Стивен КИНГ
р.1947
Герои прозы Стивена Кинга живут в мире совершенствующихся и потому обретающих новые возможности средств массовой информации.
Роман «Мертвая зона» (1979) дает вполне определенное представление о том, какое содержание, по мнению писателя, было наиболее характерным для концепта средства массовой информации, а также о том, какую роль играли последние в жизни американского общества и о том, какое отношение сформировалось к ним в этом обществе.
Наиболее последовательно и полно в романе раскрывается содержание концепта телевизор, как одного из наиболее распространенных средств массовой информации в американском обществе уже к середине 70-х годов прошлого века. Впервые появляющееся упоминание о телевизоре представляет его как источник «полуминутных реклам». Затем телевизор появляется в момент возвращения Джонни Смита к жизни после четырех с половиной лет нахождения в палате интенсивной терапии вследствие перенесенной аварии. В момент возвращения герой замечает, что в палате кроме него еще лежал старик, и «экран телевизора светился зеленоватым светом». Отмеченная деталь пока лишь свидетельство того, что телевизор уже является (события происходят в мае 1975 года) настолько распространенным явлением, что его наличие стало едва ли не обязательным в каждой палате больницы любого провинциального городка Америки. Чуть ниже есть упоминание о комнате отдыха, в которой помимо настольных игр, стало обязательным наличие телевизора.
Входя в помещение, герои постоянно отмечают, включен или выключен телевизор, словно бы это как-то характеризует пространство, в котором они оказались. Наличие в помещении включенного телевизора настолько привычно-обязательно, что герои романа иногда включают его чисто механически, не имея на то никакой определенной потребности. Джон Смит, к примеру, в одном из эпизодов вошел в гостиную, «включил телевизор, затем выключил», так и не задумавшись над смыслом своих действий.
339
Есть в романе упоминания телевизора, которые содержат определенную оценку того, какого качества продукция изливается из него на зрителей. Отец Джонни Смита, только что узнавший о том, что сын пришел в себя, замечает, что «в соседней комнате гремел телевизор, включенный почти на полную мощность». Кроме того, он отметил, что телевизионный комментатор «говорил о футболе и исцеляющей любви Иисуса. Между футболом и Господом была, наверное, какая-то связь, но Герберт ее не уловил. Из-за телефонного звонка. Голос Орэла гулко гремел. Передача вот-вот закончится, и Орэл напоследок заверит зрителей, что с ними должно случиться что-то хорошее. Очевидно, Орэл прав»1 (Пер. О. Васильева).
Есть определенная доля иронии в том, что «между футболом и Иисусом» есть какая-то связь, известная комментатору. Есть наблюдение, по которому в речи телевизионных комментаторов и ведущих сформировались свои штампы, одним из которых стало обязательное уверение в том, что со зрителями обязательно «случится что-то хорошее».
Как оказалось, телевизор «гулко гремел» в гостиной. Мать Джонни Смита настолько была увлечена футбольным репортажем, что о телефонном звонке спрашивает, «не отрываясь от телевизора», на экране которого «Орэл обнимал известного полузащитника футбольной команды. Он говорил с притихшей миллионной аудиторией. Полузащитник застенчиво улыбался.
— ... и все вы слышали сегодня рассказ этого прекрасного спортсмена о том, как он попирал свое тело, свой Божий храм. И вы слышали <...>» На этом отец выключил телевизор.
Вот, оказывается, какая связь между Иисусом и футболом: тело известного полузащитника футбольной команды, по версии комментатора, — это «Божий храм». Небольшая цитата дает вполне отчетливое представление о том, словоблудии, которое уже заполонило экраны, которое не знает стеснения и пределов в сравнениях, сопоставлениях, похвалах, лишь бы угодить той самой «притихшей миллионной аудитории».
Однако концепт телевизор связан в романе и с другой, более привычной для него в описываемом времени, функцией. Когда доктор Вейзак исследует пораженные участки мозга Джонни Смита, он просит его представить себе телевизор: «Он включен, но передачи нет.
Джонни увидел телевизор в своей квартире — в своей бывшей квартире. Экран подернут светло-серой изморосью. Кончики складной ан-
------
Кинг С. Мертвая зона http://www.vopona.com/27867-mertvaya-zona-stiven-king.html
340
тенны, торчащие подобно заячьим ушам, обернуты фольгой для лучшего приема передач».
Такая, на первый взгляд, малозначительная деталь в тексте свидетельствует о том, что телевизор стал важной частью образного мышления американцев, живущих в семидесятые годы, важной настолько, что с ее помощью уже можно тестировать способность мозга к такому мышлению.
Наличие телевизора постоянно сопровождает героев, независимо от того, где они находятся. Он постоянно включен, а чаще всего «гремит» в помещении, где находятся персонажи или рядом за стенкой, он мешает сосредоточиться или разговору персонажей, что-то рекламирует и навязывает. И он же дает возможность увидеть события, участником которых ты был сам, узнать о том, как президент Форд «наложил вето на ряд законопроектов» и сравнить «свою историю» с действиями президента.
После небольшой пресс-конференции, главной фигурой которой был Джон Смит, в тексте есть примечательное наблюдение героя: «Моя история будет поинтереснее, подумал Джонни с горькой радостью». Тем более, что ни в какое сравнение с историей, которая произошла между Джоном Смитом и репортером Дюссо (есть даже отснятым об этом репортаж), не идет некий «лысый республиканец, вещающий банальности о национальном бюджете». Даже история «про полицейскую собаку, нашедшую четыреста фунтов марихуаны», не вызывает того интереса, который возник в связи с необычными способностями Джона Смита. Происходит это, видимо, потому, что все остальные новости были явлением привычным и даже банальным. Кого может удивить очередное вето президента на ряд законопроектов или чьи-то рассуждения о национальном бюджете и даже собака, нашедшая четыреста фунтов марихуаны? Так или иначе, подобные события повторяются в телеэфире с определенной периодичностью. А тут — Джон Смит, который по одному только предмету может рассказать в деталях и подробностях историю человека, которому вещь принадлежала или принадлежит, который может предсказывать будущее.
Телевизионные новости в романе Кинга могут выступать причиной несчастий для тех, кого они касаются. Мать Джонни Смита, увидевшую в новостях репортаж о той самой его пресс-конференции, на которой произошло столкновение с репортером Дюссо, «хватил удар», с ней случился инсульт. Доктор Вейзак сомневается в том, что это произошло из-за того фанфарона-репортера», однако Джонни уверен в
341
том, что виноват в этом он: «Она смотрела н а м е н я, когда это случилось, — объясняет он доктору, — Разве вы не понимаете? Вы что, такой безмозглый?»
Возвращение героя к жизни после четырех с половиной лет пребывания в коме сообщает и другую примечательную деталь. Доктор Джеймс Браун, осмотрев пришедшего в себя Джонни Смита, улыбаясь, но серьезно просит сестру не пускать к больному «никаких репортеров... Бога ради!». Когда Джонни интересуется, почему доктор сказал «на счет репортеров», тот оставляет вопрос без внимания.
