Подлинный виновник, приведший Литву к трагическим январским событиям, Витаутас Ландсбергис сегодня прекрасно чувствует себя в кресле европарламентария. Все 20 лет он твердит о январской советской агрессии и советских убийцах.
Но при этом он, видимо, забыл, какую оплошность допустил в ночь на 13 января 1991 г. Тогда во время ночного заседания Верховного Совета Литвы Ландсбергис продемонстрировал своё подлинное отношение к погибшим у телебашни. Для этого достаточно внимательно прочитать стенограмму 92-ого заседания Верховного Совета Литвы.
Напомним, что ночью 13 января у здания ВС собралась многотысячная толпа людей, пришедших защищать Верховный Совет. В 2 час. 30 мин. в вильнюсский морг были доставлены первые трупы. Информация о них немедленно была доложена в Минздрав республики. Естественно, она была передана и Председателю Верховного Совета Литвы Витаутасу Ландсбергису. До этого, как отмечалось, ксёндз Альгимантас Кейна из окна Верховного Совета Литовской Республики отслужил мессу по погибшим жертвам от Советской Армии.
Однако Верховный Совет начал работу в обычном режиме, как будто ничего не случилось. Информация о ситуации около телебашни и погибших не озвучивалась, хотя, как известно, Ландсбергис регулярно получал известия от Буткявичюса, находившегося у телебашни.
Странно, мессу по погибшим отслужили, а почтить память в начале заседания как-то забыли. Хотя почему странно, если учесть, что в последние месяцы Ландсбергис постоянно повторял: «Свободы без крови не бывает!» и ситуация 13 января для него развивалась по плану.
Но вернемся к заседанию ВС. В3 часа 10 минут ночи 13 января за столом президиума в зале заседаний ВС заняли места В. Ландсбергис и его верные сподвижники: Ч. Станкявичюс, В. Чепайтис, А. Таурантас и А. Абишала (См. www3.lrs.lt/pls/inter3/dokpaieska.showdoc_l?p_id=251249 ).
В начале заседания ВС депутаты скрупулёзно обсуждали вопрос о порядке работы и ситуации в Литве. Потом на повестку дня был поставлен вопрос, кто будет представлять Литву за границей? О погибших сторонниках независимости Литвы пока не прозвучало ни слова, хотя первые жертвы уже находились в морге.
Примерно в 4.10 ч. слово попросил депутат Людвикас Разма, ректор Вильнюсского педагогического училища. Он обыденным тоном сообщил, что «у телебашни находится очень много студентов Педагогического института. Поэтому руководство института интересуется, в какие больницы отвозят раненых? Кто может на этот вопрос ответить?». Вот так, сугубо по-деловому, без всяких эмоций, как если бы его студенты находились на занятиях в институте, ректор Разма задал вопрос, касающийся жизни и смерти. Интересно был бы он так спокоен, если бы у телебашни находились его дети?
По-деловому, также без всяких эмоций ему ответил зам. председателя ВС К. Мотека. «Уважаемые, есть машины скорой помощи. Вильнюсская телефонная связь работает и мы здесь не можем быть посредниками. Можно самим позвонить и узнать». Ответ Мотеки за гранью человеческого понимания. Никакого сочувствия. Никакого сожаления. Жаль, что о нём не знают в Литве.
В этот момент зал аплодисментами встретил Ландсбергиса, который в шутливом тоне (его хорошее настроение отмечено даже в стенограмме. В. Ш.) обратился к женщинам депутатам с просьбой покинуть здание Верховного Совета. После этого глава ВС вновь удалился для телефонного разговора с Э. Бичкаускасом, представителем Литвы в Москве.
Далее были обсуждены вопросы создания Правительства Литвы за границей, а также заслушана информация, кто из министров находится на рабочем месте. М. Лауринкус, руководитель Департамента государственной безопасности Литвы в порядке информации сообщил, что Ю. Ермалавичюс готовит телепередачу, в которой будут показаны раненые и убитые советские солдаты и как их спасали у телебашни.
