Не вызывает сомнений, что главным организатором и исполнителем январских событий (Ландсбергис был идейным вдохновителем, а Горбачев покровителем) был глава Департамента охраны края Литвы Аудрюс Буткявичюс. Этот 30-летний врач-психолог из Каунаса в 1990 г. уверенно входил в тройку самых влиятельных деятелей «Саюдиса».
Ещё до провозглашения Литвой независимости Буткявичюса отличали крайне жесткие позиции в отношении противостояния СССР. Это было обусловлено тем, что он одним из первых понял психологическую слабость Горбачева, как политика. И когда Буткявичюс утверждает, что именно каунасская фракция «Саюдиса» в первоначальный период заставляла Ландсбергиса заявлять о том, что Литва идёт к независимости, этому следует верить.
Буткявичюс, будучи младше Ландсбергиса почти на 30 лет, не уступал тому в хитрости, коварстве и умении нащупать слабые стороны противника. Оба обладали поистине артистическими способностями лгать. Но по сравнению с Ландсбергисом, Буткявичюс был значительно лучше подготовлен для политического противостояния в условиях 1990 г. Именно он первым в Литве освоил методику ненасильственного гражданского сопротивления, разработанную американским профессором Джином Шарпом.
Этот профессор обобщил и систематизировал методы ненасильственного сопротивления и саботажа властей, накопленные человечеством за многие годы. Начало методика Шарпа берет от идей, высказанных и реализованных борцом за независимость Индии Мохандасом Ганди (1869-1948) и американским правозащитником Мартином Лютером Кингом (1929-1968). В 1973 г. Шарп издал книгу «Политика ненасильственных действий», в которой не только перечислены 198 методов ненасильственных действий, но и даны рекомендации, как обеспечить их эффективное применение.
В 1983 г. Шарп создал в Бостоне (США) Институт им. АльбертаЭйнштейна(The Albert Einstein Institute, сокращенноAEI). С конца 1980 годов этот институт функционирует, как всемирный центр теоретических исследований и практической подготовки инструкторов по организации «ненасильственных» революций.
Без сомнения, руководство КГБ СССР в период перестройки обязано было знать об этом институте и понимать, какую опасность для СССР представляет методика Шарпа. Но никаких реальных контрмер в этом направлении не было предпринято. Хотя можно было бы издать для советско-партийного актива просто методичку с раскрытием форм и методов ненасильственного сопротивления. Возможно, тогда бы можно было бы избежать целого ряда досадных провалов в противодействии ненасильственным методам Шарпа.
В то время мне не довелось слышать о методике Шарпа, но явную аналогию действий Ландсбергиса с методами Мартина Лютера Кинга я заметил сразу. И не только я один. Однако мои соображения по этому поводу не воспринимались ни руководством, тогда ещё единой, Компартии Литвы, ни руководством КГБ Лит. ССР.
В тот период мне, как первому секретаря Октябрьского райкома партии г. Вильнюса, доводилось довольно часто контактировать с ранее упомянутым первым заместителем председателя КГБ Лит. ССР С. Цаплиным. Дело в том, что партийная организация КГБ находилась на учете в нашем районе. И курировать её должен был непосредственно первый секретарь райкома партии. В силу этого контакты с руководством КГБ были неизбежны. Однако и Цаплин по поводу методов действия «Саюдиса» не высказывал особых опасений.
Но вернемся к Буткявичюсу. Как говорилось, впервые публично о своей роли в организации кровавых январских событиях Буткявичюс заявил в Англии в 1993 г., когда проходил стажировку в военном колледже в Лондоне. К этому времени отношения Буткявичюса с Ландсбергисом существенно испортились. «Папашке» (по литовски «tetušis»), так тогда называли в Литве Ландсбергиса, тогдашнего главу Верховного Совета Литвы, не нужен был молодой энергичный и неуправляемый соперник, который в любой момент мог его «подсидеть».
