Советская зарубежная пропаганда, уделявшая в годы войны большое внимание евреям, особенно американским, представляла Россию как главного противника Гитлера и спасительницу евреев. Для привлечения симпатий и налаживания материальной поддержки СССР использовались левые, прежде всего прокоммунистические, еврейские организации и просоветски настроенные общественные деятели на Западе. Кроме того, применялись тактика и лозунги антифашистского единства. Самыми влиятельными еврейскими просоветскими организациями были: в США — Еврейский совет военной помощи России (ЕСВПР) и Американский комитет еврейских писателей, артистов и ученых (АКЕПАУ), известный также как Комитет писателей; в Англии — Еврейский фонд для Советской России; в Палестине — Лига «V» (Лига за победу советской России). Вполне естественно, что советские власти нацеливали ЕАК на налаживание контактов в первую очередь с этими и подобными им организациями.
За годы войны ЕСВПР собрал свыше 10 млн. долларов, что составляло значительную часть от общей суммы, пожертвованной в США на военную помощь России. Комитет писателей успешно мобилизовал еврейское общественное мнение и видных еврейских деятелей на поддержку советских усилий в войне. В состав АКЕПАУ входили евреи-коммунисты Поль Новик, редактор газеты «Морнинг фрайхайт», и Реувен Зальцман из левого профсоюза «Международный рабочий орден». Движущей силой Комитета писателей был популярный еврейский журналист Бен-Цион (Б.-Ц.) Гольдберг. В 1917 году он женился на младшей дочери Шолом-Алейхема, и, возможно, что в первых контактах с Советским Союзом ему помогли особые отношения между семьей Шолом-Алейхема и советским руководством. Автор популярной рубрики в газете «Дер Тог», сочувствовавший большевистской России, но формально не связанный с коммунизмом, Гольдберг как никто другой подходил на роль общественного деятеля, ненавязчиво рекламирующего советский политический курс. Он не только возглавлял Комитет писателей, но и играл ведущую роль в ряде других просоветских организаций, а также поддерживал тесные контакты с советскими дипломатами. Самым блистательным в списке членов АКЕПАУ было имя его почетного председателя Альберта Эйнштейна. На его отношение к Советскому Союзу повлияли как ненависть, которую он испытывал к фашизму и нацизму, так и сочувствие к страданиям России, а также желание помочь ее военным усилиям. Эйнштейн поддержал попытки установить контакты с советскими евреями, что и было сделано через Еврейский антифашистский комитет.
Апогеем новых отношений между советским и мировым еврейством явилась зарубежная поездка Михоэлса и Фефера. Она состоялась во второй половине 1943 г., длилась несколько месяцев и проходила в основном по городам США. Эта первая за многие годы встреча представителей советских евреев с общинами соплеменников на Западе произвела глубокое впечатление на обе стороны. Целью поездки было укрепить просоветские настроения на Западе и побудить американских евреев к оказанию СССР материальной помощи. Время для этого было выбрано и с учетом необходимости ослабить нараставшую критику в связи с делом Эрлиха — Альтера. Тем более, что, когда в феврале 1943 г. факт казни Эрлиха и Альтера был официально признан СССР, это еще больше усилило антисоветский настрой в кругах еврейских и нееврейских социалистов в США и Англии.
Вопрос о возможности приезда делегации ЕАК в США впервые поставил Альберт Эйнштейн перед послом М.М Литвиновым, который в связи с этим посоветовался с Москвой. Первоначально ЕАК предложил включить в состав делегации шесть своих членов. В ЦК утвердили только Михоэлса и Фефера. Перед отъездом Берия, по-видимому, приглашал Михоэлса для обсуждения целей поездки.
Официальное приглашение было получено ЕАК от ЕСВПР и Комитета писателей, которые образовали совместный комитет по приему советской делегации. Много усилий к подготовке поездки и обеспечению ее успеха приложил один из руководителей Всемирного еврейского конгресса (ВЕК) д-р Нахум Гольдман. Он рассматривал поездку Михоэлса и Фефера как многообещающее начало новой эры в международных связях еврейства и сионистском движении в СССР. Гольдман настоятельно рекомендовал госдепартаменту США «снять с повестки дня» обсуждение убийства Эрлиха и Альтера, поскольку Наркоминдел и советские дипломаты в США также включились в подготовку поездки. Заведующий отделом американских стран в Наркоминделе Г.Н.Зарубин в мае 1943 г. сообщил в Совинформбюро о желательности участия американских сионистских организаций в приеме Михоэлса и Фефера, мотивируя это тем, что просоветские еврейские организации в США рекомендуют сотрудничество с сионистами для изоляции местных антисоветских элементов. По-видимому, наряду с официальными организациями и отдельными лицами к подготовке поездки Михоэлса и Фефера в США был также привлечен Г.М.Хейфец, советский дипломат и разведчик в Сан-Франциско.
