Яхте 31 год, нынешний у неё юбилейный -30 лет работы в Советском Союзе, в России, на Дальнем Востоке. «Нарисовал» яхту американец Хофман, изготовили из стеклопластика поляки в 1982 году.
Как отмечено выше, в судовой роли сказано: «Корпус - серый, парус - белый». Длина «Командора Беринга» - 13,5 м, ширина - 4 м, осадка - 2,25 м. В 1983-84 годах капитаном был легендарный яхтсмен, профессор Евгений Иванович Жуков, воспитавший персональную плеяду выдающихся спортсменов-парусников. У Евгения Ивановича капитанскую эстафету принял Леонид Константинович Лысенко. С 1987-го яхтой командует Владимир Фёдорович Гаманов, бывший членом экипажа в 1985-м и старпомом - в 1986-м.
Яхтенный стаж капитана - более полувека. Мастер спорта Владимир Гаманов, если не ошибаюсь, участвовал в 23 международных парусных регатах. Почти в половине из них был призёром или получал специальные награды (например, приз «яхте, прошедшей наибольшую дистанцию без руля»). Пять раз побеждал: Находка - Муроран (Япония); Чеджудо - Пусан - Улындо (Корея); Наха - Инчхон и Мокпо - Пусан (Южная Корея): общее первое место; Аомори - Хакодате (дважды). На грани возможного гонка Мельбурн - Осака, когда: расстояние по генеральному курсу 5500 миль, двое на одной яхте в течение 34 суток, одиночная вахта - четыре часа через четыре в терпимую погоду, а про непогоду лучше не говорить. Гаманов выходил на старт регаты дважды. На финише был четвёртым и вторым призёром.
По самым скромным подсчётам, Владимир Фёдорович накрутил на лаг 55 000 морских миль. Расстояние, более чем в два с половиной раза превышающее длину экватора (экватор - 40 075 полных км, морская миля -1852 м). За вычетом 550 миль первого путешествия на яхте «Приморье» всё остальное - на «Командоре Беринге». В перечне маршрутов протяжённостью более полутысячи миль после нашего похода на Сахалин и Амур будет значиться:
Дальнее спортивное плавание Владивосток — Невельск — Холмск — Николаевск на Амуре — Де-Кастри — Советская Гавань — Владивосток, 2034 мили, 2013 год.
Всякий корабль, каждое малое ли, большое судно имеют характер, заданный конструкцией и техническими параметрами. Но есть, непременно есть ещё то, что не прописано в тактико-технических характеристиках, не подвластно проектировщикам, не измеряется сколь угодно чувствительными приборами, однако во многом предопределяет морскую судьбу вся и всех, начиная с мощнейшего авианосца и кончая самой последней прогулочной яхточкой. Душа, подлинно живая душа. Она сотворяется и лелеется командой, а более всего - человеком, чьё имя стоит первым в списке экипажа боевого корабля или в судовой роли гражданского судна.
Ступить на палубу «Командора Беринга» я бы и не мечтал, не будь общих дел с капитаном, крепко нас сдруживших. Владимир Фёдорович много лет сотрудничает с ежемесячником «Литературный меридиан», авторами и подписчиками которого мы оба являемся. Входит в литературно-музыкальную студию «Паруса», вносит неоценимый вклад в проведение ежегодных Дней славянской письменности и культуры на Дальнем Востоке, поддерживает издательскую программу «Народная книга». В этой программе «Литературным меридианом» выпущены записки яхтенного капитана «Жизнь под парусом», принадлежащие перу Владимира Фёдоровича. Честная, увлекательная, рассказанная с добрым сердцем и тёплым юмором история «Командора Беринга». В прошлом году, с выходом записок в свет, в Русском географическом обществе во Владивостоке студия «Паруса» познакомилась с новинкой. Кое-кто успел её прочесть до презентации: две части книги печатались на страницах журнала «Сихотэ-Алинь». Повествование специфическое, заставлявшее слегка побаиваться реакции читателей. Оказалось - без оснований. Больше того, записки капитана вызвали немало откликов, что само по себе необычно, даже удивительно для нашего безответного времени. На публикацию в «Сихотэ-Алине» отозвались и мастера литературы, профессиональные критики. В частности из Омска писал Виктор Всеволодович Богданов: «Морская и спортивная темы органично дополняют друг друга в хрониках известного яхтсмена Владимира Гаманова. И редакция, и сам автор предупреждают, что воспоминания. могут оказаться интересными не для всех, ибо предполагают близкое знакомство с моряцкой жизнью, тягу к ней или мечту о ней. Напрасные опасения! Человек континентальный и, к тому же, оседлый, я воспринял текст Гаманова как часть соборно созидаемой энциклопедии (выделено В. Богдановым) поистине удивительных и неповторимых! - русского характера, русской смекалки, русского быта и русского бытия».
