Отразился ли этот экономический и социальный взлёт городов Финикии в Х - первой половине VIII вв. до н.э. (до ассирийских нашествий) и в сфере культуры? Да, именно в этот период финикийцы вышли в авангард культурного развития всего человечества. Остановимся хотя бы на пяти их блестящих достижениях той эпохи:
Во-первых, это знаменитые корабли финикийцев, имя которых «галера» вошло во все европейские языки. Они заложили основы всего последующего мирового кораблестроения. «Суда финикийцев уже в Х в. до н. э. имели основные элементы конструкции современных судов (киль, шпангоуты, штевни, наружную обшивку); деревянные внутренние крепления сделали ненужными обычные для египетских судов натяжные сооружения из канатов и балок» [31, с. 48]. Отметим, что корабельный таран «тоже можно считать изобретением финикийцев», как и четкое разделение на разные типы военных и торговых кораблей. «В искусстве мореплавания финикийцы были ведущими… Они, по-видимому, были первыми из народов Средиземноморья, кто перешел к плаванию в открытом море… Научившись ориентироваться по Полярной звезде, финикийцы преодолели, таким образом, и трудности, связанные с плаванием ночью» [105, с. 104-106].
Во-вторых, это финикийский алфавит, впервые в мире изобретённый именно финикийцами. (Кстати, они уже придумали и обозначение гласных на письме, просто использовали его нерегулярно, факультативно). «От финикийского письма ведут происхождение почти все буквенно-звуковые системы письма. К нему восходят самаритянское, арамейское письмо (а из него - еврейское, набатейское, арабское письмо и другие алфавиты Передней Азии, включая косвенно грузинский и армянский, а также согдийское, уйгурское и монгольское письмо). К ранним вариантам финикийского письма восходят фригийское и греческое письмо (и производные из последнего, включая латиницу, кириллицу и многие другие), а также письмо брахми вместе с происшедшими из него письменностями Индии, Юго-Восточной Азии и Тибета» [17, с. 443-444].
Третьим великим (хотя и очень спорным по последствиям) достижением финикийцев стало создание военных машин. Собственно, машинами сначала назывались именно первые созданные в древности осадные и метательные машины. Афиней пишет в своей книге «О машинах»: «Говорят, таран впервые был изобретен карфагенянами при осаде Гадира. Когда они, еще до осады города, пытались захватить одну крепостцу и хотели разрушить до основания ее стены, какие-то молодые люди не имея ничего подходящего, схватили бревно, и ударяя им в стену, разрушили ее без особого затруднения на большом протяжении. Этот случай наблюдал и над ним задумался один тириец, корабельный мастер, по имени Пефрасмен. Позже, во время осады города гадейритов, Пефрасмен поставил мачту, а сбоку от нее повесил поперек другое бревно в наклонном положении, наподобие коромысла висячих весов, и ударял им в стену, приводя бревно в движение с помощью антиспаста. Осажденные не знали, как защищаться от такой незнакомой им машины, и случилось так, что стены скоро обрушились. После этого карфагенянин Герас соорудил деревянный настил на колесах и подвесил над ним таран; он устроил так, что таран раскачивали не с помощью антиспастов, а его толкала толпа людей под защитой двускатной крыши (…) причем назвал все сооружение «черепахой» из-за его медленного движения [32, с. 415-416]. Это событие (захват Гадира) датируют серединой или второй половиной VII в. до н. э. [33, с. 42].
Во время похода Александра Македонского в IV в. до н. э. Тир семь месяцев выдерживал осаду македонян - это вообще была едва ли не самая тяжелая для македонян кампания за время всей войны. Александр четко понимал стратегическое значение города: «Если мы сметем Тир, то вся Финикия будет нашей и к нам перейдет финикийский флот, а он у персов самый большой и сильный» [34, с. 94 (II. 17)]. Македоняне во время осады насыпали дамбу, которая соединила остров Тир с материком, и так сумели взять город. При этом другие города Финикии (Сидон, Библ, Арад, Берит, Китий) выступили на стороне Александра и очень серьезно помогли ему флотом (а также, вероятно, и военными машинами), но зато после победы спасли от казни и рабства очень многих тирян. Но здесь следует обратить внимание именно на особую роль военной техники (Диодор, XVII, 40-47): «Имея богатый запас катапульт и других осадных машин, тиряне легко настроили и много различных других при помощи машиностроителей и других ремесленников всякого рода. Этими орудиями, столь разнообразными и странными для представления, заполнилась вся осада города особенно в том месте, где дамба приближалась к городу (…) Тиряне, имея корабельных ремесленников и машиностроителей (т. е. «машиностроение» было у них одним из главных ремесел. - И. Р.), устроили у себя искусные защитительные приспособления. Против стрел из катапульт они поставили колеса с частыми промежутками: вращая их при помощи машины, они частью переломали стрелы, частью притянули их, и у всех отняли силу удара. Принимая камни из машин на мягкие и упругие приспособления, они лишали их силы, сообщенной машиной…» и т. д. [41, с. 134-141].
