Советская власть, установленная в Ростове-на-Дону 8 ноября 1917 года, удерживалась ровно полгода. При активной помощи контрреволюционного казачества 8 мая 1918 года в город вступили немецко-кайзеровские оккупанты. Военный гарнизон Ростова-на-Дону оказался неспособным противостоять немецкому вторжению и начал спешно отходить на восток к Царицыну, где предполагалось расквартировать штаб Северо-Кавказского военного округа.
Накануне падения, военный гарнизон Ростова-на-Дону представлял собой революционное скопление народов бывшей Российской империи, а так же воюющих стран Европы и Азии, втянутых в первую мировую войну. Нелегкими дорогами солдатской судьбы собирались в этот южный город венгры, чехи, сербы, хорваты, поляки, китайцы, которые были завезены царским правительством в Россию для строительства оборонительных укреплений. Объединяясь в интернациональные отряды, иностранные легионеры брали в руки оружие для защиты русской революции. Но, несмотря на интернациональный энтузиазм, войска Ростовского гарнизона были политически неорганизованны, и как военная сила, плохо управлялась командованием.
Не случайно, перед отступлением Ростовского гарнизона на Царицын, город подвергся стихийному и опустошительному грабежу: вскрывались банки, магазины, арсеналы. Оружие, государственные ценности, золото, дорогие товары без учета грузились в эшелоны. В этой неразберихе, часто прикрываясь революционным знаменем беззастенчиво орудовали мародеры, уголовник, грабители, сомнительные личности. Из винных погребов выплеснулась пьяная река. Алкогольный угар украсил самовластие вероломным буйством и насилием. Торжествовало беззаконие. Вскоре Владикавказская железная дорога оказалась перегруженной воинственными эшелонами под черными знаменами анархии. Еще не остывшие от пьяного ростовского погрома в узловую станцию Тихорецкая ворвались транспорты головорезов Петренко, Маруси Никифоровой, Черняка, Березки, Гуляй Гуляйко, Чередняка, Каски, Самохвалова. В этой же буйной компании в составе партизанского полка анархиста Черняка прибыл сюда отряд Петра Штейгера. Вслед за анархистами из Ростова следовали тревожные воззвания Донского Советского правительства, в которых сообщалось о погромах, грабежах, бесчинствах и выражались требования о применении революционных санкций к грабителям по пути их следования. Узловая станция Тихорецкая оказалась в плену у погромщиков. Воинствующее сборище продолжало грабить, бесчинствовать, провозглашать пьяные клятвы верности черным знаменам анархии. В этом пьяном самовластии главарь отряда Петренко из-под носа охмелевшей братии втихомолку уволок Золотой эшелон и рванул к Царицыну.
Штаб обороны Царицына не сразу разобрался в характере отступающих из Ростова войск. Под натиском интервентов к Царицыну отходили 3, 5 армии, отряды красных партизан, отряды рабочих железнодорожников, казачья, иногородняя беднота, жители южных районов – все, для кого была дорога революция и Советская власть. В смятении, неуправляемом хаосе философия идеолога анархизма Кропоткина о безгосударственном обществе, путь к которому лежит через экспроприацию, бунтарство и террор, нашла себе благоприятную почву в сердце деклассированных элементов и мелкобуржуазных собственников. Разброд, безвластие, политически незрелая людская масса оказалась идеальной социальной средой для вспышки анархизма. Были подняты черные знамена. Под эти знамена шарахнулся сброд авантюристов, политических проходимцев, самостийников, рыцарей большой дороги.
Контролируя перемещение военных эшелонов по Владикавказской железной дороге через Котельниково окружной военно-революционный комитет, штаб обороны Царицына обязал котельниковское руководство не препятствовать продвижению военных эшелонов к Царицыну, а при необходимости оказывать им необходимую техническую и продовольственную помощь.
