Волость в XIX - начале XX века.

 

К началу XIXв. некоторые из идей, высказанные крестьянскими делегатами Уложенной Комиссии обрели практические очертания. Так, Генеральное межевание 1782 г.  закрепило все частные земли за владельцами, а правительственное распоряжение 1801 г. разрешило свободным людям владеть землями на правах полной собственности и приглашать на эти земли половников. Главными владельцами земельных участков на правах собственности в Черевковской волости были крестьянские сельские общества.

За сто лет население волости значительно выросло. Так,  в Черевковской волости насчитывалось:

-       в 1881 г.: 219 деревень, 1408 дворов и 9549 человек;

-       в 1893 г.: 223 деревни и 10701 человек.

В состав волости входило 4 сельских общества: Черевковское, Холмовское, Фоминское (бывшая волость Сидорова Едома) и Ляховское. В 1896 г. Ляховское сельское общество выделилось в самостоятельную волость[1].

В административном отношении волость возглавлялась волостным старшиной, избираемым волостным сходом из наиболее авторитетных и зажиточных крестьян сроком на три года. В состав волостного правления входил также волостной судья, разбиравший, главным образом, административные правонарушения, сборщик податей и волостной писарь, в обязанности которого входило все делопроизводство волостной избы. Сельские общества возглавлялись выборными сельскими старостами.

В конце 80-х годов XIX века старшиной Черевковской волости был избран Петр Шашков, должность волостного судьи занимал Афанасий Шиловский, сбором податей ведал Иван Алсуфьев. Делопроизводством волостной избы занимался писарь Андрей Шванев[2].

 

Церковь. В XIXв. на территории волости было два храма – деревянная Успенская и каменная Троицкая церкви, обе в селе Черевково, а также четыре часовни:

-       часовня “над могилой иерея Петра, убиенного ляхами” в Черевкове, построена в 1658 г., молебны проводились 2 раза в год, для “усердствующих” служились панихиды;

-    часовня на месте Троицкой обители в Черевкове во имя Св. Живоначальной Троицы и Св. благоверного князя Александра Невского, построена в 1891 г., молебны проводились 2 раза в год;

-       во имя Георгия Победоносца в дер. Сакулинской (Большое Пиликино), молебны проводились 4 раза в год;

-       во имя Николая Чудотворца в дер. Ляхово, построена в 1731 г., молебны проводились 4 раза в год[3].

Кроме того, в дер. Сакулинской рядом с Георгиевской часовней находилась еще одна,  более старая часовня. В 90-е гг. XIXв. она уже не использовалась по прямому назначению. В сенях этой старой, имевшей одно слюдяное оконце часовни хранились тенёта (веревочные сети) и рогатины, с помощью которых местные крестьяне устраивали в лугах облавы на волков[4].

            В 1838 г. в Троицкой церкви была перестроена каменная колокольня, так как колокольня, возведенная в XVIIIв. не могла вместить всех колоколов, приобретенных прихожанами в дар церкви. Так, самый большой колокол, весивший 306 пудов, с момента его приобретения в 1818 г. находился на земле и только в 1838 г. водружен на колокольню. Величественный колокольный звон был слышен за 15 км[5]. Все строительство было проведено на деньги прихожан[6]. (Колокола были сняты в начале 30-х гг. ХХ в. Сама колокольня разобрана в 1932 г.)

            В 1884 г. была отремонтирована, обшита досками и вновь освящена Успенская церковь. В 1894 г. известный русский художник В.В. Верещагин, посетив Черевково, так описывал эту церковь: “…большая, старая, очень интересная церковь, о которой я слышал еще в Москве – ревнители благолепия сломали древние украшения XVIIвека, заменивши их ярко раскрашенными, раззолоченными новыми; пробили новые окна затейливого вида и даже на диво толстый сосновый лес в трапезе церкви густо выкрасили белою масляною краской…Прихожане, между которыми много раскольников, пытались спасти старину, но причт, поклонник благолепия в новейшем вкусе, настоял на своем и привел старую постройку “в порядок”. Лавочник Пирогов – имя богача радетеля – может гордиться такою реставрациею – жаль, что ни с чьей стороны не наложили уздечки на его усердие, и памятник старины почти погиб под резьбою, масляными красками и сусальным золотом”[7].

            В разное время в черевковских храмах служили:

1797 – 1815 гг. – священник Георгий Кодратов,

1821 – 1842 гг. – священник Алексей Либеровский,

1823 – 1832 гг. – священник Григорий Попов,

1835 – 1847 гг. – священник Павел Поляков,

1843 – 1861 гг. – священник Прокопий Чурин,

1840-е гг. – священник Арсений Попов,

1847 – 1852 гг. – священник Арсений Кузнецов,

1850-е гг. – священник Иоанн Соколов,

1851 – 1861 гг. – священник  Аполлон Иванович Замараев[8],

1880 – 1900-е гг. – священник Иоанн Белоруссов[9],

1890-е – начало 1900-х гг. – священник Харлампий Пулькин, псаломщик Павел Щергин,

1890-е гг. – священник Степан Федорович Островский (умер 26 июня 1903 г.)[10],

 1900-е гг. – священник Василий Степанович Островский, псаломщик Василий Кичанов.

            У Черевковской Успенской церкви имелась 141 десятина церковной земли, в том числе одна десятина под кладбищем, взамен которой церковь получила в 1884 г. от прихожан из их надельной земли одну десятину в виде пожни Пловодской. Владея землей на торговой площади села и несколькими торговыми лавками, церковь ежегодно получала немалый доход. К этому следовало бы присовокупить различные суммы, поступавшие от прихожан в виде пожертвований.

Так по клировой ведомости Успенской церкви выглядели ее доходы в 1889 г.:

-   от торговых лавок                                                                           до 500 руб. в год

-   от пожертвованной земли землевладельцем Чулковым              140 руб.

-   от землевладельца Шашкова                                                               15 руб.

-   в пользу приходской богадельни от землевладения Шашкова    10 руб           

-       на содержание церковного причта Высочайше

 утвержденный оклад жалованья                                                          341 руб. 04 коп.

-   в кружку                                                                                                  752 руб. 91 коп.

-       доходы от разных банковских процентных билетов

 на сумму 1867 руб., пожертвованных на поминовение

 родов Гусевых, Шашкова и др., в виде процентов                            87 руб. 69 коп.

- по вкладному билету                                                                              16 руб. 77 коп.

- от урожая на пахотной земле                                                                400 руб.

- от сенокоса (солома, 1600 волоковых копен сена на

прокорм скота)                                                                                            - 

- от скотоводства                                                                                        250 руб.

- от огородничества                                                                                      - 

- за празднование славы:

         в Рождество        зерна       100 пудов

                                деньгами         50 руб.

         в Пасху хлеба печеного на 40 руб.

                                деньгами       130 руб.,   всего                                  320 руб.,

                                                                а  всего   2171 руб. 64 коп. плюс 16 руб. 77 коп.[11]

      На попечении церкви находилась местная богадельня, в которой в конце века находили приют 20 человек.

       Обеспечение церкви всем необходимым всегда считалось делом всей крестьянской общины. В этих целях крестьяне-прихожане устраивали церковные “помочи”. Так, например, ежегодно крестьяне заготавливали дрова для отопления церкви в зимний период и в назначенный день свозили их к церковному зданию, где дрова также сообща пилились и кололись. После совместной работы устраивалось угощение заблаговременно сваренным пивом. Продукты для варки пива собирались церковным старостой.[12]

       В Ляховском сельском обществе Черевковской волости для содержания местной часовни, ее ремонта, украшения деньги собирались за счет сдачи обществом в аренду рыбных ловов на заливных водах отдельным крестьянам. Причем рыбные ловы выделялись на основе конкурса: кто из желающих заплатит больше.[13]

       В волости широко отмечались  Рождество, Пасха, двунадесятые праздники: Никола летний – 22 мая и Никола зимний – 19 декабря, праздник Покрова Богородицы – 14 октября, Ильин день – 20 июля, Успение Богородицы – 15 августа.

      В тех деревнях, где были часовни, также проходили праздники в честь святых, во имя которых эти часовни были освящены. Например, в Холмове в часовне Георгия Победоносца трижды в году: в Егорьев день – 6 мая, Петров день – 12 июля и праздник Покрова проводились службы: священник и дьякон, приехавшие из Черевкова, служили в часовне молебен, затем шли к высокому крытому сверху помосту за речкой Ерихой, где молебен продолжался. К этим дням крестьяне Холмова сообща варили пиво (до 40 ушатов). Около часовни устраивался торжок – приезжали торговцы с разными товарами, главным образом, со сладостями[14].

          Следовало бы отметить, что небесными  покровителями деревень Холмовского сельского общества издавна считались Георгий Победоносец и апостол Петр.