Тут депутат С. Печелюнас задал вопрос о том, хватит ли в зале голосов депутатов, чтобы отнять у В. Шведа мандат и объявить его предателем Родины.
Однако в это время в зале появился ранее упомянутый «пограничник» Е. Шепетис, который доложил обстановку у телебашни. Информацию Шепетиса депутаты встретили более чем спокойно. Реакции не вызвало даже его заявление о том, что у башни много погибших и раненых. Что в подобной ситуации делают нормальные люди? Как правило, чтят память погибших вставанием и минутой молчания и выражают соболезнование их родственникам. Однако председательствующий А.Таурантас подытожил выступление Шепетиса словами: «Спасибо защитникам башни. Честь ему и всем его товарищам!». Ни слова о погибших. Но депутаты встретили эти слова аплодисментами? Это уже граничило с издевательством над памятью погибших у башни.
Далее слово было предоставлено депутату А. Рачасу. После сообщения Рачаса на трибуне, наконец, появился глава Департамента охраны края, главный организатор кровавых событий у телебашни Аудрюс Буткявичюс. Время около 4 час. 30 мин. Однако о том, что он прибыл от телебашни, Буткявючюс промолчал. Впоследствии во всех интервью он заявлял, что 13 января ночью он был у башни. Но в ту ночь в Верховном Совете Буткявичюс сделал для депутатов лишь три сообщения.
Во-первых, он сообщил о том, что депутат Ю. Прапестис едет в Верховный Совет (сногсшибательная весть!), во-вторых, министр внутренних дел М. Мисюконис, оказывается, «сидит на своём посту» и, в-третьих, что события в Литве следует трактовать, как «военный путч» местных военных, которые перестали подчиняться Центру. Напомним, что на следующий день эту версию на все лады озвучивал Горбачев.
О ситуации у телебашни Буткявичюс почему-то предпочел промолчать, хотя в последующих интервью он заявлял, что действия защитников телебашни находились под его полным контролем. Буткявичюс, заранее подготовивший несколько трупов и давший команду своим так называемым пограничникам вести с башни и с крыш соседних домов ружейный огонь, уже примерно знал о количестве возможных жертв. Кстати, как отмечалось, ночью 13 января в морги Вильнюса было доставлено 18 трупов, но 5 из них, по словам В. Петкявичюса, были «забракованы».
Одним словом Буткявичюсу было что рассказать депутатам ВС. Почему же он проявил такую «скромность», выступая 13 января в Верховном Совете? Видимо, чувствовал ответственность за содеянное и предпочёл молчать до поры до времени, пока не выяснится, какая информация об его участии в январских событиях станет публичным достоянием.
Следует отметить значимость заявления Буткявичюса о путче местных военных. Он обнародовал его в 4.30 час утра 13 января, а Горбачев днем растиражировал версию о неуправляемости вильнюсских военных. Такую синхронность заявлений двух политиков трудно обеспечить без предварительной договоренности. Конечно, вряд ли Горбачев контактировал с Буткявичюсом, но не вызывает сомнений, что версию о причинах январских событий в Литве Кремль и Вильнюс согласовали заранее.
Выслушав Буткявичюса, председательствующий задал ему вопрос: «Есть ли новейшая информация о погибших и раненых?». Буткявичюс ответил нечто несуразное: «Всё, что я сказал, есть моё личное мнение, и это не снимает ответственность центра за действия военных частей». Видимо, он понял, что озвучил сверхсекретную информацию, которая выдавала договоренность между Кремлем и Вильнюсом и решил подстраховаться этой отговоркой.
В ответ председательствующий (видимо, тот же Таурантас) зачитал информацию о погибших и раненых. Она была получена от министра здравоохранения Олеки, а передана в ВС Джевечкой. На 4.30 час. 13 января погибших было 11, раненых – около 100. Далее реплику председательствующего следует перевести дословно: «Наверное, настало то мгновение, когда мы, располагая точным числом погибших, можем почтить их. Всё же они защищали один из важнейших объектов нашего государства. Почтим память погибших минутой молчания».
