Подозрения царя, вызванные нашёптыванием коварного австрофила Нессельроде, поддерживались внутренним убеждением, что поэтическая натура главного стража Црной Горы по природе своей склонна к либерализму. Увы, все, рождённые для звуков жизни не щадить, подвержены республиканским настроениям. У него, Государя Всея Руси, недавно был свой плохо управляемый пиит, так что эти экземпляры рода человеческого знакомы хозяину Зимнего дворца не понаслышке. Беседы с молодым властелином малого народа, когда тот был допущен к императору, до конца не устранили сомнений самодержца. Тем не менее, позволили вернуться к прежним отношениям правителей двух несоразмерных стран. Тогда они были заинтересованы друг в друге.
Прощаясь с Николаем 15 июня 1837 года, Пётр преподнёс меценату своего бедного народа рукописный сборник своих последних стихотворений. Царь с любезным выражением лица принял книгу, открыл на первом стихотворении. Сербского он не знал, но правильно понял и перевёл на родной язык вслух заглавие:
- «Тени Пушкина»… - пауза. - Как, и у вас солнце русской поэзии закатилось?
Признанный уже мастер сербского слова на мгновенье забыл, что он прежде всего должен быть дипломатом; не сдержал взволнованных слов:
- Для нас Пушкин – первейший славянин.
- Позвольте мне.
К беседующим государям приблизилась императрица Александра, женщина чуткая и утончённая. Запинаясь и мило коверкая слова, начала читать:
- Над звjезданим многостручним сводом, над домаком умнога погледа, под врховним небосклоном неба, гдjе се млада непрестанно сунца искресана руком магическом… Тамо се jе твоjгениj зачео…Не всё поняла, - с лёгким немецким акцентом призналась женщина, - но как прекрасно звучит!
Поэт Негош благодарно склонился:
- Спасибо, моя императрица! Я вам непременно вышлю перевод.
- И вам спасибо, мой поэт, - в том ему ответила хозяйка Зимнего дворца Александра Фёдоровна. - А пока, если есть вдохновение, пожалуйста, переведите хотя бы презренной прозой, как говаривал ваш… наш Пушкин.
- Не смею отказать, ваше величество. Над многоглазым звёздным сводом, под самой верхней сферой неба, где взгляд людской достичь не может в чертогах Божьих солнц рожденье, - они рукой творца из кремня летят искристыми роями, - там был зачат твой светлый гений…
- Так это же стихи, не проза!
- Я импровизировал, государыня.
Двоим поэтическим натурам пришлось догонять царя, ушедшего вперёд по анфиладе залов.