Оказавшись в Литве не у дел, Буткявичюс направился в Лондон на стажировку. Честолюбивый и жаждущий власти, он не мог смириться с тем, что его заслуги в организации январских событиях забыты. В Англии, стремясь вернуть утраченные публичные позиции, Буткявичюс представлялся основным организатором общественной обороны Литвы в январе 1991 году. Как говорилось, давая интервью английским журналистам, он заявил, что ночью 13 января 1991 г. его добровольцы стреляли г. с телебашни. Якобы, именно это позволило вывести Литву из СССР с минимальными жертвами.
Потом он направился в Бостон к профессору Шарпу поднабраться новых идей и методик. Вернувшись в Литву, Буткявичюс временно затаился. В 1996 г. на парламентских выборах он, баллотируясь как независимый кандидат, вновь стал депутатом Сейма Литвы и вернулся в большую политику. И сразу же, первым из литовских политиков, публично заявил, что Литва «сонно проморгала важные процессы, происходящие на востоке её рубежей, устремившись в погоню за западной стабильностью».
Мнение Буткявичюса о необходимости устанавливать экономические связи и равноправные политические контакты с российской стороной, прозвучало в Литве, продолжающей прозябать в эйфории от обретенной независимости, как набат. Помимо этого Буткявичюс решил, что настало время рассказать кое-что и о январских событиях. 10 июня 1997 г. газета «Балтийское обозрение» опубликовала интервью Буткявичюса под названием «Я всегда был сторонником политики ясности, без всяких затемнений…». Его он дал корреспонденту этой газеты Наталье Лопатинской. В интервью Буткявичюс приоткрыл некоторые тайны «психологической войны», которую Литва вела в 1990-1991 годах против СССР.
Попытки обнаружить текст этого интервью не увенчались успехом. В Интернете размещено только его начало (ru.baltic-review.com/2011/01). Но видимо, тайны, которые Буткявичюс затронул, оказались настолько серьезными, что вскоре «Балтийское обозрение» было закрыто, а литовские спецслужбы спровоцировали ситуацию, в результате которой Буткявичюс оказался за решеткой.
Будучи осужденным на 5 лет, Буткявичюс вышел на свободу через два с половиной года. И немедленно дал серию интервью той же Лопатинской, теперь уже корреспонденту российской «Общей газеты». Эти интервью были опубликованы в литовской газете «Обзор»: № 15 (170) апрель 2000 г., № 19 (174) май 2000 г.,№ 27 (182) июль 2000 г., № 29 (184) июль 2000 г.
В этих интервью Буткявичюс заявил, что январские жертвы планировались им изначально. Цитаты по этому поводу широко известны, но, тем не менее, некоторые следует повторить.
Из интервью Натальи Лопатинской с Аудрюсом Буткявичюсом («Обзор» №15 /170, апрель 2000 г.)
«Корр. - Жертвы январских событий Вы планировали?
Бут. - Да.
- То есть Вы сознательно шли на эти жертвы?
- Да.
- И Вы не чувствовали угрызений совести ну... за то, что Вы людей в общем-то подставили?
- Чувствовал. Но и мои родители тоже там были. Я не имел никакой личной гарантии. Вот это единственное моё оправдание. Там стояли мои папа и мама. Я не охранял себя даже бронежилетом. Я не имел какой-то личной охраны. Я просто играл, ясно сознавая, что произойдёт. Но я хочу сказать, по сравнению с тем, что происходило в других местах Союза, это были очень маленькие жертвы. Я не могу оправдать себя перед родными погибших. Но перед историей - да. Я могу сказать другое - эти жертвы нанесли такой сильный удар по двум главным столпам советской власти - по армии и по КГБ - произошла их компрометация. Я прямо скажу - да, я планировал это.
Я работал долгое время с институтом Эйнштейна, с профессором Джином Шарпом, который занимался, что называется, гражданской обороной. Или психологической войной. Да, и я планировал, как поставить советскую армию в очень неудобную психологическую позицию, чтобы любой офицер стал стыдиться того, что он там находится. Это была психологическая война. В этом конфликте мы не могли выиграть, употребляя силу. Это было ясно. И я старался перетянуть конфликт на другую фазу - на фазу психологической стычки. Я выиграл. Я могу сказать «я», потому что планы ненасильственной обороны были разработаны задолго до январских событий. И это лежало на мне как на человеке, со студенческих лет занимавшемся психологией. В том числе и психологической войной, как дисциплиной.