Одним словом, председательствующий дал понять, что трагедия лишь тогда трагедия, когда известно точное количество жертв. Голый расчёт и цинизм. Всё предельно деловито и без всяких эмоций. Особенно замечание «всё же».В зале такой подход не вызвал никаких протестов. Очевидно, что информацию о жертвах у телебашни в Верховном Совете ждали и она не вызвала удивления.
Кстати, в настоящее время литовские прокуроры утверждают, что именно А. Буткявичюс в 4.30 ч. сообщил депутатам ВС информацию о жертвах у телебашни. Однако, как видно из стенограммы, ничего подобного не было. Буткявичюс на заседании ВС о событиях у телебашнипредпочел отмолчаться. Ландсбергис на заседании ВС в эту ночь и утро выступал не раз, но о жертвах он, как и Буткявичюс предпочел не говорить. И это вызывает серьезные подозрения. Известно, что преступники, как правило, предпочитают молчать о том, что они знают, так как есть риск сгоряча сказать лишнее. Почему следователи предпочитают «колоть» их «тепленькими» и если, возможно, прямо на месте преступления.
В районе 7 часов утра депутат Ч. Юршенас сообщил, что количество убитых составило 13 человек, и назвал некоторые фамилии жертв. Тогда и было принято заявление Верховного Совета о погибших. После этого Ландсбергис обратился к людям, собравшимся у здания Верховного Совета. И только на этот раз он сказал буквально несколько слов о тех, кто погиб в эту ночь. Без сомнения поведение Ландсбергиса и депутатов во время заседания Верховного Совета 13 января 1991 г. в отношении погибших у телебашни, следует расценивать как явный цинизм.
Этот цинизм Ландсбергис продемонстрировал ещё раз английскому журналисту и советнику от правительства М. ТэтчерДэвиду Прайс-Джонсу (DavidPryce-Jones). В своей книге «DerUntergangdesSowjetischeReichs» («Крушение советской империи») он рассказал о встрече с Ландсбергисом 14 января 1991 г.
Дэвид Джонс вместе с Арвидасом Юозайтисом посетил Ландсбергиса и напрямик спросил: кому и зачем нужны были эти жертвы? Тот ответил, что для свободы нужна была кровь, нужны герои. Погибшие «пожертвовали свои жизни за Родину и ее свободу». После этого циничного ответа, которым был шокирован даже этот многое видавший англичанин, он кончает свои размышления таким резюме: «Железное самообладание. Но оно также раскрывает и устрашающий внутренний мир этого человека».
Однако на людях Ландсбергис демонстрировал самую неутешную скорбь по погибшим. В этой связи процитируем отрывок из воспоминаний Ландсбергиса о том, как он прощался с январскими жертвами. «Я отдал последний долг погибшим. Там было множество людей. Близкие рыдали. Трудно было сдерживать слезы. Я произнес краткую речь: они были подлинными, хоть и безоружными, литовскими добровольцами, павшими за Родину. Юную Лорету, которая слабыми девичьими руками и отважным сердцем преградила путь бесчеловечной машине убийства – танку, и погибла, спасая других, я сравнил с сегодняшней Литвой, с ее миссией в этом мире. Постоял возле каждого гроба в почетном карауле. Таким было мое прощание с ними в тот день».
Если не знать о поведении Ландсбергиса 13 января ночью в Верховном Совете и его ответ Дэвиду Прайс-Джонсу, то можно подумать, как страдал этот человек, думая о январских жертвах?! Но на деле все чувства у Ландсбергиса всегда подчинялись трезвому циничному расчету. Это доказывают ещё три провокации с возможными массовыми кровавыми жертвами, которые Ландсбергис и его окружение пытались осуществить в 1990 г. после провозглашения независимости. Такие неожиданные акции для своих политических оппонентов Ландсбергис называл «бомбочками».