 

          Старообрядчество. В XIXв. Черевковская волость продолжала оставаться главным оплотом старообрядчества в Сольвычегодском уезде[15]. Старообрядцы Черевковской волости были так называемыми беспоповцами. Основанием для появления  примерно в 1685 г. беспоповского толка послужило учение об антихристе, который, по представлениям раскольников,  царствует на земле. “Раз это так, то православие утрачено; на земле нет и не может быть священства; для общения с Богом достаточно молитвы и духовных упражнений; посредничества церкви не нужно”[16]. “Начатки учения о беспоповщине положил старец Капитон”[17]. Распространению беспоповщины на Русском Севере и, в частности, в Черевковской волости способствовали давние традиции, приучившие местное население обходиться без официальных священников, выбирая священнослужителей из своей среды (см. выше раздел: XVIIвек. Церковь). В Черевкове получил распространение филипповский толк беспоповщины, который был наиболее почитаем среди местного населения за те высокие требования, которые “отцы духовные” предъявляли к себе и своей пастве. Учение филипповцев получило в народе наименование “высокая вера”,  оно появилось в 1730-х гг. “Филипп в миру назывался Фотием; служил в стрелецком полку, бежал во время сражения под Нарвой и поселился в Выгорецкой пустыни. Там он был сначала простым монахом, затем на него возложили обязанности духовного отца. В знак протеста против принуждения иноков Выгорецкой пустыни молиться за царя Филипп с несколькими единомышленниками ушел из монастыря и построил кельи на р. Умбе. В 1743 г. против него была направлена воинская команда, при приближении которой Филипп заперся в избе вместе с 70 своими приверженцами и сгорел. В 1747 г. сгорел вместе с 98 своими приверженцами  последователь Филиппа некто Терентий. В 1750 г. сжег себя с несколькими десятками лиц новый вожак, старец Матвей. С той поры самоубийство считается у филипповцев мученичеством за веру”[18].

          Центром движения филипповцев в Сольвычегодском уезде стало Черевково, где была жива память о самосожжениях  односельчан в XVII– XVIIIвв. Здесь сосредоточилось большое количество наставников и начетчиков, которые постоянно поддерживали связь с другими старообрядческими центрами: Москвой, Поморьем, Кокшеньгой (Тотемский уезд), Нижним Новгородом и Доном. Наставники и начетчики пользовались в среде старообрядцев огромным авторитетом. В основном это были люди грамотные, знатоки старинной книжности, нередко довольно богатые. В энциклопедическом словаре “Христианство” дано такое определение начетчикам: “начетчик – так называются у русских старообрядцев их богословы, высшее достоинство которых, со старообрядческой точки зрения, состоит в возможно большей начитанности в старопечатных (дониконовских) книгах, относящихся к богослужению и содержащих в себе творения св. отцов”[19].

          В Черевковской волости такими авторитетными руководителями старообрядческих общин были “ученый-раскольник”[20]Иван Андреевич Шаньгин, Иван Гаврилович Квашнин, путешествующий “постоянно для пропаганды в Тотемский уезд…, в Архангельскую губернию, в Москву”[21]и “живое звено между московскими и черевковскими раскольниками”[22]Александра Никитична Морозова.

          Официальное число староверов в волости в 1897 г. составляло 185 человек, мужчин 61 человек, женщин 124[23]. В рапорте особого благочинного по делам раскола 4-го округа Сольвычегодского уезда священника Черевковской Успенской церкви Х. Пулькина за 1897 г. говорилось, что во время проведения первой всероссийской переписи под влиянием высокого авторитета старообрядцев многие православные жители стали записывать  себя “христианами древле-греко-российского православного соловецко-поморского потомства”[24]. В то же время их неофициальное количество было намного больше. По В.А. Пономареву, “они были чуть ли не в каждой деревне”[25].

          Старообрядцы имели в доме А.Н. Морозовой на речке Тядиме свою моленную, рядом располагались старообрядческие богадельня и кладбище[26]. Моленная представляла собой большой дом с куполом и крестом, а богадельня состояла из нескольких маленьких двухкомнатных домиков, в которых размещалось не менее 60 стариков и старух[27]. В доме А.Н. Морозовой  работала старообрядческая школа: “раскольники Черевковские, как более деятельные, сами устраивают у себя нечто вроде школы и учат попавших к ним детей по-своему”[28]. Под руководством А.Н. Морозовой молодые девушки учились читать по-старославянски, осваивали древнюю крюковую нотную азбуку. Сборники, переписанные в этой общине, часто отправлялись в  Москву своим заказчикам[29].

           Для обучения пению  из Москвы специально приглашались старообрядческие специалисты: “выехавший из Москвы Степан Шарапов разъезжает по Двине, набирая учеников, и на месте знакомит их с певческим искусством. … Своим пением раскольники стараются блеснуть во время праздничных служб, при отпевании покойников, в поминальные дни. Благоустроенные хоры, например Черевковский, для отпевания умерших, для отправления праздничных богомолий и в других подобных случаях появляются в разных волостях, куда приглашает их своя братия, оплачивающая труды и поездку певцов”[30].

          Старообрядческие богослужения проводились  в домах наставников, которые зачастую сами и проводили службы. Комнаты моленной “украшаются по одной стене рядом или несколькими рядами икон, перед иконами ставится или устраивается род аналоя, на котором лежат книги необходимые, несколько лестовок[31], повешенных на гвоздике около икон или около окна, несколько подручников, лежащих на полке около стены или на особенных полках, подвешенных посреди комнаты, несколько прямых скамеечек под лавками и под иконами, кадильница с ручкой, помещенная около икон, щипчики и подносик – принадлежности снимания нагара со свечей… По направлению от иконостаса ко входу подвешивается занавеска, разделяющая во время молений мужчин и женщин… После молитвы обязательно бывает общая трапеза, для которой в общепоминальные дни богомольцами наносится столько пирогов, что они не могут быть поедены и служат предметом раздачи нуждающимся. А в дни поминовения частных лиц по заказу их родственников трапеза приготовляется хозяевами моленной, получающими за это немалую плату от заказчиков, поэтому содержать моленную дело довольно выгодное”[32].

          “На большие праздники и на Великий пост у раскольников бывает особенно продолжительное и торжественное богослужение. В эти дни они … зовут православных посмотреть на их моление. И многие из православных, особенно в деревнях, далеко отстоящих от храма Божия, посещают раскольнические моленные… Православный посетитель моленной  воочию видит благочестивое, строгое исполнение богослужения… Все молящиеся имеют смиренную позу и, смотря на наставника, исполняют все поклоны, положенные по уставу; черное однообразное одеяние; низкие поклоны, неторопливое и внятное чтение; печальное пение; истовое каждение; смиренная, тихая походка наставника”[33].  

          Борьба с расколом, даже по мнению самой Православной церкви, была малоэффективной. Тому был ряд как объективных, так и субъективных причин:

          1.“Крепко утвердившийся взгляд на аскетизм в сознании русского человека как на идеал жизни, веками воспитанная и в природе русского человека лежащая наклонность, желание подвига, посвящение себя Богу и отрешение от всего земного, мирского, имеет важное значение для живучести раскола. В расколе обычно состоят лица почтенного возраста, по крайней мере наружно хорошей жизни, удалившиеся от прелестей мира, похожие на иноков. В местностях, где силен раскольнический дух, население относится к расколу, как к вере людей, удалившихся от мира и предавшихся подвигам спасения души и богоугождению; оно хочет, мечтает, хотя бы в конце своей жизни отдаться такой жизни и переходит в раскол”[34].      

            2.“Должно признаться, что наше отправление богослужения бывает часто с отступками от устава, что служит предметом нареканий со стороны раскольников. Например, в будничные дни в иных храмах вечерни совершаются не с вечера, а утром, … ирмосы канона в иных церквах читаются, а в иных нет; … при совершении чина погребения, панихид и молебнов отправляется только половина положенного по уставу. Чтение и пение…бывает торопливое, невнятное… Раскольники, приверженные к букве, …совершают свое богослужение истово и с соблюдением устава. В этом заключается сила их”[35].

            3.“Моральная и, главное, материальная поддержка, идущая извне, придает нашему расколу характер особой стойкости и независимости от постороннего влияния. На поддержание благолепия в моленных получаются средства не только от принадлежащих моленной прихожан, но и со стороны почти всей матушки Руси. Так, в отчетном [1903 г.] моленная Морозовой в Черевкове получила 300 рублей даже из Одессы”[36].

            2-4 июля 1903 г. в Черевкове “как центральном среди других двинских приходов пункте и видном гнезде старообрядчества”[37]был проведен миссионерский съезд  по борьбе с расколом.  На нем присутствовало 25 священников, епархиальный миссионер и некоторые из местных учителей. Заседания съезда проходили в только что отстроенном здании церковно-приходской школы. Съезд подытожил работу по борьбе со старообрядчеством с момента создания в 1896 г. Стефано-Прокопьевского миссионерского братства и наметил пути его дальнейшей деятельности.     

 

Сельское хозяйство. В XIXв., по-прежнему, основным занятием крестьян волости  являлись земледелие и скотоводство.

Земледелие. “Местоположение по большей части ровное и лесистое, материк земли сероглинистый, хлеб сеется большею частию рожь, ячмень и овес… Под рожь пашут три раза: первый раз в мае, второй – на исходе июня, третий – на исходе июля или в начале августа и тогда сеют рожь. Под ячмень пашут дважды, сперва осенью и в другой раз весною перед самым посевом, а под овес так же, как и в других местах – однажды. Пашут сохами на лошадях, а землю удобряют навозом”[38].

На протяжении всего столетия основными орудиями обработки почвы продолжали оставаться так называемые косули. “Они не имеют резака или ножа и приближаются более к сохе, вместо целого орала или сошника имеет два лемеха наподобие сохи, для отвала земли к переднему лемеху приделывается палица. Железные бороны не встречаются, а употребляется обыкновенная деревянная борона, на подсеках – борона суковатка. … полевые работы выполняются собственными силами, наем рабочей силы только в крайних случаях. Издревле в некоторых местах существует половничество”[39].