Вот так: «энциклопедия». А Владимир Фёдорович боялся, и не буду умным задним числом - я тоже не без греха.
Трудно, да и не хочется воздерживаться от цитат. Вот живописный кусочек океанской хроники «Командора.»:
«15 октября 1987 года сначала "Адмирал Невельской", а затем и "Командор Беринг" коснулись вод Южного полушария. Австралийский морской колледж, куда с дружеским визитом прибыло учебно-производственное судно ДВ-ВИМУ 7, располагался именно в этом благодатном месте под названием Бьюти Поинт.
Визит учебного судна, да ещё и с яхтами на борту, вызвал неподдельный интерес у местной общественности. Официальные и неофициальные гости ежедневно в большом количестве посещали УПС и наши яхты. Журналисты местной прессы освещали чуть ли не каждый день пребывания на Тасмании "Русского десанта". Но всё когда-то заканчивается. "Профессор Ющенко" 19 октября вышел в рейс. Мы на две недели оказались предоставленными сами себе.
Скучать нам особо не давали. Местные яхтсмены дважды приглашали участвовать в гонках по реке Тамар, на берегах которой расположен городок Бьюти Поинт, и с выходом в море. Вывозили на экскурсию в Лонсестон и окрестности. Местный яхтсмен, хозяин и шкипер современной гоночной яхты "АсСаіш Арріез" пригласил оба наших экипажа на свою яблочную ферму. Надо сказать, что Тасмания является основным производителем яблок в Австралии. Этому способствует умеренный климат острова, расположенного примерно на той же широте, что и Владивосток, только в Южном полушарии. Тасмания даже на карте напоминает яблоко.
Походили, посмотрели, сфотографировались на память и получили на дорогу по ящику очень вкусных яблок. Они нам здорово пригодились на время перехода во Фримантл, поскольку основные продуктовые запасы были изъяты карантинной службой.
Слава Богу у нас был Ангел-хранитель в лице агентирующей компании "Опал мери-тайм эдженси". Её содиректор с российской стороны капитан Анатолий Беликов, выпускник нашего училища, зная наше бедственное положение, предпринял серьёзные усилия по продовольственному снабжению яхт на предстоящее путешествие по морю. И в тот день, когда наш кормилец "Профессор Ющенко" покинул причал Австралийского морского колледжа, агент компании привёз на яхты снабжение: картофель, капусту и другие овощи, какие-то мясные консервы. "Какие-то" потому, что длительное время, качаясь по волнам, я не едал ничего вкуснее нашей советской тушёнки из мясных отходов. А в Австралии, где народ привык кушать натуральную пищу из свежих продуктов, тушёнка не в ходу.
В море курсом на Фримантл, до которого было почти две тысячи миль, вышли 27 октября, в разгар австралийской весны. Как только мы вошли в Бассов пролив, подул свежий встречный ветерок до 18 метров в секунду. Яхты сразу разметало, мы потеряли связь с "Адмиралом.". После двух недель уютно-размеренного времяпрепровождения в тихой бухте такой суровый переход к колеблющейся морской действительности (амплитуда колебаний волн до 3-4 м) вывернул наизнанку души многих членов экипажа, и мы быстренько вернулись к рабочему состоянию длительного плавания.
Через сутки море успокоилось, но ненадолго. Во второй половине дня 1 ноября началось светопреставление. В смысле дневной свет померк (его плотно закрыли тяжёлые тучи), а на море появились громадные, причудливого вида фосфоресцирующие пятна. След за кормой яхты закипел, вспыхнул и стал гореть необыкновенным белым пламенем. На такелаже заплясали голубые огни святого Эльма.
О чем-то подобном мы - моряки и достаточно опытные яхтсмены - слышали. Из лоции знали, что такие природные явления - предвестники настоящей бури в южных широтах. Но слышать, знать и наблюдать воочию, как говорят в Одессе, вещи разные. Суеверного страха мы не испытывали. Тем не менее, ощущение, что видишь мир "в его минуты роковые", охватило нас, что называется, с головы до пят.