Причина такого отношения к репортерам понятна и без особых пояснений, хотя чуть позже появятся и они. Когда докторам стало известно о необычайных способностях Джона Смита, которые появились у него после пробуждения, то один из них боится, что сестра, к примеру, не будет молчать о том, что узнала. Расскажет мужу, тот перескажет своему боссу, «так что, пожалуй, уже к завтрашнему вечеру про вас пронюхают газеты: «Больной выходит из комы со вторым зрением». Интонация доктора свидетельствует о том, что он не видит ничего хорошего, если о способностях больного «пронюхают газеты».
Из тех составляющих, которые наполняют содержание концепта средства массовой информации, понятие «репортер» встречается в романе Кинга чаще всего, и возникает это понятие почти всегда в исключительно отрицательном значении. Репортеры у Кинга «вскакивают» и «кидаются», «рявкают» на тех, кто, по их мнению, мешает им работать, «выстреливают» фотовспышками, «сыплют» вопросами, создают толпу, из-за которой «трудно дышать». Они бесцеремонно «расталкивают» друг друга, «протискиваются» между себе подобными. Все это происходит, в частности, в тот момент, когда Джон Смит впервые появляется перед ними в вестибюле больницы, сосредоточенный и еще не до конца выздоровевший. Репортеры, в изображении Стивена Кинга, практически всегда кричат, от них постоянно исходит «град вопросов», они то и дело надвигаются и напирают на героев событий, тем самым иногда заставляя последних теряться и смущаться перед их вопросами и телекамерами. Репортеры мешают полицейским, делающим свою работу, не желают находиться за ограждением, когда идет осмотр места происшествия и т. д. и т.п.
К примеру, когда Джон Смит впервые появляется перед репортерами, «одна из телекамер надвинулась, вперившись прямо в него, и на какое-то мгновение он замялся». Именно перед толпой репортеров в этот момент герой чувствует себя беспомощным, одиноким и уяз-
342
вимым. Такую реакцию, свидетельствующую о дисгармоничном состоянии героя, вызывают в нем те, для кого погоня за новостями, а лучше — сенсациями стала смыслом существования. В этой погоне их менее всего интересует сам человек, его состояние, его позиционирование себя во времени и пространстве. Другое дело, что репортерами, даже когда их много, можно управлять, что и удается доктору Вейзаку во время той первой встречи с ними Джона Смита. Он просто напоминает им о том, как они в школе поднимали руки и говорили по очереди.
Упомянутая сцена интересна и еще одним принципиально важным наблюдением, характеризующим манеру работы репортеров. Джону Смиту задавали вопросы о том, как он оценивает свои необычные способности и может ли назвать их «экстрасенсорным явлением». Репортеры интересовались тем, как проявляются его способности: похоже ли то, что он видит, «на картинку» или это было «мысленное изображение». Его спрашивали о том, случалось ли с ним подобное до аварии. Однако в самом конце такого общения, протиснувшаяся «между двумя молодыми репортерами» полная женщина спросила его «громким, зычным голосом, будто идущим из трубы, — кто будет выдвинут в президенты от демократов в будущем году?».
С одной стороны, такой вопрос в описываемой ситуации представляет неожиданным. А с другой, почему бы и нет, если у человека есть способность видеть не только прошлое, свидетелем которого не мог быть, но и в какой-то степени предсказывать будущее. И этот же вопрос является показателем некоего практицизма общества, он выдает то, что это общество интересуется не только и не столько состоянием человека, у которого есть некие необычные способности, а скорее возможностью их практического использования. К примеру, для предсказания того, «кто будет выдвинут в президенты от демократов в будущем году». И главным оказывается это, а не сами способности, а тем более ощущения человека, который ими обладает.
Думается, не случайно и то, что у женщины, задающей этот вопрос, был громкий, зычный голос, будто идущий из трубы. Такая деталь никак не прибавляет симпатии к одной из представительниц репортерского сообщества. Как, кстати, и к автору последнего вопроса, который имел непосредственное отношение к предмету разговора, однако, по наблюдению героя, задавал его мужчина «в темном костюме с лицом трезвенника», а «в его облике было что-то чопорное и змеиное».
Пресса, несмотря на кажущееся всевластие телевидения, не утратила своего значения. Первое упоминание о газете в романе представляет ее
343
как одно из средств предвыборной борьбы. Когда кандидат в президенты Эдмунд Маски «расплакался во время страстной речи», то один из издателей «в своей газете радостно объявил, что жители Нью-Гэмпшира не любят плакс», и поэтому «кандидатом в президенты был избран другой претендент, никому не известный тип по имени Джордж Макговери».
Выступлений газет в романе боятся, потому что в них могут в очередной раз «проехаться» не только по кандидатам на разные выборные должности, но и, к примеру, по «адресу туповатых полицейских»
Не менее значима функция, которая сообщается в романе газете, это — сохранение информации. Писатель особо подчеркивает тот факт, что «с тех пор как Джонни пришел в сознание, он заставлял себя читать все газеты, стараясь наверстать упущенное».
Газета, как и телевидение, может выступать в романе в качестве источника информации о близких и знакомых людях. Так Сара узнает от мужа, что ее бывший приятель Джон Смит «попал в газету» и, судя по газетной информации, он «здоров и процветает». Более того, уже заголовок газеты извещал: «ОЧНУВШИСЬ ОТ КОМЫ БОЛЬНОЙ ДЕМОНСТРИРУЕТ ПАРАНОРМАЛЬНЫЕ СПОСОБНОСТИ НА СКАНДАЛЬНОЙ ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИИ». Сам репортаж был снабжен снимком, на котором можно было видеть «Джонни, худого, жалкого и растерянного; он стоял над распростертым телом человека по имени Роджер Дюссо, репортера льюистонской газеты. Подпись под снимком гласила: «РЕПОРТЕР ТЕРЯЕТ СОЗНАНИЕ ПОСЛЕ ОТКРОВЕНИЯ».
Сару настолько заинтересовал репортаж, что она прочла его дважды. Но более всего героиню «притягивал снимок — растерянное, охваченное ужасом лицо Джонни. Люди, обступившие распростертого Дюссо, смотрели на Джонни почти со страхом». Главное при этом заключается в том, что репортаж и особенно фотография к нему дают возможность героине не просто вспомнить о том, как она навестила Джонни сразу после его выхода из комы, но и еще раз проанализировать то необычное и странное, что появилось в его поведении. Она вспомнила собственный испуг, вызванный тем, как Джонни угадал, где она найдет потерянное обручальное кольцо, и «ей вдруг снова стало страшно». Сара начинает искать причины случившегося в событиях, более ранних, нежели злосчастная авария (маска, которой Джонни испугал ее накануне Дня всех святых). А начало всему этому новому взгляду на все, что произошло с ними, и в первую очередь с Джонни, положил самый обыкновенный газетный репортаж.