Учитывая полный дилетантизм Ландсбергиса в вопросах управления экономикой и социальной сферой, «бомбочки» стали для него надежным средством держать республику в постоянным напряжении и сваливать социально-экономические провалы на происки врагов.
Какие же бомбочки использовал Ландсбергис? Прежде всего, провокационные, которые позволяли ему оставаться в стороне, но в случае удачи пользоваться их плодами. Впервые провокацию общереспубликанского масштаба Ландсбергис планировал осуществить в мае 1990 г.
Уже говорилось, что в апреле 1990 г. руководство СССР прекратило промышленные поставки в Литву газа и нефти. Начались проблемы в экономике. В мае в республике было введено нормированное снабжение. Из Литвы на весь мир зазвучали призывы о помощи, о том, что на границах республики сосредотачиваются советские войска, улицам «осажденного» Вильнюса постоянно передвигаются танки, советские солдаты захватывают здания, а население голодает. Однако рассказы о бесчеловечной блокаде, которыми сегодня пугают граждан Литвы и России, во многом надуманы.
На самом деле поставки жизненно важных для населения товаров в период этой «блокады» в республику не прекратились. Так, из союзных фондов продолжали поступать медикаменты, крупы, овощи, детское питание, а также кормовое и продовольственное зерно (его Литва из союзных фондов ежегодно получала от 1,5 до 2 7 млн. тонн) и т.д.
Впоследствии выяснилось, что, благодаря помощи ряда регионов России, Белоруссии, Украины, реальные поставки в Литву бензина и других ГСМ в период «блокады», выросли почти в полтора раза. В то же время известно, что в этот же период из-за дефицита горючего чуть не сорвалась посевная в некоторых черноземных районах России. Но литовская элита предпочитает этого не вспоминать.
В этой связи необходимо процитировать статью, опубликованную 15 июля 1990 г. в газете «Вашингтон пост». Её написала американская журналистка Эстер Шредер, которая в 1990 г. два с половиной месяца жила в «блокадной» Литве и наблюдала ситуацию в живую.
Проверяя заявления Ландсбергиса, Э.Шредер с французским фотографом проехали 200 миль от Вильнюса и на границе не обнаружили ни советских солдат, ни военных грузовиков. В Вильнюсе вышеупомянутые Ландсбергисом «катающиеся танки» оказались «гораздо менее страшными бронетранспортерами, и едва ли их было больше, чем обычно в любом другом большом советском городе». По поводу блокады и проблем с продовольствием, о чем тогда постоянно сообщал «Голос Америки» Шредер заметила, что в Литве она «редко встречала очереди, в которых надо было стоять более 10 минут».
«Когда Кремль закрутил экономические гайки, прекратив поставки нефти и газа, в отелях и государственных учреждениях по-прежнему ярко горел свет. Улицы по большей части были по-прежнему заполнены машинами… Газ ярко полыхал в домашних печах и плитах…»
Шредер описала и так называемый захват зданий: «Когда я вышла на улицу, чтобы самой посмотреть, как осуществляется этот захват, я увидела четырех 18-летних новобранцев, которые стояли в вестибюле с выражением скуки, нервозности и беспокойства». По всей вероятности Шредер описывала ситуацию, когда под охрану были взяты здания, являющиеся собственностью КПСС, так как были построены на средства Управления делами ЦК КПСС. В целом ситуацию в Литве Шредер охарактеризовала, как «визг мыши, которая находится в безмятежном центре циклона».
Но это не помешало Ландсбергису запланировать крупномасштабную провокацию, которая могла закончиться кровавыми жертвами. Пытаясь перенаправить недовольство населения на Москву, Ландсбергис в мае 1990 г. задумал провокационную акцию на советско-польской границе. Якобы тем самым Литва продемонстрирует свою связь с Европой.
