Принято считать, что террористическое (революционное) движение в России начало формироваться после либеральных реформ 1860-х гг., связано это было прежде всего с неоднозначной реакцией образованных слоев российского общества на проводимые преобразования, а так же с распространением в радикальной молодежной (студенческой, «разночинной») среде идей утопического социализма. Одним из первых проявлений новой опасности для самодержавия стал небезызвестный выстрел Д. В. Каракозова 4 апреля 1866 года. Кружок Ишутина был в числе первых радикальных организаций, взявших на вооружение метод террора, для достижения поставленных задач – посредством убийства царя уничтожить самодержавие и воплотить в жизнь идеи социализма. После раскола «Земли и воли» в 1879 году на две самостоятельные структуры - «Черный передел» (основная функция осталась прежней, что и была у участников «Хождений в народ» - пропаганда адаптированных под суровые крестьянские будни революционных идей) и «Народная воля», продолжившая традиции террора. Народовольцы 26 августа 1878 года вынесли смертный приговор Александру IIи после ряда неудачных покушений все-таки убили (исполнитель – И.И. Гриневицкий) царя-Освободителя 1 марта 1881 года на Екатерининском канале.
Естественно все организаторы цареубийства (те, кто не успели уехать за границу) были схвачены и 3 апреля 1881 года повешены – А. И. Желябов, С. Л. Перовская, Н. И. Рысаков, Т. М. Михайлов, Н. И. Кибальчич. Местные организации «Народной воли» были разгромлены, а Плеханов и Засулич в Женеве приступили к переводам трудов Маркса и Энгельса; в образованную осенью 1883 года группу «Освобождение труда» вошли пять бывших чернопередельцев – Г. В. Плеханов, В. И. Засулич, П. Б. Аксельрод, Л. Г. Дейч, В. Н. Игнатов. По мнению И.Н. Курбатовой, после того как народовольцы достигли своей цели – убили царя, в народовольческой среде наступает период кризиса, распространяются упаднические настроения.
«Безрезультатность террора вызвала спад революционных настроений у части народнической интеллигенции, оттолкнула ее от революционных идей. В этой среде получила распространение проповедь легальных «малых дел», будто бы только и возможных в условиях реакции. Расцвело так называемое «либеральное народничество», склонное к примирению с царизмом в надежде на мирную постепенную демократизацию существующего строя». Уничтожение царя не стало сигналом к всеобщему выступлению против самодержавия, по логике (и по программным документам) следовало продолжить серию цареубийств вплоть до выполнения царизмом политических требований революционеров, но реальных возможностей для этого уже не существовало. «Массовые аресты в 1881 —1882 годы сильно ослабили организацию». На время русские революционеры отказались от индивидуального политического террора.
Правда, в среде народовольцев после раскола выделилась «Молодая партия «Народной воли» (руководитель П. Ф. Якубович), члены которой попытались пересмотреть некоторые тактические и организационные принципы прежней террористической организации; были резкие речи в адрес строгой централизации «Народной воли», вводился, если можно так сказать, дифференцированный террор. Аграрный террор – против помещиков, фабричный террор - против хозяев заводов и фабрик; главная роль, как ни странно, уделялась именно фабричному движению, что лишний раз свидетельствует об отходе в начале 80-х г. 19 в. части народников от канонов социализма, проникновении в народническую среду марксистских идей.
После убийства императора Александра II1 марта 1881 года и последовавшего затем разгрома «Народной воли», как уже отмечалось выше, наступает определенный спад революционного движения, период критической оценки того, что случилось и почему не случилось то, чего так долго ждали и к чему народники так отчаянно стремились. В первые месяцы после физической ликвидации представителя царствующей династии, реально возглавлявшего страну, руководившего империей без малого 25 лет, в политических верхах Российского государства наблюдается определенная растерянность, и даже удивление, ибо случай вышел необычный и как действовать в такой ситуации толком никто не знал.
В определенной мере справедливо марксистские историки указывали на тот факт, что «такой паники в «верхах», как в 1880— 1881 гг., когда вся страна была объявлена на осадном положении, придворная знать жила в пароксизме страха, министры мрачно констатировали маразм власти, один царь был убит, а другой бросил столицу и укрылся в предместном замке, где и прозябал чуть ли не в одиночном заключении, как «военнопленный революции»,— такого Россия не видела ни раньше, ни позже, вплоть до 1905 г.». Но террористы тотально просчитались, полагая, что сразу после убийства царя народ поднимется на восстание, массовая работа народовольцев была фактически безрезультатной, никакой широкой поддержки в крестьянской или рабочей среде революционеры не получили. А уповать на кризис верхов на рубеже 70-80-х гг. 19 века, который якобы имел место быть и являлся симптомом скорого краха царизма, могли только безбрежные идеалисты, наподобие Д. М. Каракозова, Игнатия Иоахимовича Гриневицкого или А. К. Соловьева. В. И. Ленин немного позже отметит, что для революции необходим такой кризис верхов, который «… касается именно государственного устройства, а вовсе не каких-нибудь частностей его, касается фундамента здания, а не той или иной пристройки, не того или иного этажа». В целом, логика марксистского подхода понятна, другое дело, что небесспорным остается утверждение о наличии вообще какого-либо кризиса самодержавия в конце 70 – начале 80-х гг. 19 века. Непродолжительная дезориентация в высших кругах и легкое изумление в массах – да, но кризис – вряд ли.
