Этот же риторический вопрос в еще большей степени относится и к Книге Иова. Причем если Экклезиаста можно сравнить, скажем, с Лао-цзы, то в отношении автора Книги Иова напрашивается сравнение с самим Платоном. Во всяком случае, эта книга по форме и драматизму философского диалога, по актуальности философской проблематики (о природе зла!) не уступает лучшим диалогам Платона. Здесь жестко ставится проблема теодицеи (оправдания Бога): если Бог всемогущ, то Он не всеблаг; а есле всеблаг, то не всемогущ. И на это дается единственный логически непротиворечивый ответ. Вообще, было бы крайне любопытно послушать хоть какие-то доказательства в пользу того, что Книга Иова - это не настоящая философия.
Суть проблемы, поставленной в Книге Иова - о справедливости Бога. Некий праведник Иов живет вполне счастливо. Вдруг Бог решил поставить над ним эксперимент: сохранит ли он свою веру в Него и в несчастии. По прямой воле Бога Иов лишился всего имущества и детей, а затем неизлечимо заболел. «И взял Иов черепок, чтобы соскребать с себя гной, и сел среди пепла». Его приходят утешить благочестивые друзья - Вилдад, Елифаз и Софар. Они доказывают, что Бог справедлив, но Иов убедительно им возражает. Он заявляет, что ему не в чем каяться перед Богом, что ничем в своей жизни он не заслужил своих несчастий, как и многие другие праведники. В то же время негодяи процветают, и Божья кара их не постигла. Иов требует от Бога справедливого суда и горько жалеет, что вообще родился на свет. Тут в разговор вступает молодой мудрец Елиуй (Элигу). Основная идея его горячей речи в том, что люди вообще не в силах постичь Бога, что требовать чего-либо от Бога - непростительное высокомерие. После этого из вихря к Иову обращается сам Бог. Сначала Он рассказывает о своем величии и ничтожестве человека, издевательски предлагая Иову померяться силами. Тот признает свою неправоту. Но затем Бог заявляет, что вообще-то Иов говорил о Нем более правдиво, чем его благочестивые друзья. Он соглашается их помиловать лишь по молитве Иова. Иов выздоравливает, снова богатеет и заводит новых детей. Итак, Бог всемогущ, но непознаваем, от него исходит и добро, и зло. И люди могут лишь просить у него милости, а не требовать от него справедливости. Дай Бог каждому из нас не очутиться в положении Иова на пепелище!
«Поэма о Иове – философская дискуссия о Боге. Основная часть Книги Иова, по существу, представляет собой философский спор между поборниками доктрины ортодоксального иудаизма, каким он сформировался в эпоху после плена, с одной стороны, и древними представителями иудейского свободомыслия – с другой. (…) Хотя Бог в поэме заставил Иова замолчать, а апостол Павел, можно сказать, предал анафеме, этот образ остался в памяти и истории человечества и продолжает жить как символ вечного конфликта между свободным человеческим разумом и слепой верой, между мирской мудростью и религиозной догмой. Этот образ сохранился еще и потому, что автор вложил в него глубочайший смысл: извечное стремление человечества к истине, даже если для этого необходимо отказаться от утешительных иллюзий» [152, с. 166, 239].