К исходу дня 11 мая 1918 года в Котельниково на подъездных путях останавливаются эшелоны головной колонны отступающих войск. Возглавляет колонну некто Петренко. Во время короткой остановки личный состав колонны на продпункте по существующим нормам получает необходимое продовольствие. Не задерживаясь, транспорты уходят к Царицыну. Утром 12 мая транспорты Петренко останавливаются в Елшанке около Царицына. К этому времени революционным властям Царицына стало известно, что транспорт Петренко до отказа загружен награбленными ценностями, оружием, военным снаряжением: около трех миллионов золотом и большое количество дорогих товаров находились в вагонах и более полутора миллионов ценностей в личном пользовании мародеров. Руководством Царицынского штаба обороны Петренко было предложено: оружие, военное снаряжение немедленно сдать в арсенал, золото, деньги, ценные товары сдать в государственный банк. Награбленные ценности, прилипшие к рукам мародеров, конфисковать и взять на строгий государственный учет. Петренко было обещано: после выполнения поставленных условий его отряд будет реорганизован, после чего войдет в состав действующих частей Красной Армии и поставлен на все виды военного довольствия по существующим нормам. Требования царицынских властей Петренко выполнять отказался. Силой захватил станцию Царицын Владикавказский и, укрепившись на Дар Горе, открыл артиллерийский огонь по городу. Ему удалось объединиться с местной контрреволюцией и анархистами, находившимися в Сарепте на фильтрации. В Царицыне начался мятеж.
Подавление мятежа царицынский штаб обороны поручает начальнику царицынского гарнизона Ивану Тулаку. Объединив действия войск гарнизона и революционных отрядов из рабочих заводских дружин Тулаку удалось расчленить мятежников на мелкие группы. К исходу 12 мая 1918 года мятеж был ликвидирован. Петренко был пойман и по приговору военно-полевого суда расстрелян.
После подавления мятежа в Царицыне Котельниковским революционным властям Царицынским штабом обороны срочно предписывалось:
А) Военные эшелоны анархистов, следующие в Царицын, задерживать и разоружать, в случае сопротивления подавлять силой оружия;
Б) Разоруженные и обезвреженные отряды анархистов направлять под конвоем в Сарепту для фильтрации в пересыльный пункт;
В) Создать постоянно действующую комиссию по реквизиции грузов и незаконно приобретенного имущества, находящегося в пользовании мародеров.
Из Тихорецкой об анархистах доходили самые невероятные слухи, особенно популярными были легенды об отряде Маруси. Эта грозная воительница объединила ростовских уголовников и отличалась крайней бесцеремонностью и жестким нравом. Официальные обращения Донского Советского правительства предупреждали о бесчинствах Черняка, Березки, Гуляй Гуляйко, им инкриминировались очень тяжелые преступления и нарушения революционной законности.
В первых числах июня 1918 года по каналам железнодорожной связи начали поступать сообщения, что по Владикавказской железной дороге к Царицыну движутся эшелоны вооруженных войск, которые грабят население, угоняют скот, игнорируют местные власти. В Котельниково срочно было собрано заседание окружного совдепа и штаба обороны, были зачитаны воззвания Донского Советского правительства и распоряжения Царицынского штаба обороны о разоружении любых военных групп, не подчиняющихся местным властям. Котельниковский гарнизон был приведен в боевую готовность, железнодорожным службам даны указания: южный семафор не открывать без особого на то распоряжения котельниковского командования. На южной окраине города в окопах заняли боевые позиции части Котельниковского гарнизона, готовые вступить в бой в случае попыток анархистов силой пробить дорогу к Царицыну.
После Петренко через Котельниково проходили мелкие группы анархистов, но они сопротивления, как правило, не оказывали, ими занималась комиссия по реквизиции грузов. Председатель комиссии А.В.Селиванов брал на учет казенное имущество, тщательно проверялось имущество личного пользования, все сомнительно приобретенное конфисковалось. Но в ночь с 5 на 6 июня 1918 года, едва только начало рассветать, к Котельниково начали один за другим подползать несколько больших транспортов. Классные вагоны шли вперемешку с теплушками и платформами, забаррикадированными мешками с песком. На платформах артиллерия и другое военное имущество: походные кухни, тачанки, интендантский скарб. Все это выглядело достаточно внушительно. В теплушках и классных вагонах вольничала шумная и нагловатая братия, не привыкшая к повиновению. Командование анархистов, однако, поняло, что они наткнулись на подготовленное сопротивление. На станцию были делегированы парламентеры, которые вручили котельниковским властям требование об открытии сквозного маршрута на Царицын. Как только транспорта пройдут через станцию, котельниковские власти могут заниматься своими делами. Это был ультиматум. Имея полномочия о разоружении анархистов, председатель окружного совета Кивгила принял решение лично с представителями местных властей выехать к ним на переговоры и попытаться революционным словом убедить их в бессмысленности обоюдного кровопролития.
