Моя финансовая и экономическая политика — Развитие государственных финансов и производительных сил Poccии за десятилетие 1904—1913 г. г.
Так кончился длинный период моей активной государственной службы. Он начался 10-го марта 1873 года и завершился 30-го января 1914 года освобождением меня от моей двойной обязанности — Председателя Совета Министров и Министра Финансов.
Началась для меня новая жизнь, которая могла дать мне еще не мало нравственного удовлетворения и, во всяком случае, возможность пожить личною жизнью и узнать, что дает человеку сравнительный покой и независимое положение.
Судьба судила, однако, иное.
Но прежде чем приступить к пересказу о том, как сложилась моя жизнь после того, что в ней произошло резкое изменение, в связи с переменою в моей служебной судьбе, мне кажется, что на мне лежит долг подвести краткий итог того, над чем мне пришлось трудиться в течение длинных 10-ти лет моей службы на посту Министра Финансов.
Mне сдается, что мне нужно это сделать не столько для того, чтобы показать, что и как я делал, исполняя мой долг, но, главным образом, для того, чтобы показать, каково было финансовое и экономическое положение России в конце 1903-го года, и каким стало оно к началу 1914 года, когда мне пришлось оставить мой пост, т. е. всего за 6 месяцев до наступления войны, со всеми ее последствиями.
Не раз в моих публичных выступлениях в Государственной Думе и в Государственном Совете я открыто {363} заявлял с трибуны, что я не был новатором в деле управления русскими финансами и не проложил новых путей для экономического развития страны. Моя роль была гораздо более скромная — я старался сберечь, охранить и развить то, что было сделано моими предшественниками, и если эта задача была мною выполнена, и России показала за 10-тилетие с 1904 по 1914 год замечательный экономический расцвет, то заслуга принадлежит не столько мне, сколько всему укладу финансового управления, которое шло путем строгой преемственности за длинный период, начавшийся задолго до моего времени.
Показать каково было экономическое и финансовое развитие Poccии в 1904-1914 г.г. нужно еще и потому, что об этом времени вообще мало сказано. Ученые исследования посвящали ему только отрывочные данные, потому что бурные условия нашей внутренней жизни за первую половину этой поры отводили внимание в сторону иных интересов, преимущественно политического характера. Немало места было отведено и полемике, неизбежной когда приходится говорить о настоящем, так как страсти и критика всегда обрушиваются на то, что протекает у нас под глазами, и требуется не мало времени для того, чтобы они улеглись и очистили место для более беспристрастного и справедливого анализа.
А затем наступила война, и она настолько поглотила всеобщее внимание, что говорить о том, что не относилось к ней, было уже просто невозможно. Наконец, подошла революция и большевизм, создавшие такое положение, при котором одни не располагают достаточными источниками для того, чтобы сказать беспристрастное слово о своем прошлом, а другие, хотя и располагают ими, но заинтересованы только в том, чтобы замолчать и опорочить все, что было до них, и что они всякими способами и систематически стремятся стереть с лица земли.
Разумеется, говорить об этом прошлом в объеме научного трактата — не место в личных Воспоминаниях, хотя бы и активного его участника. Но дать ему короткую характеристику, показать каким оно было на самом деле, по каким путям стремилось оно разрешить запросы страны и какого результата достигло — едва ли это излишне и бесполезно для характеристики моей деятельности в области экономической и финансовой и того, какие задания положены были в ее основание и насколько удалось их осуществить.
Те данные, которые мне придется проводить в ходе моего изложения, заимствованы мною, главным образом, из того {364} художественно исполненного издания, о котором я говорил в своем месте. Ко дню истечения десятилетия со дня моею назначения Министром Финансов я приготовил это особое, снабженное диаграммами, издание для Государя, приведя в нем ряд фактических сведений, характеризующих финансовое и экономическое положение России за период 1904—1914 годов.
С разрешения Государя я разослал широко это издание русским повременным изданиям, университетам, ученым учреждениям, отдельным лицам, интересовавшимся финансовыми и экономическими вопросами. Некоторое число экземпляров разослано было и заграницу. Мне известен и во Франции один экземпляр, сохранившийся в библиотеке Crédit Lyonnais.
Излагая вкратце те основания, на коих неизменно покоилась проводившаяся мною в жизнь финансово-экономическая политика, я почерпну из этого издания те немногие сведения, которые, как мне кажется, полезно привести, чтобы показать какою была Россия после того, что она пережила русско-японскую войну и революцию 1905—1906 года как быстро залечила она раны, нанесенные ее экономическому организму, и какою встретила она войну 1914 года.
Те десять лет, в течение которых я стоял у кормила русских финансов, богаты были событиями величайшей государственной важности. События эти глубоко влияли на экономическую и финансовую конъюнктуру и, естественно, иногда затрудняли, а иногда облегчали движение по намеченному мною пути. Об этом скажу я подробнее в дальнейшем изложении, а здесь отмечу лишь главные вехи на этом пути.