В отношении Книги Иова существует еще большая путаница: «Книга Иова занимает место между книгами Есфирь и Псалтирью, но в еврейских Библиях она стоит между книгами Притчей и Песнь Песней; в Сирийских же между книгами Второзаконие и Иисуса Навина» [61, с. 349]. При этом «датировка книги Иова неясна (4-5 вв. до н. э.?), а структура и становление текста в известном нам объеме представляет много нерешенных проблем; не исключено присутствие в составе книги более раннего материала и более поздних вставок… В талмудической литературе Иов служит предметом разноречивых суждений. По-разному определялось время книги Иова - от времен Авраама, Иакова или Моисея до времен Эсфири. Высказывалось также мнение, что повествование о нем - притча («машал»). По одной из версий, Иов своими силами познал Яхве, служил ему из любви, своей праведностью превзошел даже Авраама; в талмудическом трактате Сота 35а сообщается, что его смерть оплакивалась всем народом Израиля. По другому мнению (резко противоречащему тексту книги), он был врагом Израиля - языческим пророком, посоветовавшим фараону приказать повитухам убивать всех еврейских мальчиков; этим он будто бы и заслужил свои страдания (трактаты Сангедрин 106а и Сота 11а)… Земля Уц, названная родиной Иова, тождественна то ли арамейским областям на севере Заиорданья, то ли Хаурану, то ли Эдому; во всяком случае, Иов по крови и географической локализации настолько близок к иудейско-израильской сфере, чтобы входить (вместе с прочими персонажами книги Иова) в круг почитателей единого Бога, настолько и далек от этой сферы, чтобы являть собою тип «человека вообще», образец как бы «естественной» праведности» [62].
«Исследователи считают, что словарь Книги Иова богаче, чем словарь любой другой книги Ветхого Завета. Но именно по этой причине читатель нердко сталкивается в ней со словами, которые встречены в Библии только однажды и, следовательно, значение которых сейчас можно определить только приблизительно, исходя из контекста или через сопоставление со словами других семитских языков – арабского, арамейского, аккадского, ассирийского. Помимо этого, в языке Книги Иова встречается множество заимствованных форм, особенно арамеизмов и арабизмов» [152, с. 27].
«Имя Иова упоминается в Библии еще в нескольких местах (см. Иез. 14:14, 20; Книга Иисуса сына Сирахова 49:19; Тов. 2:12, 15; Посл. Иак. 5:11) В книге Иезекииля Иов наряду с Ноем и Даниилом упоминается как древний мудрец, прославленный своей праведностью» [152, с. 85].
На протяжении более двух тысячелетий еврейская синагога и христианская церковь рекомендовали и рекомендуют это произведение как в высшей степени поучительное и утверждающее в вере, а герой на века стал эталоном, образцом праведника (см.: Иак. 5:10, 11) для последователей по крайней мере этих двух религий. И в то же едва ли какое-нибудь другое произведение из числа вошедших в Ветхий Завет вызвало столько разногласий и споров между экзегетами и критиками Библии. Споры продолжаются и в наши дни. Уже в V веке христианский епископ Федор Мопсуэстский учил, что Книга Иова – это просто литературное произведение, вроде греческой трагедии, которое сочинил некий автор, обладавший большими знаниями, но и не меньшим тщеславием, не слишком благочестивый и приписавший Иову речи, совершенно неподходящие для человека добродетельного и богобоязненного. Что касается еврейских средневековых комментаторов Библии, то расхождение между ними во взглядах на Книгу Иова, а тем более в оценке самого Иова просто поразительны. “В то время как одни рассматривали Иова как святого, - замечает по этому поводу американский библеист Н. Глетцер, - другие видят в нем скептика, бунтаря против Бога, или дуалиста, или человека, которому не хватало знаний, или последователя Аристотеля, который отрицал божественный промысел, или “козла отпущения”, или прототипа саббатианского мессии и т. д.” [см.: 157, p.167]. Не меньше разногласий по поводу Книги Иова наблюдается у христианских богословов, а также у современных исследователей и критиков Библии [152, с. 146].
«Можно допустить, что автор поэмы об Иове был знаком с философской и религиозной литературой соседних народов – народов Египта, Вавилонии, еще более близких Финикии и Эдома. Следы этого знакомства можно, по мнению исследователей, обнаружить не только в идеях и диалогической форме поэмы, но и в языке, который включает ряд слов и даже целых выражений ионязычного происхождения… Может быть, иноземными влияниями в какой-то мере объясняется то, что в поэме о Иове очень мало национального колорита, настолько мало, что некоторые исследователи вообще отказываются признать в авторе иудея» [152, с. 172-173]. Во всяком случае, знакомство «с философской литературой Финикии» можно предполагать с уверенностью.