В степи, в районе Мелиоративного разъезда, около классных вагонов главари анархистов ожидали своих делегатов с ответом. Появление котельниковских представителей для них оказалось неожиданностью, и встретили их недобрыми репликами: «Чего приехали? Мозги проветривать? Открывайте семафор и делу конец! Мы вас не трогаем, вы нас не трогаете…». У классных вагонов среди обособленной группы, густо обвешанный оружием и пулеметными лентами, обращал на себя внимание крепкий, атлетически скроенный воин с головы до ног одетый в коричневую кожу. Отшлифованная военная выправка, горделиво вознесенная кудрявая голова на могучей шее, в руках дорогой, инкрустированный серебром стек, которым он играючи похлопывал себя по голенищу – все это подчеркивало в нем влюбленную в себя личность. Он был очень декоративен и достаточно артистично играл на впечатление о себе. Котельниковская делегация приняла его за командующего транспортами. Но неожиданно из этой группы вышел внешне не приметный человек. С левой стороны на длинной портупее у него болталась открытая деревянная кобура, вороненый, отсвечивающий тусклой синевой «Маузер» был подоткнут за пояс, а правая рука уверенно схватывала рукоять оружия. Чувствовалось, что оружие в руках этого человека не знало милосердия и оборвало не одну человеческую жизнь. Плутоватая, недобрая улыбка, мутный, тяжелый взгляд бесцветных глаз, обнаженное оружие – все работало на устрашение. Видимо, он надеялся испугать, подавить противника, но, чувствуя, что его устрашающий вид не сработал, он истерически прокричал угрозу: «Господа! Черняк торопится, он не любит шутить… Не мешайтесь под ногами, или через полчаса я сравняю с землей ваши Котелки…».
Не слезая с коня, подняв руку вверх, Кивгила дал понять, что будет говорить: «Господ среди нас нет. Шутить мы тоже не любим. Поэтому прошу внимательно выслушать наши условия. Котельниковский окружной военно-революционный комитет уполномочен Советским правительством силой заставить вас сложить оружие. Но такие действия неминуемо приведут к братским жертвам, бесцельному пролитию крови. При попытке применить военную силу, вы будете объявлены врагами революции со всеми вытекающими последствиями. А пока прошу всех занять свои места в эшелонах. Выход из вагонов будет рассматриваться, как попытка развернуться в боевые порядки. В этом случае огонь по эшелонам последует без промедления. Для принятия решения вам дается два часа. Ровно в 9.00 часов 6 июня по новому стилю мы ожидаем ваших представителей, которые должны иметь полномочия совместно с представителями окружного штаба обороны выработать единый план разоружения. А поскольку мы шутить тоже не любим, то просим иметь в виду, что ваши транспорты находятся под прицелом всех наших огневых средств. Просьба обеспечить точное прибытие ваших представителей. В назначенное время они будут встречены у семафора».
Котельниковская делегация, более не задерживаясь, отправилась на станцию, где располагается командный пункт гарнизона. У анархистов началось митингование.
В назначенное время командир железнодорожного батальона Болтручук с небольшой командой ожидал парламентеров. К семафору приближался одинокий всадник с белым флагом. Это был субъект в коричневых шевровых доспехах, который утром обратил на себя внимание котельниковской делегации. После короткого приветствия парламентер заявил, что он начнет переговоры один, а несколько позже будет прислана дополнительная делегация. Вооружен парламентер был легко: в поясной кобуре, видимо, был бельгийский «браунинг», в руках все тот же щегольской красивый стек. На командный пункт парламентер был доставлен в темной повязке на глазах. Когда повязку сняли, парламентер высокомерно, проскользил взглядом по котельниковским представителям, и ироничная улыбка застыла на его лице. Продолжая взглядом изучать котельниковских представителей, парламентер, однако, не торопился начинать деловой разговор.
Авксентий Кивгила, подняв на парламентера усталые глаза, неожиданно потребовал:
- Прежде всего, соизвольте представиться: кто вы такой? Имеете ли полномочия немедленно приступить к выработке единого плана на разоружение. С вами разговаривает член центрального исполнительного комитета Донской Советской Республики, председатель Котельниковского окружного Совдепа с представителями местной власти и гарнизонного командования. Советской властью и Донским Советским правительством мы уполномочены произвести разоружение ваших отрядов и воинских эшелонов, прекратить самоуправство вашего командования.