- Вы не обижайтесь, но Вы стали своеобразным психологическим провокатором, Вы просто спровоцировали...
- А как же? Да. Да, я намеренно шел на то, думая, какие действия будут. Зная, как будет выглядеть игра с ИХ стороны. Знаете, наверное, такой старый анекдот про военных: вскрывают череп военному и смотрят, что между ушей мозгов нет, есть только красная нить. Никто не знает, для чего эта нить. Давай перережем. И уши отвалились. Оказывается, нить была для поддержки ушей. Там есть только одна нить. ОНИ работают очень прямо. В Советском Союзе в военной среде не было разработано психологических операций, все действовали по одной, очень примитивной схеме. И я это понимал. Вот и все.
- И Вы этим успешно воспользовались...
- Да. Я знал, что они делают, знал, какая у них игра. Были мои разговоры тогда с Моисеевым, маршалом Советского Союза. Я знал, что выход Литвы из состава Союза в их планах, для меня не было какого-то недопонимания, что тут происходит. ОНИ играли очень ясно, я имею в виду группировку вокруг Ельцина, шло все это брожение, и просто я знал, что нельзя допустить, чтобы нас раздавили. Так и шла игра. Вы все это напишите. Мне надоело политиканство, я хочу очень прямо сказать, что было сделано. Я не хочу что-то скрывать».
В этом интервью Буткявичюс подтвердил, что литовская сторона активно участвовала в подготовке январских событий и планировала жертвы со смертельным исходом. Интервью объясняет, почему известие о гибели людей у вильнюсской телебашне вызвало столь спокойную реакцию Ландсбергиса и депутатов ВС Литвы на заседании 13 января 1991 г.
Естественно, апрельским интервью Буткявичюса заинтересовалась Генпрокуратура Литвы. Вслед за ним последовало майское интервью (от 12-18 мая 2000 г.), которое Лопатинская взяла у Буткявичюса, прилетевшего из Иордании через Франкфурт на Майне, прямо в аэропорту. По поводу того, что в Генпрокуратуре изучают его интервью, Буткявичюс заявил: «Я отвечаю за свои слова. За исключением тех случаев, когда редактор или журналисты искажают смысл. Речь - о последнем интервью в газете "Летувос жинес". Когда из того, что было мною сказано, не было оставлено ни одного моего слова или предложения».
Лопатинская в ответ задала вопрос по поводу своего апрельского интервью: «Надеюсь, я в своем интервью не исказила истину?
- Нет. Я рад. И поэтому в данный момент мы разговариваем. Вы просто передали мои мысли. И всё».
В майском (2000 г.) интервью «Обзору» Буткявичюс в основном рассказывал о своих взаимоотношениях с Ландсбергисом. Январские события упоминались только в контексте вышеприведенного вопроса Лопатинской. Тем не менее, 19 мая 2000 г. Буткявичюс написал объяснение в Генпрокуратуру Литвы по поводу интервью, опубликованного в майском номере газеты «Обзор».
В этом объяснении Буткявичюс изложил позицию по поводу якобы клеветнических утверждений, постоянно приписываемых ему. Он заявил, что некоторые лица, в том числе и журналисты, сознательно пытались представить читателям январские события, как заранее спланированную литовской стороной провокацию, что является клеветой. При этом Буткявичюс подчеркнул, что только так он может оценивать публикацию, появившуюся в газете «Обзор» от 12-18 мая 2000 г. Текст этой публикации с ним якобы не был согласован и в нём использованы утверждения, вырванные из контекста.