С. С. Аверинцев подчеркивал, что имя Яхве встречается лишь в авторской речи в начале и в конце книги (которая, скорее всего, и была позднейшей вставкой). Сами же действующие лица именуют Бога «Элохим», «Эл», «Эльон», «Шаддай» [63, с. 717]. Уже одно это свидетельствует о финикийских (т. е. ханаанских, а не еврейских) корнях книги, так же, как и указания на то, что Иов не имеет отношения к евреям, а даже мог быть враждебным им языческим пророком.
Вопреки С. Аверинцеву, и в самом тексте книги Иова (т. е. в отредактированном его варианте!) можно найти, по крайней мере, четыре серьезных намека на ее первоначальный языческий характер.
Во-первых, это текст: «(Бог) Умножает народы и истребляет их; рассеивает народы и собирает их. Отнимает ум у глав народа земли, и оставляет их блуждать в пустыне, где нет пути. Ощупью ходят они во тьме, без света; и шатаются, как пьяные» (12.23-25). Если в этом отрывке содержится намек на странствия в пустыне евреев во главе с Моисеем, то его трудно назвать доброжелательным.
Во-вторых, в конце книги в обращении Бога к Иову есть такие малопонятные слова: «Можешь ли ты связать узел Хима и разрешить узы Кесиль? Можешь ли выводить созвездия в свое время и вести Ас с ее детьми? Знаешь ли ты уставы неба, можешь ли установить господство его на земле?» (38.31-33). Ранее говорилось: «Он (Бог) один распростирает небеса, и ходит по высотам моря; сотворил Ас, Кесиль и Хима и тайники юга; делает великое, неисследимое и чудное без числа!» (9.8-10). Сюда в Синодальном переводе дается примечание: Ас, Кесиль и Хим - созвездия, соответствующие нынешним названиям: Медведицы, Ориона и Плеяд. С. Аверинцев переводит в соответствии с этим примечанием: «Он создал Медведицу, Кесиль, Семизвездье и домы южных планет (?!! - а где-то есть еще и северные планеты? - И. Р. - Скорее всего речь идет о красивых созвездиях Корабля Арго («Сокровищах Юга»), видных лишь на южном небе [64])… Можешь ли ты связать узел Плеяд, оковы Кесиль разрешить? Выведешь ли зверей Зодиака в срок, поведешь ли Медведицу с ее детьми?» [63, с. 576, 619].
Даже если в первоначальном тексте действительно речь шла о созвездиях, то там очевидно упоминались некие связанные с ними языческие мифы: если у Небесной Медведицы Ас были дети, то она явно была божеством. Но в более позднем отрывке речь идет об установлении «уставов неба» на земле, что можно связать с астрологией, т. е. скорее с планетами, чем с созвездиями. Иов - семит, но не еврей; а все прочие семитские народы особо почитали планету Венеру - как богиню любви Астарту. В другом отрывке Ас выступает в контексте не только с небом, но и с «высотами моря». Богиня моря и в то же время ипостась богини солнца, «мать богов и людей» - семитская богиня Асират, супруга верховного бога семитов Эла [65, т. 1, с. 113, 115-116]. В любом случае упоминание Ас естественно именно для языческого пророка.
Образы морских чудовищ, известных под именами Рахав, Таннин, Левиафан (3:8, 7:12, 9:13, 40-41), вероятно, тоже связаны с древними финикийскими и в целом языческими семитскими мифами, в том числе о Боге-творце, который в начале времен победил морских чудовищ. После победы Бог запер море воротами и засовами, взял его под стражу (Иов. 38:8) [152, с. 92].