В первую очередь стремился я всегда к бюджетному равновесию, т. е. к тому, чтобы покрывать обыкновенными доходами, не прибегая к займам, обыкновенные, а поскольку возможно, и чрезвычайные расходы государства. Такую политику я всегда считал основой не только финансового, но и общего экономического благополучия государства.
— Финансовая политика, которой я следую, — говорил я в Государственной Думе, в заседании 21 ноября 1911 г. — есть та политика, о которой Леон Сей, на мой взгляд один из крупнейших авторитетов экономической науки XIX столетия, сказал:
«в делах финансовых существует только одна правильная политика — это политика бюджетного равновесия» Политика эта не выигрышная, она не сопровождается широкими вещаниями, большими обещаниями, но она напоминает собою ту незаметную {365} работу каменщика, который работает под землею, складывая фундамент и тщательно подбирая камни сознавая, что фундамент должен быть заложен широко и глубоко. Делает он это, вполне понимая значение этой, может быть, незаметной, а по моему мнению, весьма заметной хотя и не всеми замечаемой работы, сознавая, что только на этом широком и глубоком фундаменте можно построить то прочное здание финансово-экономического развитая страны, которое одно способно повести Россию по пути укрепления и процветания.
К теме этой я неизменно возвращался во всех моих бюджетных речах, и стенограммы отмечают, что слова мои вызывали «бурные и продолжительные рукоплескания центра и правой». Если левая часть Думы при этом безмолвствовала, то лишь из принципиального нежелания выразить правительству знаков, одобрения, в действительности же и она стремилась к той же цели, хотя предпочитала избирать пути, которые, на мой взгляд, к этой цели привести не могли.
«Для достижения и сохранения бюджетного равновесия, необходимо — говорил я — жить по средствам и не допускать в области финансов никаких фантазий и авантюр, осуществляя налоговые реформы с величайшей осторожностью и памятуя, что и в области государственных финансов должно соблюдать историческую преемственность и сообразоваться с особыми условиями русской жизни».
«Вводить крупные преобразования в построении бюджета легко на словах и чрезвычайно трудно на деле», говорил я в речи, произнесенной 10-го мая 1913 года перед Государственной Думой «Бюджет отражает на себе целое прошлое данной страны и постепенно получает значение таких порядков, которые требуют бережливого, осторожного и последовательного отношения» «Мы должны», — говорил я в той же речи, «стремиться к тому, чтобы вне пределов крайней необходимости не заключать займов. Для этого есть единственное средство, это средство — блюсти, и при том блюсти как зеницу ока, то, что я называю бюджетным равновесием, соразмерять потребности государства с его средствами и жить в соответствии с этим».
Этот главный, основной пункт моей программы мне удалось последовательно осуществить во всех бюджетах, широко одновременно удовлетворяя государственные потребности. При этом в последних четырех бюджетах, с 1910 по 1913 г. г., одни обыкновенные государственные доходы покрыли все вообще {366} потребности государства, как обыкновенные, так и чрезвычайные.
Обозревая пройденный за первые годы после войны путь, я говорил Государственной Думе в бюджетной речи, произнесенной 19-го июня 1908 г.: «Нет другой области, которая менее подавалась бы новшествам, как область финансового управления, и нет другой области, в которой всякие неудачные эксперименты не проявляли бы своего гибельного влияния так быстро, как эксперименты в области финансов.
Вот почему перед нами действительно только одна задача, как бы ни звучало это скучно, как бы ни было желательно заменить это скучное более живым и отрадным, перед нами стоит необходимость жить по средствам. И в этом отношении наша финансовая система действительно выдержала то испытание, которое на нее было возложено, она выдержала войну, выдержала последующие внутренние события, она выдержала крупное увеличение государственных расходов, и она выдержала все это потому, что Система нашего финансового строя поставлена правильно и прочно, что она основана на исторических началах, развивалась преемственно, а не была результатом тех или иных академических настроений. Нашу финансовую систему нужно исправлять и совершенствовать и в особенности дополнять, но нужно ее охранять и вынашивать, потому что она сослужила свою службу».
Слова эти, конечно, намечали лишь путь, по которому надлежит идти, расширяя государственные доходы, но нисколько не обозначали с моей стороны желания ставить преграды разумному расширенно государственных расходов. Неоднократно повторял я с трибуны законодательных учреждений, что считаю значительное расширение государственных расходов неизбежным, так как многие государственные задачи остаются еще неразрешенными и, так как появление на исторической сцене России законодательных собраний народных представителей неизбежно повлечет за собой рост государственного бюджета.
Весь вопрос лишь в том, на каком фундаменте должен быть осуществлен этот рост. Ответ на этот вопрос и составлял второй основной пункт моей финансовой политики.