Парламентер, еще раз пристально осмотрев присутствующих, не торопясь, осторожно присел на край стула, и, не скрывая все той же ироничной улыбки, представился:
- Штейгер! Петр Карлович Штейгер, командир первого украинского отряда партизан-анархистов. По своим убеждениям анархист-коммунист. На вашем знамени – Ленин, на моем – Кропоткин. Я уполномочен требовать от вас свободный проезд на Царицын. Мы имеем предписание следовать в Самару и считаем, что вы задержите нас незаконно.
- Где предписание? Кем оно выдано? – потребовал Кивгила. Штейгер передал развернутый документ. Кивгила внимательно прочитал его и тут же возвратил парламентеру.
- На территории Советской Республики действительны документы, выданные и подписанные представителями Советской власти. Ваше предписание не действительно, оно подписано представителями Союза анархистов.
- В таком случае придется драться, кровопролития нам не избежать, - Штейгер поднялся со стула и, встав в воинственную вызывающую позу, попытался шантажировать трагичностью обстоятельств.
- Вы не смогли задержать Петренко. Тем более не задержите нас: мы сильней! Но при необходимости Петренко вернется к нам на помощь. С двух сторон мы раздавим вас. Кроме того, не забывайте вслед за нами идут сильные отряды наших единомышленников… Мы независимая революционная партия и считаем, что революция в России совершилась не для одних большевиков…
Кивгила внимательно слушая парламентера, поднялся с места, затем резким ударом ладони по столу прервал его.
- Достаточно, Штейгер! Мы вас поняли. Постарайтесь внимательно выслушать нас.
Жестом руки Кивгила поднял с места начальника гарнизона Родина.
- Григорий Иванович! Необходимо вывести парламентера из заблуждения. Объявите двустороннему совещанию последние материалы по существу вопроса.
Родин легко поднял с места крепко сбитое тело, туго перехваченное кавалерийским снаряжением, и, разгладив тыльной стороной ладони стрелки изящных молодцеватых усов на смуглом калмыковатом лице, обратился к парламентеру:
- Из того, что сказано вами, мы совершенно не принимаем во внимание ваши угрозы. В ваших угрозах - вся ваша слабость. Судьба Петренко, на помощь которого вы рассчитываете, вам не известна. По приговору военно-полевого суда 12 мая во второй половине дня он расстрелян за попытку поднять мятеж и не подчиниться в Царицыне революционным властям. Что касается единомышленников, следующих за вами, то они нам также известны. Недобрая слава Маруси Никифоровой нас не пугает, эта опасная современная амазонка занимается не женским ремеслом. И если эта шайка ростовских уголовников еще на свободе, то дни их сочтены: уже отдан приказ о ликвидации этой банды. Но как вы, Штейгер, могли связать свою судьбу с уголовниками? Где и когда вы растеряли воинскую честь вообще, а честь солдата революции в частности?
Что касается сущности сложившейся ситуации, то о ней поговорим откровенно при открытых картах. Если отбросить прочь искусственный драматизм, который вы старательно разыгрываете в нашей обоюдной истории, то дела ваши выглядят плачевно. Все ваши боевые силы зажаты в вагонах. Спешиться, чтобы развернуться в боевые порядки, мы вам не позволим. На что вы рассчитываете?
Переговоры длились несколько часов, прибыли еще несколько делегатов, но окончательного решения выработано не было. Однако Штейгер неожиданно заявил, что он со своим отрядом сопротивление котельниковскому гарнизону оказывать не будет и просит включить его отряд в состав котельниковских боевых сил, оставив за ним право командовать своим отрядом. Условия котельниковских властей он, Штейгер, точно и подробно изложит своему командованию, но предсказать их решения он не берется. Если условия котельниковских властей будут приняты, то в 14.00 часов над эшелонами будут подняты белые флаги. И все же осуществить разоружение анархистов без боевых действий не удалось. Не дожидаясь ультимативного времени, анархисты начали артиллерийский обстрел поселка. В районе Мелиораторского разъезда большой группе анархистов удалось спешится, развернуться в боевые порядки и начать наступление на левый фланг котельниковской обороны, но, напоровшись на мощный пулеметный огонь, они сразу же понесли большие потери. Артиллерийским огнем, прижав противника к земле, котельниковци начали штурм эшелонов. Со стороны Нахаловки начал наступление отряд железнодорожников. В районе кожевенного завода железнодорожникам удалось отсечь отступающих анархистов от эшелонов, расчленить их на мелкие группы и вести бой на уничтожение. Был взят в плен возглавлявший наступление анархистов опасный уголовник Березка. По решению военно-полевого суда он после боя был расстрелян. Анархисты начали сдаваться в плен. Над вагонами начали появляться белые флаги. При штурме классных вагонов, в которых размещался отряд Штейгера, командиру взвода связи при штабе обороны Панину было поручено: «Штейгера не разоружать, а доставить на командный пункт». На командном пункте Панин подтвердил, что отряд Штейгера в бой не вступал и сопротивления не оказывал. К исходу боя на командный пункт были доставлены начальники отрядов во главе с Черняком, который попытался вину за обстрел поселка свалить на Березку и представить дело так, будто командование анархистов уже согласилось принять требование котельниковцев и к 14.00 выбросить белые флаги, но Березка самовольно вмешался в дело и создал конфликтную ситуацию.