Хотелось бы поверить этому объяснению Буткявичюсу, как это сделали литовские прокуроры, но обратимся к последующим интервью, которые наш герой после вышеупомянутого заявления в Генпрокуратуру Литвы, дал той же Н. Лопатинской. (См. «Обзор» № 27 /182 и № 29 /184, июль 2000 г.) В этих интервью Буткявичюс не высказал ни одного замечания в адрес Лопатинской по поводу искажений его высказываний. Впечатление такое, что заявление об этих искажениях в Генпрокуратуру Литвы писал кто-то другой
В июльском интервью Лопатинской Букявичюс заявил об ответственности союзных властей за события 1991 г. По его мнению, вместо Бурокявичюса, литовским прокурорам следовало: «вызывать Горбачева, вызывать Варенникова и надо вызывать Ачалова. Надо вызывать Овчарова, заместителя командующего Прибалтийским военным округом. Все теперь кричат про Усхопчика. Имею в виду - все ландсбергистские товарищи. По моим данным - Усхопчик был единственным тут среди всех этих высокопоставленных офицеров, который отказался применять военную силу в городе против мирных жителей. И тогда он был устранен. Отстранен от командования накануне январских событий. И все командование на себя перенял Овчаров.
…Разве можно говорить о том, что Усхопчик отвечал? Это глупо, так как в Вильнюс приходили директивы с подписью Горбачева. Директивы шли на три адреса: на имя Пуго, Крючкова и Язова. В соответствии с этими директивами и принимались технические решения».
Буткявичюстакже посетовал о перипетиях политической судьбы литовских коммунистов, обвиненных в январских событиях. Далее Буткявичюс рассказал о взаимоотношениях Ландсбергиса и президента Литвы Валдаса Адамкуса и о коммерческих интересах Ландсбергиса.
Через две недели «Обзор» опубликовал новое и заключительное интервью Лопатинской с Буткявичюсом (№ 29 /184, июль 2000 г.). В этом интервью Буткявичюс высказался по поводу отношений Литвы и России, о работе литовского Сейма, вновь о судьбе политических заключенных Бурокявичюсе и Ермалавичюсе и о взаимоотношениях с Ландсбергисом.
В четырех интервью, опубликованных в «Обзоре» в 2000 г. Буткявичюс лишь приоткрыл тайну январских событий. Однако подлинное разоблачение Буткявичюса сумел осуществить корреспондент «Независимой газеты» Виктор Соколов. Профессиональный психолог Буткявичюс не сумел устоять перед неумолимой логикой вопросов Соколова. В конце интервью он явно «поплыл», постоянно противореча себе в ответах на вопросы Соколдов.а Представляем фрагмент из интервью Буткявичюса, опубликованного в «Независимой газете» 4 августа 2008 г. под названием «Он победил СССР без оружия».
«Корр. - Давайте все же перейдем к самим событиям 13 января.
Бут.- Да. Итак, мои люди - участники акции гражданского неповиновения - стоят в оцеплении возле башни и прикрывают ее. Запланированной антисепаратистской толпы нет. 107-я мотострелковая дивизия с бронетехникой опаздывает. Перед нами только "Альфа", у которой приказ пробиться внутрь телебашни под предлогом устранения беспорядков, а беспорядков нет. Что им делать? Они начинают пробиваться сквозь толпу, начинают действовать прикладами и стрелять (ложь. В.Ш.).Внутри башни опять же стоят мои люди, имеющие приказ не пропускать "Альфу" внутрь, но и не употреблять оружие. Ни у кого из моих людей оружия не было. Его не могло быть, потому что именно на это опиралась вся наша стратегия: показать, как военная машина Центра нападает на невооруженных людей. Я сам лично все проверял, чтобы никто не был вооружен. Все имевшееся у нас оружие хранилось в зданиях парламента и правительства.
- Все оно охранялось и было под замком?
- Не только под замком. Я просто знал, кто имел оружие, и знал, что оно сдано. Нам по идее нельзя было его применять, иначе рушилась вся моя концепция обороны методом гражданского неповиновения. Нам нужно было все это показывать иностранным журналистам, и мы все деньги тратили на выполнение этой стратегии. Советская сторона мне помогала тем, что подпускала к нам журналистов в надежде, что они покажут выгодные ей кадры. Но мы их использовали в наших интересах.