В-третьих, это четкое оправдание астрологии (38:33): «Знаешь ли ты законы неба, ты ли установил его власть над землей?» – «Имеется в виду, по-видимому, влияние созвездий на происходящее на земле» [152, с. 78, 140].
И, в-четвертых, это прямое указание на существование множества богов (41:17): «Когда он (Левиафан) поднимается, трепещут боги, (страхом) сломленные теряются». Причем так оставлено и в современной еврейской (масоретской) Библии [152, с. 82, 144].
Но где доказательства, что Книга Иова написана именно финикийцем, а не, скажем, арамеем или моавитянином? - В тексте этому есть много косвенных доказательств. Особенно характерна в этом отношении речь четвертого собеседника Иова - Элиуя (Элиу, сын Барах-Эля, из рода Буз, из племени Рам). Можно предположить, что под этим именем (или скорее псевдонимом) скрывается сам автор первоначального ядра текста. Во-первых, его объяснение, почему его нужно выслушать, передает духовную атмосферу, скорее близкую к греческим софистам, чем к пророкам Старого порядка: «Дух в человеке и дыхание Вседержителя дает ему разумение. Не многолетние мудры, и не старики разумеют правду (32.8-9)… Слова мои точно не ложь; пред тобою совершенный в познаниях (36.4)».
Во-вторых, в его речи также содержится прямое указание на некую народную революцию: «Можно ли сказать царю: «ты - нечестивец», и князьям: «вы - беззаконники»? Но Он (Бог) не смотрит и на лица князей и не предпочитает богатого бедному, потому что все они дело рук Его. Внезапно они умирают; среди ночи народ возмутится, и они исчезают; и сильных изгоняют не силою… Он сокрушает сильных без исследования, и поставляет других на их места; потому что Он делает известными дела их и низлагает их ночью, и они истребляются. Он поражает их, как беззаконных людей, пред глазами других, за то, что они отвратились от Него и не уразумели всех путей Его, так что дошел до Него вопль бедных, и он услышал стенание угнетенных» (34.18-20, 24-28). Весьма характерно при этом и заявление Иова: « Если я пренебрег правами слуги и служанки моей, когда они имели спор со мною, то что стал бы я делать, если бы Бог восстал (на меня)?.. Не Он ли, Который создал меня во чреве, создал и его (слугу - И. Р.), и равно образовал нас в утробе» (31.13-16) [25]. Подобные идеи глубоко чужды обществу Старого порядка. Они тогда могли родиться лишь в Финикии.
Впрочем, влияние Финикии могло быть и более опосредованным. Выше мы уже убедились, что идеи равенства и справедливости присущи многим пророкам Ветхого Завета начиная с Исаии. Но в тексте Библии они впервые встречаются, когда речь идет о времени Моисея. Причем там они связаны не с Моисеем, а с его противниками: «Корей, сын Ицгара, сын Каафов, сын Левиин, и Дафан и Авирон, сыны Елиава, и Авиан, сын Фалефа, сыны Рувимовы, восстали на Моисея, и с ними из сынов Израилевых двести пятьдесят мужей, начальников общества, призываемые на собрания, люди именитые. И собрались против Моисея и Аарона, и сказали им: полно вам; все общество, все святы, и среди их Господь! Почему же вы ставите себя выше народа Господня?» (Числа 16:1-3).
В ответ Моисей предложил устроить испытание: выйти всем с кадильницами к скинии с Ковчегом Завета. «И собрал против них [Моисея с Аароном] Корей все общество ко входу к скинии собрания. И явилась слава Господня всему обществу» (Числа 16:19). Т. е. что-то такое явилось евреям, что доказало им правоту Моисея, причем Библия умалчивает, что это было. Потом «разверзла земля уста свои, и поглотила их и домы их, и всех людей Кореевых и все имущество. И сошли они со всем, что принадлежало им, живые в преисподнюю, и покрыла их земля, и погибли они из среды общества. ...И вышел огонь от Господа, и пожрал тех двести пятьдесят мужей, которые принесли [против Моисея] курение» (Числа 16:32-35). А затем после всех чудес пиротехники еще и жезл Аарона расцвел: современные иллюзионисты тоже любят демонстрировать этот фокус.