После боя начальник гарнизона Родин в штабе ревкома кратко изложил порядок дальнейших действий:
1. Сложившие оружие в тех же эшелонах под конвоем отправляются на пересылочный пункт в Сарепту, где им предстоит пройти соответствующую фильтрацию.
2. Командиры отрядов во главе с Черняком без конвоя следуют до станции Жутово, где поступают в распоряжение командующего Крачковского. Разрешение о их расконвоировании берет на свою ответственность председатель окружного Совдепа Кивгила и выражает надежду, что это доверие будет оценено правильно.
3. Отряд Штейгера со всем принадлежащим ему вооружением, снаряжением, конским поголовьем временно поступает в распоряжение Лобашевского для усиления гарнизона станции Семичная. В подчинение Штейгера отряд перейдет после возвращения его из Царицына.
Казалось, что с основными силами анархистов покончено, их главари переданы в руки военных властей и там должна определиться дальнейшая судьба их: кто предстанет перед следственной комиссией, кто докажет свою непричастность к нарушению революционной законности. Личный состав отрядов анархистов сдан на пересылочный пункт, где также пройдет соответствующую проверку. Оружие и имущество взято на учет и сдано на государственное хранение. Но неожиданно дело с анархистами приняло совершенно непредсказуемый поворот, и чтобы разобраться в этом, обратимся за помощью к историческим документам.
Справка из архива.
«…Командующему Крачковскому – заявление командира первого партизанского полка Черняка.
Полк станции Котельниково шестого июня был разоружен Родиным, невзирая полномочные документы проезд полка Самару точка. Считаем подобные явления недопустимыми, предлагаем произвести строжайшее расследование, принять меры возвращения».
/ЦГАСА, фонд 40435, опись 1, дело 17, л.56/.
После грабежей, мародерства, кровавых расправ Черняк принимает позу оскорбленного, ищет защиту у военного командования и, что самое удивительное, - находит ее.
Справка из архива.
«Царицын. Нач. штаба Носовичу, копия военкому Зедину.
Прошу немедленно распорядиться и вернуть первый партизанский объединенный отряд тов.Черняка на станцию Тихорецкая, предварительно вернувши отобранное оружие. Полк находится на станции Сарепта и должен выступить на Ростовский фронт.
18 июня 1918 года, № 211, Главком Калинин».
/ЦГАСА, фонд 40435, опись 1, дело 82, л.213/.
Требование главкома Калинина озадачило руководство Северо-Кавказского Округа, здесь не смогли найти достаточно веских аргументов, чтобы взять под защиту действия котельниковского командования, разоружившего Черняка. Кивгила и Родин, ссылаясь на требование Донского Советского правительства, вынуждены были доказывать правоту своих действий. По требованию главкома Калинина в Сарепте из анархистов в спешном порядке формируются два полка по тысяче штыков в каждом. Командовать полками назначаются Черняк и Чередняк. Полки грузятся в эшелоны и направляются в Тихорецкую. Общее руководство возглавил Черняк. Но, доехав до станции Жутово, выяснили, что Котельниково окружено казачьими мятежниками и находится на осадном положении, пробиться через станцию в сторону Тихорецкой невозможно. Кроме того, стало известно, что сальская группа войск Шевкоплясова и Колпакова оставили Двойную и Великокняжескую, отошли в район Ремонтная-Дубовка, где стали создавать оборонительный участок по реке Сал.
Поскольку путь к станции Тихорецкая был отрезан, объединенный отряд Черняка в Жутово поступает в распоряжение командующего Царицынским фронтом Крачковского. Но едва Черняк довел эшелоны до Жутово, сразу же от местных властей жутовских хуторов и станиц начали поступать тревожные сообщения о грабежах, учиняемых солдатами, появившимися в этом районе.