Можно предположить, что, будь на то воля Михоэлса, он для такой необычной и сложной миссии наверняка выбрал бы себе в спутники не Фефера, с которым он вряд ли дружил, хотя обстоятельства военного времени и свели их вместе в руководстве ЕАК. Михоэлс так и не вступил в партию, тогда как Фефер был фанатично преданным партии культуртрегером, всегда готовым осудить еврейских деятелей культуры за «националистическую истерию». Некоторые из встречавшихся с ними за границей в 1943 г. догадывались, что Фефер является соглядатаем. Вновь опубликованные свидетельства подтверждают это. В ходе процесса по «делу ЕАК» Фефер показал, что сразу же по приезде в США его вызвал к себе генерал В. М.Зарубин, которому он потом стал представлять свои доклады. До 1944 г. Зарубин под прикрытием своего дипломатического поста (секретарь советского посольства в Вашингтоне) выполнял функции резидента советской разведки в США.
Перед отъездом из Москвы Михоэлс и Фефер встретились с Лозовским и Щербаковым и получили подробные инструкции относительно своей поездки. Их предостерегли против участия в каких-либо незапланированных встречах и дискуссиях без санкции советских дипломатов.
Михоэлс и Фефер прибыли в США в середине июня 1943 г. и сразу же начались их публичные выступления. Самой внушительной пропагандистской акцией во время поездки Михоэлса и Фефера по США был массовый митинг в Нью-Йорке на стадионе «ПолоГрунд», где собралось около 50 тыс. человек. Наряду с посланцами советских евреев о необходимости безотлагательно поддержать Советский Союз говорили Вайз, Гольдман, Аш, Гольдберг и другие американские еврейские деятели. Поль Робсон пел по-русски и на идиш. И местные организаторы, и советские представители расценили митинг как крупный успех. В «Правде» появилась весьма благоприятная публикация о нем. В американских городах по пути следования Михоэлса и Фефера их приветствовали толпы евреев, они встречались со многими общественными деятелями, писателями и артистами, в том числе с физиком Альбертом Эйнштейном и президентом Всемирной сионистской организации Хаимом Вейцманом.
В записях, которые Михоэлс вел в зарубежной поездке, он отметил, что встрече с «В» предшествовали «доводы за и против» нее. Михоэлс и Фефер обратились за санкцией к А.А.Громыко, который был тогда послом в США, и тот, связавшись с Молотовым, получил согласие Кремля. Во время беседы Вейцман задал вопросы о численности еврейского населения в СССР и находившихся в СССР еврейских беженцев из Польши. Его интересовали состояние еврейской культуры и религии в России, отношение советских евреев к сионизму, понимание Россией послевоенных проблем евреев.
Михоэлс и Фефер несколько раз встречались с руководителями Всемирного еврейского конгресса Гольдманом и Вайзом, которые подняли ряд вопросов, в том числе о возможности посредничества ЕАК в отношениях между ВЕК и советскими властями, о помощи еврейским беженцам в СССР и об эмиграции еврейских беженцев из России. Состоялись также встречи с представителями «Джойнта» во главе с Джеймсом Н.Розенбергом, имевшим репутацию твердого сторонника СССР. Предварительно Михоэлс и Фефер заручились согласием Москвы на все эти встречи-.
Уже в первых беседах с Михоэлсом и Фефером Розенберг предложил помощь «Джойнта» евреям, проживавшим в СССР. По-видимому, после консультаций с Молотовым и с советскими дипломатами в США был достигнут компромисс: помощь от «Джойнта» будет поступать не только для евреев, а должна распределяться среди всего проживающего рядом с ними населения. Все контакты и встречи Михоэлса и Фефера в ходе их зарубежной поездки согласовывались с Молотовым, Лозовским и советскими дипломатами. Несмотря на популярность Михоэлса и Фефера среди американских евреев, в их адрес раздавались и критические замечания, и протесты (в том числе и в связи с делом Эрлиха — Альтера), особенно со стороны еврейских социалистов, представленных главным образом ежедневной газетой на идиш «Форвард» и ее редактором Авраамом (Эйбом) Каханом
Михоэлс и Фефер побывали также в Мексике и Канаде, где встретили теплый прием. На обратном пути в Россию они провели несколько недель в Англии, где встречались с представителями просоветских организаций, а также членами британской секции Всемирного еврейского конгресса.