Как видим, в Книге Чисел (а значит, в Торе) сказано совершенно ясно, что грозное восстание евреев против Моисея возглавил Корей; и за это «разверзла земля уста свои, и поглотила их и домы их, и всех людей Кореевых и все имущество» (Числа 16:32). Но с этим наказанием не все так просто: «Илия накануне мессианского времени разрешит все споры о толковании Библии (талмудический трактат “Менахот” 45а и др.). Затем он сотворит семь чудес (приведет к евреям Моисея и воскрешенное поколение пустыни; извлечет Корея и его приверженцев из шеола [преисподней]…)» [65, т. 2, с. 142]. Получается, что не такими уж они были грешниками?
А вот в другом месте в Библии мы читаем: «И позавидовали в стане Моисею и Аарону, святому Господню. Разверзлась земля, и поглотила Дафана, и покрыла скопище Авирона. И возгорелся огонь в скопище их, пламень попалил нечестивых» (Пс. 105:16-18). И в другом месте: «И что Он [Господь] сделал с Дафаном и Авироном, сынами Елиава, сына Рувимова, когда земля разверзла уста свои и среди всего Израиля поглотила их, и семейства их, и шатры их, и все имущество их, которое было у них» (Втор. 11:6). Как видим, во Второзаконии и Псалтири главный виновник – Корей – среди наказанных Богом вообще отсутствует. И это не случайно. Дело в том, что изрядная часть псалмов в этой книге написана… «сынами Кореевыми» – то ли его прямыми потомками (хотя вроде бы земля поглотила «всех людей Кореевых»), то ли учениками (что еще интереснее). «Сыновьям Кореевым принадлежат псалмы: 41-48, 83, 84, 86-88. Они были потомками Корея и сохранили за собою название по имени этого предка, вероятно в назидание себе. На их обязанности, как левитов, лежало – следить за благочинием поведения молящихся во дворе храма и за содержанием чистоты двора» [120, т. IV, с. 130-131]. Вопрос: а как же тогда с заповедями Бога: «Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого [поколения], ненавидящих Меня» (Исх. 20:5)? Снова получается, что вина Корея была не так уж велика?
Среди сынов Кореевых двое названы по имени: «Еман и Ефан свое происхождение ведут от известного Корея, возмутившегося при Моисее. Они были левитами и стояли, как и Асаф, во главе певцов Давидовых» [120, т. IV, с. 130]. При этом они названы в Библии величайшими мудрецами после самого Соломона: «И была мудрость Соломона выше мудрости всех сынов востока и всей мудрости Египтян. Он был мудрее всех людей, мудрее и Ефана Езрахитянина, и Емана, и Халкола, и Дарды, сыновей Махола, и имя его было в славе у всех окрестных народов» (3-я Царств, 4. 30-31).
В связи с этим особый интерес представляет 87 псалом – «Учение Емана Езрахита». Это самый печальный и безнадежный вообще среди всех псалмов: «Господи, Боже спасения моего! Днем вопию и ночью пред тобою. …Ибо душа моя насытилась бедствиями, и жизнь моя приблизилась к преисподней. Я сравнялся с нисходящими в могилу; я стал, как человек без силы. …Ты удалил от меня знакомых моих, сделал меня отвратительным для них; я заключен, не могу выйти. …Я несчастен и истаеваю с юности; несу ужасы Твои и изнемогаю». При этом интереснейшая тема – категорическое отрицание возможности посмертного воздаяния: «Между мертвыми брошенный – как убитые, лежащие во гробе, о которых Ты уже не вспоминаешь и которые от руки Твоей отринуты. …Разве над мертвыми Ты сотворишь чудо? Разве мертвые встанут и будут славить Тебя? Или во гробе будет возвещаема милость Твоя, и истина Твоя – в месте тления? Разве во мраке познают чудеса Твои, и в земле забвения – правду Твою?» (Пс. 87:6, 11-13). Причем это все, что Библия сообщает о Емане Езрахите и его учении.