"Альфа" начала пробиваться в здание штурмом, и мои люди в телебашне использовали противопожарные устройства по заполнению башни инертным газом, после чего в ней находиться бесполезно. И бойцы "Альфы" застрелили двух моих солдат, которые открывали резервуары с инертным газом. Но застрелили зря, так как они успели открыть резервуары и башня была заполнена инертным газом. (Факт убийства в башне не установлен. Буткявичюс лжёт. В. Ш.).
Уже позже, в 1999 году, я в Москве разговаривал с одним офицером КГБ СССР, который координировал действия "Альфы". Он мне рассказал, как погибли мои ребята, выполняя это задание. А все остальные, кто погиб на площади, - это были гражданские лица. Их убили, когда через полчаса к зданию подкатили с опозданием боевые машины: специальные танки и другая броневая техника, которые сразу включились в бой. (Какой бой? С кем? Ведь Буткявичюс утверждал, что защитники были безоружны. В. Ш.)Мы записывали их переговоры, и сейчас еще можно прослушать, о чем они говорят: сколько у них боезапасов, чем они стреляют. Все эти записи сохранились. Они там говорят о том, что употребляют холостые патроны и боевые, но, когда у них потом брали интервью, они категорически отрицали, что употребляли боевые патроны. В основном боевыми патронами, скорее всего, стреляли не моторизованные части, а "Альфа". (Так кто же всё же убил «остальных», «альфовцы» или подкатившие на боевых машинах десантники? В. Ш.).
- Да, но "Альфе" запрещено использовать оружие на поражение против мирных жителей. "Альфа", продираясь через гражданскую мирную и не очень мирную толпу, могла для устрашения использовать холостые патроны, а если бойцы этого подразделения и стреляли боевыми, то только против нападавшего на них противника, который угрожал их жизни оружием. Допустим, те двое убитых вели себя не столь безобидно по отношению к бойцам "Альфы", но все равно остается открытым вопрос, кто убил остальных мирных жителей. Ведь прокуратура вела расследование...
- Это можно спросить, конечно, и у работников прокуратуры, которые вели расследование, но и без них доказано, что стреляла "Альфа". (Кто доказал? В. Ш.). Это видно из киноматериалов, которые были отсняты на месте происшествия.
- А что там видно? Только огонь, вырывающийся из канала ствола. Неужели можно отличить на пленке холостой выстрел от боевого?
- Можно... Кроме того, там видны трассы выстрелов. Сам я, правда, этих кадров не видел, но они точно существуют и могут быть использованы в качестве доказательств. У нас никто не стрелял, я повторяю, так как это не укладывалось в нашу стратегию. (Как можно говорить о том, чего не видел? Или всё же видел? Абсолютно ясно, Буткявичюс боится признаться, что был у башни и всё видел. Боится признаться, что видел фильм, так как почувствовал, что Соколов вопросами «расколет» его. Поэтому выбрал тактику «не видел, не знаю». В. Ш.).
- Насчет стратегии я уже все понял. Но как вы в такой сложной ситуации могли точно проконтролировать, что никто из ваших не стрелял? Стратегия стратегией, а злоба и несдержанность порой берут верх.
- На пленке четко видны трассы, как со стороны площади, так и со стороны башни...
- Так, значит, со стороны башни тоже вели огонь? Кто же оттуда стрелял, если там были только ваши люди?
- Этого я сказать не могу, но мои люди стрелять не могли. У них был приказ ни в коем случае этого не делать.
- Прокуратура в ходе обследования жертв, убитых из огнестрельного оружия на площади, пришла к выводу, что пули их поразили сверху вниз, а не по прямой. Значит, стреляли в этих людей не бойцы "Альфы", а люди с башни...