344
В приведенном эпизоде писатель использует возможность показать разную реакцию читателей на один и тот же газетный материал. Он словно бы представляет два типа читателей прессы, которые условно можно обозначить как знающие и незнающие. К первому типу относится Сара. Она знает сущность явления, на собственном опыте испытала новые способности Джонни, и поэтому газетная публикация вызывает в ней, пусть и бессознательное, но желание разобраться, глубже понять данное явление.
Ко второму типу (незнающих) читателей газеты относится муж Сары Уолт Хэзлит, который обо всем узнал только из газеты, а потому, наученный жизнью и газетными же приемами, он считает, что написанное — «это выдумка, в любом случае выдумка». Он твердо уверен в том, что «для человека, которому предстоит оплатить больничные счета на добрых полмиллиона долларов, это чертовски удачная выдумка... Он мог бы заработать семь, а то и десять тысяч, написав книгу о той аварии и своем пребывании в коме. А уж если он вышел из комы ясновидящим, то тут можно грести деньги лопатой».
Уверенность Уолта Хэзлита основывается, по всей вероятности, на том, что примеры подобного рода были, и читатели, зрители, слушатели средств массовой информации хорошо знали о том, как эти самые средства массовой информации в таком случае можно использовать. Этим, как он считает, и решил воспользоваться Джон Смит, который, как «любой человек имеет полное право заработать сколько может, разыгрывая из себя ясновидящего...» Незнающий муж Сары распространяет свое недоверие на печать в связи с тем, что она изначально не вызывает у него доверия.
С другой стороны, концепт средства массовой информации в данном аспекте выступает как средство превращения событий личной жизни в товар, имеющий спрос в обществе, а потому пригодный к тому, чтобы его можно было выгодно продать. Цена таких событий особенно высока, если они имеют трагический, а тем более сверхъестественный характер.
В отношении мужа Сары к Джону Смиту в том виде, каким представляли его средства массовой информации, есть своя логика. Печать, радио телевидение использовали историю Джона Смита как очередную сенсацию, и какое-то время он был очень популярен, о чем свидетельствовала, к примеру, ежедневная почта. Но прошло время, и благодаря тем же средствам массовой информации, «чокнутые нашли новый объект для публичного и тайного поклонения». С этого момента все
345
связанное с Джонни «стало историей», поэтому «газетчики не просили больше дать интервью» и почитатели тоже оставили в покое.
Роджер Дюссо, не поверивший в способности Джона Смита «напечатал длинную и злую статью в своей газете, где он был редактором отдела очерков». Краткий пересказ содержания его статьи дает возможность увидеть отношение прессы к тому, что называется логикой изложения материала: «<... > Он объявил случившееся жестоким и безвкусным розыгрышем. Дескать, Джонни наверняка изучил прошлое некоторых репортеров, которые могли прийти на пресс-конференцию, — так, на всякий случай. Да, признал он, прозвище его сестры Анны было Терри. Она умерла сравнительно молодой, и, возможно, амфетамины сыграли тут не последнюю роль. Но эта информация была доступна любому, кто только хотел копнуть. В статье все выглядело вполне логично. Правда, в ней не объяснялось, как Джонни, не выходя из больницы, мог получить эту «доступную информацию», однако на это обстоятельство большинство читателей, похоже, не обратили внимания».
Понятно, что для репортера, автора статьи, одержимого своей идеей, логика может не являться обязательным условием при создании гневной статьи против «шарлатана», но ведь и «большинство читателей» не заметили ее отсутствия. Муж Сары тоже не верит в «ясновидение» Джона Смита, но вызвано это как раз-таки недоверием к печати, которая в свое время всячески раздувала эту историю.
Первое упоминание о радио в романе появляется так, что оно не воспринимается в качестве средства массовой информации. Просто Джон Смит заметил, что у него стали появляться предчувствия — «он знал, например, какая пластинка зазвучит по радио еще до того, как диск-жокей проигрывал ее». В дальнейшем упоминание о радио в романе часто связано с музыкой. Возникает такое ощущение, что это изобретение человечество создало лишь для того, чтобы передавать музыкальные произведения. Коммивояжер Грег Стилсон слушает музыку по радио, отчего, кстати, у него проходит головная боль и насвистывает «мелодию песни, звучавшей по радио».
Однако радио сохраняет и функцию источника новостей, которые, так или иначе, влияют на судьбы героев. К примеру, Сара узнает об инсульте и смерти матери Джона Смита именно из радионовостей. Это сообщение было первым в выпуске, и оно «заставило ее застыть с только что вымытой тарелкой в руке». Из этого же сообщения Сара узнала, что «с матерью Джонни случился удар, когда она смотрела телевизионную передачу о встрече сына с репортерами».
346
Есть в романе Стивена Кинга и попытка протеста против того, как ведут себя средства массовой информации относительно личной жизни человека. В открытке, которую Джон Смит получил от Сары через два дня после похорон матери, та не только выражала ему свои соболезнования, но сообщала, что о случившемся она узнала по радио, и последнее обстоятельство вызывает у нее сожаление: «В определенном смысле самое прискорбное во всем этом то, что твое личное горе сделали достоянием общественности».
Перед самими средствами массовой информации та нравственная проблема, о которой пишет Сара, не стоит в принципе.
В романе много людей, увлеченных чтением журналов и газет, как, например, женщина, продающая билеты на карусель, которая делала это, «не поднимая глаз от журнала «Фотоплей». Муж Сары, кстати, уверен в том, что истории, подобные той, о которой трубит пресса в связи с Джоном Смитом, это — очередная «приманка для старушек, которые подсинивают кудряшки, читают бульварные еженедельники
<...>»
«Веселое заведение», перед входом в которое стояли «девицы в юбках с блестками и в бюстгальтерах», называется «клуб «Плейбой».
Однако, это не главное. Главное то, что печатные средства массовой информации, в отличие от телевизора имеют способность сохранять информацию для рядового потребителя ее значительно дольше, нежели радио или телевизор. Пропустив четыре с половиной года жизни страны, Джон Смит хочет узнать, о том, что происходило в ней без него и с этой целью просит принести ему «журналы за четыре года, чтобы посмотреть, кто умер. Трумэн. Джэнис Джоплин. Джими Хен-дрикс — Боже, я вспомнил, как он исполнял «Пурпурную дымку», и едва мог поверить этому <...>»
В дальнейшем отношения Джона Смита с одним из журналов станут основой для развития сюжета романа. Когда шум вокруг имени героя и его способности к ясновидению почти затих, в его доме появился репортер журнала «Потусторонний взгляд» Ричард Дис, сразу заявивший о том, что герой и журнал, возможно, будут «полезны друг другу». Мы еще ничего не знаем о характере этого журнала, о том, кто его читает, но внешний вид репортера и его и манера говорить уже не вызывают доверия героя, который задается вопросом: «Волосы его, почти совсем седые, по-модному не закрывали уши. Искусственная седина, изумился Джонни. Что можно подумать о человеке, который говорит как сквозь подушку и красит волосы под седину?»
