинальных наблюдений и представляет картину достаточно взвешенную, не переоценивая влияние монгольского ига на внутренние социальные и политические процессы, происходившие в древнерусском обществе, которые, по мнению ученого, определялись главным образом внутренними факторами[14].

Думается, что оценить степень воздействия монголов на процессы развития общества Северо-Восточной Руси мы сможем гораздо полнее после проведения сопоставительного исследования судеб городов-государств разных регионов Руси XIII-XV вв., о необходимости которого уже было сказано, ведь влияние Орды на их развитие было неодинаковым. Более того, есть основания говорить, что на Северо-Восточную Русь оно было наибольшим: остальные древнерусские регионы или попали со временем под власть Литвы, или, как Новгород и Псков, были отделены от Золотой Орды именно Северо-Восточной Русью. И характерно, что там общественный уклад, характерный для городов-государств сохранялся вплоть до московского завоевания[15]. Северо-Восточная Русь, объединенная к тому времени под властью Москвы, ушла от этого уклада уже весьма далеко. И изучение того, как протекал процесс этого «ухода», чем он был вызван и как соотносились в нем внутренние и внешние факторы, должно теперь стать, на наш взгляд, первоочередной задачей русской медиевистики.

При этом внешний фактор должен рассматриваться в комплексе: и как прямое влияние на процессы развития древнерусского общества монгольского нашествия и установившегося ига (тут, на наш взгляд, Ю.В. Кривошеев прав и влияние это не было определяющим, трансформация древнерусских городов-государств была вызвана главным образом внутренними причинами и началась, вероятно, еще накануне монгольского нашествия. Ученый, как нам представляется, несколько недооценил потенциал соответствующих изменений[16]), и как влияние опосредованное, заключающееся в возможном осознанном или неосознанном перенимании Русью каких-то элементов монгольской социально-политической системы. Не менее важно и то, что сам факт монгольского ига как бы ставил перед Русью определенный «вызов», требующий «ответа», поиск которого с неизбежностью вел к выработке новых механизмов жизни общества, ориентированных, прежде всего, на развитие обороны. Отсюда вполне логично, что сложившийся в Московской Руси XV-XVI вв. тип территориальной монархии может быть определен в качестве военно-служилой государственности[17], основой которой было создание и обеспечение мощных вооруженных сил в виде профессионального служилого войска, которое пришло на смену народному ополчению: теперь те, кто раньше принимал участие в ополчении, должны были заниматься обеспечением профессиональных воинов.

Именно процесс формирования профессионального войска и его основы – служилого сословия, вероятно, и был своеобразным локомотивом трансформации в Северо-Восточной Руси полисных структур в территориально-монархические: формирование служилого сословия разрушало единство общины, а сопровождавший его процесс упадка роли народного ополчения снижал политическое значение рядовых горожан и селян. С необходимостью материального обеспечения сословия профессиональных воинов связан генезис крупного землевладения, которое является основой феодальных отношений. По мере того, как на смену крестьянскому общинному землевладению приходит феодальное землевладение, происходит и переход Руси к феодальной общественной системе, завершившийся в XVI в. с вытеснением общинного крестьянского землевладения в центральных районах Руси[18]. В то же время Новгород, который не был на переднем краю борьбы с ордынской угрозой, не испытывал и необходимости коренной перестройки собственной военной системы, что явилось одним из важных факторов его более плавного развития, не имевшего той дискретности, которая наблюдается в Северо-Восточной Руси[19].

Предметная и детальная разработка всех обозначенных проблем является делом будущего и у ее истоков находится фундаментальная работа Ю.В. Кривошеева, подводящая итоги целому этапу изучения Северо-Восточной Руси XIII-XIVвв. в исторической науке и вместе с тем заставляющая задуматься над новыми проблемами и задающая направление дальнейших научных поисков. Именно последнее, на наш взгляд, определяет значение в историографии той или иной работы: серьезное исследование должно не только решать какую-то проблему, но и задавать собой дальнейший путь развития науки. В этом плане работа Ю.В. Кривошеева принадлежит к числу тех исследований, которые с одной стороны завершают один этап развития науки, решая стоящий на повестке дня до сего времени комплекс проблем, а с другой – открывают собой его новый, более глубокий этап, указывая на новый круг вопросов, до того времени в науке еще не ставившийся. Ю.В. Кривошеев, убедительно показав продолжение развития на северо-востоке Руси второй половины XIII – XIV вв. существовавшей в домонгольскую эпоху системы городов-государств, подвел итоги изучению общественно-политического устройства региона в этот период. Но этот же вывод исследователя является и отправной точкой дальнейшей научной работы, целью которой должно теперь стать прояснение нового круга вопросов, порожденных работой Ю.В. Кривошеева: вопросов, связанных с детальным изучением процессов эволюции и трансформации городов-государств Северо-Восточной Руси в сопоставлении с аналогичными процессами в других древнерусских регионах.