Интересно, что эти достижения финикийцев очень рано усвоили их соседи, в том числе и евреи. Так, в Библии рассказано о царе Иудеи Озии (Узия; правил в 785-733 гг. до н. э.): «И сделал он в Иерусалиме искусно придуманные машины, чтоб они находились на башнях и на углах для метания стрел и больших камней. И пронеслось имя его далеко; потому что он дивно оградил себя и сделался силен» (2-я Паралипоменон 26:15). Вероятно, именно тогда, примерно в конце IX – начале VIII в. до н. э. такие метательные машины и были «искусно придуманы» финикийцами.
Четвертая вершина, менее известная - архитектура финикийцев. «Для городов Финикии, обычно располагавшихся на островах или полуостровах, характерны многоэтажные дома с небольшими окнами вверху и мощные зубчатые стены с башнями (изображение Тира на ассирийских рельефах IX-VIII вв. до н. э.) [36, с. 239]. Страбон говорит о многоэтажных домах Арвада и Тира, причём дома Тира даже выше римских домов [36, с. 240] (А в Риме тогда строили и в 6-7 этажей!). Но ведь никто до финикийцев не строил многоэтажных жилых домов! Именно здесь впервые в мировой истории сформировался современный урбанистический ландшафт: «О шестиэтажных домах в Карфагене упоминает Аппиан (Lyb. 128). В Карфагене была найдена золотая подвеска, изображающая подобный многоэтажный дом с плоской крышей и прямоугольными почти квадратными окнами, лишенный всяких украшений» [79, с. 43]. Возможно, эта традиция финикийского градостроительства сохранилась до наших дней в древнем облике ряда городов Йемена – страны Саба, родины легендарной царицы Савской, ездившей в гости к царю Соломону [133, с. 75].
Причём эта современная по духу архитектура создавалась с помощью современных же строительных приёмов. В частности, именно финикийцы впервые изобрели бетон: «Заслуживает внимания то, что финикийцы, возводя стены, наполняли деревянную форму уже не землёй или глиной, как это делали хетты, а смесью извести и песка, т. е. уже применяли принцип бетона» [36, с. 239]. В «Большой Советской Энциклопедии» о бетоне даётся такая историческая справка: «При возведении массивных сооружений и таких конструкций, как своды, купола, триумфальные арки ещё древние римляне использовали бетон и в качестве вяжущих материалов применяли гипс, глину, известь, асфальт. С падением Римской империи применение бетона прекратилось и возобновилось лишь в XVIII веке в западноевропейских странах» [37, с. 280]. Нет сомнений, что римляне в своё время позаимствовали бетон (через Карфаген) у финикийцев. Встречается в литературе и такое сообщение: «Пунийцам также принадлежит изобретение мощения улиц» [133, с. 136].
В общем, глубоко прав был И. Ш. Шифман, крупнейший специалист по финикийцам среди писавших на русском языке, когда утверждал: «О культуре финикиян известно мало, однако то немногое, что всё же известно, говорит о влиянии, которое они оказали на весь средиземноморский мир. Объём этого влияния и его интенсивность были, несомненно, гораздо больше, чем это на первый взгляд представляется по имеющимся в нашем распоряжении материалам» [38, с. 196].
Следует обратить внимание на то, что все последующие центры европейско-средиземноморского мира-экономики сыграли основополагающую роль в развитии культуры человечества. Логично предположить такую же роль ведущего центра мировой культуры и для Финикии. В Финикии должна была быть великая культура, в т. ч. и философия.
О достижениях финикийцев в духовной сфере известно до обидного мало: собственно финикийских текстов, за исключением нескольких эпитафий и посвятительных надписей, до нас не дошло. Но… рукописи не горят! Кое-что мы все-таки знаем. Так, Иосиф Флавий отмечал: «Есть у тирян с давних времён весьма тщательно сохраняемые летописи, в которых записаны достопамятные дела, происходившие у них и совершённые против других. В этих летописях говорится»... (далее приводится отрывок из тирских хроник о царях Тира)... В доказательство же того, что сказанное о письменных памятниках тирян - не выдумка, приведу свидетелем Дия, который пользуется славой достоверного писателя и основательного знатока финикийской истории» [39, с. 23-25 (1. 17)]. Далее следует небольшая цитата из финикийского историка Дия (о котором более ничего не известно). Дошли до нас имена и других финикийских историков - Менандра и Санхунйатона (с последним мы ещё познакомимся поближе). То есть известно, что: а) были финикийские летописи и б) - были финикийские историки, писавшие на основании них свои книги (задолго до Геродота).