Акцию поручили озвучить известному саюдистскому провокатору, редактору газеты «Gimtasiskraštas» (Родной край) А. Чекуолису. Он бросил клич «Проложим через границу слоновую тропу!». Место прорыва советско-польской границы было намечено в районе города Лаздияй.
Известно, что граница в любой стране это особая зона, в которой нарушителей, не внимающих команде «Стой!», просто расстреливают. И, тем не менее, вереница автобусов с литовскими гражданами двинулись к КПП на советско-польской границе. Спасло только то, что и советские и польские пограничники были предупреждены и сумели убедить организаторов отказаться от акции. Прорыв границы неизбежно привёл бы к человеческим жертвам. Даже если бы советские пограничники пропустили бы нарушителей, то польские пограничники, как потом выяснилось, стреляли бы на поражение.
В этой связи напомним, что 5 июня 2011 г. сотни палестинских беженцев, проживающих в Сирии с 1967 г., попытались прорвать пограничные ограждения в районе Голанских высот на сирийско-израильской границе. Израильские пограничники после предупреждения открыли огонь на поражение. В результате погибло 23 и было ранено более 300 палестинских беженцев. Израиль обвинил в организации беспорядков на границе президента Сирии Башара Ассада и назвал его провокатором.
Можно не сомневаться, что попытка прорвать советско-польскую границу в мае 1990 г. могла стать не менее кровавой. Но Ландсбергиса провокатором до сих пор так не назвали и не предъявили счет за преступную акцию.
Следующей провокацией с возможным кровавым исходом была стычка добровольцев из Армии охраны края с советскими десантниками, организованная Буткявичюсом с ведома Ландсбергиса. Она произошла в Вильнюсе 7 ноября 1990 г. во время демонстрации и военного парада, состоявшихся в честь 73-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Группа так называемых «саванорисов» (добровольцев) засела в здании Литовской консерватории и при прохождении советской военной техники попыталась устроить ситуацию, в результате которой пострадали бы мирные люди.
Именно тогда «савонорисы» впервые пытались толкнуть людей под колеса военной техники. Но советские десантники сумели блокировать ситуацию. Дело обошлось без жертв. Однако литовские СМИ преподнесли этот инцидент, как зверскую расправу над беззащитными литовскими юношами.
Третья провокация произошла 9 ноября того же года в городе Таураге. Туда на встречу с общественностью был приглашен я, в то время председатель Гражданского комитета Литовской ССР, 2-й секретарь ЦК Компартии Литвы (КПСС) и кандидат в депутаты Верховного Совета Литвы. У здания, где должна была состояться встреча, собралась толпа в несколько сотен человек. Предварительно им рассказали, что по приказу Шведа советские десантники 7 ноября в Вильнюсе зверски избили литовских парней. На нескольких плакатах были надписи «Отомстим за кровь литовских юношей», то есть за события 7 ноября 1990 г.
Как потом мне рассказал первый зам. председателя КГБ Лит. ССР Станислав Цаплин, план был следующий. Организаторам провокации было известно, что после неудавшегося покушения в г. Снечкусе меня всегда сопровождали два вооруженных офицера из спецподразделения «Альфа». Планировалось создать ситуацию, когда толпа набросится на Шведа и офицеры будут вынуждены применить оружие. Ну, а далее в дело вступили бы пятеро вооруженных боевиков из Каунаса. В начавшейся суматохе они должны были расстрелять «коммунистов» и в придачу к ним нескольких человек из толпы.
После этого было бы объявлено, что 2-ой секретарь «ночной» Компартии (так нас называли), приехав в Таураге с своими «головорезами», устроил «кровавую бойню», но получил по заслугам. А Литва потеряла своих верных сынов и дочерей. С таким «кровавым» багажом литовская делегация 19 ноября 1990 г. намеривалась отправиться в Париж на Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе глав 34 государств. Там планировалось потребовать принять соответствующую резолюцию, осуждающую действия союзных властей в Литве, приведшие к человеческим жертвам. Тем самым Литва заявила бы о себе на мировом уровне.
