Родители мне внушили, что девушкам следует обязательно в срок выходить замуж. И мама определила время - 4-й или 5-й курс. Почему? Во-первых, необходимо получить высшее образование, дети и замужество могут помешать этому. Во-вторых, раньше после обучения в университете полагалось отработать три года в сельской школе. Но родители мои не деревни боялись, они сами были из бедных семей. Папа говорил: «Уедешь в деревню, выйдешь замуж за тракториста, который до тебя перещупал десятки девок, нарожаешь кучу детей. Придётся тебе выращивать картошку и разводить свиней, чтобы прокормить семью, а муж твой будет пить да гулять ночами. Хочешь такой жизни? Поезжай.» От этой картины становилось страшно.
Четыре университетских курса я проходила в одном костюмчике, меняя ситцевые кофточки и свитерки, а к двадцати одному году мама начала заботиться о моей одежде. Вокруг стали появляться молодые офицеры, дети сослуживцев отца, наиболее смелые приглашали меня в кино, в театры, но мне это было в тягость - поддерживать разговор с чужими людьми, к которым я ничего не испытывала. Им тоже, наверное, досталось дело нелёгкое - ходить со мной и думать, каково это оказаться зятем начальника училища. Так я и продолжала учиться, читать книжки, а гулять с подружками мне представлялось интереснее и веселее. Я не знала, что ко мне подбирается опытный ловелас, на десять лет старше меня, слушатель папиного училища, уже несколько лет обхаживающий моего отца. Заметил, что отец ходил с друзьями в парную на площади имени Толстого, в квартале от нашего дома, познакомился с ним в бане, обворожил его умными речами, широкой улыбкой, добродушным смехом и стал его другом. Нам с мамой отец много рассказывал о нём: «Парень замечательный, но домой не приглашаю, он ведь разженя (то есть разведённый), а у меня две дочери». Но всё равно его замечательный друг нашёл повод прийти к нам - просить направление после учёбы в Крым, в Феодосию, военпредом на военный завод. Я ещё не входила в его планы, но увидел меня и, наверное, подумал: «А почему бы и нет?» Открывается хорошая перспектива. И начал активно ухаживать, приглашать в филармонию на музыкальные программы, в театры и в кино, всем видом показывая, что ценит во мне серьёзность и ум. Уехав на службу, часто писал длинные письма, приезжал на праздники. Через полгода попросил у родителей моей руки и сердца. Всё выглядело, как в старинных романах, действовало подкупающе и на меня, и на маму с отцом. Сыграли свадьбу, мужа взяли в адъюнктуру (аспирантуру). Ему сначала нравилось хвастаться молодой женой. Я и училась отлично, и диплом писала, и пироги печь успевала. Но с рождением сына, когда я почти сразу пошла работать преподавателем в артиллерийское училище и падала с ног от усталости, его как подменили. Страшный в гневе, всё громил и рушил, детская кроватка летала от стенки к стенке, доставалось и нам с сыном. Приступ агрессии заканчивался истерическим плачем, уговорами, мольбой: мол, любит нас и просит простить. И так до следующего раза. И, к моему ужасу и позору, бил каждого мужчину, который оказывался рядом со мной, пусть даже это был случайный прохожий, спрашивающий у меня дорогу. И угрожал, что если вздумаю развестись с ним, он убьёт меня, выбросит с девятого этажа, где мы жили. Пришлось папе перевести зятя в Ленинград, в военный НИИ, чтобы хоть как-то усмирить его свирепый нрав выгодным назначением, задобрить, чтобы тот перед отъездом оставил меня в живых. Ради спасения дочери и внука отец решился на обман - уговорил его не брать с собой семью, пока не закончится учебный год. Мне было 25 лет, сыну 2 года, второй год я работала в КВВМПУ. Мы не поехали в Ленинград, и, несмотря на страшные угрозы мужа, для меня уже бывшего, которые он излагал в пространных письмах на десяти страницах, я развелась с ним заочно. Ходила измученная и истерзанная, а нужно было работать в морском училище, читать лекции о литературе, делать бодрый вид, внушать своим и чужим, что всё у тебя хорошо. Бедный отец, сколько ему пришлось пережить из-за моих замужеств, сколько лет жизни я отняла у него. Прости меня, папа, свою заблудившуюся дочь!