347
Дальше — больше. Оказывается, что Джону Смиту этот журнал знаком — «он продается у касс в любом супермаркете»: «<... > Дешевая бумага, заголовки чуть не прыгают со страниц, пытаясь вас задушить. Ребенок убит пришельцами из космоса, кричит в отчаянии мать. Продукты, которые отравляют ваших детей. Двенадцать ясновидящих предсказывают землетрясение в Калифорнии в 1978 году».
Главное в этой характеристике, конечно же, не «дешевая бумага», а кричащие настолько заголовки, что у читателя возникает ощущение, что едва ли «не прыгают со страниц» и пытаются его задушить. Выразительно и узнаваемо представлена и тематика журнала: пришельцы-убийцы, отравляющие продукты, ясновидящие. Такая характеристика наполняет концепт журнал значением средство удушения и создания нервозного («прыгающего») состояния.
Чуть ниже сам Ричард Дис значительно дополняет то впечатление, которое уже сложилось у героя относительно журнала: «<... > «Потусторонний взгляд» специализируется на парапсихологии. Откровенно говоря, читатель млеет от наших материалов. Еженедельный тираж три миллиона. Три миллиона читателей каждую неделю, мистер Смит, ничего себе разгончик, а? Как мы этого достигаем? Придерживаемся возвышенного, духовного...
— Близнецы съедены медведем-людоедом, — пробормотал Джонни».
Можно представить себе три миллиона читателей, интересующихся парапсихологией, а заодно млеющих от истории о съеденных медведем-людоедом близнецах. Значительный тираж репортер объясняет тем, что журнал придерживается «возвышенного, духовного» и не оставляет без комментария реплику Джона относительно «медведя-людоеда», которой тот иллюстрирует представления редакции об этом самом «духовном» и «возвышенном». Объясняя причины появления подобных публикаций, репортер продолжает характеризовать свой журнал и его редакционную политику: «Что поделаешь, — говорит он, — мы живем в суровом мире. Людям нужно рассказывать о таких вещах. Они имеют право знать. Но на каждую статью о предметах низменных у нас приходится три других о том, как безболезненно скинуть вес, как достичь сексуального удовлетворения и совместимости, как приблизиться к богу <...>»
Хорошо известный прием, используемый средствами массовой информации определенного рода: они пишут о низменном, потому что «мы живем в суровом мире» и людям надо рассказывать об этом, ибо они «имеют право знать». Такая идеология открывает возможности
348
для самых низменных и вредных, беспринципных и безнравственных публикаций и передач. Примечательно, что, говоря о трех «других», то есть отличных от низменных публикациях, репортер в один ряд ставит приближение к богу и сексуальное удовлетворение. Для него, как и для редакции его журнала, это равнозначные понятия, имеющие отношение к возвышенному и духовному.
Сам репортер в бога не верит, ибо «в демократической, величайшей стране мира. каждый человек — сам себе пастырь». А с другой стороны, по его мнению, это и не обязательно: «Все дело в том, что наши ч и т а т е л и верят в бога. Они верят в ангелов и чудеса...
— И в изгнание нечистой силы, дьяволов и черные мессы.
— Да, да, да. Вы уловили. У нас с п и р и т у а л и с т и ч е с к а я аудитория. Люди верят во всю эту потустороннюю чепуху».
Ни о каких мировоззренческих или идейных позициях, о борьбе за свою идеологию или нравственность речь не идет в принципе. «Спиритуалистическая аудитория» — это источник дохода для издателей журнала. Для этой аудитории журнал будет печатать абсолютно все, лишь бы угодить ее настроениям, вкусам, вере и суевериям. Таков циничный подход бульварной прессы к своему читателю: давать ему все, на потребу его желаний, даже то, что сама она считает «потусторонней чепухой».
Исходя из такой политики, журнал «Потусторонний взгляд» готовит «новогодние выпуски, а также специальные номера ко Дню независимости — о путях Америки в грядущем году». Такие номера обычно «насыщены информацией», но по признанию того же Ричарда Диса, «стреляют» они «вхолостую по внешней и экономической политике», дают «всякую смесь». И чтобы не «стрелять вхолостую», для улучшения работы в «спиритуалистическом» направлении журнал уже подписал контракты с десятью известными экстрасенсами Америки и намерен сделать тоже самое и с Джоном Смитом.
Готов даже проект того, как все это будет выглядеть: «Ваш портрет и небольшая колонка будут появляться приблизительно раз в месяц в номерах, посвященных исключительно паранормальным явлениям. Придумаем подзаголовок: «Десять известных экстрасенсов из журнала «Потусторонний взгляд» предсказывают второе президентство Форда» или что-нибудь в этом роде». Самому Джону Смиту вообще ничего не надо делать, так как писать за него, как и за остальных экстрасенсов, будут штатные сотрудники журнала. В пример Ричард Дис приводит одного из таких «преуспевающих ребят». Ему нельзя доверить колонку
349
в журнале, потому что он «девяти классов не кончил» и даже «слово «корова» не напишет без ошибок». Предсказания за него пишут в редакции.
Репортер знает о том, что позволяет журналу проводить такую политику: «Свобода слова, полная свобода слова. Вы бы поразились, с каким удовольствием проглатывает читатель самую дикую ложь». То есть свобода слова понимается в журнале Ричарда Диса (и не только в нем!), как возможность давать читателю «самую дикую ложь».
Это открытие буквально ошеломило героя: «Ложь, — повторил ошеломленный Джонни. Он даже удивился тому, что начинает злиться. Его мать покупала «Потусторонний взгляд» с незапамятных времен, когда там еще печатались снимки разбитых и залитых кровью автомашин, отрубленных голов, тайно сделанные фотографии казней. Она верила каждому слову. Очевидно, как и почти все остальные 2 999 999 читателей. А тут перед ним сидит этот тип с крашенными под седину волосами, в ботинках за сорок долларов и рубашке, только что вынутой из магазинной коробки, так что видны складки, и толкует о журнальных утках <...>».
Оказывается, мать Джона Смита была одной из тех, кто с незапамятных времен внимал самой откровенной лжи журнала. Эпизод интересен еще и тем, что в нем продолжается характеристика того, что печаталось в журнале, хотя такое ее развитие (разбитые и залитые кровью машины, отрубленные головы и фотографии казней) существенно сложившегося представления уже не меняют.
Важнее другое. Упоминание о репортере, как о типе «с крашенными под седину волосами», которое, кстати, встречается во второй раз, начинает ассоциироваться с представляемым им изданием. Искусственная седина Ричарда Диса, так же лжива, как его журнал «Потусторонний взгляд».
