«ОЧЕРК РАЗВИТИЯ РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ» - сочинение Шпета (ч. 1. Пг., 1922). «Как я моту писать историю русской философии, которая если и существует, то не в виде науки, тогда как я признаю философию только как знание», - заметил о своих затруднениях при написании этой работы Шпет. Отвергая философию как мораль, проповедь или мировоззрение и считая высшей ее исторической и диалектической ступенью философию как знание, он не отрицал, однако, наличия предварительной истории, в течение которой философия «становится в знание». По его убеждению, русская философия как раз и начинает подходить к этой стадии развития, поэтому внутренне необходимо подвести перед указанным моментом зрелости итоги предшествующего развития. С точки зрения Шпета, философия приобретает национальный характер не в ответах - научный ответ для всех народов и языков - один, а в самой постановке вопросов, в подборе их, в частных модификациях. Интерес и отношение к той или иной проблеме, к той или иной стороне в ней носят местный, народный, временной характер. Только в таком смысле и можно говорить о национальной науке, в противном же случае само решение научных вопросов (в т. ч. и философских) в соответствии с национальными вкусами, склонностями и настроениями ничего научного в себе не сохраняло бы. Начиная исследование с киевского периода, Шпет не обнаруживает там и в последующее время не только «любомудрия», но и элементарной грамотности: духовенство и знать, считал он, не имели представления о научных и философских интересах. Примеры этому - «незадачливый Максим Грек со своею - действительною или мнимою - ученостью»; «мнимо-народный философ Сковорода», в соч. которого он находит «предельно минимальное» количество философии: Брянцев, с его точки зрения, лишь совокуплял «Вольфа с бесцветным кантианством» и т. п.
В своем «Очерке» Шпет дает описание и опенку различных проектов «русской философии», принадлежавших В. Н. Карпову, Сидонскому, Новицкому. О философском национальном сознании до 1 -й четверги XIX в., по Шпегу, не может быть и речи. Но затем в философских настроениях россиян произошла перемена, раскрывшая живой философский дух. Стали выдвигаться свои проблемы, и важнейшая среди них: определение русской задачи в философии. «Невегласие» (невежество) - вот почва, на которой, по глубокому убеждению Шпета, произрастала русская философия. Не природная тупость россиянина в философии, не отсутствие живых творческих сил, как свидетельствует вся русская литература, не недостаток чутья, как доказывает все русское искусство, не неспособность к научному аскетизму и самопожертвованию, как раскрывает нам история русской науки, а исключительно невежество не позволило русскому духу углубить в себе до всеобщего сознания философскую рефлексию. Вот почему на такой почве произрастала «философия бледная, чахлая, хрупкая», и удивительно только, что она все-таки, несмотря ни на что, росла. На почве невежества сформировалось утилитарное отношение к философии, поскольку восприятие ее как «мудрости и морали», по мнению Шпета, непременно утилитарно - философия должна учить жить мудро как в самом широком, так и в самом узком смысле практической жизни. Понимание философии как метафизики и мировоззрения вызывает более тонкое и возвышенное представление об ее пользе - для спасения души, разрешения загадок смысла жизни, оправдания мира. Однако нужно углубиться до идеи философии как чистого знания, чтобы восприятие ее и науки перестало быть утилитарным.
История русской философии как мысли, проникнутой духом утилитаризма, есть история донаучной философской мысли, которая не познала себя как философию свободную, чистую, философию как знание, философию как искусство. Это не значит, что в русской философии отсутствовало движение идеи. Но восприятие идеи и ее движения в русской мысли было «нечисто, донаучно, примитивно, не-софийно, не мастерское». Русская философия - по преимуществу философствование. Поэтому ее темы редко бывают оригинальны. Но у нее все же есть свой собственный (национальный) тембр голоса. Он раскрывается не в решении, даже не в постановке проблем, тем более не в методе, а главным образом в психологической атмосфере, окружавшей и постановку вопросов, и их решение. Единственная оригинальная тема в русской философии - тема России. Отсутствие исторической аристократии, т. е. творческого выразителя нации, - самый загадочный факт русского бытия. «Рефлексивная аристократия» (интеллигенция) берет на себя долг разрешения этой проблемы, и потому-то «Россия» становится предметом русской философской рефлексии. «Народ» и «интеллигенция» как творческий выразитель народа приобретают характер философско-культурного соотношения. Разница и даже противоположность ответов - с точки зрения народа или интеллигенции - определяет особую диалектику русской философии и тем самым узаконивает ее оригинальное философское место. В этом смысле славянофильские проблемы - единственные оригинальные проблемы русской философии. II часть работы, о выходе которой было объявлено в 1922 году, осталась незавершенной. Ее реконструкция предпринята Т. Г. Щедриной.
В. В. Ванчугов
Русская философия. Энциклопедия. Изд. второе, доработанное и дополненное. Под общей редакцией М.А. Маслина. Сост. П.П. Апрышко, А.П. Поляков. – М., 2014, с. 453-454.
Сочинения:
Очерк развития русской философии: I. М., 2008; Очерк развития русской философии: II. Материалы / Реконструкция Т. Щедриной. М., 2009.