Вы здесь

РАЗУМ НАСТУПАЮЩИЙ.

РАЗУМ НАСТУПАЮЩИЙ

 

***

1 (854).

Нет, возвращенье золотого века

не состоялось с торжеством машин;

в пару и дыме волей человека

встал над землей Железный Властелин.

Земные блага и тяжелый крест

вместил в себя технический прогресс.

 

2 (855).

Руды и кокса за куском кусок,

сырье другое жадно он глотает

и, не скупясь, вещественный поток

в людские руки щедро изрыгает.

Приходит срок великого почина -

рождается машина от машины.

 

3 (856).

Британца Генри Бессемера печь

(позвольте по-ученому: конвертер)

дешевой стали помогала течь,

вращаясь по оси, как будто вертел.

Однако сталь Мартеновских печей

британской стали не в пример прочней.

 

4 (857).

Станок токарный, полуавтомат,

послушный, точный, тонкий и умелый;

и рядом молот паровой, гигант -

клади под пресс любую глыбу смело.

Для фермерских машин все чаще стали

детали делать из особой стали.

 

5 (858).

Когда товара столько, что порой

и у вола отказывают ноги,

железный коньдоставит груз любой

по Стефенсона рельсовой дороге.

Наметит скоро новой жизни стиль

игрушка - паровой автомобиль.

 

6 (859).

Прошло полвека, сеть стальных дорог

связала страны, города и веси;

и электрички первый путь пролег,

уже не задымляя поднебесье.

Планету не лишили красоты

тоннели и чугунные мосты.

 

7 (860).

Шоссейный путь прямей и глаже стал,

потворствуя автомобильным шинам.

Трудяга пар, пыхтя, бензин признал

и место уступил автомашине.

Здесь немцы потрудились, но рекорд

поставил в этом деле Генри Форд.

 

8 (861).

Нашлась дорога новая, она

еще свободна в третьем измереньи,

но только вверх. Известна жесткость «дна»

для тех, кто испытал себя в пареньи.

На крыльях рукотворных в этот рай

влетели всех проворней братья Райт.

 

9 (862).

Три океана связаны теперь

каналами Суэца и Панамы;

шлюз раскрывает створчатую дверь

широко пред дымящими судами.

В пути скучая, весточку отправь,

к твоим услугам всюду телеграф.

 

10 (863).

Нетерпелив однако человек

(как длинен кабель межконтинентальный!).

И начинают, обгоняя век,

трудиться над проблемой связи дальней

Попов с Маркони; наконец готов,

как в сказке, телеграф без проводов.

 

11 (864).

Взаимосвязь увидел Фарадей

меж током электрическим и светом,

и магнетизмом. И в триаде сей

нашел он полеволну при этом).

Индукцию открыл дотошный бритт.

Все Максвелл интегралом подтвердит.

 

12 (865).

Энергии непостоянный бог

забыв о паре, изменив бензину,

свое призванье обнаружить смог

в электродинамической машине.

Пожалуй, будет Прометей смущен,

когда затеплит лампу Эдисон.

 

13 (866).

Неудержимый электронов бег -

примета девятнадцатого века,

и в трубке телефонной человек

услышит скоро голос человека;

и даже мертвых может слышать он,

включая по желанью граммофон.

 

14 (867).

Капризно просят: «Облегчите труд!»

швея и романист, писец согбенный.

На радость им машинки создадут

и Ремингтон, и Зингер непременно.

Теперь сколь хочешь платья шей, пиши -

«строчи» для бренных тел и для души.

 

15 (868).

Появится в многоэтажках лифт,

и калорифер вытеснит камины;

войдут ватер-клозет и ванна в быт,

стиральные, кухонные машины.

А место дрожек, кэбов и карет

уверенно займет велосипед.

 

16 (869).

Способно не у каждого «нутро»

дорожных пробок выдержать томленье.

Плюнь на такси! И полезай в метро -

в любой конец доедешь во мгновенье.

А если мили надоест считать,

успеешь свежий номер полистать.

 

17 (870).

Казалось, нет энергии сильней

и чище электрического тока,

универсальней; можно смело с ней

всего достичь (но осторожно только).

И вдруг открылось: атом затаил

в своем ядре намного больше сил.

 

18 (871).

Открыли их Кюри, Мари и Пьер,

Рентгену дав толчок для размышленья,

не ведая, что пустится в карьер

мир сумасшедший к саморазрушенью.