Однако план провалился из-за чересчур нетерпеливого «мстителя», стоящего в первых рядах. Он попытался ударить меня плакатом, но второпях упал, тем самым создав барьер между мною и толпой. Эти несколько метров и спасли нам жизнь. В дальнейшем, сопровождавшие меня Сергей Таланов и Александр Шеногин так и не позволили толпе преодолеть эти метры. Причем они делали это без агрессии, не давая повода перейти ситуации в критическую.
Единственный удар, который тогда был нанесен мне, был подлым и предательским. Когда я разговаривал с представителями «Саюдиса», то один из них внезапно сзади ударил меня по голове, сбив очки (-10 диоптрий). Инстинктивно я хотел нагнуться за ними, но увидел, как две видеокамеры, всё время снимавшие «шоу», сделали «стойку», как охотничьи псы. Ясно было, что если я нагнусь, то вечером республика увидит, как Швед якобы кланяется толпе и просит прощение. В итоге «саюдисты» сами были вынуждены поднять мои очки.
Впоследствии литовская прокуратура была вынуждена возбудить уголовное дело по факту нападения на кандидата в депутаты Верховного Совета Литвы. Одного ни организаторов, ни участников нападения на меня в Таураге следствие так и не выявило. На видеозаписи этого инцидента присутствовало лишь моё лицо крупным планом. Видимо, хотели поймать момент, когда Швед «задергается». Всё это свидетельствует о тщательной подготовке провокации в Таураге.
Но она сорвалась, так как офицеры- «альфовцы» показали отличную физическую подготовку и проявили выдержку и хладнокровие. Это ещё раз подтвердило то, что офицеры группы «А» КГБ СССР всегда стремились любую конфликтную ситуацию закончить мирным компромиссом. Этим и закончилась ситуация в Таураге стрелять в нас на виду у всех боевики не осмелились. Слишком много свидетелей. Утверждения некоторых российских журналистов о том, что «альфовцы» являлись убийцами, без рассуждения стреляющие на поражение, являются просто ложью.
Делегация Литвы всё же поехала в Париж, но её удалили из зала заседаний, как не имеющую международного статуса. Но и после этого Ландсбергис утверждал, что Литва в то время являлась независимой и это якобы признавало мировое сообщество.
Однако и после этих неудачных попыток намерения Ландсбергиса устроить провокацию с смертельными жертвами оставались прежними. Атмосфера конфронтации в республике продолжала нагнетаться и завершилась13 января кровавой трагедией у вильнюсской телебашни.
Даже после обретения Литвой долгожданной независимости, Ландсбергис не успокоился. В этой связи следует рассказать об ещё одной его провокации. О ней поведал А. Буткявичюс в интервью Н. Лопатинской (См. «Обзор» № 19 (174), май 2000 г.). Она была, как и январская у телебашни, столь же абсурдна, сколь и преступна. Если бы эту провокацию Ландсбергис сумел бы довести до конца, то количество жертв в Литве могло исчисляться сотнями.
Дело происходило в 1993 г. В период, когда происходил вывод российских войск из Литвы. В этот момент Ландсбергис вдруг решил наказать одного из участников январских событий (так ему казалось) полковника Черных, командира 3-ей дивизии береговой охраны, дислоцированной в Клайпеде. Ландсбергис заставил А. Паулаускаса, тогдашнего генерального прокурора Литвы, человека весьма слабохарактерного, что было видно ещё в период его работы инструктором ЦК Компартии Литвы, направить в Клайпеду группу для ареста Черных.
Полковника схватили около дома, накинули на голову мешок, засунули в машину и повезли в тюрьму Лукишкес в Вильнюсе. Жена Черных сообщила в дивизию о случившемся. Тотчас же по тревоге были подняты несколько подразделений дивизии, получены боекомплекты, оружие, сухие пайки, заправлены БТР и БМП и подготовлены для движения на Вильнюс. К счастью, кто-то из оставшихся командиров бригады догадался позвонить в Балтийск адмиралу Егорову.