Как орудия труда, так и урожайность основных культур в XIXв. мало изменилась по сравнению с XVIIв. Так, средняя урожайность в Сольвычегодском уезде, в состав которого входила Черевковская волость, в 70-е годы девятнадцатого столетия составляла:

-       пшеница – 2,16 центнера с гектара (норма высева  - 2 ц /га),

-       рожь – 7 центнеров (норма высева – 1,3 ц /га), 

-       овес  – 8 центнеров  (норма высева – 3,8 ц /га),

-       ячмень -  7,7 центнеров  (норма высева – 2 ц /га),

-       лен – 3,5 центнера волокна (норма высева – 1,3 ц /га)[40].

                                                                                                                                Таблица 5.

 

Размеры сельскохозяйственных угодий Черевковской волости в 1872 г.[41]

 

 

	С е л ь с к и е           о б щ е с т в а				Волость в целом
	Черевковское	Холмовское	Ляховское	Фоминское
Общее кол-во земли в десятинах	3322	6242	7128	5085	21777
Усадьбы	31,5	44,5	73	7,5	156,5
Пашни	908,5	1106	865	256	3135,5
Сенокосы	1017	1103	2574	146	4840
Лес	428	1044	804	3042	5318
Всего удобной	2385	3298	4317	3451	13451

           

Как и прежде крестьянские хозяйства выращивали много репы. Культивировался лук, редька, кое-кто выращивал капусту.

            Примерно с 30-х гг. XIXв. в волости стали выращивать картофель. “По преданию первые посадки картофеля в Холмовском сельском обществе были произведены на поле около торгового тракта южнее границы деревни Большая Клецовская (около дома Д.М. Гусева). Поле это и теперь называется “картовным”[42].

            В 1844 г. участки под разведение картофеля существовали во всех сельских обществах Великосельской волости (так тогда именовалось объединение Черевковской и Пермогорской волостей): Холмовском, Алексеевском и Русановском. За проданный картофель Холмовское общество выручило 6 руб. 73 коп., Алексеевское – 7 руб., Русановское – 12 руб. 85 с половиной коп[43].

            В 80-е гг. крестьянин-опытник Федор Степанович Мокеев на своем опытном поле у деревни Мыс на речке Лудонге сеял кукурузу, озимую пшеницу, гречиху, листовой табак. Он же экспериментировал с травосеянием. Федор Степанович разбил большой сад, где росли яблони, груши, вишни, черная и красная смородина, крыжовник. На берегу Лудонги им была посажена кедровая роща, которая сохранилась до сих пор[44].  

Животноводство. Наличие в окрестностях Черевкова великолепных пойменных заливных лугов обусловило развитие в волости животноводства, преимущественно мясного направления. На заливных лугах крестьянские хозяйства заготавливали сено со значительным избытком, что позволяло не только держать несколько лошадей  и  коров, но и откармливать быков на продажу. Мясное животноводство существовало здеь исстари: в середине XVIIв. “устюжанин Усов держал зимой в Сидоровой Едоме на откорме 16 своих быков”[45]. Высокое качество трав и длительный отбор наиболее продуктивных экземпляров способствовали появлению особой разновидности крупного рогатого скота – черевковской комолой[46]породы. Черевковские быки давали мяса в среднем 240-300 кг и сала – 30-50 кг, коровы были крупнее обыкновенной русской коровы, но уступали холмогоркам по величине и красоте[47]. “Двинской скот по мясным качествам не уступит черкасскому”[48]. В 1848 г. стоимость пуда соленой говядины колебалась от 70 копеек до 1 рубля (в зависимости от времени года), пуд свежей говядины стоил 75 коп. – 1 руб. 28 коп., пуд топленого коровьего масла – от 4 руб. до 4 руб. 40 коп[49].

В первой половине XIXв. крестьянские хозяйства выращивали быков  в течение 7-9 лет, причем период откармливания занимал 2-3 зимы. Такие быки давали большое количество как мяса, так и сала очень высоких вкусовых качеств, что резко выделяло черевковский скот среди других пород. К 80-м годам того же столетия период содержания по экономическим соображениям сократился до 3-4 лет, а период откармливания стал занимать всего 3-4 месяца, при этом в определенной степени ухудшилось и качество мяса.

Процесс откармливания быка в течение 5 лет иллюстрирует пример из деревни Смоленец Черевковской волости:

1-й год.

            В 1-е полугодие бычку давалось:

            молока снятого – 300 л, хлеба печеного – 32 кг.

            Во 2-е полугодие:

            сена – 450 кг, муки -  24 кг.

2-й год.

            Сена – 1000 кг, соломы – 660 кг.

3-й  и 4-й год.

            Сена – по 1000 кг, соломы – по 1000 кг. 

5-й год. Бык ставится на откорм:

           сена лучшего качества – 2000 кг, муки в заварку с сеном – 32 кг.

Стоимость годовалого быка в 1883 г. составляла – 6-8 руб.,

                    2-х летнего                                                 - 18-20 руб.

                    3-х летнего                                                 - 25-30 руб.

                    4-х летнего                                                 - 30-40 руб.

                    5-х летнего                                                 - 60-70 руб.[50]

            Зажиточные крестьяне Черевкова широко практиковали скупку 3-4 летних еще неоткормленных быков у бедных крестьян. Обычно это делалось в ноябре-декабре, после чего скупщик откармливал быка в течение 3-4 месяцев и с выгодой для себя продавал его весной.

Технология содержания скота в течение года в Черевковской и соседних с ней волостях была такова (даты даются по новому стилю):

- с середины октября (обычно с Покрова) и до 22 мая (Николин день) – содержание в хлеву;

- с 22 мая по 12 июля скот пасся на выгоне (чтобы животные не страдали от оводов и слепней, выпас производился в ночное время, а днем скот находился в хлеву);

- с 12 июля (дата окончания сенокоса) скот перегонялся на луг, где пасся на отаве вплоть до Покрова.   

“В лугу каждая деревня имела свою избушку. Вокруг этой избушки из хвороста устраивались пригоны для содержания скота ночью. По вечерам из деревень в луга приходили женщины с туесами на дойку коров. После вечерней дойки они оставались в избушках на ночь, спали вповалку на нарах, застеленных сеном. После утренней дойки доярки возвращались в деревню. Эта пора называлась “красованье”.[51]

                                                                                                                     Таблица 6.

 

        Количество сена и крупного рогатого скота в двух сельских обществах

                                     Черевковской волости в 1883 г.[52]

 

Сельские общества	К-во сена на                душу	Быки	Коровы	Телята
Холмовское	60 копен	925	693	255
Черевковское	40 копен[53]	345	645	168

 

Из сравнения отношения количества быков к коровам автор цитируемой работы делает вывод о том, что экономическое положение Холмовского сельского общества по сравнению с Черевковским обществом гораздо лучше. Этот вывод автор подтверждает количеством заготавливаемого сена в обоих обществах: в Холмовском его заготавливали на душу населения на 33% больше, чем в Черевковском. В среднем, по Черевковской волости, как и по Сольвычегодскому уезду на одно крестьянское хозяйство приходилось 1-2 лошади и 4 головы крупного рогатого скота[54].

Достаточно сложной задачей являлось распределение сенокосных угодий. Дело в том, что разные участки давали различное количество сена, которое также различалось по качеству. Чтобы создать примерно равные условия для каждого члена крестьянской общины, сенокосы  поочередно распределялись между отдельными деревнями и дворохозяевами. Существовало много способов распределения луговых земель, самым простым была обычная жеребьевка по количеству ревизских душ. Более рациональным выглядела так называемая “годóвка”. “Годоваться” значило по очереди из года в год пользоваться известными частями общинных земель. В Черевковской волости практически использовалось сразу несколько достаточно сложных, а иногда и вызывающих улыбку приемов разверстки сенокосов. О том, как это делалось в Черевкове в 70-е годы XIXв., рассказал в своей работе “Сольвычегодская земельная община” Ф. Щербина, революционер-народник, проведший в сольвычегодской ссылке несколько лет:

 “Но встречаются также порядки пользования сенокосами во многом отличные от всех тех, которые описаны выше. При этих порядках даже душевая разверстка сенокосов не всегда бывает ежегодной, а производится иногда ежегодно, а иногда раз в два и три года. Такие порядки встречаются в Холмовском и Ляховском обществах, отличаются своей крайней запутанностью и неразлучны с некоторыми злоупотреблениями. Порядки эти основываются на довольно странных и своеобразных крестьянских понятиях о так называемых “печишных” и “казенных”[55]сенокосных землях.

Между “печишными” и “казенными” пожнями не существует никакой разницы как потому, что они составляют собственность всего общества, так и потому, что и те, и другие могут изменяться в своем размере и переходить частями во временное пользование от одной деревни к другой. Существуют, собственно, одни “печишные” пожни, и затем они переходят частями от одной деревни к другой в виде дополнения – “казенных”. Тут существенно важным оказывается собственно обычай, дающий каждой деревне право на пользование сенокосами прежде всего в “печишных” пожнях, то есть таких, какие издавна считались за нею.