Встречи Михоэлса и Фефера с зарубежным еврейством увенчались огромным успехом. Они установили связи с различными, подчас полярными слоями мировой еврейской общественности. Беспрецедентная миссия во время войны породила глубокое чувство международной еврейской солидарности. Фефер писал своей семье из Лондона, что «игра стоила свеч».
В Москву Михоэлс и Фефер вернулись в начале декабря 1943 г. Газета «Эйникайт» в редакционной статье высоко оценила их успех. Оба они представили в Совинформбюро отчеты о поездке, в которых уделили главное внимание возможностям получения практической пользы от их визита за океан. И это не случайно. Тогда СССР был действительно заинтересован в привлечении средств американских евреев для фронта и восстановления экономики. В недавно опубликованных мемуарах один из бывших руководителей советской разведки П.А.Судоплатов вспоминает, что этот вопрос обсуждался с послом США в Москве Авереллом Гарриманом. О скором получении помощи от зарубежных еврейских организаций Михоэлс и Фефер открыто говорили, выступая на митинге ЕАК в Москве весной 1944 г. Последний в своем отчете Совинформбюро отметил возросшую популярность ЕАК среди евреев Америки, Канады, Мексики и Англии. Помимо официального отчета в Совинформбюро и ЦК Фефер представил в органы госбезопасности секретный доклад о поездке.
Что касается личных впечатлений, то Михоэлс и Фефер были переполнены тем, что они увидели и узнали за океаном, а также поражены размахом проявлений еврейской солидарности. Почти год спустя после поездки Фефер писал Гольдбергу: «Мы постоянно говорим об Америке». По свидетельству еврейского журналиста, встретившегося с Фефером в Киеве летом 1944 г., тот положительно отзывался об уровне жизни американских евреев, а влиятельность сионистского движения в США произвела на него сильное впечатление. Михоэлс и Фефер и потом выступали в печати, однако еврейский аспект американского путешествия упоминался ими лишь вскользь.
Из-за советской неприязни к сионизму отношения между ЕАК и евреями Палестины были более сложными, чем его связи с евреями Америки и Великобритании. Сравнительно небольшое еврейское население Палестины всегда рассматривалось Сталиным лишь как инструмент в борьбе с английским империализмом на Ближнем Востоке. Нашествие Гитлера в Россию, казалось, открывало новую эру в отношениях между евреями Палестины и СССР. Благодаря огромному вкладу Красной Армии в антигитлеровскую борьбу сионистское руководство Палестины считало советскую Россию важным фактором в формировании послевоенного мира. Контакты руководителей еврейской Палестины с советскими дипломатами продолжались всю войну и в послевоенные годы.
Первые попытки сближения между евреями СССР и Палестины начались еще до создания ЕАК. Обращение советских евреев в августе 1941 г. нашло горячий отклик в Палестине, где был образован просоветский общественный комитет, который постоянно расширял базу поддержки Советского Союза. Он получил название Лига «V» и включал представителей всех политических партий, входивших в Гистадрут (социалистический профсоюз). Лига устраивала различные просоветские общественные мероприятия и собирала деньги на помощь СССР в войне. Ее представители в Тегеране передали Красной Армии санитарные автомашины и медицинское оборудование. Но, в отличие от американского Комитета писателей, который был явно просоветской организацией, Лига «V» проводила сдержанную политику по отношению к СССР, защищая прежде всего сионистские интересы, что осложняло ее отношения с ЕАК.
Во многом вследствие этого так и не состоялась поездка Михоэлса и Фефера в Палестину. Во время встречи в Нью-Йорке с представителем Гистадрута Михоэлс намекнул, что ни он лично, ни ЕАК как организация не могут принимать столь важные решения. По-видимому, советские власти опасались встречи руководителей ЕАК с евреями Палестины, стоявшими в большинстве своем на сионистских позициях. Возможно также, что их насторожила дошедшая до Москвы информация о слишком восторженном приеме, оказанном Михоэлсу и Феферу американскими евреями. В 1944 г. отношения между ЕАК и Лигой «V» заметно ухудшились. В конце сентября ЕАК в телеграмме лиге заявил, что президиум комитета ставит под вопрос продолжение контактов с ней.