Справка из архива.
«Примите меры ст.Жутово, Аксай, Абганерово. Вооруженные красноармейцы грабят жителей. Подробности передаст депутат Стрельцов. Жители бегут.
Исполком Чернояра».
/ЦГАСА, фонд 40435, опись 1, дело 12, лист 67/
Котельниково, находясь на осадном положении, нуждается в военной помощи. Не имея других боевых сил, командующий Царицынским фронтом Крачковский 27 июня 1918 года направляет сводный отряд Черняка в Котельниково. Прибыв в Котельниково, Черняк узнает, что его отряду предстоит оборонять город в окопах. Это никак не входило в круг его желаний. Силой оружия захватив паровоз, он самовольно возвращается в Жутово, где создал свою анархическую общину и совершенно откровенно стал на путь борьбы с Советской властью. Приведу выписку из документа.
Справка из архива.
Из доклада начальника штаба Жутовского боевого участка Царицынского фронта
«…Несмотря на приказ ГЛАВКОВЕРХА, Черняк не пожелал /по прибытии из Котельниково – Р.Г./ выгрузится из вагонов, занимает три эшелона. При эшелонах у него имеется 60 женщин, занимающих двусмысленное положение… Все 60 числятся на довольствии… Как Черняк, так и солдаты его полка выдают себя за анархистов. У них в полку образована коммуна, в фонд который сдается все награбленное… Особое внимание следует обратить на смысл воззвания Черняка… «Братва казаки! /Обращение к казакам Советского Громославского полка – Р.Г./ Одумайтесь, за что мы воюем, проливаем братскую кровь. Хлеб нельзя убирать, мы накануне голода. Вы думаете, что вы защищаете свободу. Вы защищаете грабежи. За это вы поплатитесь своей шкурой…»».
/ЦГАСА, фонд 100, опись 3, дело 411, 423, листы 36-40/
На станции Жутово крытые вагоны Черняк превратил в казармы. Несколько классных вагонов были приспособлены под ночные кабаре, где 60 молодых женщин отрабатывали свой хлеб как наложницы-одалиски. В окрестных хуторах начинались повальные грабежи. Забиралось все, что попадало под руку: скот, хлеб, фураж, имущество.
Донское Советское правительство вновь обращается к Советским войскам с воззванием № 142 от 27 июля 1918 года:
Справка из архива.
«…Донское Советское правительство считает своим долгом напомнить штабу СКВО о том, что речь идет о Черняке, банды которого должны были быть обезоруженными, а сам Черняк арестованным после отступления из Ростова, где он в продолжение двух дней громил магазины. Ввиду того, что банды продолжают разбойничать и непринятые меры против этого может рассматриваться как попустительство Советской власти грабежам. Предлагаем штабу СКВО: Черняка арестовать, а его отряд обезоружить…».
/ЦГАСА, фонд 40435, опись 1, дело 12, лист 26/
Оружие, возвращенное анархистам Черняка и назначение его вновь командиром сводного отряда после его капитуляции и полного разоружения в Котельниково 6 июня 1918 года, обернулось большим бедствием для южного Царицынского фронта. Беспринципность главкома Калинина и явное попустительство командования СКВО дали возможность отпетому уголовнику еще более двух с половиной месяцев глумиться над советскими законами. Экзекуции Черняка приняли массовый и зловещий характер. В окрестных Жутовских хуторах и станциях помимо грабежа началось массовое изнасилование молодых женщин, которых пригоняли в ночные вагоны на потеху пьяной солдатне. При попытках оказать сопротивление беззакониям – расстрел, поджог, ограбление… Наконец, появились листовки, призывающие расстреливать комиссаров, коммунистов, активистов Советской власти. Все это продолжается до 16 августа 1918 года, когда начальник Жутовского боевого участка Кругляков сообщил в СКВО, что Черняк бросил полк, скрылся в неизвестном направлении, выкрав полковую кассу, в которой находилось более полумиллиона рублей. И только 20 августа 1918 года Черняк объявлен вне закона и приняты меры по его розыску.
Справка из архива.
«Комиссии юстиции, чрезвычайной комиссии, военному совету, военной комиссии, начальнику милиции, комиссии внутренних дел.