Самый порядок подушной разверстки сенокосов обусловливается поэтому двоякого рода требованиями – равномерностью подушного дележа и возможностью пользоваться сенокосами в одном и том же месте из года в год. По принципу, дележ сенокосных угодий должен производиться при непременном соблюдении обоих этих условий. Для дележа на таких основаниях своих сенокосов крестьяне обыкновенно выбирают из среды своей несколько лиц, известных под именем “сеноразводчиков”. Осенью эти сеноразводчики ходят по отдельным пожням и определяют степень их доходности на основании урожая. Если окажется, например, что все сенокосные земли принесли около 81160 пятипудовых копен, то при 2029 душах ревизского населения на каждую “душу” должно приходиться, следовательно, по 40 копен. Цифра 40 и будет служить, таким образом, общей средней нормой душевого надела. Затем остается определить только доходность “печишных” сенокосов для каждой деревни и, прикинув их на количество “душ” этих деревень, убавить при избытке и пополнить при недостатке новыми пожнями из “печишных” сенокосов других деревень. Все это обыкновенно записывается  и вносится в особые реестры. Весной “сеноразводчики” снова уравнивают пожни между отдельными деревнями, смотря по видам на урожай каждой пожни и тем или другим повреждениям, которые причинила сенокосам вода. Затем выдаются уже отдельным домохозяевам самые “билеты” на пожни – небольшие клочки бумаги – за подписью двух–трех сеноразводчиков с пометкой названия пожни, количества сена и проч.”[56].

Но самым оригинальным способом делились сенокосы в Черевковском сельском обществе Черевковской волости:

Разверстка “производится не посредством метания жребия, а при помощи свободной конкуренции, вроде того, как это бывает на аукционных торгах. Так как все сенокосные земли Черевковского общества состоят из множества более или менее незначительных по размеру пожней, то весной, когда происходит общая душевая разверстка, дележ принимает такой вид. Собирается сход группы деревень. Какой-нибудь домохозяин, которому приглянулась известная пожня, заявляет сходу, что такую-то пожню он берет за один, два или полтора душевого надела, смотря по тому, сколько “душ” она может обеспечить на самом деле. Если при этом не окажется никаких других претендентов на объявленную пожню, то она остается с согласия схода за объявившим ее домохозяином; но если между другими домохозяевами находятся конкуренты, тогда происходит состязание. Положим, первый домохозяин объявляет, что он берет пожню, как обеспечивающую полный душевой надел. Тогда его конкурент объявляет со своей стороны сходу, что он берет ее за один душевой надел и “за полштофа водки”. Третий конкурент заявляет, что он берет пожню за один душевой надел и “за два штофа водки”. Начинается, таким образом, состязание между несколькими конкурентами, которое и выражается в постепенном увеличении числа штофов. Тот, кто насулит больше штофов, и получает с согласия схода пожню. Если он насулит столько косушек или штофов водки, что их общее количество составляет четверть ведра, то это означает, что он оставляет за собой пожню, как один полный душевой надел и четверть другого полного душевого надела. Полведра, следовательно, соответствует полудушевому ревизскому наделу, а ведро – полному. Излишки сверх четверти или недостающее до нее количество водки на самом деле покупаются общинниками, которые и распивают потом всем “опчеством” водку.

По-видимому, этот курьезный и сомнительный по своему характеру дележ должен бы вносить массу безобразий и злоупотреблений в среду общинников при ежегодных душевых разверстках сенокосов, но на самом деле ничего подобного не случается. Этого мало. Здесь даже не бывает тех злоупотреблений, которые встречаются в некоторых других обществах при других порядках разверстки. Черевковское общество считается самым богатым и образцовым в экономическом отношении во всем Сольвычегодском уезде. Мы приведем здесь, по возможности, подлинные слова лица, передавшего нам подробности своеобразного душевого дележа, употребляемого в Черевковском обществе, лица, при том состоящего членом того же общества, компетентного и вполне заслуживающего доверия: “Я сам думал сначала, что при таком дележе бывает много нехорошего, но на деле разубедился. Несмотря на то, что при дележе должна, по-видимому, играть значительную роль водка, крестьяне покупают ее весьма мало. Ее далеко не хватает даже для обыкновенной выпивки на всех членов схода. Она служит тут только условной меркой... Конечно, разумнее было бы вместо покупки водки, употребить те же деньги на общественные нужды, но...”. Впрочем, не все черевковские пожни верстаются вышеописанным способом. Известную часть их соответствующее ей число общинников, почему-либо не воспользовавшихся конкурентным дележом, верстает между собою с помощью обыкновенной душевой жеребьевки”[57].

В тех случаях, когда деление пожен оказывалось неудобным и невыгодным (главным образом на пойменных сенокосах), черевковцы косили сено сообща. Сообща его и сгребали, и метали в копны. Затем сено делилось по числу “душ” в семействе. Иногда крестьяне метали сообща даже зароды, то есть стяги[58], которые они потом делили, разрубая их на части или раскидывая на возы. На такие совместные сенокосы выходили целыми деревнями, от мала до велика. Все одевались в лучшую, праздничную одежду. Утром отправлялись на работу и возвращались вечером с песнями, под звуки гармоней. Такие шествия принимали торжественный, праздничный характер.

В целом экономическое положение крестьянства волости было значительно лучшим, чем в среднем по Сольвычегодскому уезду, в котором “недостаток в пище, одежде, ограниченность потребностей – общие черты экономической жизни сольвычегодских крестьян. Мясо, например, как пища, служит редкостью в крестьянском быту, рыба употребляется в пищу только тогда, когда ее нельзя продать на ближайшем базаре; теплая одежда, полушубок и тем более тулуп, составляет завидную мечту для целых сотен и даже тысяч крестьян…”[59].

Земство предпринимало значительные усилия по внедрению в хозяйственную жизнь местного крестьянства новейших агрономических знаний, современных агротехнических приемов и орудий сельскохозяйственного труда.

В начале ХХ в. в Черевкове было открыто отделение уездного земского склада земледельческих орудий, машин и семян, начал работу зерноочистительный пункт. Чтобы заинтересовать крестьян в новых орудиях они выдавались напрокат за символическую плату. Черевковские крестьяне могли взять напрокат сеялки, молотилки, косилки, корнерезки, льночистилки, клеверотерки, бороны “зиг-заг”. Семена трав: клевера, вики, а также кормовых корнеплодов: турнепса, свеклы выдавались бесплатно или за половину стоимости. Все это давало положительные результаты. Так, весной 1914 г. семян вики было продано уже около 500 пудов. Ставились опыты по применению минеральных удобрений.[60]

В сентябре 1902 г. уездное земство провело в Черевкове выставку местного рогатого скота и лошадей.[61]

В 1912 г. в волости был открыт агрономический пункт, который возглавил  квалифицированный агроном. При пункте было создано показательное поле и открыта показательная пасека. Появилась и ветеринарная лечебница, в штате которой был ветеринарный врач и фельдшер.[62]

Результаты не замедлили сказаться. В 1912 г. средняя урожайность составила (центнеров с гектара):

– рожь            – 10,7

– овес              – 10

            –  ячмень        – 11,8

– пшеница      –  8,4

            – горох            –  7,6

– картофель  – 77,5.[63]

Торговля. В 1896 г. на территории Черевковской волости было более 50 торговых заведений. На Становой горе насчитывалось 30 торговых лавок, 2 трактира, 3 винных и 1 пивная лавки. На Черевковском погосте было 20 торговых лавок. Кроме того, 1 винная лавка находилась в дер. Новинская, 1 – в дер. Марковская (Мыс)[64].

В Черевковской волости исстари существовали хорошие традиции приготовления солонины. В 80-е гг. XIXв. центр мясосоления всей Вологодской губернии из Великого Устюга переместился в Черевково. Главными мясозаготовителями и поставщиками на экспорт в Англию, Голландию и Германию были братья М.С. и И.С. Гусевы, ими заготовлялось в год до тысячи голов скота[65]. “Старожилы говорят, что Гусевы сначала жили скудно: двери в избу и ворота… были на деревянных “пятах”, а не навешены на железные крюки. Но они будто бы знались с местными разбойниками и от них разбогатели”[66].

Помимо братьев Гусевых еще ряд черевковцев относился к так называемым торговым крестьянам: В.Н. Алсуфьев, братья В.К. и И.К. Бушуевы, А.А. Дьячков, братья М.Т. и П.Т. Кобылины, отец и сын Пироговы, М. М. Рудаков, С. Ф. Чащин, братья В.С., И.С. и Я.С. Шадрины и др. держали в селе более 40 торговых лавок. На торговой площади Черевкова в конце XIXв. лавки и магазины располагались в четырех рядках. Помимо этого, торговля велась в домах братьев Гусевых на нынешней Первомайской улице, в каменном доме Пирогова на Октябрьской. В селе было 5 булочных, 3 чайных, казенное питейное заведение, магазин вин – ренсковый погреб,  пивная с торговлей пивом и лимонадом на вынос.

Размах и динамику развития торговли в Черевкове хорошо иллюстрирует нижеприведенная таблица, составленная по материалам “Журналов о поверке торговых и промышленных предприятий и личных промысловых занятий в Черевковской волости” за 1902 и 1908 гг.[67]

                                                                                                                      Таблица 7.