Но зачем-то же Еман назван в Библии среди самых великих мудрецов! При этом следует обратить внимание на глубокое сходство его псалма с книгой Иова, иногда дословное: «Покинули меня близкие мои, и знакомые мои забыли меня. …Дыхание мое опротивело жене моей… гнушаются мною все наперсники мои» (Иов 19:14-19). Особенно важно сходство учения о смерти, подобного изложенному и в Книге Экклезиаста: «Человек умирает, и распадается; отошел, и где он? Уходят воды из озера, и река иссякает и высыхает: так человек ляжет и не встанет; до скончания неба он не пробудится, и не воспрянет от сна своего. О, если бы Ты в преисподней сокрыл меня, и укрывал меня, пока пройдет гнев Твой, положил мне срок, и потом вспомнил обо мне! Когда умрет человек, то будет ли он опять жить? Во все дни определенного мне времени я ожидал бы, пока придет мне смена» (Иов 14:10-14). – Очевидно, что Иов в это не верит. Так же, как и Еман. Так что среди предположительных авторов книги Иова стоит упомянуть и Емана Езрахита, из «сынов Кореевых».
Еще один любопытный момент. В Книге Иова практически вся 28 глава посвящена геологии: «Так! У серебра есть источная жила, и у золота место, где его плавят. Железо получается из земли; из камня выплавляется медь. Человек полагает предел тьме, и тщательно разыскивает камень во мраке и тени смертной. Вырывают рудокопный колодезь в местах, забытых ногою, спускаются в глубь, висят и зыблются вдали от людей. Земля, на которой вырастает хлеб, внутри изрыта как бы огнем. Камни ее – место сапфира, и в ней песчинки золота. …В скалах просекает каналы, и все драгоценное видит глаз его. Останавливает течение потоков, и сокровенное выносит на свет» (Иов 28:1-11) и т. д. Сравним: «Коранический рассказ о Каруне восходит к библейской истории Корея… Мусульманское предание добавляет к кораническому рассказу ряд деталей, в основном повторяющих послебиблейские иудейские сюжеты. Мусульмане считали Каруна основателем алхимии; это представление, по-видимому, основывается на содержащемся в Коране утверждении Корея, что все богатства добыты им по его знанию (28:78). В Египте имя Каруна… связывалось с несколькими естественными и искусственными водоемами» [65, т. 1, с. 625]. Итак, сохранилось предание о Корее как великом мудреце-алхимике. Здесь, как и в случае Иова, явно ощущается некая иная, нееврейская традиция.
Наконец, очень характерно, что значительная часть Писаний в Библии приписывается царю Соломону. Причем это именно наиболее насыщенные философией (и не только религиозной) книги Библии: Экклезиаст, Притчи, Песнь Песней, и часто Иов. Соломон вошел в историю культуры (и даже в сказки) как образец мудрого правителя. Именно при нем был построен Храм Яхве в Иерусалиме. Правление Соломона - эпоха наибольшего могущества еврейского государства. И в то же время это эпоха наибольшего финикийского влияния. Собственно, и Храм строился с участием финикийцев, и в страну Офир (Индию) ходили корабли скорее не самого Соломона, а финикийского царя Хирама, и т. д. Позднейшая иудейская традиция настойчиво упрекает Соломона в идолопоклонстве, что скорее свидетельствует о широкой веротерпимости в его царстве, характерной именно для торговых центров. Поскольку в то время язык и письменность у финикийцев и евреев были одинаковыми, можно предположить, что из Финикии привезли не только стройматериал для Храма, но и рукописи - «стройматериал» для Библии.