Государственный бюджет, зеркало всей государственной и экономической жизни страны, тесно связан с народным хозяйством и, кроме исключительных случаев, когда, например, приходится залечивать раны, нанесенные войной, какими-либо стихийными бедствиями или внутренней смутой, бюджет должен развиваться на основе развития всей хозяйственной {367} жизни страны. В первую очередь надлежит покрывать рост государственных расходов естественным ростом государственных доходов, происходящим от развитая производительных сил страны, и лишь во вторую очередь можно прибегать к повышению налогов, действуя в этой области с величайшей осторожностью, дабы не нанести опасного удара народному благосостоянию и не порвать живой ткани экономической деятельности страны. «Будьте бережливы в отношении к народу и к его достатку — это такая же евангельская истина, как и всякая другая», говорил я в Государственной Думе 16-го ноября 1909 года.
Развитие народного достатка, развитие производительных сил страны, на основах развития частной инициативы и приложения частного капитала — вот вернейший путь для достижения роста государственных доходов. «Мы должны идти по пути развития наших собственных производительных сил и нашей промышленности», говорил я в бюджетной речи 10-го мая 1913 года в Государственной Думе: «мы должны всеми силами стремиться к тому, чтобы повышалась наша трудовая и в особенности промышленная инициатива, и без развития, усовершенствования и расширения нашей промышленности мы обойтись не можем, для этого не нужно смотреть на капитал и на его организацию, как на врага, нужно, наоборот, смотреть на него как на то необходимое, неизбежное, единственное условие, которое вместе с природными богатствами и трудолюбием населения поможет развиваться нашей производительности».
Не следует, конечно, заключать из этих слов, что я был врагом казенного хозяйства. Я считал лишь, что государство не должно быть монополистом, и что рядом с ведением казенного хозяйства, в некоторых специальных областях должна быть всячески поощряема частная инициатива. Политику эту я, между прочим, энергично и последовательно проводил в области железнодорожного хозяйства.
«Не казенное хозяйство дурно, потому что оно казенное», — говорил я в Государственной Думе в общих прениях по бюджету на 1909г.: «и казенное хозяйство при известных условиях и известном сочетании условий может быть хозяйством хорошим. Казенное хозяйство во многих отношениях зависит от частного хозяйства, и казна, как хозяин и распорядитель, действует через тех же людей, и в ее распоряжении тот же народ, те же элементы, которые трудятся и на ниве свободного народного {368} труда. Поэтому нужно желать, чтобы народное хозяйство упорядочивалось параллельно с упорядочением казенного хозяйства».
Моей постоянной заботой было, следовательно, избегать повышения налоговой тяжести населения и покрывать рост государственных расходов, во время войны и внутренней смуты, кредитными операциями, а затем по восстановлении экономических сил страны, естественным ростом доходов. «За все время войны, что сделано было Правительством?» — спрашивал я в речи, произнесенной в Государственной Думе 27-го ноября 1907 года. «Kaкиe мы налоги подняли? Почти никаких Мы увеличили ставку табачного акциза, мы взяли небольшой доход в виде налога с должностных лиц, увеличили нефтяной доход и, затем, увеличили в пределах административных полномочий цену на вино. Мы вынесли всю войну и всю революцию, не вводя новых налогов. Это ли не пункт программы».
Что же касается до последующего периода с 1908 по 1913 г. г., то размер обложения на душу населения (налоги прямые и косвенные, пошлины и казенная продажа, вина) повысился с 1908 по 1912 г. г. всего с 10 р 31 коп. до 10 р 84 к., а общее повышение дохода от введения новых налогов и повышения старых не превысило в бюджете 1913г. по сравнение с бюджетом 1908 г., 75 миллионов рублей.
Рост государственных потребностей делал, однако, в будущем неизбежным использование в большей мере налоговых источников, но я постоянно повторял в законодательных палатах, что повышение доходов от налогов надлежит, в первую очередь, искать в увеличении налогового бремени более состоятельных классов населения. Реформа прямого обложения и введения во время войны, в 1916 г., подоходного налога всецело подготовлены были под моим руководством в то время, когда, я находился во главе финансового ведомства. В проведении его в Государственном Совете я принял, уже после моей отставки, деятельное участие.
Как я сказал уже, не все пункты моей финансовой и экономической программы могли быть в равной степени осуществляемы в различные периоды моего управления финансами Poccии.
В этом отношении следует разделить десятилетие 1904-1913 г.г. на два резко один от другого отличающееся периода:
на период с 1904 г. по середину 1907 года
и на период со середины 1907 по начало 1914 года.
{369} Первый из этих двух периодов занят был сначала русско-японскою войною, а затем революционным движением 1905—1906 года. В эту пору нельзя было думать о какой-либо созидательной политике, об укреплении и исправлении финансового положения страны или о развитии ее производительных сил и о накоплении народного богатства. Нужно было стремиться к тому, чтобы не разрушить то, что было создано раньше с величайшим трудом и напряжением и без чего не было бы возможности устранить в свое время последствия войны и смуты, если бы оно не было сохранено.
Характер деятельности русского правительства, за этот первый период уже изложен мною в общих чертах в связи с началом войны, и я напомню только, что все мои усилия были направлены на то, чтобы сохранить наше денежное обращение нетронутым и уберечь его от потрясений военной невзгоды.