Не Нобель и не Мэксим создадут

оружие с пометкой «абсолют».

 

19 (872).

Да (к слову здесь), технический прогресс,

людей всем понемногу наделяя,

давал, согласно спросу, не в обрез

то, из чего стрелять и чем стреляют.

На радость Марсу взорван динамит,

а как ритмично пулемет стучит!

 

20 (873).

Какой сюрприз - шрапнель и поле мин,

и резвая торпеда в океане,

и с бомбою под брюхом цеппелин,

и пулемeты на аэроплане!

Не сразу всe, но непременно будет

(в искусстве этом наторели люди).

 

21 (874).

Дознался Дарвин: наше естество

венчает ряд звероподобных предков.

Отсюда вывод: мысли торжество

уже таилось в примитивной клетке.

Но почему-то побеждать умом

по силе нам под орудийный гром.

 

22 (875).

Когда Пастер и Мечников, и Кох,

над микроскопом посидев, открыли

болезнетворных мириады крох,

милитаристы дружно возопили:

«В природе организмов за успех

все особи воюют против всех

 

23 (876).

Так значит, сверхоружие создать -

раз плюнуть! Но не просто, а научно,

что значит,  дальновидно рассчитать

смесь (иль коктейль) из вирусов подручных.

Здесь, как нигде, заметна связь наук:

без химии биолог, что без рук.

 

24 (877).

Был величайшим химиком мудрец

(так до сих пор и нет его мудрее),

Таблицы элементов сотворец,

совместно с Богом, Дмитрий Менделеев.

В порядке строгом разместить в уме

все атомы Вселенной он сумел.

 

25 (878).

Да не различил «атомы души»,

которой, что ни дай, все будет мало.

Класс новый буржуа не лыком шит -

жить не «как все» и клерку не пристало,

служителям наук, изящных муз,

и даже из рабочих кой-кому.

 

26 (879).

Эпоха ведь, умножив мир вещей,

доступных зрелищ, многим по карману,

умножила потребности людей

участвовать, владеть и неустанно

на карнавале жизни танец свой

вести в обнимку с ветренной Судьбой.

 

27 (880).

Соблазнов много - за стеклом витрин,

в ночных «домах», кафе, на модных водах,

на выставках вещей, скульптур, картин,

в поездках на «авто», на пароходах,

в театрах, цирках, в тишине полей

и в ярком свете фотоателье.

 

28 (881).

Но безраздельно завладел душой,

умом и сердцем, помыслами всеми

младенец-маг, Великий, хоть Немой,

воображенья раздвигая стены.

И горечь жизни лучше, чем вино,

двуногой массе подсластит кино.

 

***

29 (882).

При росте задымленных городов,

при классовых слияньях и деленьях

пришла пора вождей и их трудов

о важной роли собственных учений,

на слух несхожих, но поставьте в ряд,

есть общий признак: «измы» их роднят.

 

30 (883).

Консерватизм- начало всех начал:

все жаждут перемен без изменений.

С де Местром Эдмунд Берк его зачал

в среде традиций, древних уложений.

Бог и монарх, и святость старых форм,

порядок, ограниченность реформ.

 

31 (884).

«Нет, во главе угла - либерализм, -

изрек Констан, противник страстный правых. -

Долой державный гнет, абсолютизм,

свободу слова, личности и праву!»

А Гобсон долго сравнивал «на вес»

общественный и личный интерес.

 

32 (885).

Тех и других роднит одна черта:

уменье ждать, работать терпеливо.

«Нам революций ваших ни черта

не нужно!» - вот основа лейтмотива.

И «правый» Берк и Гобсон (он «левей»)

друзья реформ, согласия людей.

 

 

 

33 (886).

Такой же путь - к союзу бедняков

и богачей («разумных», сердцем чистых) -

наметил ум французов-чудаков,

Симона и Фурье, социалистов.

Нашелся практик, Роберт Оуэн,

известный фабрикант и джентльмен.

 

34 (887).

Власть капитала (видели они)

рождает кризис перепроизводства,

потерю мест; приниженность одних,

другим дает над ближним превосходство.

Пусть обобщатся труд, земля и дом,

и сразу счастье воцарится в нем.

 

35 (888).

«Левей» социалиста коммунист,

на минимум прожиточный согласный;

в призывах к революции речист

адепт люмпенизированной власти.