Разразилась гроза, какой никогда в жизни я больше не видел и не слышал. Гром раскатисто, пушечными залпами грохотал над самой головой, уши закладывало, и казалось: перепонки вот-вот лопнут. Молнии - сверкающие раскалённой сталью изломанные копья в руку толщиной - вонзались в волны то слева, то справа, то прямо по курсу. Буквально в нескольких метрах от борта. В то же время ветер стих. Чтобы вырваться из грозы, мы вновь включили двигатель.
Всё кончилось так же внезапно, как началось. Ночью яхта прорвала грозовой фронт. Полная луна засияла на чистом звёздном небосводе и. разделила мир на две части: за кормой осталась гремящая, чёрная, прорезаемая молниями мгла, а впереди расстилалось спокойное, почти штилевое море. Ветер упал до 3-5 метров в секунду.
И явилась лунная радуга. Волшебная гигантская сферическая дуга словно прочертила границу между адом и раем. На фоне прорезаемой молниями чёрной стены она отливала белой платиной или серебром, переходящим в серое мерцание. Нижний обод очертила тёмная, словно усыпанная огненной пылью, линия, резко контрастировавшая с мглой у нас за кормой. Состояние, близкое к оцепенению: любоваться и обо всём забыть. Впору повторить за Фаустом: "Остановись мгновение, ты прекрасно!"
Видение постепенно растаяло. Мы продолжили путь в надежде, что от шторма сбежали. Не тут-то было. Нас встретил серьёзный ветер, который вновь заставил убрать грот, потом и стаксель заменить на штормовой. Море расплескалось, расходилось не на шутку: волны выросли до 8-9 метров. Ветер ураганный - 35 метров в секунду, в порывах и за 40. Крен яхты порой достигал 60 градусов. К вечеру шторм понемногу стал стихать. Ветер упал до 20-25 метров в секунду, и я спустился внутрь яхты, чтобы немного отдохнуть и отогреться. Почти весь экипаж - я, Серёжа Сипотенко, Валера Пузько, Вова Дзембо, Серёжа Снаткин и Федя Черных - находились в каюте, валялись (скорее - метались) в койках и пытались спать. Помимо качки, которую моряки называют "голова-ноги" (разобрать, где что - невозможно!), ещё и шум страшный. Волны бьют в борт, словно молот в стенку пустой бочки.
У руля остался Женя Сафонов, а на вахте в кокпите 8 - матрос Андрюха Тищенко. Они, соблюдая правила безопасности, пристегнулись к корпусу страховочными поясами. Потихоньку сон стал одолевать нас, и вдруг прорвался вопль Жени Сафонова: "Берегись!" В следующее мгновение яхту накрыл гребень огромной волны. Все, кто был на наветренном борту, вылетели из своих коек, так как крен превысил 90 градусов. Ко мне в кровать шлёпнулось что-то тёплое и мягкое - это «прилетел в гости» (3.5 м свободного полёта!) Серёжа Сипотенко. В каюте темень. Откуда-то хлынула вода. Грешным делом подумалось: уж не пробил ли кто головой борт? Обошлось. Это вылетела из рундука и лопнула наша "медуза" - специальная двадцатилитровая ёмкость из синтетической плёнки, где мы хранили запас пресной воды.
Наверху Тищенко смыло за борт. Но страховой пояс выдержал. Следующей волной его забросило назад за леера...
В штормах есть одна прелесть - они имеют свойство когда-нибудь заканчиваться. Утихомирился и наш "приятно-весенний". Мы начали подсчитывать убытки. Все с синяками, но живы. В каюте вдребезги разбиты обеденный столик и часть посуды. Спинакер гик - металлическая труба диаметром около 150 мм - согнулся коромыслом, словно тонкая и мягкая алюминиевая проволока. Мачта держалась на честном слове и одном переднем штаге. Другой, оборванный, шуршал и извивался по палубе, как змея. У крепчайшего, сделанного из нержавейки внутреннего штага (ласково - "бобика"), ужесточающего мачту в диаметральной плоскости, разорвало концевую закатку, которой он крепится к мачте. Вот им-то мы и занялись в первую очередь. Ручной дрелью в стержне из нержавеющей стали толщиной 25 мм просверлили отверстие диаметром 9 мм. Если кто-то хочет повторить этот подвиг - попытайтесь. Потом в отверстие вставили палец такелажной скобы, соединили этот кусок через скобу с тросом и всё это закрепили на штатном месте. Восстановленный "бобик" служил нам ещё долго и верно.