 

№ пп	Владелец	Вид торговли	Приказчики	Оборот за 1901 г. (в руб.)	Оборот за 1907 г.(в руб.)
1.	Алсуфьев Василий Николаевич	Мануфактурный товар	Подойницын Василий	5600
2.	Алсуфьев Михаил Иванович	Морская рыба	Нет	100
3.	Алсуфьева Мария Николаевна	Мануфактура и галантерея	Бушуев, Подойницын и с помощью сына	Нет	17000
4.	Ануфриев Федор Николаевич	Скобяные товары, головные уборы	Нет	Нет	1300
5.	Антонова Анна Алексеевна	Чайная (распивочно)	Нет	160
6.	Белорукова Анастасия Егоровна	Бакалея	Нет	25
7.	Белорукова Наталья Егоровна	Бакалея, мануфактура, галантерея	Нет	Нет	4000
8.	Бушуев Иван Кузьмич	Бакалея, мучные товары, посуда	Нет	Нет	2500
9.	Бушуев Константин Иванович	Бакалея,  табачные изделия	Нет	2000
10.	Бушуев Василий Кузьмич	Бакалея, головные уборы	Нет	Открыта 3.07.1902 г.	900
11.	Грязных Платон Осипович	Чай, сахар	Нет	Нет	50
12.	Гуреев Петр Алексеевич	Бакалея, табачные изделия	Нет	500	2000
13.	Гусев Павел Михайлович	Бакалея, мучные товары, рыба	Нет	Нет	10000
14.	Гусев Василий Михайлович	Рыба	Нет	Нет	5000
15.	Гусев Иван Семенович	Рыба, соль; закупка и продажа хлеба, мяса	С помощью жены	19670	28000
16.	Гусев Иван Семенович	Ренсковый погреб (продажа вин), торговля колониальными товарами	Пулькин Николай Константинович	Нет	Открыт во 2-м полугодии 1907 г.
17.	Гусев Михаил Семенович	Жестяные, чугунные и медные изделия; закупка и продажа хлеба, мяса	Гусев Павел Михайлович (сын), Гусев Александр (член семьи)	27830	80000
18.	Гусев Семен Михайлович	Морская рыба,  соль	Нет	3150
19.	Дмитров Дмитрий Ефимович	Морская рыба, соль, мука	Нет	600
20.	Дьяконова Александра Моисеевна	Кожевенные товары	Нет	400
21.	Дьячков Александр Федорович	Бакалея, мучные продукты, рыба	Нет	нет	Открыта в марте 1908 г.
22.	Дьячков Александр Федорович	Чай, сахар, головные уборы	Его отец Дьячков Федор Александрович	Нет	Откры-та  17.07.1908 г.
23.	Дьячков Алексей Александрович	Мануфактурные товары	Бушуев Иван Кузьмич,  Грязных Платон Осипович(в 1902 г.)	8500	13000
24.	Заборский Михаил Васильевич	Морская рыба, соль, хлеб	Нет	1500	40000
25.	Залесский Николай Адамович	Чайная	Нет	Нет	1200
26.	Зебальд Георг Людвигович (владелец пивоваренного завода  в г. В. Устюг)	Продажа пива и лимонада на вынос	Подгородская Августа Ипполитовна (в 1908 г. – Карушев)	Открыта с 1.1.1902	3000
27.	Зиновьев Александр Андреевич	Хлеб, крендели, сельдь	Нет	Нет	Открыта 8.07.1908 г.
28.	Зиновьев Степан Иванович	Мелкая простонародная галантерея	Нет	30
29.	Зноев Николай Матвеевич	Мелкая галантерея	Нет	70
30.	Зубарев Михаил Прокопьевич	Бакалея, головные уборы, валяная обувь	Нет	500	1500
31.	Зубарев Прокопий Егорович	Бакалея и галантерея	Нет	Открыта 1.1.1902
32.	Зубарева Екатерина Васильевна	Чай, сахар, хлеб, крендели	Нет	Нет	50
33.	Калинин Иван Сергеевич	Кожевенные товары, обувь	Нет	800	3000
34.	Калинина Надежда Прокопьевна	Пошив кожаной обуви	4 рабочих	300
35.	Кобылин Василий Николаевич	Морская рыба, соль	Нет	300	1500
36.	Кобылин Василий Николаевич	Морская рыба, обувь	Нет	Нет	400
37.	Кобылин Максим Тимофеевич	Кожевенный товар, обувь	Нет	150	1700
38.	Кобылин Петр Тимофеевич	Кожевенные товары, обувь	Нет	500	2000
39.	Коржавин Михаил Алексеевич	Морская рыба и закупка хлебопродуктов	При помощи жены	10000
40.	Кузнецов Игнатий Иванович	Морская рыба, соль, мука	Нет	500	2500
41.	Кузнецов Федор Михайлович	Бакалея, посуда, головные уборы	Нет	Нет	1300
42.	Кузнецова Анна Ивановна	Бакалея, табачные изделия	Нет	300
43.	Леднев Прокопий Максимович	Чайная	Нет	Открыта 1.1.1902
44.	Мальцев Григорий Семенович	Бакалея, съестные припасы, табачные изделия	Нет	400
45.	Морозов Петр Афанасьевич	Кожевенный товар	Нет	300	2800
46.	Морозов Петр Афанасьевич	Кожаная обувь, морская рыба	Нет	Нет	300
47.	Морозов Федор Михайлович	Морская рыба, соль, хлеб	Нет	400
48.	Неустроев Александр Иванович	Бакалея, рыба, мучные товары	Нет	Нет	4500
49.	Панова Александра Михайловна	Бакалея, мучные товары, посуда	Нет	Открыта 18.07.1902 г.	3000
50.	Петров Александр Анфимович	Бакалея, мучные товары, рыба	Нет	Нет	1100
51.	Пиликина Анна Михайловна	Бакалея	Нет	50
52.	Пирогов Егор Иванович	Мелочные товары, закупка и продажа хлеба	Пирогов Иван  Андреевич, Пузырев Иван Яковлев	7200	19000
53.	Питухин Семен Николаевич	Бакалея, головные уборы	Нет	300	3000
54.	Подойницын Александр Васильевич	Кожевенные товары, обувь	Нет	300	1700
55.	Подойницын Федор Павлович	Бакалея	Нет	60	15
56.	Попов Иона Иванович	Бакалея, табачные изделия	Нет	300
57.	Поршнев Василий Васильевич	Морская рыба, соль, хлеб	Нет	100	700
58.	Поршнев Николай Федорович	Морская рыба, соль	Нет	300
59.	Поршнева Прасковья Егоровна	Продукты питания	Нет	нет	600
60.	Рудаков Андрей Михайлович	Бакалея, чай, сахар, табачные изделия	Его отец Рудаков Михаил	нет	150
61.	Рудаков Михаил Максимович	Морская рыба, соль, табачные изделия	Нет	500	6000
62.	Слудников Александр Григорьевич	Морская рыба и закупка хлебопродуктов	Нет	400
63.	Стуков Петр Иванович	Бакалея, чай, сахар, табачные изделия	Нет	750	4000
64.	Сырых Наталья Ивановна	Пекарня для выпечки кренделей	1 рабочий	300
65.	Худяков  Александр Прокопьевич	Морская рыба, съестные припасы	Нет	100	100
66.	Чащина Надежда Федоровна	Бакалея, табачные изделия	Нет	800
67.	Чащин Семен Федорович	Бакалея, мануфактура, галантерея	Нет	Нет	3000
68.	Шадрин Василий Семенович	Бакалея, посуда, головные уборы	Нет	Нет	1200
69.	Шадрин Иван Семенович	Галантерея	Нет	200
70.	Шадрин Яков Семенович	Галантерея	Нет	110	1300
71.	Шаньгин Никифор Герасимович	Галантерея	Нет	25
72.	Шарапов Егор Андреевич	Бакалея, мучные товары, рыба	Нет	Нет	3000
73.	Шарапов Егор Федорович	Бакалея	Нет	Нет	300
74.	Шарапов Михаил Андреевич	Морская рыба, соль, хлебопродукты	Нет	200
75.	Швецов Прохор Никифорович	Кожевенный товар	Нет	60
76.	Шестаков Василий Иванович	Кожевенный товар, обувь	Нет	400	2500
77.	Шаньгина Авдотья	Чайная	Нет	Нет	25
78.	Шестакова Виринея Ардалионовна	Чайная	Нет	120
79.	Шмырев Василий Хрисанфович	Бакалея, мучные продукты, рыба	Жена	Нет	1200
80.	Шмырев Василий Хрисанфович	Чайная	Нет	Нет	1000

 

Примечательно, что количество торговых заведений с 1902 по 1908 гг. увеличилось незначительно (с 51 до 54), но годовой оборот возрос почти в 3 раза и составил на 1.1.1908 г. 283 990 руб.

Торговля во многом велась по семейному принципу: вместе торговали братья, муж и жена, почти всегда родителям помогали дети. Это позволяло не привлекать наемных приказчиков или обходиться их минимальным количеством. Всего в 1908 г. в черевковских лавках работало 8 наемных продавцов. Постепенно кое-кто из приказчиков обзаводился собственным делом. Так, приказчики А.А. Дьячкова к 1908 г. открыли собственные лавки: И.К. Бушуев стал торговать бакалейными и мучными товарами, П.О. Грязных – чаем и сахаром. При этом торговля самого Дьячкова не пострадала, за 6 лет он увеличил годовой товарооборот с 8500 до 13000 руб.

Братья Гусевы, отправляя в Архангельск свои баржи с мясом, кожами, маслом и прочим, завозили в Черевково из Архангельска морскую рыбу. Семейное дело развивалось быстро: за 6 лет (с 1901 по 1907 гг.) годовой оборот семьи вырос более чем в 2 раза – с 50 650 руб. до 123 000 руб. В 1908 г. оба сына Михаила Семеновича, которые ранее помогали отцу, занимая у него должности приказчиков, уже владели собственными торговыми заведениями.

Номенклатура товаров постоянно расширялась: М. С. Гусев к традиционной продаже мяса и зерна сначала добавил торговлю жестяными, чугунными и медными изделиями, затем открыл ренсковый погреб, где торговал винами и лимонадом. М.М. Рудаков, который начинал с морской рыбы, соли и табачных изделий, постепенно добавил к этому набору  посуду, бакалейные и скобяные товары.