Растущая напряженность между Советским Союзом и Западом в послевоенные годы и начало холодной войны отразились на характере контактов ЕАК с зарубежными еврейскими организациями и их деятелями. Однако, поскольку считалось, что еврейское общественное мнение в других странах все еще восприимчиво к советской пропаганде, ЕАК продолжал действовать как информационно-пропагандистское агентство. Отправлявшиеся комитетом за рубеж материалы касались как общих, так и специфически еврейских тем, в том числе спасения во время войны Советским Союзом большого числа евреев и советской борьбы с антисемитизмом. В августе 1947 г. ЕАК опубликовал протест против антисемитских инцидентов в Англии, вопрос о которых долго обсуждался на одном из заседаний его президиума.
Главным объектом зарубежной пропаганды ЕАК оставались США, при этом как американская внешняя политика, так и американский образ жизни постоянно критиковались в «Эйникайт». Со временем контакты ЕАК с зарубежными еврейскими организациями были ограничены наиболее лояльными и просоветскими из них. Руководитель Комитета писателей Б.Ц.Гольдберг и редактор коммунистической газеты «Морнинг фрайхайт» Поль Новик в 1946—1947 гг. посетили Россию по официальному приглашению ЕАК. Оба визита были тщательно спланированы властями, проходили под их присмотром и имели целью укрепить просоветские настроения среди американских евреев. В то же время ЕАК со своей стороны пытался использовать Гольдберга и Новика, чтобы через них внушить советским руководителям, насколько важен еврейский фактор в советской внешней политике и пропаганде. Гольдберг же стремился убедить ЕАК и советское руководство, что в интересах последнего — преобразовать комитет из пропагандистского в национальный орган советских евреев. Накануне своего отъезда из СССР Гольдберг писал Лозовскому: «Я не уверен, что вы понимаете всю ценность занимаемых евреями стратегических позиций в сфере общественного мнения во всем мире... Вот где может очень пригодиться Еврейский антифашистский комитет». Михоэлс, по-видимому, также считал визит Гольдберга чрезвычайно важным для будущего комитета. В то же время некоторые члены руководства комитета настороженно воспринимали попытки расширить его контакты с внешним миром. Фефер, например, с недоверием относился к некоторым иностранным еврейским организациям, приглашавшим представителей ЕАК, подозревая, не является ли это маневром с их стороны.
Из вновь открытых документов стало известно, что в первые послевоенные годы ЕАК неоднократно, но тщетно обращался в ЦК за разрешением направить своих представителей за границу.
Ведущей зарубежной еврейской организацией, с которой ЕАК поддерживал связи во время войны и после нее, был Всемирный еврейский конгресс (ВЕК). Президент ВЕК Стивен Вайз и председатель его исполнительного правления Нахум Гольдман стремились заручиться советской поддержкой сионистских интересов, а также установить прямые связи между советским и мировым еврейством. Оба они, особенно Гольдман, часто встречались с советскими дипломатами, например с К.М.Уманским, советским послом в США, а потом в Мексике. Тот однажды достаточно ясно указал, что Россия готова вознаградить евреев за их поддержку СССР во время войны.
Если общеполитические вопросы ВЕК обсуждал с советскими дипломатами, то установить контакты с советскими евреями он пытался через ЕАК. Михозлс и Фефер неоднократно встречались с сотрудниками ВЕК в Нью-Йорке. Однако они всегда избегали брать на себя какие-либо обязательства. Когда Михоэлса спросили в Лондоне в ноябре 1943 г. о возможности присоединения ЕАК к ВЕК, он ответил, что решить это можно только в Москве.
Тем не менее ВЕК еще долго не прекращал попыток наладить постоянные связи с Еврейским антифашистским комитетом, неоднократно посылая ему приглашения на конференции ВЕК. И если прежде история отношений между ВЕК и ЕАК изучалась преимущественно по архивам ВЕК, то теперь появилась возможность использовать и советские документы. Показательна, например, отраженная в них реакция на приглашение ЕАК прибыть 11 ноября 1944 г. на чрезвычайную конференцию ВЕК, которая должна была обсудить проблемы послевоенной помощи еврейскому населению Европы. ЕАК предложил послать делегацию в составе 10 человек, в том числе секретаря ЕАК Эпштейна, генералов Крейзера и Каца и писателя Бергельсона. Щербаков сначала одобрил эту идею, но, правда, сократил состав делегации во главе с Михоэлсом до четырех человек. Однако после дальнейших обсуждений в ЦК «вопрос о посылке делегации отпал». На заседании президиума ЕАК в конце октября 1944 г. Эпштейн так объяснил происшедшее: «Выяснилось, что конференция будет чисто сионистская. Мы поэтому дипломатически ответили, что не можем послать делегацию... ибо все видные представители нашего комитета заняты в освобожденных районах».