Рядом с этим нужно было находить средства на ведение войны и покрывать большие, даже очень большие расходы, связанные с нею, не напрягая налогового бремени, делая войну как можно менее заметною для населения, в особенности потому, что общее убеждение говорило все время за то, что война не может затянуться на слишком продолжительное время, и ее конечный исход будет бесспорно благоприятен для России.
Затем, когда, следом за окончанием войны и, притом крайне неблагоприятным для нас, подошло революционное движение и грозило подорвать нашу финансовую устойчивость больше нежели затронула ее война, когда внутренние явления породили печальные события, которых не знали полтора года войны, и грозили просто разрушить все то, что с таким трудом было cохранено за время войны, — на долю русского финансового управления выпала задача, незаметная для постороннего наблюдателя, но неизмеримо более трудная нежели та, которая выпала на его долю за время вооруженного столкновения с внешним врагом.
Нужно было бороться против взрыва нашей финансовой устойчивости из внутри страны и — еще, пожалуй, более трудная забота — искать и найти средства на ликвидацию войны, на подготовку исправления того, что сделала революция, чтобы встретить период умиротворения с исправленными финансами, подготовить созидательную работу но развитию производительных сил и приступить к ней, как только позволять внутренние обстоятельства.
Этой заботе мною посвящено также немалое количество страниц в изложении моих Воспоминаний за 1905, 1906 и первую {370} половину 1907 года и повторять те же мысли здесь нет ни основания, ни надобности. Я скажу только, что период существования первой и второй Государственной Думы, с апреля 1906 по июнь 1907г., ничем не отличался, в смысле напряженности борьбы за охранение нашей финансовой устойчивости, от периода революционного движения 1905 года.
То же ослабление в поступлении доходов, то же извлечение средств из сберегательных касс, тот же подрыв в Мировом общественном мнении русского государственного кредита, а следовательно и те же приемы в борьбе с этими явлениями, сводившееся к охранение устойчивости нашего внутреннего финансового аппарата, который и за это время показал только лишний раз, что наша налоговая система была совершенно здоровая по ее существу и выдержала с честью то небывалое напряжете, которое она вынесла за эти критические годы.
Только этим ее свойством нужно, главным образом, объяснить, почему мы так быстро забыли все тяжелые невзгоды пережитой поры, и почему так быстро вернулась Россия на путь здорового своего существования в финансовом и экономическом отношении, как только ей дана была фактическая возможность перейти к спокойной внутренней работе.
Иною представляется деятельность финансового управления России и выпавшие на его долю задачи за второй период рассматриваемого времени — с июня 1907 г. по начало 1914 г. Она должна была, естественным образом, направиться по двойному руслу. О русском народном представительстве, как факторе государственного строительства, приходится говорить только с конца 1907 года, когда, приступила к своей законодательной работе Государственная Дума третьего созыва.
Благодаря особенностям нового избирательного закона, состав Думы изменился, и, она собралась не для атаки правительства и захвата его власти, а для продуктивной работы в пределах, предоставленных ей основными законами. Правительству предстояло сделать, с своей стороны, все возможное, чтобы облегчить ей исполнение ее долга, так как нельзя было, конечно, предполагать, что Дума соберется во всеоружии подготовленности ее к несомненно обширному и мало известному для большинства ее членов ответственному труду. И правительство сделало все, что зависело от него. В частности, на долю Министерства Финансов выпал в этом отношении особенно значительный труд. Пришлось коренным образом переработать всю государственную роспись подготовить весь сметный материал {371} таким образом, чтобы новый состав законодательных учреждений нашел в нем ту необходимую ясность изложения и полную возможность разобраться в новом для него деле.
На почве этого переработанного материала и протекала вся сметная работа в Государственной Думе и в преобразованном Государственном Совете с первого дня созыва Думы третьего состава, в течении 7-ми лет, до начала 1914 года, когда я покинул пост Министра Финансов. Как я уж говорил, в основу этой работы было положено правительством и усвоено законодательными учреждениями одно из наиболее существенных оснований, которым обусловливается вся деятельность законодательства и правительства за это время и которое заключалось в достижении действительного равновесия русского государственного бюджета.
В этот 7-милетний период русские государственные расходы — как будет показано дальше — выросли в небывалых до того размерах по всем отраслям государственной жизни. Расходы на оборону не могли не быть значительны за эту пору в жизни России. Стоит только припомнить, что наше военное хозяйство, сухопутная армия и вся боевая ее организация были расстроены в конец неудачною русско-японскою войною. Наш боевой флот погиб в Цусимском проливе 15-го мая 1905 года. Восстановление того и другого неизбежно отражалось на целом ряде русских бюджетов рассматриваемого времени и потребовало значительных средств казны. Но в то же время все отрасли государственной жизни, ведающие «культурными» потребностями, получили такое возрастание в предоставленных им средствах, какого не знало все предшествующее время.
Поступление доходов во все рассматриваемые годы шло впереди общей совокупности произведенных расходов и не только покрыло полностью все предусмотренные в бюджете расходы, но давало остатки, которые пошли на образование так называемой свободной наличности государственного казначейства, которая к началу войны достигла внушительной цифры в 518 миллионов рублей. Едва ли многие другие государства могли похвалиться, что они находились в ту же пору в одинаковых с Poccиею условиях.