Джону Смиту предлагается участвовать в создании этой лжи, причем, не прилагая особых усилий. Надо только позвонить в редакцию журнала, если он наткнется «на что-нибудь интересное», дело будет отдано «в профессиональные руки, и материальчик готов», тем более что механизм создания подобных материальчиков «отработан». Его материальные интересы будут учтены обязательно и платить ему будут «шикарно», ведь в редакции журнала знают, что долг Джона Смита за лечение составляет около двухсот тысяч долларов.
Как экстрасенсу Джону Смиту предлагается специализация — работа с предметами. Ему будет дважды в месяц предоставляться колон-
350
ка в журнале (настоящий клад) «Джон Смит приглашает читателей «Потустороннего взгляда» присылать личные вещи для парапсихоло-гического исследования... »
Беспринципность редакции журнала по отношению к своим читателям поистине не знает границ. Оказывается, присылаемые для «парапсихологического исследования» вещи, о чем специально будет оговорено в контракте, не будут возвращаться их владельцам, а станут собственностью самого экстрасенса. И это будет давать значительный доход, ибо «чего они только не присылают! Бриллианты, золотые монеты, обручальные кольца., — восхищается Ричард Дис, — мы можем оговорить в контракте, что все присланное становится вашей собственностью».
Узнанное Джоном Смит о деятельности журнала и предложение ему участвовать в таком бессовестном во всех отношениях обмане вызывают настоящий гнев героя, который в ответ на заманчивое предложение грубо притягивает к себе журналиста и говорит: «Ты вампир — вот что. Ты пожираешь человеческие надежды. Тебе бы работать на кладбище. Я думаю, твоей матери следовало умереть от рака на следующий же день после того, как она тебя зачала. Если есть ад, надеюсь, ты в нем сгоришь».
И в этот момент преуспевающий репортер весьма популярного журнала начинает вести себя, «как торговка в рыбном ряду»: визжит и орет «благим матом», называет Джона неотесанным олухом и требует, чтобы тот забыл все, о чем ему говорили. И это еще не все. Ричард Дис угрожает Джону Смиту тем, что журнал, имеющий три миллиона читателей, обладает возможностями «разделаться» с несостоявшимся автором-экстрасенсом так, что ему уже никто не поверит, даже если Джон предскажет «весну в апреле». Ричард Дис убежден, и не без оснований, в силе воздействия печатного слова, способного создавать и разрушать авторитеты, делать из людей героев и превращать их в ничтожество: «Плакала твоя книжка! — визгливо закричал Дис, очевидно не придумав более страшной угрозы. — Тебя оборжут во всех издательствах Нью-Йорка! Редакторы бульварных листков не подпустят такого дурака и близко, когда я тебя разложу! Есть много способов уделать подобных умников, и мы тебя, дерьмо собачье, уделаем!»
В представлении Ричарда Диса, а он знает, о чем говорит, вся пресса, а не только «бульварные листки» — это некое сообщество, связанное общими и интересами, и принципами работы, которое готово любыми средствами отстаивать и эти принципы, и эти интересы, готово унич-
351
тожить, превратить в ничто, любого, на них покусившегося. Таким выступает концепт средства массовой информации в представлении одного из тех, кто имеет к ним непосредственное отношение.
Журналу «Потусторонний взгляд» в романе, а точнее, в судьбе главного героя суждено было сыграть и другую роль. Джонни Смит был уверен: в том, что он снова оказался в объятиях Сары, «почти через пять лет со дня ярмарки», не последнюю роль сыграл визит Ричарда Диса, сотрудника журнала «Потусторонний взгляд». Именно после столь неприятного визита он «в конце концов сдался и позвонил Саре, пригласив ее заехать, потому что им овладело страстное желание позвонить хорошему человеку и избавиться от гадкого привкуса во рту. Так он, по крайней мере, убеждал себя».
Однако и месть этого журнала за несогласие с ним сотрудничать не заставила себя долго ждать. Недели через две после визита Ричарда Диса Джон Смит получил третью страницу журнала за прошлую неделю. Эта страница дает писателю возможность дополнить представление о тех материалах, которыми жил «Потусторонний взгляд»: «<... > Центральное место занимала «разоблачительная» история про симпатягу комика из телевизионного детектива; в свое время его дважды выгоняли из школы (двенадцать лет назад) и раз арестовывали за хранение кокаина (шесть лет назад). Свеженькая новость для американских домохозяек. Еще там была зерновая диета, фотография вундеркинда и рассказ о девятилетней девочке, чудесно исцеленной в Лурде от церебрального паралича (ВРАЧИ ОЗАДАЧЕНЫ, ликующе возвещал заголовок)».
Главной, разумеется, была «отчеркнутая заметка без подписи под названием «ЯСНОВИДЯЩИЙ» ИЗ МЭНА ПРИЗНАЕТСЯ В ОБМАНЕ». Из этой заметки три миллиона читателей могли узнать и том, насколько печется о них журнал, и о том, каким шарлатаном оказался Джон
Смит: «ПОТУСТОРОННИЙ ВЗГЛЯД» ВСЕГДА СЧИТАЛ СВОЕЙ
ГЛАВНОЙ ЗАДАЧЕЙ НЕ ТОЛЬКО ДАВАТЬ ЧИТАТЕЛЯМ ИСЧЕРПЫВАЮЩУЮ ИНФОРМАЦИЮ ОБ ЭКСТРАСЕНСАХ, КОТОРЫХ ИГНОРИРУЕТ ТАК НАЗЫВАЕМАЯ «БОЛЬШАЯ ПРЕССА», НО И РАЗОБЛАЧАТЬ ЖУЛИКОВ И ШАРЛАТАНОВ, ДО СИХ ПОР МЕШАЮЩИХ ОФИЦИАЛЬНОМУ ПРИЗНАНИЮ ПАРАНОРМАЛЬНЫХ ЯВЛЕНИЙ.
ОДИН ИЗ ТАКИХ ЖУЛИКОВ НЕДАВНО ПРИЗНАЛСЯ В ОБМАНЕ КОРРЕСПОНДЕНТУ НАШЕГО ЖУРНАЛА. ЭТОТ, С ПОЗВОЛЕНИЯ СКАЗАТЬ, «ЯСНОВИДЯЩИЙ», ДЖОН СМИТ ИЗ ПАУНАЛА,
352
Стивен КИНГ
ШТАТ МЭН, СКАЗАЛ: «ВСЕ БЫЛО ПОДСТРОЕНО С ЦЕЛЬЮ ОПЛАТИТЬ МОИ БОЛЬНИЧНЫЕ СЧЕТА. А ЕСЛИ МНЕ УДАСТСЯ СОСТРЯПАТЬ КНИЖОНКУ, Я ПОЛУЧУ ДОСТАТОЧНО, ЧТОБЫ РАЗДЕЛАТЬСЯ С ДОЛГАМИ И БЕЗБЕДНО ПРОЖИТЬ ЕЩЕ ПАРУ ЛЕТ.