Новая попытка была предпринята ВЕК перед проведением его европейской конференции в Лондоне в 1945 г. Теперь ЕАК обусловил свое участие в ней принятием принципа приоритета, согласно которому число участников конференции от СССР и их представителей в различных комитетах ВЕК должно было равняться количеству представителей от всех остальных еврейских организаций, вместе взятых. Переговоры закончились безрезультатно. Не поехали представители ЕАК и на общеевропейскую конференцию ВЕК в Праге, в которой в апреле 1947 г. приняли участие посланцы еврейских общин восточноевропейских стран.
В середине июля президиум ЕАК обсудил принципиальные моменты отношений с ВЕК. По мнению Фефера, участие в мероприятиях ВЕК было бы оправданно лишь при условии «демократизации» конгресса, а именно создания в нем сильной просоветской группировки с опорой на делегации восточноевропейских стран. Фефер критиковал Вайза за поддержку греческого правительства, боровшегося с просоветскими повстанцами, и выступил за осторожный подход к отношениям ЕАК с конгрессом. Фефер также предложил «посоветоваться» с властями, то есть, очевидно, с ЦК. Критика по адресу ВЕК вскоре появилась и на страницах «Эйникайт». Конгресс обвинялся в том, что он занял «нейтральную» позицию по отношению к растущему расколу между Востоком и Западом и находится под влиянием сионистов.
В декабре 1947 г. в Москву приехал представитель Швеции в ВЕК Ф.Холландер. Во время этой деловой поездки он встретился с исполнявшим обязанности секретаря ЕАК Хейфецом. По словам Холландера, Хейфец хотя и критиковал конгресс, однако заметил, что «можно предвидеть возможность сотрудничества с конгрессом или даже присоединения к нему». Правда, об этом нет ни слова в отчете Хейфеца начальству о встрече.
Вопрос об отношениях с ВЕК обсуждался и на заседаниях президиума ЕАК весной 1948 г. В атмосфере дискуссии ощущались растущая напряженность и подозрительность. На мартовском заседании Хейфец уже без обиняков обвинил ВЕК в сборе антисоветской разведывательной информации и охарактеризовал его интерес к службе евреев в советских вооруженных силах как замаскированный шпионаж. Следует отметить, что такие же обвинения были выдвинуты Абакумовым в пространной записке о ЕАК, направленной Сталину в конце марта 1948 г.
В апреле на закрытом заседании президиума в присутствии исключительно членов партии обсуждался вопрос об участии ЕАК в конференции ВЕК в Монтрё. Тогда Фефер обрушился на ВЕК с яростной критикой, обвинив его в полном отождествлении себя с сионизмом. Задним числом он «разоблачил» нейтралитет, провозглашенный конгрессом, упрекнув его в том, что тот даже во время войны не встал на сторону советской России. Фефер заявил, что об участии ЕАК в работе конгресса не может быть и речи, и даже намекнул на возможность организации международного прогрессивного еврейского движения как альтернативы ВЕК. Потом Фефер и Хейфец доложили Суслову, что «наше участие может лишь привести... к укреплению престижа Конгресса и к снятию с повестки дня... вопроса о создании Международной ассоциации еврейских прогрессивных сил». Тем не менее они рекомендовали послать корреспондента «Эйникайт» на заседание ВЕК в Швейцарию. Суслов одобрил рекомендацию ЕАК о неучастии в заседании, но заодно счел «нецелесообразным» и направление на него советского корреспондента.
Еще на одном закрытом заседании президиума, созванном 27 апреля, главный редактор ЕАК С.Н.Хайкин, докладывая о направляемых за рубеж статьях, отметил активность советской пропаганды, развернутой против ВЕК. Следует, заявил он, продолжать критику . конгресса. Его коллега, редактор «Эйникайт» Жиц, предложил бросить конгрессу обвинение в том, что он не приложил существенных усилий для спасения евреев во время Катастрофы
Конференция ВЕК в Монтрё, состоявшаяся летом 1948 г. без участия советских делегатов, еще более обострила возникшую напряженность. Между представленными на конференции просоветскими и антисоветскими делегациями произошел бурный обмен обвинениями.