Егоров срочно на вертолете вместе с Буткявичюсом (тот решал с адмиралом вопросы выводы дивизии Черных из Литвы) вылетел в Клайпеду и успел остановить военную колонну. Затем последовали переговоры с Вильнюсом, и Черных был отпущен. А теперь представьте, что было бы, если бы колонна морских пехотинцев дошла до Вильнюса и «саванорисы» со своими «пукалками» попытались бы её остановить. От литовского заслона в течение нескольких минут не осталось бы следа, ну, а далее даже трудно представить, что было бы в Вильнюсе, когда разгоряченные боем морпехи стали бы прорываться к Лукишской тюрьме. Жертвы и немалые, были бы неизбежны.
В этом весь Ландсбергис. Для достижения личных целей и сведения счетов он всегда был готов подвергнуть опасности жизни мирных людей. Все его милые обращения к жителям Литвы, не более чем игра. Люди для Ландсбергиса всегда были лишь средством достижения его честолюбивых целей.
Возникает вопрос, можно ли считать нормальным государственного руководителя, который постоянно посылает граждан своей страны на смерть? К сожалению, многие в Литве до сих пор так и не задали себе этого вопроса. Но значительная часть прозрела. Не случайно в 1992 г. народ избрал первым Президентом Литвы Альгирдаса Бразаускаса, а не Ландсбергиса.
Но ещё раньше, 19 декабря 1991 г. ведущая литовская газета «Respublika» поместила на первой странице политический шарж. В черной рамке надпись «Поздравляем соотечественников, ритмично шагающих в 1926 год!» Под ней изображен театральный зал, где на сцене висит огромный портрет Ландсбергиса в мантии и со святым нимбом над головой. На переднем плане раковина суфлера, из которой торчит голова того же Ландсбергиса, держащего в руках скрипку и кому-то шепчущего: «Антанас, этот парламент обольшевитился. Он уже не имеет ИДЕИ… Нужны «вязаные береты».
Примечание. В 1926 г. бывший лидер Литовской Тарибы А. Сметона, после провозглашения Первой Литовской республики оказавшийся не у дел и в 1922 г., опираясь на военных, совершил переворот, в результате которой установил в Литве авторитарный диктаторский режим. «Вязаные береты» - это экзальтированные поклонницы Ландсбергиса, которые приходили на митинги «Саюдиса» в таких беретах.
Исчерпывающую характеристику В. Ландсбергису дал В. Петкявичюс в своём интервью «Обзору» (14. 10. 2002): «Одно только слово «Ландсбергис» в Литве равноценно проклятию. Он в Литве натворил столько бед, что я даже не знаю, куда он сможет деться. Сегодня он говорит: «Давайте в Литве начнем создавать кооперативы, сельские общества» и т .п. В общем, создавать то, что он-то и разрушил. Он — человек страшной разрушительной силы. Он — несчастье для Литвы».
В том же интервью Петкявичюс рассказал и о плодах правления Ландсбергиса: «Я в поездке по Литве сопровождал делегацию Национальной гвардии США во главе с командующим – генералом Сейджером. Едем по дорогам Литвы, а мимо мелькают разбитые и «разбомбленные» животноводческие фермы, машинно-тракторные мастерские. Генерал меня спрашивает: «Что, русские, отступая, все переломали и вывезли?». Что я мог ему ответить? Врать? Никоим образом. Говорю ему: «Нет, это мы сами все разворовали и разломали». Он задумался, помолчал и потом молвил: «В таком случае с вами лучше не иметь дел. Неужели подобное может сделать здравый человек»... Оказывается, может».
К сожалению, Россия в период ельцинского правления пережила нечто подобное. И, как и Литва, до сих пор не может оправиться от этого и сделать правильный выбор.