К. К. Арсеньев (публицист, обозреватель «Вестника Европы») после 1 марта 1881 года изрек: «Нет, политическим убийствам не суждено влиять на ход событий, взрывчатым снарядам не суждено сделаться руководителями истории. Они могут, к несчастью, устранить лицо, но не могут изменить положения, никогда не обуславливаемого только лицом, одним лицом».
Несмотря на явный провал «Народной воли», сочетавшийся с локальным успехом, в течение 80-90-х гг. 19 века периодически формировались немногочисленные, плохо организованные, но целеустремленные организации-продолжатели дела «Народной воли». При общей тенденции понижении активности народовольческого движения в России и проникновении идей нарождавшейся социал-демократии. К таким организациям, помимо выше упомянутой «Молодой партии „Народной воли»», можно причислить образовавшуюся в декабре 1883 года из числа бывших народников группу болгарского студента Димитра Благоева (В. Г. Харитонов, А. А. Герасимов, П. П. Шатько, П. П. Аршаулов, В. А. Кугушев). Группа Благоева перешла на социал-демократические позиции.
В 1885 году образовалась группа, в которую входили А. Гаусман, Д Кольцов (Б. А. Гинзбург, впоследствии социал-демократ), Б. Оржих. Гаусман и Кольцов действовали в Петербурге, Оржих организовал типографию в Таганроге. В этой типографии был издан № 11-12 газеты «Народная воля». В 1884-1886 годах в Петербурге существовала военно-революционная организация «милитаристов», в которой объединились представители военно-учебных заведений, служащих военного ведомства, морских офицеров. Эти две организации, многое заимствуя в своих программных установках у «Народной воли», главную роль отводили все-таки пропаганде. Первые – в рабочем классе; вторые в офицерской среде.
«Террористическая фракция партии „Народная воля»» (П. Я Шевырев, И. Д. Лукашевич, С. А. Никонов, О. М. Говорухин, В. В. Осипанов, В. Д. Генералов, П. И. Андреюшкин, М. Н. Канчер, П. С. Горкун), появившаяся на свет Божий в 1886 году, в лице А. И. Ульянова попыталась «объединить принципы «Народной воли» и программные положения группы «Освобождение труда». Правда, при этом, как рассуждает И. Н. Курбатова, так и не последовало отказа от глубоко ошибочного убеждения, что «… для достижения политической свободы и дальнейшего развития революции необходимо вести террористическую борьбу против самодержавия. Систематический террор, по мнению членов группы, должен был привести к дезорганизация правительства, которое вынуждено будет дать политические свободы». Члены этой организации начали готовить цареубийство.
В 1888—1889 гг. усилиями народовольцев, среди которых первую роль играла С. М. Гинсбург, был восстановлен петербургский центр партии, а в 1889—1890 гг. М. В. Сабунаев и другие образовали относительно многочисленную сеть народовольческих кружков в Поволжье (Кострома, Ярославль, Нижний город, Казань). В начале 90-х годов прямыми наследниками «Народной воли» выступили петербургская «Группа народовольцев» (1891—1896 гг.) и партия «Народного права» (1893—1894 гг.).
Так или иначе, идею террора не удалось искоренить из просвещенных умов, об этом свидетельствуют неоднократные попытки возродить «Народную волю» и продолжить практику политических убийств. О масштабах народовольческого движения после 1881 года Н. А. Троицкий предлагает судить по материалам жандармских дознаний, тщательно изученных И. И. Ракитниковой в 30-е гг. (ее неопубликованная рукопись хранится в ЦГАЛИ). Число кружков «Народной воли», раскрытых с 1 июля 1881 г. по 1890 г., составляло:
1881—31 1886—32
1882—43 1887—25
1883—35 1888—16
1884—47 1889— 8
1885—45 1890—10.
Эти данные лишний раз свидетельствует о том, что террористические идеи не утратили популярность в русской революционной среде, даже после событий 1 марта 1881 г.