Таким был первый путь, по которому шли усилия законодательных учреждений и правительства за описываемое время.
Второй путь заключался в целом ряде осуществленных за то же время мер по развитию производительных сил России. Перечислить их во всей полноте не представляется {372} возможности. Можно сказать, не впадая в какое-либо преувеличение, что не было ни одной из существующих сторон русской государственной жизни, которая не проявила бы за это время такого расцвета, которого не знала предшествующая ему пора. (см. С.Г. Пушкарев «Россия в XIX веке» (1801-1914) на
ldn-knigi)
К концу мирного периода, закончившегося войною l914-1918 г. г., народное образование достигло высоты, о которой мало кто был осведомлен за границей. С 1910 года правительство вступило на путь подготовки введения в России всеобщего обучения, и бюджетные ассигнования на эту потребность имели в виду достигнуть этой цели в самый короткий срок. Не утопиею, представляется это заявление, так как по утвержденному в законодательном порядке плану введения обязательного обучения в России оно должно было быть осуществлено к 1920-му году на всем пространств Империи, если бы разразившаяся война не разрушила всего этого плана.
Также и весьма значительные суммы отпущены за то же время на дело землеустройства, на переселение, на развитие земледелия, на улучшение методов обработки, земли, на распространение в населении удобрительных туков, сельскохозяйственных машин, не говоря уже о том, какое развитие получило в эту пору русское земледельческое машиностроение.
Наступившее внутреннее успокоение в стране с половины 1907 года, ряд превосходных урожаев, из которых особенною интенсивностью отличались урожаи 1909 и 1910 года, в связи с постепенным накоплением в стране сбережений, дали огромный импульс пробуждению в России всех отраслей экономического развития, которое в свою очередь потребовало целого ряда мер, направленных к развитию разнообразных форм кредита, преимущественно так называемого «мелкого», обслуживающего интересы низших классов населения, к организации дела народных сбережений, к созданию особых форм кредита для земств и городов и т. д.
И эти меры выполнены были столько же правительством, сколько и поощряемой им частною инициативою в привели к тем результатам, которые отразились на всей экономической жизни России и были очевидны для всех беспристрастных наблюдателей этой жизни за годы, непосредственно предшествовавшие великой войне.
Ряд официальных сведений, дающий беспристрастную картину этого небывалого расцвета, приводимых ниже, лучше всякого изложения покажет, чем была Россия перед постигшею ее военною и затем революционною катастрофою, и какого {373} блестящего положения достигла бы она, если бы смерч большевизма не смел и не уничтожил все и не вырвал с корнем самую возможность, по крайней мере, на долгие и долгие годы ожидать в будущем появления новых жизненных сил. Что же было достигнуто на самом деле?
1. В области бюджета
Начало десятилетия 1904-13 г. г. протекало, как мы знаем, среди весьма неблагоприятных условий.
В последний перед Русско-японскою войною, 1903 году обыкновенные государственные доходы — о них только и идет речь в настоящем месте — дали, всего 2.032 миллиона рублей. В первый год 10-тилетия, год начала войны с Япониею, те же доходы понизились на 13,5 милл. руб., а в 1905 г. (2.025 милл. р.) все еще не достигали уровня 1903 года. Повышение доходов начинается в 1906 г. Русский финансовый аппарат стал постепенно выравниваться после потрясений революционной поры 1905—1906 г. г. и в кассы государства стали поступать доходы, задержанные внутренними беспорядками. Общая совокупность всех поступавших обыкновенных доходов дошла, до 2.272 милл. рублей, и затем возрастание в доходах шло непрерывно в течение всего остального времени, без малейших колебаний, в котором бы то ни было году этого периода, и итог их достиг, в 1913 г. 3.415 милл. р. или более предшествующего года на 309 милл. р. и более 1903 г. на 1.388 милл. руб.
Если взять две половины рассматриваемого 10-тилетия, а именно первую половину 1904—1908 г. г., то окажется, что эта половина дает повышение в росте поступления доходов всего 386 м. р. (1903 г. — 2.032 м. р., 1908 г. — 2.418 м. p.) тогда как второе пятилетие 1909—1913 г. г. дает повышение в 997 м. р. или в 1 миллиард рублей.
Если же проследить по отчетам Государственного Контроля со времени 1867 г. — когда началась правильное составление и публикование отчетности по доходам и расходам государства — и попытаться выяснить в какой срок обыкновенные государственные расходы повысились на 1 миллиард рублей, то окажется, что в 1867 году обыкновенные доходы составляли 415 милл. рублей, суммы же в 1.415 м. р. они достигли только в 1897 году, то есть через тридцать лет. Второй миллиард достигнут был в обыкновенных доходах в 1908 году или через 11 лет.
{374} Tpeтий миллиард в тех же доходах достигнут в 1913 году или через пять лет, так как в этом году всего обыкновенных доходов поступило 3.415 м. р.