И.С. Калинин вместе с женой владел сапожной мастерской, держал учеников и торговал сшитой в своем заведении обувью.

М. В. Заборский скупал мясо, зерно, пушнину, лен, льняное семя и отправлял в Великий Устюг и Архангельск. По росту годового товарооборота с 1901 по 1907 гг. его торговое заведение поставило абсолютный “рекорд”: оборот был увеличен в 27 раз (с 1500 до 40000 руб.)!

И.И. Алсуфьев и Казанков (в таблице не отмечены) скупали в деревнях откормленных быков и везли их в собственной работы повозках на продажу в Архангельск.

В.М. Бушуев торговал в Черевкове на рынке  мясом, бакалейными товарами и головными уборами. Когда в 1913 г. в мясном ряду черевковского рынка случился пожар и сгорела его лавка, злые языки поговаривали, что Бушуев сам поджег свою лавку, рассчитывая получить страховку, так как к этому времени его дела шли не очень удачно. С тех пор в народе его стали называть “теплым купцом”.[68]

Торговля в богатом Черевкове привлекала сюда и выходцев из других мест. Из известных нам 80 владельцев черевковских торговых заведений 19 человек, т.е. почти одна четверть, были иногородними: 9 – мещане Красноборска, Великого Устюга, Барнаула; 3 – крестьяне Владимирской губернии, 7 – крестьяне близлежащих волостей.[69]

Как, наверное, всегда в России, без злоупотреблений не обходилось. Но местные власти смотрели строго: 9 марта 1908 г. волостным старшиной был составлен протокол на крестьянина дер. Наумцево Александра Васильевича Подойницына за торговлю без промыслового свидетельства.[70]3 августа 1911 г. исполняющий обязанности волостного старшины составил протокол о нарушении правил торговли крестьянином дер. Андреевской Андреем Васильевичем Питухиным, которое выразилось в скупке скота с целью дальнейшей перепродажи также  без промыслового свидетельства. Решением Казенной палаты Вологодской губернии от 30.09.1911 г. виновный был подвергнут штрафу в размере 10 руб., с него была взыскана стоимость промыслового свидетельства – 4 руб. и 10% земского сбора – 40 коп.[71]

Торговыми днями в Черевкове были воскресенья и церковные праздники. Отдельные лавки торговали и по будним дням. Особенно оживленными торговыми днями были зимой так называемые Первый и Второй сбор (первые два воскресенья Великого поста), летом – Троица, Петров день (12 июля), Мольба – день памяти Петра Черевковского (22 июля), Ильин день (2 августа), Первый (14 августа) и Второй Спас (19 августа).

Кроме торговли в лавках, велась торговля с возов. Крестьяне-гончары продавали гончарные изделия (горшки, кринки), бондари – ушаты, шайки, сани, кошевки. Продавались сушеные и свежие грибы, ягоды и пр. В воскресенья Великого поста прямо с возов торговали гороховым киселем, горячими оладьями.

Бойкая торговля развертывалась на торжках вблизи церкви в Сидоровой Едоме и часовни в дер. Сакулинская (Холмовское сельское общество). У Введенской Едомской церкви: 29 июня, 1 октября и 21 ноября; у часовни Георгия Победоносца в дер. Сакулинская: 23 апреля и 1 октября (ст. стиля);

Промышленность. В 1848 г. в Черевкове существовал кожевенный завод И. М. Спиридонова. Это была скорее кустарная мастерская, где выделывалась юфть для пошива сапог, всего в год производилось 19 пудов юфти, стоимостью 85 рублей[72].

В Холмовском сельском обществе в том же 1848 г. насчитывалось три салотопенных завода (один из них находился в дер. Мышино):

-       крестьянина Кузнецова производительностью 85 пудов в год,

-       крестьянина Шашкова (работал сам хозяин и один работник) производительностью 65 пудов на общую сумму 195 рублей,

-       крестьянина Гусева (работал сам хозяин и его семейство без привлечения наемной силы) производительностью 45 пудов на общую сумму 135 рублей[73].

 

К концу XIXв. весь Сольвычегодский уезд оставался сельскохозяйственным. Промышленность была представлена только кустарными предприятиями Черевковской волости: спичечная фабрика, кирпичный завод, три кожевенных заводика и салотопенный завод.

В 1879 г. крестьянин Николай Спиридонов построил в двух верстах от Черевкова в дер. Верхнее Блешково спичечную фабрику. В начале XXв. предприятие возглавил его сын Николай Николаевич Спиридонов. Фабрика изготовляла фосфорные и серные спички. На фабрике работало до 15 рабочих. В 90-е гг.XIXв. на ней производилось до 2500 ящиков спичек в год на сумму до 3500 рублей.

В 1902 году на фабрике работало от 16 до 20 рабочих  (в возрасте от 17 до 55 лет) и 2 несовершеннолетних. Годовые расходы на жалованье и  содержание выразились  суммой в 1600 рублей. Было произведено 3108 ящиков спичек. Годовой оборот составил 15100 руб.

В 1908 г. в штате фабрики числилось 19 рабочих, чье годовое жалованье составило 3155 рублей. Было произведено 200 ящиков шведских и 3120 ящиков серных спичек. Годовой оборот – 24000 рублей.[74]

Таким образом, за период с 1902 по 1908 гг. производство возросло незначительно: примерно на 7%. В то же время жалованье рабочих увеличилось примерно в два раза, а годовой оборот вырос на 60 %. Такое, на первый взгляд, странное соотношение основных показателей объясняется ростом инфляции после поражения России в русско-японской войне и революции 1905 г. Резкое увеличение жалованья рабочим тоже является следствием революции, когда предприниматели были вынуждены увеличивать зарплату наемным работникам, памятуя о недавних событиях, потрясших страну. 

 Фабрика обеспечивала надомной работой бедняцкие семьи ближайших деревень. Надомники получали на фабрике бумагу и стружку-щепу для изготовления коробок. Спичечные коробки клеились клейстером из ржаной муки или так называемым “бусом” – мучной пылью, собранной со стен в мельнице. Этой работой занимались в основном подростки, чаще девушки. Все выпускаемые фабрикой спички облагались акцизным сбором: каждая пачка из десяти коробок обертывалась специальной бумажной лентой - акцизной бандеролью,  процесс контролировал специальный акцизный контролер[75]. В 1899-1901 гг. эту должность занимал Алексей Алексеевич Левитский[76].

Фабрика просуществовала до конца 20-х годов. В 1926 г. на ней работало 82 рабочих и 7 служащих, фабрикой заготовлялось 8005 ящиков спичечной соломки. Позже фабрика была закрыта, а ее оборудование вывезено в Вятскую губернию.

Рядом со спичечной фабрикой на берегу озера Ерилова Н.Н. Спиридонов построил кирпичный завод. Продукция завода шла в основном на строительство нового кирпичного здания спичечной фабрики.

Салотопенный завод в дер. Мышино в конце века производил продукции на 1000 рублей. 

В “Памятной книге Вологодской губернии” на 1893-1894 гг. говорится, что “в Черевковской волости выделывают сыромятную кожу и замшу, из которых приготовляют конскую упряжь, крестьянские рукавицы и перчатки”.

Промыслы отхожие и домашние. Многие крестьяне, особенно безлошадные, часто занимались отхожими промыслами. К числу таких промыслов, в частности, относились лесозаготовки, речной сплав леса, работа на судах и барках.

Плата за лесозаготовку: то есть за вырубку леса, возку его на катище (место на берегу речки, где заготовленный лес остается до весны), выгонку до большой реки и сплачивание в конце XIXв. полагалось по 60 копеек с дерева.

За сплав парома от Котласа до Архангельска (более 600 км) сплавщики получали (на своих харчах) 15-17 рублей в месяц. Время сплава зависело от погоды и различных случайностей. В среднем оно составляло около месяца, но иногда увеличивалось до двух месяцев, а в отдельных случаях плоты проходили этот путь всего за 11 дней[77].

Для работы на судах и барках[78]крестьяне нередко отправлялись в Вологду, где нанимались для сплава вниз по Сухоне и Двине до Архангельска. Их обязанностями в первую очередь была загрузка товара, а затем во время сплава работа на веслах – гребках и рулях – поносных. Оплата зависела от опыта и сноровки рабочего. За весь путь от Вологды до Архангельска, который в среднем занимал около месяца, полагалось от 16 до 25 рублей при хозяйских харчах. За свой счет рабочие покупали только хлеб и масло. Пища от хозяина состояла в щах и ухе, пшенной и овсяной каше и мясе. Все продукты были свежими и хорошего качества, так как малейшее недовольство или обида рабочих могли повлечь за собой гибель судна и товара. Перед обедом и ужином выдавалось по стакану водки, а в праздники по три стакана в день. Непьющим выплачивалась компенсация: по 10 копеек за каждый стакан водки[79].

Охота. В Черевковской волости охотников-промысловиков было немного. К ним относились некоторые крестьяне из деревень по р. Лудонге и Фоминского сельского общества (Сидоровой Едомы). Охотились на белку, куницу, зайца, горностая, боровую дичь: тетерева и рябчика. Охота на водоплавающую птицу (уток) начиналась с Петрова дня (12 июля), на боровую дичь – как только птица станет на крыло. Основными периодами охоты или, как ее здесь называют, лесованья, считались осенний и зимний. Осеннее лесованье начиналось с исхода сентября и продолжалось до 6 декабря, зимнее – с 6 января до 25 марта (по ст. стилю).

