При издании собрания сочинений и писем Лунина в 1923 г. приводился лишь финал этого сочинения и сообщалось, что оно представляет «ряд выписок» из древних авторов (Штрайх, I, с. 139—140).
Написанные примерно в 1840—1841 гг. «Этюды», очевидно, рассматривались Луниным как часть более обширного исторического труда, о чем свидетельствует «№ 4», выставленный декабристом возле заглавия; несомненна типологическая близость этой работы с «Розыском историческим», рядом исторических фрагментов в «Записной книжке». В то же время беловой, внешне завершенный характер рукописи, запись в лунинском перечне сибирских работ (составленном около 15 октября 1839 г.) «История Греции» — все это позволяет рассматривать «Этюды» как сочинение достаточно автономное и вероятно в будущем предназначавшееся для распространения наряду с другими «наступательными» работами. Действительно, «Исторические этюды» не простой конспект, а своеобразный, яркий лунинский труд. Уже первый «рецензент», начальник III отделения Дубельт, охарактеризовал его как «историческое сочинение о древней Греции с описанием гонений, понесенных великими ее мужьями за любовь их к отечеству» (Штрайх, I, с. 107).
Ссылаясь на 15 древних авторов, Лунин представляет более 10 знаменитых, хорошо известных его читателям исторических деятелей, группируя выписки и свои краткие комментарии таким образом, что возникает эмоциональное ощущение единства судеб, трагической «нормальности» изгнания, непризнания,— удела выдающихся деятелей, патриотов как древней Греции так и самодержавной России.
Продолжая старую освободительную традицию — обращение к античным образцам,— Лунин возвращается к истории древних героев при совершенно особых обстоятельствах, в ссылке, борьбе, накануне гибели. В «Письмах из Сибири» декабрист прямо сопоставляет свою биографию с судьбой Алкивиада и Фемистокла; в «Этюдах» подобных прямых сопоставлений нет, и очень вероятно, что здесь вырабатывалась еще одна форма легальной активности — собрание цитат, выписок из древних авторов; то, что в случае обыска, допроса формально можно трактовать как «безобидное конспектирование».
Вполне вероятно, что в Акатуе, занимаясь «религиозными верованиями у Гомера» и опасаясь, что «греческая мазня» попадет в руки властей, Лунин продолжал разрабатывать древние мотивы применительно к современности и своему положению.