Конечно, такой быстрый рост имеет свое объяснение отчасти в том, что в 1897 г. русский государственный бюджет вливает в себя две новые и притом весьма крупные статьи доходов — казенные железные дороги и винную монополию, которых не знали бюджеты предшествующего времени. Но, как бы то ни было, явление быстрого нарастания доходов сохраняет все свое значение, как показатель того развития хозяйственной жизни государства, которое, дало возможность покрывать столь же быстрое увеличение расходов государства, покрываемых бюджетными ресурсами страны.
На самом деле, для устранения всякой возможности встретиться с новым повторением упрека, не раз деланного уже русским финансам за то, что все их благополучие строилось, главным образом на постоянном возрастании питейного дохода, полезно привести еще одно сравнение, а именно указать на какую сумму выросли обыкновенные доходы России без участия в них как оборотов по казенным железным дорогам так и по виной монополии.
Такое сравнение покажет нам, что все прочие доходы, кроме двух исключаемых статей, возросли в 1913 году сравнительно с 1904 годом на 577,8 м. р. и ни одна из статей бюджета не отсутствовала из этого возрастания.
Наконец, последнее замечание:
За весь десятилетний период 1904—1913 г. г. обыкновенные государственные доходы России, как я уже говорил об этом ежегодно и неизменно давали превышения над расходами. Превышения эти достигли в совокупности за все десятилетие внушительной цифры 2.132 милл. рублей, которые и были обращены на покрытие чрезвычайных государственных расходов. Даже годы войны и смуты (1904—1906 г. г.) дали превышение обыкновенных доходов над таковыми же расходами на 418 милл. рублей. Без этого излишка в доходах государство или вовсе не выполнило бы тех потребностей, которые по самому закону были отнесены к разряду «чрезвычайных», или было бы вынуждено заключать для их покрытия новые займы, обременяя ими свои последующие бюджеты.
Я говорю о таких расходах последнего характера, которые имеют своим предметом: сооружение железных дорог {375} и портов, помощь населению, пострадавшему от неурожая или стихийных бедствий, и т. п.
Я не имею вовсе в виду расходов, связанных с войною, потому что они были покрыты в их главной части за счет кредитных операций.
Переходя от краткого обозрения государственных доходов к такому же обозрению государственных расходов за тот же период времени, я считаю себя в праве сказать, что такое обозрение не только приводит к столь же благоприятным выводам, но дает право сделать еще более благоприятные заключения.
В своем месте моих Воспоминаний я отвел немало страниц изложению осуждений, которыми оппозиционная часть русского молодого народного представительства характеризовала свое отношение к бюджету, внесенному на его утверждение, неизменно укоряя правительство за то, что оно обращает свое преимущественное внимание на увеличение одних расходов на нужды государственной обороны и на расширение административных ведомств, отводя едва ли не последнее место удовлетворенно культурных потребностей народа, представляя для них лишь сравнительно ничтожные суммы в отличие от других стран, которые отводят для них первенствующее место.
Неоспоримый язык цифр говорить иное.
Не углубляясь в критическое рассмотрение, какие именно расходы должны быть признаны расходами, удовлетворяющими культурные потребности, следует оказать, что в этом вопросе для бюджетов всех вообще государств есть немалая доля условности. Не свободен был от этой условности, конечно, и русский бюджет.
Но в том обзоре цифр, какой и имею в виду в данном случае, следует признать, что государственная отчетность прежней Poссии, насколько это видно из Отчетов Государственного Контроля и представляемых на законодательное утверждение государственных росписей за все годы до великой войны и начиная от 1907 года, если и грешат не абсолютною последовательностью своей классификации расходов культурного и производительного наименования, то скорее преуменьшением в показании расходов называемых «культурными», нежели в сторону их преувеличения. Для примера можно указать хотя бы на то, что в состав культурных и производительных расходов отчетность и объяснение составителей государственной росписи, никогда не относили расходов по эксплоатации {376} железных дорог, как будто эти расходы и по их существу не составляют одного из крупных элементов в жизни страны и одного из наиболее действительных факторов в производительной ее жизни. Точно также и многие другие расходы, разбросанные по сметам целого ряда ведомств, вовсе не принимаются в расчет при сводках издержек, имеющих характер культурных и производительных, хотя они несомненно относятся к разряду их.
Общая совокупность всех обыкновенных расходов за последний 1913-й год рассматриваемого десятилетия составляет, как приведено, боле 3.070 миллионов. По сравнению с начальным годом десятилетия (1.883 милл.) прирост в расходах равняется 1.187 миллионам рублей или 63%.
Из общего итога расходов в 3.070 миллионов рублей:
1 — Расходы административные равны для 1913 года 503 милл. р. против 327,4 милл. руб. в первый год 10-тилетия, то есть они увеличились всего на 54%
2 — Платежи но государственному долгу составляли в 1913 г. 402,8 м. р. против 327,4 м. р. в 1904 году. Они возросли на 39%
3 — Расходы государственной обороны в 1913 году равнялись 816,5 м. р. против 466,3 м. р. в 1904 г. Они увеличились на 75%
4 — Расходы культурные и производительные составляли в 1913 году 519,2 м. р. против того же порядка расходов в 1904 г, равных 213,7 м. р., и дали прирост в 143%
5 — Казенные хозяйственные операции (винная монополия и казенные железные дороги) дали в 1913 г. 828,5 м. р. против 586,9 м. р. 1904-го года, то есть увеличились на 41%.
