Маркс Карл, Энгельс Фридрих. Письмо редактору газеты «Times»

К. МАРКС и Ф. ЭНГЕЛЬС

ПИСЬМО РЕДАКТОРУ ГАЗЕТЫ «TIMES» 108

Милостивый государь!

Уничтожение на континенте последних остатков независимой печати возложило на английскую печать почетную обязанность отмечать всякий акт беззакония и угнетения, совершаемый в этой части Европы. Разрешите мне поэтому посредством Вашей газеты довести до сведения публики факт, который показывает, что судьи в Пруссии стоят на совершенно той же ступени, что и политические слуги Луи-Наполеона.

Вы знаете, каким драгоценным moyen de gouvernement* может явиться хорошо инсценированный заговор, если его преподнести в надлежащий момент. Прусское правительство нуждалось в таком заговоре в начале прошлого года, дабы сделать парламент сговорчивым. С этой целью был арестован ряд лиц и полиция была поднята на ноги во всей Германии. Но ничего не было обнаружено, после всех розысков полиция в конце концов задержала в кёльнской тюрьме лишь несколько человек под тем предлогом, будто они являются вождями широко разветвленной революционной организации. Это, в первую очередь, д-р Беккер и д-р Бюргерс, два господина, связанные с журналистскими кругами, д-р Даниельс, д-р Якоби и д-р Клейн— лица, занимающиеся медицинской практикой, из коих двое с честью выполняли тяжелые обязанности врачей попечительства о бедных, и г-н Отто, руководитель большого химического предприятия, хорошо известный в своей стране благодаря своим научным достижениям в области химии. Так как против них не имелось никаких улик, то каждый день ожидалось их освобо-

----------

* — средством управления. Ред.

[231]

ждение. Однако во время их пребывания в тюрьме был издан «дисциплинарный закон», который давал правительству право с помощью очень короткой и простой процедуры избавляться от любого неугодного ему судейского чиновника. Введение в действие этого закона почти немедленно оказало свое влияние на ход дела против вышеупомянутых господ, тянувшегося до этого крайне медленно и вяло. Их не только перевели в одиночные камеры, им не только было запрещено какое-либо, даже письменное, общение друг с другом и со своими друзьями, а также пользование книгами и письменными принадлежностями (в Пруссии это разрешается даже самым тяжким преступникам до вынесения им приговора), — но и вообще всей судебной процедуре было придано совершенно иное направление. Chambre du Conseil * (как Вам известно, у нас в Кёльне судят по Code Napoleon **) тотчас же обнаружила готовность признать в отношении их наличие состава преступления, и материалы были переданы в обвинительный сенат, то есть коллегию судей, выполняющую функции английского большого жюри 109 . Я прошу Вас обратить особое внимание на беспрецедентное постановление этой коллегии. В этом постановлении имеется следующее поразительное место, которое мы и приводим в дословном переводе:

«Принимая во внимание, что надежных данных не было представлено и что поэтому состава преступления не установлено, — нет оснований возбуждать обвинение» (Вы, конечно, ожидаете, что непреложным выводом из этого будет распоряжение об освобождении заключенных? Ничуть не бывало!), «а посему все протоколы и документы предписывается вернуть следователю для того, чтобы начать следствие заново».

Таким образом, это означает, что после десятимесячного заключения, во время которого ни усердие полиции, ни проницательность королевского прокурора не в состоянии были создать и тени состава преступления, — вся процедура должна начаться заново, чтобы, быть может, после еще одного годичного следствия дело было в третий раз возвращено следователю.

Это столь вопиющее нарушение закона объясняется следующим. Правительство как раз теперь подготовляет создание высшей судебной инстанции, которая должна быть составлена из самых раболепных элементов. Так как в суде присяжных правительство неизбежно потерпело бы поражение, то ему необходимо тянуть с окончательным разбирательством этого дела до тех пор, пока оно не сможет передать его новому суду,

---------

* — Судебная палата. Ред.

** — Кодексу Наполеона. Ред.

[232]

который, конечно, даст все гарантии короне и никаких—подсудимым.

Не было ли бы гораздо честнее со стороны прусского правительства королевским декретом сразу же вынести узникам приговор, следуя по стопам Луи Бонапарта?

Остаюсь, милостивый государь, Вашим покорнейшим слугой

Пруссак *

Лондон, 29 января 1852 г.

Написано Ф. Энгельсом

Печатается по рукописи

Впервые опубликовано на немецком языке
в книге: «DerBriefwechselzwischenFriedrichEngelsundKarlМаrx, ErsterBand, Stuttgart, 1913

Перевод с английского

---------

* Подпись поставлена рукой Маркса, вся рукопись написана рукой Энгельса. Ред.

[233]

Здесь воспроизводится по изданию: К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. 2, т. 8, с. 230-233.

Примечания

108. Публикуемое письмо было написано Энгельсом по инициативе Маркса и направлено последним в редакцию газеты «The Times» («Времена»). Энгельс подготовил аналогичное письмо для отправки в редакцию газеты «Daily News». Однако ввиду резко враждебного отношения редакций этих газет к деятелям Союза коммунистов эти письма не были опубликованы. Текст письма в «Times» печатается по черновику, написанному на обороте письма Энгельса Марксу от 28 января 1852 года.
«The Times» («Времена») — крупнейшая английская ежедневная газета консервативного направления; выходит в Лондоне с 1785 года. — 231.

109. Большое жюри — в Англии до 1933 г. коллегия присяжных в составе 12—23 человек, отбираемых шерифом из числа «добрых и верных людей» графств, которая осуществляла функции предварительного рассмотрения и решала вопрос о предании обвиняемых уголовному суду. — 232.