Промысловики отправлялись, как правило, на берега Пинеги, иногда за 300-400 км от Черевкова. Каждая артель включала 4-5 человек. С запасами провизии: сухари, толокно, масло, сухая рыба, которые грузились летом на лодку, а зимой на нарты, охотники отправлялись к месту промысла. Зимой по тайге передвигались на лыжах, подбитых снизу оленьей шкурой, чтобы не скользить назад на подъемах. Нарты тянули за собой. В облюбованном месте ставился шалаш из жердей, покрытых еловым лапником. Рядом с шалашом сооружался пывзян, то есть лесная баня. Пывзян обшивался двумя рядами досок, пространство между которыми заполнялось берестой и пихтовой корой. Внутри выкладывалась печь-каменка, рядом с которой сооружалась лавка-полок, на которой и парились. Наконец, на четырех столбах, а иногда и на одном, возводился амбар для хранения припасов и заготовленного зверя.  

По окончании обустройства промысловики отправлялись на охоту. Один из них всегда оставался в лагере: топил баню, готовил пищу, сушил у костра шкуры добытых товарищами зверей. Вечером артель собиралась вместе, хотя часто случалось, что охотникам приходилось по нескольку ночей подряд ночевать вдали от лагеря под открытым небом, на снегу. Добыча в артели всегда делилась поровну, независимо от удачливости и ловкости отдельных ее членов. Все отношения между различными артелями также были основаны на строгой честности, споров и ссор в лесу никогда не было[80].

Интересен также рассказ В.В. Верещагина об  охотнике-промысловике с Пинеги, с которым художник встретился во время своего пребывания в Черевкове в 1894 г.: “Осенью он ловит рябчиков на петлю и бьет из ружья – добывает таким образом от 50 до 200 штук, продает скупщику, а зимой нанимается к этому скупщику везти дичину в Петербург. Скупщики платят охотникам от 20 до 50 копеек за пару, смотря по году. Один хозяин посылает обыкновенно от 5 до 10 возов, на каждом возу до 5000 рябчиков. В большом спросе хвосты глухарей, как известно имеющие форму лиры: за них платят по полтиннику за пару…

С товаром приезжают в Петербург, на Сенную площадь и продают только гуртом, так как жить и проедаться в Петербурге очень дорого. В прошлом году [1893], например, отправитель дичины покупал по 35 копеек за пару, а продавал за 48 копеек. Глухари шли по 70 копеек за пару. Путь… в Петербург и назад берет около двух недель, а хозяин платит за доставку воза 30 рублей – плата небольшая, ибо на прокорм 4 лошадей от 4 возов и одного при них человека нужно истратить от 80 до 90 рублей. Сани, стоящие на месте 2 рубля, как широкие, неудобные, идут разве только на дрова за 40-50 копеек штука. Продажа лошадей, за исключением той, что нужна для обратного пути также в убыток.

Кроме рябчиков охотник убьет сотню или две белок, идущих средним числом по 20 копеек за штуку. Бьют куниц, хотя меньше. Есть лисицы, выдры, медведи, волки – этих последних сравнительно мало. Шкура медведя идет в Петербурге за 50 рублей. Бьют оленей и лосей”[81].

На протяжении всего XIXв. охотники пользовались кремневыми ружьями. Ружья изготавливались местными умельцами и представляли собой малокалиберное оружие – “малопульки”. Малопулька была самым распространенным оружием, так как требовала мало пороха и свинца. К середине века появляются пистонные или шомпольные ружья, а в конце века патронные – берданы. В 1850 г. капитан Генерального штаба Услар так описывал охотничье оружие крестьян Сольвычегодского уезда: “Главное оружие охотников есть винтовка, которой диаметр не более радиуса серебряного пятачка; пуля немного  крупнее дроби № 1, на заряд идет около одной четвертой золотника пороху. Пули никогда не льются: охотник носит вокруг плеча толстую свинцовую проволоку и беспрерывно жует ее, чтобы свинец сделался мягче; увидев дичь, он откусывает кончик, и пуля готова. Ствол смазывается сальной тряпкой, пуля кладется на дуло, придавливается, чтобы образовались на ней винты, потом вбивается деревянным прибойником не более как на вершок и, наконец, догоняется шомполом… Хорошая винтовка в 20 саженях попадает в четвертак”[82]. 

На охоте по медведю вплоть до конца XIXв. пользовались рогатиной. В том случае, если на медведя шли с ружьем, использовались самодельные “фузеи” 10-го и 8-го калибра. Такая фузея применялась и для стрельбы по стае гусей. На волка ходили облавой с рогатинами и тенётами (сетями). На медведя и волка ставились также капканы.

Для ловли зверя и птицы широко применялись различные давящие ловушки: проскоки на зайцев, силки (пленицы и силье) на птицу[83].

Охотничьи припасы: порох, дробь, гильзы – в конце XIX– начале ХХ века продавались в Черевкове в лавке А. Рудакова.

Рыболовство. Каких-то определенных правил рыбной ловли и запретов на ловлю не существовало. Налоги государству не платились. Профессионалы-рыбаки лишь брали на себя обязательство перед общиной устраивать за пользование водоемами мосты и переходы через речки, ручьи и логовины и поддерживать их в порядке. В отдельных случаях, как,  например, в Ляховской волости, рыбаки платили определенный сбор, который шел на благоустройство и содержание местной часовни (об этом говорилось выше).

Главной порой для рыболовства была весна. Весной ловили щуку, язя, леща – фитилями, а по спаде воды - в езах, которые устраивались в речках Манихе, Неводнице и др.

Фитиль-  крупная рыболовная снасть, напоминающая невод, которая устанавливалась на дне реки или озера. Рыба ловилась в конусообразный язык, попадая в который, рыба уже не могла выбраться обратно. Фитиль был предназначен для ловли крупной рыбы и изготавливался из сетей с крупной ячеей.

Езпредставлял собой плотину, перегораживавшую речку или лог. Для изготовления плотины использовались бёрда – щиты, изготовленные из соломы или еловых лап, между которыми оставляли ворота – проходы, в которых устанавливались киньги или морды. Иногда езы устраивались как два ряда кольев, между которыми насыпалась земля.

Киньга– это ловушка из ивовых прутьев, а морда – та же ловушка, но из мелкоячеистой сети. Упрощенным вариантом ловли киньгой или мордой был лов сурпой. Сурпа выглядела как обычная ивовая корзинка и применялась только  в речках с быстрым течением, при этом рыба, попавшая в ловушку, удерживалась в ней силой напора воды.

Летом рыбу на Двине ловили неводами или бреднями. Широко использовались самоловы, главным образом для ловли стерляди. Неводы принадлежали обычно 3-4 владельцам и представляли собой сеть длиной 200, а в некоторых случаях – 300 метров, в середину которой вставлялся ячеистый мешок – матица, куда и попадала пойманная рыба. Бредень или бредник по-местному тоже имел матицу, но был намного меньше размерами – 30–40 метров в длину.

Темными осенними вечерами на Двине лучили рыбу, то есть били ее острогой, привлекая светом смоляных факелов. Лучили рыбу и по первому, прозрачному, ледку. В этом случае рыбаки шли по льду, не отходя недалеко от берега, и освещали себе дорогу горящим смольем. Увидев стоящую (спящую) подо льдом рыбу, били в этом месте  по льду деревянной киянкой или просто сковородой с ручкой, оглушая добычу. Затем быстро вырубали топором отверстие во льду и подхватывали оглушенную рыбу сачком. Только в 20-е гг. ХХ в. стали ловить миногу или по-местному семидырку, поднимавшуюся в верховья Двины на нерест. Прежде, если минога попадалась в улове, ее отдавали кошкам.

Зимой много ловили так называемой заморной рыбы в озерах; обычно в феврале-марте, когда рыба начинает задыхаться от недостатка кислорода в воде. В зимнее время на поводок хорошо ловился налим.

В начале ХХ в. знаменитым на всю Черевковскую волость рыбаком был Иван Шиловский из Холмова по прозвищу Ванька Паренка[84].

 

Здравоохранение. Организация здравоохранения в удаленных районах Сольвычегодского уезда, каким была Черевковская волость, стала возможной только после проведения в стране земской реформы 1864 г.

Земская медицина призвана была обеспечить подавляющему большинству населения России возможность получения медицинской помощи. Руководствуясь высокими идеями служения народу, земства, земские врачи принялись за создание стройной системы медицинского обслуживания населения. Нигде в мире не существовало тогда подобной системы. На смену разъездному пришло новое стационарное устройство медицинской помощи (в центре каждого участка, которые создавались в уездах, открывалась больница с амбулаторией). Так появилось одно из самых больших достижений земской медицины – участковое обслуживание населения. Земский врач, а впоследствии профессор гигиены Казанского университета М. Я. Капустин, противопоставляя организацию земской медицины постановке медицинского обслуживания населения за границей, писал, что Западная Европа “выработала медицинскую помощь в болезнях в виде личного дела больного и служащего ему врача на правах ремесла и торговли. Русская земская медицина явилась чисто общественным делом. Помощь врача в земстве не есть личная услуга за счет больного, не есть также и акт благотворения; она есть общественная служба”[85].

В 1888 г. в Черевкове была открыта земская лечебница (вторая после больницы уездного города Сольвычегодска).  Лечебницу возглавил молодой выпускник медицинского факультета Московского университета Александр Евлампиевич Богоявленский. Медицинский участок больницы поначалу был огромен: помимо Черевковской волости он включал еще 11 близлежащих волостей: Алексеевскую, Афанасьевскую, Великосельскую, Верхотоемскую, Вершинскую, Гавриловскую, Горковскую, Ляховскую, Тимошинскую, Федьковскую, Фоминскую.