Из этого с несомненностью вытекает, что за 10-тилетие 1904—1913 г. г. культурные расходы дали абсолютное возрастание на 305,4 м. р. в процентном же отношении ассигнование последнего года представляет наибольшее возрастание против всех остальных расходов.
И если по абсолютной цифре своего повышения они ниже, нежели расходы обороны, получившие в 1913 году на 350,2 м. р. более нежели те расходы в 1904 году, то это повышение на 75% объясняется, как выше указано, тем, что возрастание расходов на оборону было результатом исключительных событий начала десятилетия — утраты Poccиею своего боевого флота 15-го мая 1905-го года и расстройством материальной части армии, как последствия войны.
2. Денежное обращение
В 1897 году, как известно, Россия перешла на систему золотого обращения и установила в 1899 году чрезвычайно строгие основания для выпуска в народное обращение кредитных билетов, обеспечиваемых наличным золотом, принадлежащим Государственному Банку. Только выпуск первых 300 миллионов рублей мог быть произведен без покрытия его золотом, а всякое дальнейшее увеличение количества бумажных денежных знаков, выпускаемых в обращение, допущено не иначе как с обеспечением его золотом рубль за рубль. До самого наступления войны 1914—1918 г. г. этот закон ни разу не был нарушен. Его не расстроила ни русско-японская война, ни внутренняя смута 1905—1906 г. г.
В своем месте мною приведены об этом необходимые разъяснения.
Это исключительное обстоятельство заслуживает того, чтобы иллюстрировать его хотя бы некоторыми цифрами для того, чтобы напомнить, что было в Poccии до постигшей ее в 1917 году катастрофы и что утрачено с тех пор.
Эмиссионное право, то есть выпуск кредитных билетов в обращение, принадлежало исключительно Государственному Банку, чисто правительственному учреждению, которое и располагало всем принадлежащим ему запасом золота в монете и в слитках, обеспечивающих все количество бумажных денег, выпущенных в народное обращение.
К началу 1904 года запас золота в Государственном Банке, в России, составлял 900 миллионов рублей. Он понизился на незначительную, правда, сумму, до 880 милл. рублей к началу 1906 года, но затем под влиянием двух операций, совершенных в том же году во Франции, и наступившего улучшения в нашей внешней торговле он стал быстро повышаться, начиная с 1908 года, и дошел к концу 1913 года до суммы свыше 1.680 миллионов рублей.
Общий же запас золота, принадлежащего Государственному Банку и Государственному Казначейству как в Poссии, так и у заграничных корреспондентов, был значительно более, он равнялся в 1904 году — 1.100 милл. р. и, беспрерывно возрастая из года в год, достиг к концу 1913 года 2.170 м. р. В то же время, выпуск кредитных билетов в обращение составлял: к началу 1904 г.—580 м. р. при запасе золота в 900 м. р. и, постепенно повышаясь под влиянием оживления в {378} торговом обороте и во всей экономической жизни, дошел к концу 1913 года до 1.670 м. р. при той же сумме принадлежащего Государственному Банку золота в России и, следовательно, с фактическим золотым покрытием билетного обращения в 100%.
3. Внешняя торговля России
Я ограничиваюсь одними валовыми цифрами вывоза из России и привоза в Poccию товаров по их ценности и не подвергая анализу составных частей этого баланса, несмотря на то, что такой анализ представил бы значительный интерес.
Общий оборот внешней торговли за десятилетие возрос с 1.682 м. р. до 2.690 м. р., то есть более чем на 1 миллиард рублей. Он влил за тот же период в народный оборот 3.799 м. р. и послужил одним из самых могущественных факторов экономического прогресса.
За исключением одного 1908 года с его слабым урожаем, следовавшего за двумя годами также неблагоприятного урожая, даже в годы войны с Япониею и смуты, — вывоз из Poccии не ослабевал, как не понижался и привоз, но с 1909 года, под влиянием ряда блестящих урожаев и начавшегося быстрого подъема промышленной и сельскохозяйственной деятельности, вывоз из Poccии дал резкий скачок вверх и не ослабел до самого начала великой войны.
4. Рост народного богатства
Десятилетие 1904—1913 г. г. дает наглядное показание непрерывного и весьма значительного накопления народного богатства во всех видах.
Неблагоприятные внутренние условия России в 1904 и 1905г. г. задержали этот рост только на сравнительно короткое время и в мало заметных размерах, но уже с конца 1906 года рост сбережений показал значительное движение в сторону возрастания их и достиг к концу рассматриваемого периода на самом деле весьма высокого уровня.