Вопрос о ВЕК снова обсуждался на заседании президиума ЕАК 20 сентября. Хейфец доложил о последней конференции ВЕК, а Хайкин процитировал подготовленные к отправке за рубеж новые статьи с критикой конгресса. Помещенная в «Эйникайт» 1 октября 1948 г. резкая статья Фефера нанесла окончательный удар по тем хрупким и без того уже сильно подорванным отношениям, которые в то время еще сохранялись между ЕАК и Всемирным еврейским конгрессом.
Другой влиятельной еврейской организацией, установившей в годы войны контакты с ЕАК, был «Джойнт», еще в 20-е годы активно помогавший советским евреям. Сотрудники «Джойнта», встречавшиеся с Михоэлсом и Фефером в Нью-Йорке летом 1943 г., обсуждали с ними возможность помощи пострадавшему от войны еврейскому населению СССР. Тогда к обсуждению этих планов были также привлечены ЕСВПР и советский консул Е.Д.Киселев. Поскольку советская позиция по этому вопросу не допускала национальной исключительности в распределении иностранных пожертвований, был достигнут компромисс: помощь от «Джойнта» должна распределяться без учета национального момента, но в местностях со сравнительно многочисленным еврейским населением. На митинге ЕАК в апреле 1944 г. Михоэлс и Фефер сообщили, что их переговоры с «Джойнтом» были весьма успешными и приведут к дальнейшему сотрудничеству с ним в послевоенные годы. В качестве первого шага «Джойнт» ассигновал полмиллиона долларов в рамках так называемой региональной помощи советским евреям. В сообщении, в котором руководители ЕСВПР извещали ЕАК о своих переговорах с Полем Бервальдом и другими руководителями «Джойнта» в начале марта 1945 г., говорилось о планах «Джойнта» помочь послевоенному расселению евреев в Крыму. По-видимому, такая возможность затрагивалась и в беседах Михоэлса и Фефера с представителями «Джойнта» в 1943 г., после которых сотрудники «Джойнта» обсуждали этот вопрос с советскими дипломатами. Однако проходили месяцы, а советское отношение к планам «Джойнта» оставалось неопределенным, пока, наконец, в 1946 г. не стало ясно, что ему никогда не позволят вести надзор за распределением поставок на советской территории. Таким образом, план помощи «Джойнта» советским евреям рухнул, почти не начав осуществляться.
В годы войны и после нее ЕАК установил довольно прочные связи с евреями Восточной Европы. Отметим, что контакты советских и восточноевропейских евреев начались еще в 1939—1940 гг., когда Советский Союз присоединил обширные западные территории с многочисленным еврейским населением, сохранившим традиционный уклад жизни. В города со значительным еврейским населением на этих территориях были командированы советские еврейские писатели. Они встречались там в первую очередь со своими восточноевропейскими коллегами, ставшими под давлением обстоятельств в годы войны, так сказать, временными гражданами СССР. Многие из них внесли заметный вклад в еврейскую культурную жизнь в СССР, пользуясь, конечно, поддержкой ЕАК
Летом 1944 г. под эгидой прокоммунистического Союза польских патриотов в Москве был образован Организационный комитет польских евреев в СССР (ОКПЕ). Как и ЕАК, ОКПЕ объединял преимущественно писателей, журналистов, артистов и художников. Контакты между обоими комитетами были установлены в начале 1945 г. и продолжались до репатриации большинства польских евреев из СССР. На совместных заседаниях в феврале 1945 г. обсуждались стоявшие перед ними общие задачи и дальнейшее сотрудничество. Относительно непродолжительные отношения между двумя комитетами носили как официальный, так и личный характер. ЕАК был особо заинтересован в поддержании связей с польскими евреями и после их возвращения в Польшу, что помогло бы избежать возврата к довоенной изоляции еврейской культуры в СССР и позволило бы советским евреям принять участие в восстановлении еврейской культуры в Польше. Представители ЕАК и советские еврейские писатели присутствовали на различных мероприятиях, проведенных ОКПЕ в течение 1945 г. Среди них были Михоэлс, Фефер, Эпштейн и Бергельсон. Маркиш, в 20-е годы живший в Варшаве, был особенно близок с еврейскими писателями — беженцами из Польши и проявлял глубокий интерес к будущему польского еврейства. Открыто выступая за единство евреев, он заявил: «Нельзя еврейский народ делить на польское еврейство, советское еврейство, американское еврейство. Сердце нельзя разделить, его можно только разбить». По инициативе Михоэлса член ОКПЕ Давид Сфард выступил в апреле 1946 г. на заседании президиума ЕАК с большим докладом о польских евреях. Он передал приглашение Михоэлсу и другим членам ЕАК посетить Польшу. Тогда же член президиума ЕАК И.