- Повторяю: я знаю о существовании фильма и этих трасс, которые идут как снизу, так и сверху от башни, но подтвердить, к сожалению, этого не могу, так как сам фильма не видел. Могу лишь еще раз повторить, что мои люди стрелять не могли, не имели права. Для нас использовать оружие было невыгодно, это нарушало всю нашу основную задумку и могло скомпрометировать всю идею. И потом оружия-то у нас практически не было: несколько автоматов и пистолетов, да еще какая-то мелочь. Что мы смогли бы сделать этим оружием против регулярных и вооруженных до зубов советских частей? Моя задача была показать применение военной мощи СССР против невооруженного гражданского населения Литвы. В этом была задача моей психологической войны: противопоставить армию и мирное население и показать это публично.
- Это я понял, но кто стрелял с башни и убил мирных жителей? Вам было это невыгодно, "Альфе" - тоже невыгодно. Может, существовала какая-то третья сила, которой это было выгодно?
- Этого я сказать не могу.
- Мне кажется, что и вы, не хотевшие стрелять, и москвичи, которые тоже, как они говорят, этого не хотели, должны были отдавать себе отчет в том, что в такой ситуации до стрельбы могло дойти, несмотря ни на какие запретные приказы. Интересно у нас всегда получается: виноваты все, но виноватых нет...
- Нас сегодня обвиняют в том, что мы мирных жителей подставили под военную технику. И я принимаю эти обвинения. Даже больше. Я заявляю: я знал, что конфликт неизбежен. И я, как вы справедливо заметили, отдавал себе отчет в том, что дело может дойти до крови. Поэтому мною заблаговременно были даны распоряжения в больницы и госпитали, чтобы врачи были готовы принимать раненых. Я от этого не отказываюсь, поймите... Просто я и сейчас считаю, что тогда мы сделали все, что могли, для того, чтобы выйти малой кровью из сложной ситуации. Мы изъяли все оружие, сделали максимально все, чтобы исключить случайные или спровоцированные выстрелы, понимая вместе с тем, что они все равно могут быть. Но, извините, не я привел танки и "Альфу", не я бросил их в бой против мирных людей...».
В этом интервью Буткявичюс допустил ряд серьезных «проколов». Абсолютно ясно, что он в ответах на ряд вопросов он банально лгал Соколову. Кстати, Буткявичюс, как организатор январских событий просто обязан был посмотреть этот фильм, дабы впоследствии отвечать на вопросы с учетом просмотренного материала. Если же он не видел этого фильма, то тогда он не профессионал, которым пытается себя преподнести. В конце интервью он фактически отказался отвечать на неудобные вопросы Соколова, иначе тот «додавил» бы его.
И последнее. Существует ещё одно доказательство, что Лопатинская точно передала высказывания Буткявичюса о январских событиях. В 2008 г. Буткявичюс дал интервью газете «Литовский курьер» (№2 (672). 10 января 2008) под названием «Литва не должна ссориться с Москвой». Беседуя с корреспондентом Николаем Жуковым, Буткявичюс вновь заявил о своей системе ненасильственного сопротивления и подчеркнул, что он: «гордится тем, что удалось сдержать "горячие" головы, находившиеся в наших рядах и призывавшие в вооруженной борьбе.
Корр. – Но, тем не менее, без жертв не обошлось....
- Да, нас сегодня обвиняют в том, что мы мирных жителей подставили под военную технику. И я принимаю эти обвинения. Даже больше. Я заявляю: я знал, что конфликт неизбежен. И я отдавал себе отчет в том, что дело может дойти до крови. Я от этого не отказываюсь, поймите... Просто я и сейчас считаю, что тогда мы сделали все, что могли, для того, чтобы выйти малой кровью из сложной ситуации».
После этого высказывания практически не остается сомнений, что кровавые жертвы в январе 1991 г. были организованы Буткявичюсом с благословления Ландсбергиса.
В заключение интервью Буткявичюс высказал мысль, которая характеризует его «ego» достаточно точно: «Я принадлежу к группе тех людей, которые не желают, чтобы их кто-нибудь и куда-нибудь назначал. Я или сам беру и тогда этим владею, а если нет, то особо не расстраиваюсь». Комментарии по данному поводу излишни.