 В 1895 г. под началом А.Е. Богоявленского было 12 фельдшеров: Иллювиев, Коковин, Курицын, Лежнев, Мокеев, Обнорский, Патрушев, Перцев, Петров, М.П. Попков, Симильянкин и  П.В. Цветков;

6 повивальных бабок: Анфимова, Венецкая, Малетина, Рухлова, Снегирева, Сумарокова;

2 ветеринарных фельдшера: Коловняков и Басалаев.

В условиях ограниченности числа врачей, особенно важной была универсальность медицинской помощи, оказываемой в земской больнице: здесь принимали страдавших острыми и хроническими заболеваниями, взрослых и детей, мужчин и женщин. В соответствии с этим сложился тип земского врача как врача-универсала, обладающего широким кругозором, глубокими теоретическими знаниями и практическими навыками.

Всего за 1895 г. Черевковской больницей и фельдшерскими пунктами было оказано амбулаторной медицинской помощи 27452 больным. В стационаре больницы в течение года лечилось 58 больных (42 мужчины и 16 женщин), из них с заразными формами – 14 чел., с незаразными – 44. Общее количество койко-дней – 1048. Амбулаторно при Черевковской больнице лечилось 8005 чел.

Акушерская помощь оказана в 208 случаях, живых детей принято – 185.

Прививка оспы была проведена 1344 детям.

Ветеринарная помощь оказана в 1334 случаях: лошадям – 993, крупному рогатому скоту – 321, мелкому – 20.

Годовое жалованье врача составляло 1500 рублей, фельдшера – 300 рублей, повивальной бабки – 180 рублей.

Крупнейшим достижением земской медицины было то, что, намного опередив свое время, она провозглашала необходимость и осуществила на практике сочетание лечебной и санитарно-профилактической деятельности. Именно земским врачам принадлежит инициатива развития санитарно-профилактической деятельности как приоритетного направления в охране здоровья.

При этом основополагающим в земской медицине был принцип доступности и бесплатности медицинской помощи. Принцип бесплатности означал: бесплатную амбулаторную помощь с бесплатной выдачей лекарств и лечебных пособий; бесплатное лечение в больницах – участковых, уездных, губернских; бесплатную хирургическую и специальную помощь и родовспоможение; бесплатное проведение всех мероприятий против инфекционных болезней и проведение различных санитарных мер. Основанием для введения бесплатной медицинской помощи были не только общегуманные соображения, но и практические наблюдения земских врачей о том, что установление какой бы то ни было, даже минимальной, платы за врачебный совет, за лекарства, за лечение в больнице снижает обращаемость за медицинской помощью, а это лишает, в частности, врачей возможности своевременно выявлять инфекционных больных и эффективно бороться с эпидемиями, то есть подрывает общественно-санитарное значение всей системы земской медицины. Поэтому-то бесплатность и стала общим правилом оказания всех видов медицинской помощи[86].

Несмотря на вполне удовлетворительное оборудование помещение Черевковской больницы не соответствовало своему предназначению: вместо положенных по штату 8 коек она могла разместить в одной палате только 4 больных. “Помещение приемного покоя не удовлетворяет гигиеническим требованиям, оно мало, ветхо, холодно, низко, неуютно, темно. Всего одна комната, при нужде разделяемая деревянными глухими ширмами на мужскую и женскую половину”[87].

В том же 1895 г. было принято решение о постройке нового здания Черевковской больницы. Черевковское и Холмовское сельские общества уступили “безвозмездно Сольвычегодскому земству под постройку лечебницы по четверти  десятины принадлежащей им надельной земли, находящейся смежно на правой стороне Архангельского коммерческого тракта на первой версте по направлению от с. Черевкова к гор. Красноборску, на самой границе полей Черевковского и Холмовского обществ”[88].

К концу 1890-х гг. новая больница была построена. По штату она была рассчитана на 12 койко-мест, хотя помещение позволяло разместить гораздо больше больных. Здание сохранилось до сих пор. Сейчас в нем расположен приемный покой Черевковской больницы.

В первые годы ХХ в. больницу возглавлял врач Леопольд Ипполитович Заливский.

В 1902 г. уездным земством для Черевковской больницы было выделено:

-       на медикаменты, перевязочные средства и аптечные принадлежности -  2150 рублей;

-       на инструменты – 300 рублей;

-       содержание врача – 1800 рублей;

-       двум фельдшерам – 800 рублей (по 400 руб.);

-       акушерке – 240 рублей;

-        сторожу – 120 рублей;

-       сиделке – 120 рублей;

-       прачке – 100 рублей;

-       кухарке – 100 рублей;

-       на наем лица для ведения хозяйства – 60 рублей;

-       довольствие больных (на 12 чел.) – 1102 рубля 68 коп.

-       одежда, обувь, белье, постели и стирка белья – 374 рубля 88 коп.;

-       отопление и освещение – 284 рубля.[89]

Несколько позже Л.И. Заливского сменил врач Рафаил Викентьевич Гамбург. Вместе с ним трудились фельдшеры Семен Прокопьевич Струнин, Николай Петрович Смирнов и эпидемиологический фельдшер Иван Панфилович Пономарев.[90]

С 1908 г. врачом был Виктор Александрович Гром. При нем фельдшерские должности занимали Текуса Александровна Голубцева, Иван Мильков; эпидемиологическим фельдшером оставался вышеупомянутый И.П. Пономарев.[91]

В 1913 г. должность врача в Черевкове оставалась вакантной, а в 1914 г. ее занял доктор Илья Семенович Славин.[92]Вскоре он перешел на работу в Сольвычегодскую лечебницу, поэтому в 1915 г. должность черевковского врача стала вновь вакантной.

С конца  1915 г. по май 1938 г. заведующим больницей и врачом-хирургом был Клавдий Алексеевич Попов (ранее он трудился в Красноборской лечебнице и в приемном покое Афанасьевской волости)[93]. При нем в 1916 г. было построено здание амбулатории. С 1897 г. около 30 лет в больнице проработала повивальной бабкой (“бабушка казенна”, как здесь называли акушерок) Софья Павловна Мякокина.

В 1902 г. в целях охраны здоровья крестьянских детей Вологодское губернское земство приняло решение в летний период открыть сеть бесплатных детских яслей. Вопрос об устройстве в летнее время яслей-приютов для детей в качестве одного из санитарных земских мероприятий был впервые поставлен съездом земских врачей Пермской губернии, и в 1896 г. они уже были открыты на средства губернского земства. В 1900-е гг. такие учреждения стали создаваться повсеместно, в том числе и в Вологодской губернии. Предполагалось, что в яслях могли найти надлежащий уход те дети, родители которых не могли обеспечить надзор за ними в связи с занятостью на полевых работах. При устройстве яслей, как правило, преследовались две цели: борьба с детской смертностью и уменьшение летних пожаров[94].

В 1902 году такие ясли были открыты в Черевкове.  В 1903 г. ясли действовали уже в двух местах Черевковской волости: в самом Черевкове и в дер. Таруново (Сергиевская).  На содержание яслей земством было выделено по 133 рубля, что за вычетом издержек на оборудование помещений составило 13 руб. 50 коп. на одного ребенка в день. Ясли открывались в середине июля, закрывались около 20 августа. Общий надзор за яслями возлагался на врача и фельдшера. В Черевкове ясли возглавляла жена местного фельдшера Цветкова, в Таруново была приглашена учительница церковно-приходской школы Вершинской волости А.А. Чупрова. Черевковские ясли в 1903 г. посещал 41 ребенок в возрасте от 2 месяцев до 8 лет, Таруновские – 35 детей от грудных до 12 лет. Расходы по устройству и содержанию яслей в Черевкове приведены в таблице 8.

                                                                                       

                                                                                                                           Таблица 8.

                       Расходы по содержанию яслей в с. Черевково в 1903 г.[95]

 

Расходы	Количество	Руб.	Коп.
1.                            Помещение, отопление и проч. Плата за квартиру Приспособление, ремонт Отопление Освещение   2.                            Жалованье Надзирательнице 2-м нянькам Кухарке   3.                            Оборудование яслей Инвентарь для ухода за детьми Кухонная посуда Белье и одежда Игрушки                           4. Различные расходы Стирка белья  (мыло и пр.) Солома                           5. Продовольствие Мука: ржаная             Пшеничная             Крупитчатая Крупа: гречневая              манная              овсяная Рис Пшено Крендели Мясо Горох Рыба сухая Молоко Картофель Сельдь Конфеты Масло: коровье               Растительное Чай Сахар Соль Пряники    Всего на ясли израсходовано…………………	3 меры[96]      3 фунта      5,5 фунта      4 фунта      5 фунтов     14 фунтов       4 фунта      63 фунта        2 фунта 2 пуда 11 ф.       15 фунтов       4,5 фунта 119 кружек[97]         2 фунта       1 фунт       3 фунта       6,5 фунта       1,5 фунта       15 фунтов       19 фунтов ____________	6       1       3 ______      10        25      17        6      48          2        18 _______       22                         1         1          12          12                 2           6            3                  2        2        _______      48     133	25         12       37           50       34       84         50       94       52       40       36             84 ______       84         75       18       93       18       50       56       40       59       14       37       54       71       87       15       12       20       84       83       40       25       24       15       91       32