НЫНЧЕ ЛЮДИ ПОВЕРЯТ ЧЕМУ УГОДНО, ТАК ПОЧЕМУ БЫ
МНЕ НЕ ПРИПРАВИТЬ СВОЮ ЕДУ ХОРОШЕЙ ПОДЛИВКОЙ?» ... БЛАГОДАРЯ «ПОТУСТОРОННЕМУ ВЗГЛЯДУ», КОТОРЫЙ
ВСЕГДА ПРЕДУПРЕЖДАЛ ЧИТАТЕЛЕЙ, ЧТО НА ОДНОГО НАСТОЯЩЕГО ЯСНОВИДЯЩЕГО ПРИХОДИТСЯ ПО ДВА САМОЗВАНЦА, ПОДЛИВКА ДЖОНУ СМИТУ НЕ ДОСТАЛАСЬ. И МЫ
ПОДТВЕРЖДАЕМ СВОЕ ОБЕЩАНИЕ ВЫСЛАТЬ 1000 ДОЛЛАРОВ
КАЖДОМУ, КТО УЛИЧИТ ЛЮБОГО ИЗ НАШИХ ЗНАМЕНИТЫХ
ЯСНОВИДЯЩИХ В ОБМАНЕ.
ОБМАНЩИКИ И ШАРЛАТАНЫ, БЕРЕГИТЕСЬ!»
С одной стороны, журнал воспользовался логикой мужа Сары, который считал, что история с ясновидением Джона Смита — всего лишь способ рассчитаться по больничным счетам. И это свидетельствует о том, что в журнале хорошо знали логику и психологию тех, кому были адресованы их материалы, но с другой, Джону Смиту в заметке, автором которой, вне сомнения, был Ричард Дис, приписывалась логика рассуждений и тактика самого журнала, так ясно и четко изложенная тем же репортером. Немаловажно и то, что сам журнал в процитированной заметке выступает исключительно в качестве защитника интересов читающей публики.
Перечитав заметку дважды, герой пришел к выводу о том, что «недремлющая пресса не любит.. , когда какой-то Джон Смит спускает ее представителя с лестницы». Он еще надеялся, что на этом все и закончится. Однако на совещании учителей, которые приступили к работе в середине года, он заметил, что лишь немногие из коллег обменялись с ним рукопожатиями, кроме того, он ощутил некоторую сдержанность и настороженность во взглядах, хотя и убеждал себя в том, что ему это, возможно, показалось: «А если нет, ну и пусть... в этом даже есть что-то забавное. Жаль, что они не читают «Потусторонний взгляд», а то бы знали, что он обманщик и нечего его бояться».
После заметки в «Потустороннем взгляде» на адрес Джона «бандероли с вещами приходить перестали, словно кто-то поставил на их пути невидимый заслон, — вот она, сила печатного слова, сказал Джонни отцу». Ирония героя, конечно, вполне уместна, но и отказать в справедливости мысли о силе печатного тоже нельзя. Использование
353
этой силы имело для Джона Смита и другие последствия. Бандероли с вещами сменил «поток рассерженных — в основном анонимных — писем и открыток от людей, которые сочли себя обманутыми». В этих письмах его стыдили, обещали ему, что он сгорит в аду, что его «бросят в Озеро ОГНЯ», обвиняли в том, что он хотел «обжулить наши Амери-канские Штаты», а потому «продал свою «Бессмертную Душу за несколько дешевых монет». Его называли Жуликом-Трюкачом, «лживым пророком» и менее литературными словами. А особенно благодарили журнал, который раскусил шарлатана. Были среди авторов писем и настоящие проходимцы, которые захотели стать партнерами Джонни, чтобы вместе дурачить публику.
Однако прошло время, поток писем иссяк, и Джонни вспомнил «предсказание Энди Уорола: для каждого американца наступает день, когда он может прославиться на пятнадцать минут». Славу «на пятнадцать минут» для героя организовала пресса, и она сделала так, чтобы «его пятнадцать минут пришли и ушли, и никто на свете не радовался этому больше, чем сам Джонни». Другое дело, что развитие событий очень скоро показало, что радовался он рано.
Происходящее в романе в дальнейшем, так или иначе, связано с тем, какую роль сыграли средства массовой информации в судьбе героя. Одной из причин первоначального отказа даже общаться с шерифом Баннерманом по поводу какого-то преступления было то, как о Джоне Смите написал «этот дурацкий «Потусторонний взгляд», в статье которого он представлен самозванцем. И в этот момент особенно последовательно проявляется функция газеты как средства со-хранения информации. Решив из чистого любопытства более детально ознакомиться с тем, о каком преступлении идет речь, Джон Смит начинает просматривать «Воскресную газету трехнедельной давности».
Статья, сопровождаемая несколькими фотографиями, рассказывала о «душителе из Каслрока», о том, кто уже стал его жертвами, и об охоте на него, которая продолжалась уже пять лет. Результатов не дало даже привлечение к этому делу ФБР. А изнасилования и убийства, вызывавшие порой нешуточные страсти, продолжались. Эти страсти периодически вызывали и подогревали публикации в прессе. Так, после убийства учительницы начальных классов «масла в огонь подлила газета «Юнион лидер», опубликовавшая статью под названием «БЕЗДЕЛЬНИКИ ПОЛИЦЕЙСКИЕ ИЗ СОСЕДНЕГО ШТАТА».
В этой статье «приводились заявления двух местных психиатров, которые согласились прояснить ситуацию при условии, что их имена
354
не будут названы». Мнения обоих психиатров не вызвали особого доверия Джона Смита. На читателей «Юнион лидер» особое впечатление произвело то, что преступник, «по-видимому, сексуально крайне возбудим, активен, склонен к риску и уверен в своей безнаказанности. «Он, вероятно, убежден, что полиция его не поймает», — заключил анонимный психиатр. Статья заканчивалась словами: «И пока убийца не ошибся в своих расчетах».
Всего лишь два предложения из статьи, которые цитируются в романе, — это возможность увидеть то, как всего лишь одной фразой о том, в чем был убежден преступник и как он не ошибся в своей убежденности относительно способностей полицейских, можно создать в обществе вполне определенное настроение и отношение к тем, кто должен оберегать покой и безопасность граждан.
Статья заставила героя задуматься над тем, насколько эта серия нераскрытых преступлений его или не его дело. Газетная публикация порождает настоящий поток нравственных размышлений героя относительно того, насколько возможно и имеет ли он право оставаться в стороне, когда может благодаря способности к ясновидению помочь обезвредить преступника. В какой-то момент эти размышления вообще представляются герою «бессмысленным самокопанием», но в конечном итоге он сам решил найти того шерифа, с которым отказался общаться.