С.Юзефович (кстати, уроженец Варшавы) предложил организовать обмен делегациями между ЕАК и польскими евреями. В то же время на сложившихся за годы войны отношениях дружбы и творческого сотрудничества между советскими еврейскими писателями и их польско-еврейскими коллегами начало сказываться предстоящее возвращение последних на родину. Их уход из советско-еврейской культурной среды порождал растущее чувство отчуждения. Тем не менее и после прекращения деятельности ОКПЕ и образования Центрального комитета польских евреев (ЦКПЕ) как официального представительства евреев в послевоенной Польше их контакты с ЕАК какое-то время частично сохранялись. Герш Смоляр, заехавший в Москву перед возращением в Польшу, где он стал членом президиума .ЦКПЕ и руководителем его отдела культуры и пропаганды, предложил ряд совместных мероприятий, в том числе приглашение в Польшу группы советских еврейских писателей и артистов Московского государственного еврейского театра. Эти предложения были обсуждены президиумом ЕАК в середине ноября 1946 г., после чего Фефер направил Суслову копию письма Смоляра. Ответ, как и следовало ожидать, был отрицательным. Отклонена была и просьба разрешить Михоэлсу и Феферу принять участие в конференции по еврейской культуре в Польше в начале декабря 1946 г. Суслов назвал ее «мероприятием исключительно сионистского характера».
В начале 1948 г. ЦКПЕ направил ЕАК приглашение на открытие памятника борцам варшавского гетто, намеченное на 19 апреля — пятую годовщину восстания в варшавских евреев. Личные приглашения получили Маркиш, Бергельсон, Эренбург, Гроссман, генерал Кац, полковник Драгунский и доктор Шимелиович. Переписка между ЕАК и ЦК относительно этого приглашения длилась до конца марта79. Поездка так и не состоялась. Советский посол в Варшаве сообщил Смоляру, что против нее высказался Молотов. 20 апреля, на заседании президиума ЕАК прошла бурная дискуссия по этому поводу. Шимелиович обвинил руководство комитета — Фефера и Хейфеца — в том, что они проигнорировали президиум, поставив его перед свершившимся фактом. Свою рекомендацию не посылать делегацию в Варшаву Фефер обосновал тем, что перед открытием памятника было намечено провести заседание ВЕК в Варшаве. Шимелиович же утверждал, что и ЦК, и Министерство иностранных дел рекомендовали послать делегацию. Он обвинил ЕАК в отрыве от еврейских общин за рубежом, особенно в странах народной демократии.
ЕАК пытался установить контакты и с румынскими евреями. После освобождения Румынии в 1944 г. Эпштейн заявил о заинтересованности комитета в таких контактах. В конце 1945 г. или в начале 1946 г. ЕАК обратился в ЦК с просьбой разрешить ему принять приглашение от еврейских организаций в Румынии. Эта просьба обсуждалась в Секретариате ЦК и в Политбюро. Решением Политбюро в конце января 1946 г. Михоэлсу было разрешено поехать в Румынию. После 1943 г. это была бы вторая поездка представителя ЕАК за границу. Однако в ЦК, вероятно, передумали, и намеченный визит не состоялся. Весной 1947 г. ЦК под надуманным предлогом запретил ЕАК принять приглашение, поступившее от Еврейского демократического комитета Румынии.
ЕАК поддерживал также контакты с Объединением венгерских евреев. После войны он попросил МВД СССР удовлетворить просьбу этой организации об освобождении венгерских евреев из лагерей военнопленных. В начале 1948 г. была предпринята попытка установить контакт с евреями еще одной восточноевропейской страны — Болгарии. ЕАК обратился к Жданову за разрешением на участие в конференции евреев-коммунистов стран народной демократии, которая должна была состояться в Софии. Однако и это предложение, как и все предыдущие, было отклонено по причине его «нецелесообразности» .