Прошу задержать командира 1-го революционного полка Черняка, командира разведки того же полка Георгиевского, агента отдела снабжения фронта Приходько, Кривенко, Турбина, Остапенко, Данилушкина, всех при них находящихся арестовать и под усиленным караулом доставить на фронт в распоряжение следственной комиссии.
Армия Жутовского фронта 20 августа, Никифоров».
/ЦГАСА, фонд 40435, опись 1, дело 171, лист 363/
Черняк и его свита были пойманы. Военно-полевой суд Жутовского боевого участка вынес в своем решении высшую меру. Приведение приговора в исполнение было осуществлено в последних числах августа 1918 года в районе Жутово.
Полк Черняка был расформирован. Многие из этого полка, пройдя по тернистым дорогам гражданской войны, пересмотрели свои убеждения и стали жить по советским законам. Были, видимо, и такие, которые закончили свой нравственный распад в убийствах махновщины, а многие обрели свои безымянные могилы на перепутьях бескомпромиссных и жестоких встреч с карающими силами молодой Советской республики.
Разговор об анархистах в Котельниковском округе был бы неполным, если бы мы не вспомнили Марусю Никифорову. Степная красавица – так величаво звали ее братишки-головорезы на дорогах недоброй бандитской славы. В узком кругу, близкие ей по духу собутыльники, на воровских пирушках ее называли «Муркой». С этим кошачьим именем она стала прообразом героинь многих блатных песен. После нее в уголовных шайках, возникавших в холодной и голодной жизни молодой республики Советов, появлялось еще много различных Марусь. Но наша Маруся – Маруся Никифорова – реальное лицо из истории гражданской войны. Страсти ее и помыслы были такие же низменные и примитивные, как у Петренко, Черняка и многих других любителей легкой наживы. Жажда их неуемного самовластия чаще всего прекращалась высшей мерой, назначенной военными трибуналами или гибелью в боях с карающими силами.
По пути следования в Царицын за своими лидерами Маруся узнала, что Петренко и Черняк разоружены. Она не стала испытывать свою судьбу, бросила вагоны и, пыталась замести следы своих преступлений на бесконечных и пыльных трактах сальских степей. Путь ее был недолгим. Небольшой отряд Маруси наткнулся на красноармейский патрульный дозор из отряда Ситникова. Не имея военной сноровки, не умея управлять боем, Маруся с отрядом стала легкой жертвой короткой, но решительной схватки, отряд ее был полностью уничтожен, Маруся расстреляна. Труп Маруси в кожаном мундире привезли для опознания в Семичную, здесь же произведено захоронение ее среди свежих могил анархистов, погибших 6 июня в Котельниковском бою.
И еще одно имя – Штейгер Петр Карлович. Анархист-коммунист, видимо, не столько по убеждению, сколько по модному поветрию, бытовавшему в среде еще не совсем созревшей политической силы революции. Имя Петра Штейгера очень тесно связанно с историей Котельниковской обороны. Его становление как солдата революции, формирование политических взглядов началось в среде котельниковских большевиков ревкомовцев, от них он получил путевку для службы в Красной Армии. Мы еще встретимся с ним в истории Котельниковской обороны 1918 года. Это один из тех, у кого нашлось достаточно благоразумия решительно порвать с анархизмом и честной службой в рядах Красной Армии оставить о себе добрую память, но все-таки в своих воспоминаниях не нашел мужества сказать о себе всю правду до конца.
Разоружение анархистов в Котельниково 6 июня 1918 года было очень важной и значительной военной операцией на южном участке Царицынского фронта Северо-Кавказского Военного Округа. Ни в Ростове, ни в Тихорецкой, ни в Двойной, ни в Великокняжеской не нашлось достаточно активной революционной военной организации, которая смогла бы остановить беззаконное мародерство и своеволие опасной и в своей сущности контрреволюционной анархии. В Котельниково было разоружено самое крупное объединение анархистских отрядов, после чего анархизм, как организованная сила на территории Северо-Кавказского Военного Округа прекратила свое существование. Попытка Военного Совета СКВО возвратить анархистам оружие и использовать их в интересах революции окончилась провалом: анархисты повернули оружие против Советской власти. Решительные действия по разоружению анархистов как ничто другое удостоверяет, что к июню месяцу 1918 года Котельниковские революционные власти были не только хорошо организованны в военном отношении, но прежде всего представляла из себя зрелый руководящий коллектив, способный понять и решать политические задачи революции.