И здесь снова выясняется, что причиной того, что доктор Вейзак дал шерифу телефон Джона Смита, была опять-таки газетная заметка. Из нее доктор узнал, что в тех краях, где живет Джонни есть «пять убитых женщин. Две девочки. Молодая мать. Учительница младших классов. Предельно банальная история, правда? Настолько банальная, что из нее, пожалуй, даже нельзя состряпать фильма или передачи для телевидения. И тем не менее все правда. Особенно мне жаль учительницу. Засунули в трубу, как мешок с отходами <...>»
Рассказ доктора Вейзака о том, как он воспринял информацию об убийствах пяти женщин, интересен в данном случае тем, что его представление о совершенных преступлениях сформировались на основе газетной публикации. Благодаря последней, история человеческих трагедий становится «предельно банальной историей», настолько банальной она выглядит в газетном изложении, что становится даже неинтересной, ведь из нее «даже нельзя состряпать фильма или передачи для телевидения». Значит, такова способность прессы — превращать трагедии в банальности.
355
Чуть ниже в романе снова есть подтверждение тому, насколько обязательным атрибутом жизни американца 70-х годов прошлого века стал телевизор. Вернувшийся домой, отец говорит, что надо обязательно посмотреть новости по Эн-би-си, ее телевизионщики весь день крутились в Калс-Роке, где снова произошло убийство, на этот раз девятилетней девочки.
Следующий за этим эпизод просмотра телевизионных новостей дает читателю вполне четкое и определенное представление о том, чем наполняются новостные выпуски, и даже почувствовать то, как и с какими настроениями эти новости подаются зрителю: «На экране появился Джон Чанселлор с дневным уловом новостей: борьба за власть (избирательная кампания Фреда Харриса идет вяловато), правительственные постановления (американским городам, по словам президента Форда, недостает реализма в решении бюджетных вопросов), сообщения из-за рубежа (общенациональная забастовка во Франции), биржевые новости (играют на повышение) и, наконец, информация «для души» — о мальчике, который при церебральном параличе сумел откормить корову весом в четыре центнера.
<...> Жители небольшого городка на западе штата Мэн проведут сегодня бессонную ночь. Речь идет о Касл-Роке, где за последние пять лет совершенно пять чудовищных убийств — изнасилованы и удушены лица женского пола в возрасте от четырнадцати лет до семидесяти одного года. Сегодня здесь произошло шестое убийство, жертвой стала девятилетняя девочка. Подробности из Касл-Рока сообщит Кэтрин Маккин.
А вот и она, точно фея из сказки, оказавшаяся на подмостках жизни. Кэтрин стояла напротив здания городского управления. Первые хлопья снега, предвестники близкой метели, ложились ей на пальто и светлые волосы.
— В этом небольшом фабричном городке Новой Англии царит атмосфера нарастающей истерии, — начала она. — Население Касл-Рока уже давно живет в тревоге из-за неизвестного, которого местная пресса окрестила «душителем из Касл-Рока», или иначе — «ноябрьским убийцей». Тревога сменилась настоящим ужасом — это слово никому здесь не кажется чересчур сильным — после того, как сегодня днем в городском парке было обнаружено тело Мэри Кэт Хендрасен. Это произошло недалеко от эстрады, где когда-то нашли труп официантки Альмы Фречет, первой жертвы «ноябрьского убийцы».
Последовала панорама городского парка, который сквозь пелену разыгравшейся метели казался мрачным и безжизненным. Затем по-
356
казали школьную фотографию улыбающейся Мэри Кэт Хендрасен с широкими металлическими скобками на зубах. Красивые белокурые локоны. Платье цвета электрик. Наверное, это ее самое лучшее платье, с горечью подумал Джонни. Мама нарядила дочку, чтобы она хорошо выглядела на школьной фотографии.
Репортаж продолжался — теперь телезрителям напоминали историю предыдущих убийств <...>»
Чуть ниже, когда Джон Смит уже принял решение, в продолжении репортажа он увидел того самого шерифа Баннермана, которому в этот момент звонил: «Джонни повернулся к экрану и увидел Баннер-мана таким, каким он был сегодня днем — в меховой куртке с капюшоном и шерифской нашивкой на рукаве. Ему было явно не по себе, хотя он довольно стойко отбивался от наседавших на него репортеров. Баннерман оказался широкоплечим мужчиной с высоким лбом и темными вьющимися волосами. Очки без оправы придавали ему довольно странный вид.
— Мы прорабатываем разные версии, — сказал Баннерман с экрана
<...>».
Здесь рассказано о том, в каком порядке подается информации, где ставятся «перебивки» и когда наступает очередь информации «для души». Настоящее методическое руководство на тему, как составлять новости, как строить сенсационный репортаж, хотя подано все это через отношение автора. Не без иронии отмечено и то, что репортер, рассказывающая об очередном чудовищном преступлении, выглядит «точно фея из сказки, оказавшаяся на подмостках жизни». Использование в репортаже панорамы городского парка, школьной фотографии улыбающейся девочки, которая погибла, иллюстрирует способность и стремление телевидения из любой трагедии делать зрелище. Принципиально важным, с точки зрения зрелищности и эмоционального воздействия на зрителя, является и появление местного шерифа, который выступает практически виновником того, что преступления в городке не прекращаются.
Однако необходимо отметить и другое. Именно в момент просмотра телевизионного репортажа Джон Смит решил, что он не может оставаться в стороне, не может отказать полиции в помощи, если у него есть такая возможность. Когда шериф Баннерман спросит Джонни, почему он передумал и решил помочь, герой ответит, что «из-за сообщения в теленовостях». Значит, во всех этих приемах, телевизионных ходах, а то и просто уловках есть какой-то принципиально важ-
357
ный эффект воздействия на зрителя, который заставляет последнего активно реагировать на увиденное, что и случилось с Джоном Смитом.
Есть в романе Кинга еще одно, важное и интересное наблюдение. Телевизор своими «картинками», своими «представлениями» героев репортажа может вводить в заблуждение, что и случилось в связи с шерифом Баннерманом, который в жизни «оказался не просто крупным мужчиной, а настоящим гигантом».
Последующее развитие действия в романе Кинга не добавляет чего-то принципиально нового к тому образу средств массовой информации, который уже создан. Есть там группа репортеров, которые дожидаются новостей о ходе раскрытия преступления в городском управлении, некоторые из них были на пресс-конференции Джонни в больнице. Узнав в нем того самого, которого представляли как обладающего некими сверхъестественными способностями, один из журналистов, в соответствии с выработанным общим стилем общения, манерой поведения репортеров, бесцеремонно спрашивает: «Судя по тому, как пишет «Инсайд вью», вы шарлатан. Это правда?». И получает ответ Джона Смита: «На это я могу вам ответить только одно: «Инсайд вью» печатает то, что находит нужным <...>».