Собственно прироста капиталов в Банках разного наименования, в страховых обществах и в Государственных Сберегательных кассах, в форме денежных вкладов и ценных бумагах может быть выражен в следующих немногих цифрах:
{379} К 1-му января 1904 года числилось всего размещенных в России денежных сумм, процентных бумаг в закладных — 11.300 миллионов рублей. Через пять лет, к 1 января 1909 года их было 14.300 милл. руб. еще через пять лет, к январю 1913 года их стало 19.000 м. р.
В частности, одних процентных бумаг было: в 1904 году — 8.300 м. р., а в 1913 году — 13.300, или боле на 60%.
Еще большого внимания заслуживают обороты Государственных Сберегательных Касс.
К началу 1904 г. сумма в них вкладов денежных и процентными бумагами составляла — 1.022 м. р. к концу 1913 года — она дошла до 2.100 м. р., то есть увеличилась, в два раза.
Число сберегательных книжек возросло за то же время с 4.854.000 до 8.597.000. Такой результат был достигнут, конечно, отчасти приближением касс к населению, путем открытия новых касс а также упрощением формальностей и предоставлением вкладчикам разных удобств. Но наиболее действительною причиною такого увеличения вкладов было, однако, развитие духа бережливости в населении и укрепление доверия к кассам, после печального опыта массового извлечения капиталов из сберегательных касс во время революционного периода 1905 года, от чего преимущественно пострадало само население, поддавшееся анархическим наставлениям.
5. Промышленность. Железные дороги
Наступившее в 1907 году успокоение в стране, укрепление денежного обращения, широкое развитие кредита, все увеличивавшаяся, внутри России и извне, вера в производительные силы страны, накопление и приток свободных капиталов и, одновременно, увеличивающийся крестьянский спрос — все эти явления отражались на развитии русской промышленности и привели в рассматриваемое десятилетие к замечательному ее оживлению.
Развитие сельскохозяйственного промысла и крестьянского спроса всегда были в России основными факторами хозяйственного прогресса страны. За десятилетие 1904—1913 г. г., с одной стороны под влиянием аграрной реформы, стремившейся к распространению и укреплению мелкой крестьянской собственности, а с другой под влиянием мероприятий, направленных к улучшению и интенсификации сельскохозяйственного производства, повышению потребления сельскохозяйственных машин и химических удобрений, распространению агрономических знаний, {380} расширению сети агрономических учреждений и т. д., русское крестьянство крепло и увеличивалась устойчивость урожаев и производительность посевов. Созидался, укреплялся и расширялся фундамент для здорового и рационального развития всех производительных сил страны.
Оживление русской промышленности в описываемую эпоху было, таким образом, явлением нормальным, имевшим корни во всей хозяйственной и государственной жизни страны и твердую почву, на которой оно, без большевистской катастрофы, продолжало бы свое быстрое и мощное развитие в полной гармонии с другими проявлениями деятельности страны и с параллельным ростом народного благосостояния.
Я ограничусь лишь очень немногими показателями оживления русской промышленности в рассматриваемую эпоху. В области промышленности предметов широкого потребления, производство хлопчатобумажной пряжи повысилось с 15 миллионов пудов в 1905 году до 23 миллионов в 1913 г., а производство хлопчатобумажных тканей с 13 до 20 миллионов пудов. Белого сахара произведено было в 1905 г. — 50 миллионов пудов, а в 1913 г. — 108 миллионов пуд. Производство папирос равнялось 12 миллиардам штук в 1905 г и 26 миллиардам в 1913г.
В области тяжелой промышленности — производство каменного угля возросло с 1.091 милл. пуд. в 1908 г. до 2.214 милл. пуд. в 1913 г. Чугуна произведено было в 1903 г. 152 милл. пуд., а в 1913 г. 283 милл. пуд. Что касается до нефтяной промышленности, то разрушения, произведенные во время смуты 1905 г., были так велики, что до войны добыча не достигла еще уровня 1904 г. и лишь во время войны, под влиянием развития Грозненского района, добыча достигла почти что прежнего уровня (656 милл. пуд. в 1904 г. и 602 милл. в 1916 г.).
Что касается до железных дорог, то ни одно десятилетие не дало такого толчка прогрессу в этой области, какое дало десятилетие 1904—1914 года.
Этому вопросу мною посвящено немало страниц в моем предшествующем изложении, и можно сказать без преувеличения, что без достигнутого успеха в этой области не было бы и их осязательных результатов, которые проявила вся экономическая жизнь Poccии в эту пору длина русской железнодорожной сети, не считая финляндских дорог и Китайской Восточной железной дороги, равнялась накануне войны, на 31 декабря 1903 г., 55.314 верстам. На 1 января 1914 г. она увеличилась до 65.526 верст, из коих две трети, а именно 43.383 {381} версты составляли казенную железнодорожную сеть: 33.416 верст в Европейской и 9.969 верст в Азиатской Poссии.
Такова была финансовая и экономическая политика России в десятилетие 1904-1913 г. г. Таковы были в беглом обзоре достигнутые ею результаты перед самым началом великой войны и сопроводившей ее катастрофы.
Поистине «дела давно минувших дней
преданья старины глубокой»!