Очевидно, что финикийцы внесли большой вклад и в развитие географии: «Предполагают, что при перечислении народов в Книге Бытия (Х) использована какая-то финикийская карта. Вавилонянам было присуще представление об океане, кругом обтекающем всю землю, которая, по их воззрениям, имела вид идеального круга. То же самое полагали и гомеровские греки, как это видно, например, из описания щита Ахилла (Илиада II, XVIII, 606-607). Почерпнули вавилоняне и греки эти представления от финикийцев, или они возникли спонтанно, как это могло быть у всякого народа, живущего у берегов моря? Во всяком случае надо отметить, что само слово “океан” - негреческое и даже вообще неиндоевропейское. Среди предположений о происхождении этого слова есть и мысль о его финикийском истоке. Диодор (V, 20, 1) связывает наименование внешнего моря “океаном” с путешествиями финикийцев» [79, с. 64]. Во всяком случае, всеми признано, что слова «Европа» и «Азия» происходят от финикийских слов «эреб» и «асу» – «запад» и «восток». «Относительно происхождения слова “Африка” среди ученых существуют разногласия. Заслуживают внимания две гипотезы: одна из них объясняет происхождение слова от финикийского корня ф-р-к, который при определенной огласовке означает “отделившийся”, т. е. указывает на отпадение нового города (имеется в виду Карфаген) от метрополии» [163, с. 435].
«Особый интерес представляет свидетельство средневекового грамматиста Клемента Шотландского, работавшего при дворе Карла Великого (VIII в. н.э.), со ссылкой на позднего латинского грамматика Исидора из Севильи (конец V - начало VI вв.) о существовании у финикийцев тщательно разработанной грамматической теории, привлекавшей к себе внимание античных учёных некоторой необычностью своих положений» [40, с. 19].
Страбон пишет (16. 2. 24): «Предание изображает сидонян мастерами во многих изящных искусствах, как об этом ясно говорит и Гомер. Кроме того, они занимались научными исследованиями в области астрономии и арифметики, начав со счетного искусства и ночных плаваний. Ведь каждая из этих отраслей знания необходима купцу и кораблевладельцу. (…) [Геометрия], как думают, перешла к грекам от египтян, а астрономия и арифметика - от финикиян [41, с. 709]. - Обратим внимание, на то, что астрономия у финикийцев возникла в связи с тем, что они первыми среди народов Средиземноморья отважились плыть вдали от берега, в открытом море, т. е. отважились на ночные плавания. Затем Страбон еще раз повторяет широко распространенное в античном мире мнение, что именно финикийцы были изобретателями арифметики (17. 1. 3): «Cчет и арифметика возникли у финикийцев благодаря их торговле» [41, с. 728].
Все последующие центры мира-экономики славились своим изобразительным искусством. Смущает не слишком восторженная оценка изобразительного искусства Финикии российскими специалистами: «Так называемое «сиро-финикийское» искусство отличается наибольшей эклектичностью. Во 2 - начале 1 тысячелетия до н. э. иконография этого искусства являет черты механического соединения египетских и вавилонских художественных приемов и мотивов. Однако уже само воздействие двух традиций, наряду с политической разобщенностью страны, не благоприятствовавшей какой-либо культурной унификации, делает сиро-финикийского художника несколько более свободным от канонов, в частности, позволяет ему при трактовке образа человека отходить и от одного, и от другого канона, изображать человека в более естественных поворотах, в более живом движении. Тем не менее художественному видению сиро-финикийских художников недостает цельности, органичности, хотя здесь были созданы в своем роде замечательные произведения, особенно в области резьбы по слоновой кости и в металлопластике (резьба по металлу). (…) [Здесь существовала] какая-то традиция, аналогичная аккадскому искусству с его стремлением к правильности пропорций человеческой фигуры и поискам портретности» [42].
В целом формулировки об «эклектичности» и «неорганичности» финикийского искусства представляются очевидно надуманными. Характерно, что составители этой претендующей на полноту работы обо всем искусстве Древнего Востока не удосужились привести ни одного (!) изображения произведений изобразительного искусства из Финикии эпохи ее расцвета. Да и в самом приведенном отрывке авторы признают, что в Финикии художники в изображении были более свободны от канонов, чем где-либо еще на Ближнем Востоке.
В остальном мире изобразительное искусство Финикии оценивают более объективно: «Две формы финикийских и сирийских ремесел занимают ведущее место среди всех видов древнего искусства Ближнего Востока (Выделено мною. - И. Р.): резьба по слоновой кости и ее ювелирная отделка, а также роспись обрядовых чаш и других бронзовых предметов. Одни из лучших экземпляров этих видов исскуства находятся среди обширной коллекции вещей, импортированных либо награбленных последними царями Ассирии и найденных в их дворцах, в частности, в Нимруде. (Рисунок 19: Лев загрызает эфиопа, пластинка из слоновой кости, украшенная золотом и инкрустацией. Нимруд. Британский музей). В Сирии и Палестине резьба по слоновой кости имеет долгую историю, это отражено в известных коллекциях из Мегиддо, часть которых датирована 14 веком до н. э. Много исследований посвящено изучению их художественных деталей, особенно тех, которые отличались от египетских и представляли собой собственный вклад местного ремесла» [65].
Здесь следует иметь в виду, что других видов произведений финикийского искусства до нас почти и не дошло. Но достаточно лишь взглянуть на одну пластинку из Британского музея «Лев загрызает эфиопа», чтобы понять, что искусство Финикии также представляет собой великую вершину, что ментальность его создателей была куда ближе к нашей, чем ментальность жителей Древнего Египта или Ассирии.