Мачту закрепили, поставили грот. Успели в самый раз к празднику: 7 ноября исполнялось 70 лет Великой Октябрьской социалистической революции. Отметили знаменательную годовщину тем, что приготовили и съели "торт" из лепёшек, заправленных кремом из вареной сгущёнки, спрятанной в закромах яхты от бдительного глаза карантинного офицера.
Кстати, наши продовольственные запасы пострадали особо. Кто придумал, что в море на яхту можно брать продукты, закатанные в стеклянную тару? Мельчайшие осколки битых банок мы находили на борту и три недели спустя. А внутри корпуса поселился совершенно неистребимый запах укропного масла.
Больше за переход штормов не было, и 11 ноября "Командор Беринг" благополучно прибыл в порт Фримантл на западном побережье Австралии. Поставили нас к причалу "Зиссезз уасш. ЬагЪог". Мы оказались первыми из иностранных яхт, кто должен был прийти на западное побережье Австралии для участия в мероприятиях "Тол шип". Яхта "Адмирал Невельской" пришла в яхт-клуб через три дня после нас. Как оказалось, по пути следования они заглянули в порт Олбани. На борту было всё в порядке, хотя ураган их тоже изрядно потрепал.»
Истории от Гаманова не очень вписывались в постоянные рубрики издания. К месту пришлась одна, сравнительно редко появлявшаяся на страницах «Сихотэ-Алиня», - «Морские хроники». Под этой рубрикой, к примеру, печатались произведения первой в мире женщины-капитана дальнего плавания, Героя Социалистического Труда Анны Ивановны Щетининой, кстати, тоже в своё время работавшей в ДВВИМУ. Рубрика входит в «зону ответственности» члена редколлегии журнала, доктора философских наук, профессора Валерия Ермолаевича Кулешова, ведущего в «Сихотэ-Алине» раздел публицистики. Не буду утверждать категорически, но мне кажется, что Валера на презентации «Жизни под парусом» взял слово первым. Это было логично. Валера, мой однокурсник по Киевскому высшему военно-морскому политическому училищу, в запас ушёл в звании капитана 1 ранга, имея за плечами срочную службу в Заполярье на дизельной подводной лодке, за красоту обводов получившей от вероятного противника нежное имя «Фокстрот»; разведывательный корабль Черноморского флота «Кильдин» и прочный корпус тихоокеанского атомного «стратега», способного начать обратный отсчёт времени на подводном ракетодроме в любой точке Мирового океана. «Я думал, что со своими тридцатью календарями флотской службы могу считать себя настоящим моряком, но после прочтения книги Владимира Фёдоровича понял, что я моряк только наполовину. Подлинные моряки - те, кто ходит под парусом». Что-то такое произнёс учёный, и присутствующие на презентации не смогли оспорить неожиданное умозаключение, поскольку никто из нас не имел опыта хождения по морям-океанам, каким располагает капитан 1 ранга Валерий Кулешов. Меня, прежде всего, убеждала его служба на «Кильдине». Корабль солидный, в своём большинстве разведчики значительно меньше - их размеры легко представить, если вспомнить, какими были суда-китобои. Независимо от длины-ширины-осадки, на боевой службе осназовцы 9 болтались в морях по три-четыре месяца при любой погоде, не всегда имея право и возможность уйти из предписанного района и хоть на время укрыться где-нибудь в затишке. Мне понравилась мысль Валерия Ермолаевича, при подходящем случае я с удовольствием цитировал друга на встречах с читателями, но всё-таки воспринял его слова отчасти как красивую метафору и гиперболу, вовсе не чуждую поэту (Валера - поэт). В абсолютной, безоговорочной его правоте мог убедить только «Командор Беринг», для чего требовалось побывать на борту и вместе с экипажем пожить и поработать в море.
Нам повезло. Владимиру Гаманову повезло написать такую книгу, Валерию Кулешову - прочесть и по правде оценить её, мне -попасть в экипаж заслуженного, знаменитого парусника.
Повезло и самому «Командору Берингу».
____
8. отличие от многих крейсерских яхт, на которых, по преимуществу, прогуливаются и «оттягиваются» отдыхающие, «Командор...» живёт подлинно спортивной жизнью. 15 ходовых и 9 стояночных суток этой жизни придутся на поход, посвящённый 200-летию Геннадия Ивановича Невельского.
9. Части разведки флота относились к частям особого назначения - ОСНАЗ.