Не дождавшись другого ответа, репортеры «ринулись к двум телефонам-автоматам», чтобы передать сенсационную новость: полиция пользуются услугами человека, который выдает себя за экстрасенса, а на самом деле — он обыкновенный шарлатан. А сама трагедия оказывается уже где-то на втором месте. Шериф считает, что они с Джоном Смитом «вляпались», «а Джонни мысленно уже видел газетные заголовки — пикантную добавку к недавно забурлившей похлебке: ШЕРИФ ИЗ КАСЛ-РОКА ПРИВЛЕКАЕТ МЕСТНОГО ЭКСТРАСЕНСА К ДЕЛУ ОБ УДУШЕНИИ. ЯСНОВИДЯЩИЙ ИДЕТ ПО СЛЕДУ
«НОЯБРЬСКОГО УБИЙЦЫ». МОЕ ПРИЗНАНИЕ В МОШЕННИЧЕСТВЕ — ФАЛЬШИВКА, — ЗАЯВЛЯЕТ СМИТ <...>».
Есть и другие опасения, связанные с тем, что репортеры бдительно следят за любыми новостями, связанными с преступлением. Заметив в управлении спящего полицейского, шериф отправляет его отдохнуть домой, объясняя причину своего распоряжения так: «Не хватало, чтобы кто-то из репортеров щелкнул его сейчас. А наутро в газетах заголовок: «РАССЛЕДОВАНИЕ В КАСЛ-РОКЕ ИДЕТ ПОЛНЫМ ХОДОМ», — и нас всех отправляют мести улицы».
Опасения шерифа понятны, однако понятно и другое: герои живут в обществе, в котором верно и вовремя поданная информация может
358
стоить карьеры. Значит, в этом обществе, несмотря на все проблемы, связанные с поведением прессы, ее манерой общаться, добывать и интерпретировать информацию, к слову последней не только прислушиваются, но и активно на него реагируют.
Реально же репортеры мешают полицейским работать: не дают покоя ни на входе, ни на выходе из управления. Они напоминают Джону Смиту собак, которых наблюдал в детстве: «Если кто шел мимо с удочкой, собаки выбегали навстречу и нагоняли страху. Они даже и не кусались, просто хватали за ноги». Сравнение более чем выразительное, репортеры ведут себя так же, как собаки: даже не кусаясь, могут нагонять страх на проходящих полицейских. Когда шериф и Джонни выходят снова в коридор, на них обрушивается буквально град вопросов: «<... > Вы знаете, Джонни, кто это?
— Есть идеи?
— Как насчет биотоков, мистер Смит?
— Это вам, шериф, пришла мысль пригласить экстрасенса?
— Шериф Баннерман, об этом знают полиция штата и генеральный прокурор?
— Джонни, вы надеетесь раскрыть это дело?
— Шериф, вы его уже оформили своим помощником?».
С характером вопросов репортеров мы уже сталкивались во время пресс-конференции в больнице. Представленные в данном эпизоде показывают то, как часто среди вопросов репортеров встречаются те, которые рассчитаны не на выяснение сторон и обстоятельств проблемы, а на то, чтобы вызвать раздражение, а то и просто поиздеваться над тем, кому они предназначены.
Необходимо отметить еще одну примечательную деталь. Когда Джон Смит, благодаря своему ясновидению, назвал имя преступника, то шериф Баннерман категорически отказывается верить тому, что преступником оказался его любимый сотрудник. Он не только требует, чтобы Джон Смит убирался из управления, но и предупреждает: «Убирайтесь отсюда, — сказал он. — Попросите кого-нибудь из ваших дружков-газетчиков отвезти вас домой. По дороге можете устроить пресс-конференцию. Но клянусь Богом, Господом Богом клянусь, если вы упомянете имя Фрэнка Додда, я отыщу вас и переломаю кости».
Джон Смит, однако, не считает газетчиков своими друзьями, но эпизод интересен тем, что иллюстрирует то, насколько не хочется человеку власти, чтобы не нужная ему информация попала в прессу. Бо-
359
язнь этого настолько сильна, что даже тот, кто еще полчаса тому назад был объектом насмешек и издевательств репортеров, сразу же становится в глазах шерифа их другом.
Когда правота Джона Смита подтвердилась, он снова стал героем публикаций в прессе. Без каких-либо комментариев в романе приводится два газетных сообщения:
«Нью-Йорк таймс», 19 декабря 1975 года:
ЭКСТРАСЕНС ИЗ МЭНА ПРИВОДИТ ШЕРИФА К ДОМУ ЕГО ПОМОЩНИКА — УБИЙЦЫ ПОСЛЕ ОСМОТРА МЕСТА ПРЕСТУПЛЕНИЯ
(Специально для «Таймс») Возможно, Джон Смит и Паунала никакой не экстрасенс, но не так-то просто будет убедить в этом шерифа Джорджа Баннермана из графства Касл, штат Мэн. Придя в отчаяние после шестого случая изнасилования и убийства в маленьком городе Касл-Рок на западе штата Мэн, шериф Баннерман позвонил Смиту и попросил помочь расследованию. Имя Смита вызвало широкий общественный резонанс в начале года после того, как он, проведя четыре с половиной года в бессознательном состоянии, вышел из глубокой комы. Еженедельник «Инсайд вью» объявил его шарлатаном, однако шериф Баннерман на вчерашней пресс-конференции был лаконичен: «У нас в Мэне не очень-то верят всяким нью-йоркским газетчикам».
По словам шерифа Баннермана, Смит облазил на четвереньках место в городском парке Касл-Рока, где было совершенно шестое по счету убийство. Дело кончилось тем, что он слегка обморозился, но установил личность убийцы — им оказался Франклин Додд, помощник шерифа, прослуживший пять лет в полиции графства Касл.
Ранее в этом году Смиту было видение, будто загорелся дом его лечащей сестры. Так оно и оказалось. Эта история вызвала разноречивые толки в его родном штате. На проведенной вскоре пресс-конференции один из репортеров потребовал, чтобы Смит...
«Ньюсуик», 24 декабря 1975 года, страница 41:
НОВЫЙ ГУРКОС
Кажется, в нашей стране объявился первый настоящий экстрасенс со времен ясновидящего Питера Гуркоса, выходца из Германии, который мог рассказать подробности частной жизни любого человека, коснувшись его руки, или кольца, или содержимого сумочки.
Джон Смит, застенчивый и скромный молодой человек, живет в Паунале на юге штата Мэн. В этом году он пришел в сознание после четырех с лишним лет глубокой комы — следствие автомобильной
360
катастрофы (см. фото). По мнению невролога Сэмюэла Вейзака, лечащего врача, выздоровление Смита «представляется из ряда вон выходящим».
Смит, слегка обморозивший пальцы, пробыл четыре часа в бессознательном состоянии после неожиданной развязки, которая положила конец делу о целой серии убийств в Касл-Роке. Сейчас Смит поправляется и...».
Так выразительно и многосторонне выглядит концепт средства массовой информации всего лишь в одном романе Стивена Кинга.
361