Недолгая послевоенная эйфория во взаимоотношениях СССР с другими державами-победительницами породила немало иллюзорных проектов. Так, в 1946 г. предлагалось организовать просоветское международное еврейское движение во главе с Еврейским антифашистским комитетом. Эта идея принадлежала Б.-Ц.Гольдбергу. Накануне своего отъезда из России в июне 1946 г. он попытался убедить Лозовского в стратегической важности еврейского общественного мнения на Западе и той роли, которую в этом контексте мог бы сыграть ЕАК8. Дочь Михоэлса вспоминает, как ее отец тогда сугубо конфиденциально беседовал с Гольдбергом. В конце августа 1946 г. тот прибыл в Палестину, где встретился с руководством палестинской Лиги дружбы, пришедшей на смену Лиги «V» военных лет, и поднял перед ним вопрос о возможности сформирования международного еврейского движения на базе различных антифашистских еврейских организаций. Было решено, что в качестве первого шага следует созвать международную учредительную конференцию. В ноябре 1946 г. Гольдберг прислал телеграмму, в которой объяснил, что Лига дружбы в ответ на поддержку СССР ожидает с его стороны укрепления солидарности с целями евреев образовать собственное государство в Палестине. Как полагал Гольдберг, эту деликатную проблему можно было бы обсудить при встрече с представителями ЕАК «где-нибудь в Европе, конфиденциально». Об идее созыва международной конференции говорилось также на Сионистском конгрессе в Базеле в декабре 1946 г. Сообщая об этом в письме Михоэлсу и Феферу, Гольдберг настаивал на их участии в планировавшемся форуме. Обсуждая с советскими властями возможность организации международной конференции, Михоэлс и Фефер обратились в январе и феврале 1947 г. с письмом в ЦК. Как и прежние многочисленные просьбы ЕАК, эта также в конце концов оказалась на столе Суслова. В своей обычной манере тот отклонил предложение ЕАК, используя формальный предлог.
Однако ЕАК не сдавался. Вопрос о созыве международной конференции был вновь поставлен Михоэлсом перед президиумом ЕАК в начале августа 1947 г. Он сообщил участникам заседания, что вместе с Фефером и Хейфецом консультировался в ЦК «о расширении деятельности ЕАК» и послал Жданову подробный перечень будущих направлений деятельности ЕАК, среди прочего включавший содействие «созданию международной ассоциации еврейских антифашистских организаций». Выступивший потом Брегман потребовал точной информации обо всех организаторах международной конференции, мотивируя это тем, что «во время войны некоторые люди были с нами, а теперь они против нас». Осенью 1947 г. Михоэлс и Фефер в письме Молотову пожаловались на то, что комитет до сих пор не получал никаких указаний относительно его дальнейшей деятельности. При этом они в очередной раз настаивали на созыве международной конференции еврейских антифашистских организаций и своем участии в объединении «еврейских прогрессивных сил в борьбе с реакцией».
Довольно скромная просьба пригласить на празднование 30-й годовщины Октябрьской революции ряд дружественно относящихся к Советскому Союзу еврейских деятелей, в том числе Б.Ц.Гольдберга, одного из руководителей Международного рабочего ордена Реувена Зальцмана, руководителя просоветской французской организации «Унион» (Союз сопротивления и взаимопомощи) А.Райского, председателя польского ЦКПЕ Адольфа Бермана, президента Еврейского университета в Иерусалиме профессора Лео Магнеса и редактора палестинской коммунистической газеты «Колгаам» Эстер Виленскую, также была отклонена. Не помогло даже то, что все они, за исключением Гольдберга и Магнеса, были членами коммунистических партий.
Несмотря на упорные отрицательные ответы ЦК, ЕАК не оставлял идеи формирования международного еврейского прогрессивного движения. Она всплыла в последний раз на состоявшихся подряд двух заседаниях президиума весной 1948 г. На одном из них, прошедшем 27 апреля, Фефер, сетуя на то, что, в отличие от других советских антифашистских комитетов, ЕАК не входит в состав соответствующей всемирной прогрессивной организации за рубежом, сказал: «В силу некоторых обстоятельств мы занимаемся исключительно пропагандой. К нам не едут, и мы не едем». Он полагал, что комитету следует снова поднять этот вопрос, что так и не было сделано.