Приходят к ней «на выборах» в три тура:

переворот, террор и диктатура.

 

36 (889).

Когда диктатор - весь пролетарьят,

крикливый, но к «руленью» неспособный,

им классики марксизма «подрулят»

по-ленински на первой трассе пробной.

Была задумка. Был ли в ней прогресс? -

Читай «Историю КПСС».

 

***

37 (890).

Ученье социальное грешит

несбыточным. Какое тут ученье!

Религия - убежище души,

но в трезвой жизни мало утешенья.

К чьим алтарям идти в Железный век,

не ведал сбитый с толку человек.

 

38 (891).

Он был наукой юной опьянен,

дыханьем свежим, дивными дарами

и ясностью реального пленен,

и вдвое - фантастическими снами.

Уж таинства крещенья, причащенья

теряют в пастве прежнее значенье.

 

39 (892).

Что делать Церкви? Современной стать, -

решил Лев, папа, филантроп примерный, -

мир в обществе и личность защищать,

терпимым быть к иным, «поганским», верам.

Хотя терпимость большинству противна,

она была и будет прогрессивна.

 

***

40 (893).

Любви и свету, вере и добру

людей учили, как всегда, искусства.

Униженных и оскорбленныхдруг

был воспитателем ума и чувства.

Романтик, декадент и реалист

на миг один в истории сошлись.

 

41 (894).

Лорд Байрон, рыцарь, наших дум властитель,

Гюго, Бальзак и Диккенс, и Толстой;

и Достоевский, за сирот проситель

пред Богом и жестокою толпой.

Золя, Уайльда, Киплинга и Твена

помянем вместе с ними непременно.

 

42 (895).

В секстинах тесных всех не перечесть,

но в каждом сердце угол потаенный

для избранных, любимых, близких есть,

богами на Парнасе окрыленных.

Мы слышим их; и воскресают вновь

для нас и жизнь, и слезы, и любовь.

 

43 (896).

И струны, и труба из звонкой меди

разносят вширь, согласно знакам нот,

что слышали в себе Шопен и Верди,

Чайковский, Лист и Штраус, и Гуно.

Чу! Голоса: Полины, русской Музы,

Шаляпина, Неждановой, Карузо.

 

44 (897).

Художник-классик делал двойника

реального предмета на картине

(фактура, форма, свет и цвет…), пока

сморившись, мастерскую не покинул.

А там, в воздушных струях, в зыбком свете,

меняя формы, движутся предметы.

 

45 (898).

Он вынес холст, и побежала кисть

за светом вслед мазками краски чистой.

«Однако, друг, ты - импрессионист!» -

вскричали хором все академисты.

Не ослабляя старой школы чар,

пришли Моне, Ван Гог и Ренуар.

 

46 (899).

Европы слава - сотни мастеров:

Делакруа, Курбе, Домье и Гойя,

Мане, Милле, Матейко, Иванов

и иже с ними. Дело не простое

о творчестве великих говорить;

намного проще справочник раскрыть.

 

47 (900).

Мы там найдем Сезанна, Писарро,

Дега, Крамского, Репина, Гогена,

Куинджи, Айвазовского, Коро

и скульптора-мыслителя Родена.

Без красок их, без мудрого резца

мир сер и нем, без сердца, без лица.

 

***

48 (901).

Уже последний, льдистый, материк

на шлюпах видит русские знамена;

и Ливингстон в глубь Африки проник,

в глубь Азии - Пржевальский и Семенов.

Увы, среди землепроходцев есть

и сэры Родсы, их не перечесть.

 

49 (902).

В семье империй наблюдаем рост

и передел «квадратных метров» споро.

Здесь по-британски общий принцип прост:

бери, что залежалось без призора.

А если неувязка вдруг какая,

спиной к стволу и - залпом (как сипая).

 

50 (903).

Теперь не просто Африка. Она

французская, британская, иная.

А коль полусвободная страна

объявится, найдется волчья стая.

Поют угрюмо буры (боль и гнев):

«Страна моя, Трансваль, ты вся в огне».

 

51 (904).

Захвачены Марокко и Кавказ,

Корея, Конго, Бирма и Гавайи,

Индокитай, Египет и Техас…

Всевышний смотрит, сильным помогая,

а слабому под маскою смиренья

зажжет в глазах он пламя возмущенья.